Папочка

      Мадсу еще долго пришлось носить водолазки, а Хью — стыдливо прятаться во сне. Последствия их ночной «репетиции» отдавались по телу непрекращающимися напоминаниями. Он чувствовал все, что сделал, будучи невменяемым, со своим телом. Сквозь яркие вспышки вспоминал то, что сделал с самим Мадсом. И даже после этого он не отказался от него, не сбежал, лишь притянул к себе крепче, утешил. Пообещал. Выходные прошли слишком быстро — Хью старался никуда не выходить и ни с кем не разговаривать. Пришлось сказать Клэр, что он заболел и потерял голос, обмениваясь смс и фото. Жена пригласила его переболеть дома, раз уж он пока не в состоянии работать, но Хью уверил, что перелет сделает только хуже и настоял на том, чтобы просто отлежаться. Он очень не любил лгать. Особенно Клэр. Но ему нужно прийти в себя хотя бы немного.       Прием доктора Роудса в среду прошел гладко. К удивлению, его звали Виктор, и Хью слабо улыбнулся, вспоминая психотерапевта из Нью-Йорка. Или ему так везет, или в психиатрию с другими именами не берут. Дэнси выложил все. Не упоминая имени Мадса, но подробно описывая все случаи на съемочной площадке. Как ему говорили раньше, иногда такое случалось. Но дальнейшие слова совсем выбили Хью из колеи. «Диссоциативное расстройство идентичности» — страшная и непонятная формулировка, от которой Дэнси тотчас сжался в тугой комок нервов. Браво. В тридцать девять оказаться психически нездоровой главной звездой очень психически нездорового шоу. Роудс не обнадежил: их совместный путь будет долгий и трудный. Возможно, даже бесперспективный. Но они попробуют гипноз, поведенческую терапию, еще какие-то сложновыговариваемые слова. И обязательно придут хотя бы к улучшениям острых состояний.       Желательно исключить все триггерные составляющие, но этого Хью уже не мог позволить. Ему еще сниматься и сниматься, он не может бросить то, что действительно любит. И ему хочется как можно дольше оставаться с Мадсом. Ему снова выписали рецепты на нейролептики и транквилизаторы, хотя проблем со сном Хью в последнее время не наблюдал. Доктор Роудс внимательно и дотошно расписал время приема препаратов, указал на дозировку. Дал свой личный номер телефона — Дэнси был уверен, что такого обычно не делают. Видимо, Миккельсен настоял.       Мадс встретил его в приемной. Он дожидался там уже пару часов и, кажется, ни капли не скучал. Когда Хью вышел, Миккельсен весело болтал на датском и смеялся. Дэнси не задал вопросов и постарался держаться подальше, но его тут же притянули ближе. Ханне приветливо улыбнулась ему и даже вполне легко произнесла пару фраз на английском — Хью пришлось вежливо поздороваться и отвесить женщине несколько комплиментов. Это было тяжело — он не знал, стоит ли говорить слова сожаления и поддержки. Или вообще показываться ей на глаза. Но все прошло хорошо, Мадс скоро закончил и, обернувшись к нему, резко посерьезнел.       — Расскажешь? — Миккельсен не давил и не настаивал, скорее, приглашал к разговору.       — Роудс хорош. Он выписал мне кое-что, надо бы заехать в аптеку по пути домой, — Хью тронул чужое плечо. Очень аккуратно, чтобы не задеть никакого синяка. Дэнси не знал, есть ли они, но догадывался, что да. — Он не сказал, что это лечится полностью. Терапия будет долгой.       — Это ничего, — Мадс тут же обнял его, легонько поцеловал в лоб, даже не проверив, есть ли вокруг них люди или камеры. Миккельсен понял, что Хью не хочет вдаваться в подробности и прекратил расспросы. — Попробуем это. Роудс — лучший специалист в Торонто.       — Ты заметил, что он чем-то похож на Ганнибала? — Хью хмыкнул, тая в чужих прикосновениях.       — Такой же пижон, — весело ответил Мадс. — Поехали?       — Мне нужно расплатиться за прием, — Хью потянулся к портмоне, но его остановила чужая ладонь.       — Я уже заплатил.       Мадс сжал его руку в своей, переплетая пальцы, пока они шли по длинному белому коридору к выходу на парковку. Хью напрасно пытался всучить Миккельсену деньги, упрашивая больше не платить за него, но так ничего и не добился в конечном итоге. Только перед тем, как толкнуть дверь на улицу, Мадс с явным сожалением выпустил его ладонь из своей.       Они заехали в аптеку по пути к отелю, Мадс, опять же, сам расплатился за покупки, оставив Хью напряженно думать в пустой машине. Он все прокручивал в голове слова доктора, вспоминал каждый сочувствующий взгляд и собственное отчаяние. Но Дэнси не глупый — он успел прочитать в интернете симптомы, так что, скорее, был просто не готов к тому, чтобы услышать подтверждение. Оказалось, что в глубине души он давно уже это подозревал. Вспоминал Хью и крепко сжатые костяшки Мадса на руле и внимательный напряженный взгляд на дорогу, цепкий и готовый ко всему. На них всех остались шрамы. Видимые и невидимые.       Мадс подъехал к своему дому и обернулся на недоуменный взгляд.       — Ты обещал, что останешься со мной на весь этот год, — напомнил Миккельсен, щелкнул ключами, заглушая мотор. Улыбнулся, глядя на ярко загоревшийся взгляд Хью. — А я обещал, что никогда не оставлю тебя. Мы ведь держим свои обещания?       — Твою мать, да! — Дэнси не устоял. Бросился ему на шею, покрывая лоб, скулы, нос, губы — о, эти губы! — торопливыми мягкими поцелуями. — Черт, я так счастлив! Мэсс. Мэсс, я так скучал по этому!       — Тише, мой мальчик, я знаю, что тебе нравится риск, — хрипло рассмеялся Миккельсен, аккуратно отстраняя его от себя. — Но на нас уже как минимум несколько человек обратили внимание.       — О, — только и смог выдавить из себя Хью, смущаясь. В последнее время они действительно забыли об осторожности. Кормить друг друга с ложечки посреди людного кафе, держаться за руки в приемной, целоваться прямо в машине — обычно друзья такого не делают. Вспоминать тот инцидент с Уиллом Хью решительно отказался. Это был не он, и Мадс сказал ему не думать об этом.       Дэнси продержался, не думая, всего полчаса. Пока Миккельсен не стащил с себя кофту через верх. Он остался в одних домашних брюках, но волновало не это. Ну, то есть, не только это. Расцветшие синие и лиловые следы зубов, едва побледневшие царапины на теле.       — Вот дерьмо, — выдохнул Хью. Он невесомо коснулся самого крупного синяка у ключицы и нахмурился. — Я тебя искусал тогда?       — Да, — весело ответил Мадс, стараясь своим позитивом не дать Дэнси упасть в болото самобичевания и страха. — Мне даже понравилось. Надо будет повторить. Только подзаживу чуток.       — Не надо меня оберегать, — тихо ответил Хью. Прижался губами к синяку на шее, ко второму, третьему. — Я знаю, что это было ужасно.       — Ты уже принял таблетки? — вдруг уточнил Мадс, аккуратно разглаживая особо вьющийся волосок у уха. Дождался утвердительного кивка и резко развернул мужчину к себе спиной, заставляя глядеть на них в зеркало. — Это всего лишь синяки, elskede. Обычные простые синяки. Как вот этот, например, — острые зубы впились в нежное место на загривке, долго и со вкусом. Смакуя мягкость и податливость кожи. Хью только восторженно протянул «еще», ощущая тугой горячий ком напряжения у пупка. Мадс послушно остался там же, сжимая зубы сильнее. Сильнее и сильнее, пока глаза Дэнси не заслезились от болезненного удовольствия.       — Не останавливайся, — тихо пробормотал Хью, стараясь разглядеть у себя за спиной линию высоких скул.       — По укусам ты тоже скучал? — Мадс со смешком вгрызся в кожу рядом, знакомое приятное жжение вызвало новый прилив возбуждения.       — Невероятно, — голос Хью плавно перетек в стон, когда Мадс впился в его тело ногтями, оставляя после себя полосы. Будто тигриные лапы.       — А это — всего лишь царапины. Тебе ведь нравится, — Мадс повторил движение, останавливаясь у кромки брюк, и все, что смог Хью — выдавить «да». — Посмотри на себя, мальчик мой. Я хочу, чтобы ты все это время смотрел в отражение. На свое покрасневшее лицо и страстные губы. На то, как твое тело реагирует на меня. Смотри за всем, что я с тобой сделаю сегодня. Ты меня понял?       — Да…       Ловкие пальцы избавили его от мешающих брюк и нижнего белья, кучей отлетевшего в сторону. Мадс лишь на мгновение отстранился, что-то доставая из тумбочки, Хью не увидел через отражение. Секунда промедления, во время которой Дэнси искусал себе губы, гадая, что же там припас Миккельсен. Перед глазами появился…       — Откуда? — Дэнси уставился на черный кожаный ошейник с серебряными заклепками. Он не видел его с тех пор, как выехал в первый раз из отеля. — Я думал, что потерял его.       — Не мог ведь я позволить тебе и в самом деле его потерять, — усмехнулся Мадс. Любовно погладил нежную бледную кожу горла перед тем как защелкнуть тонкую полоску под адамовым яблоком. — Ты бываешь до крайности безрассуден и забывчив, мой мальчик. Не отворачивайся, — вдруг низко предупредил Мадс, когда Хью, забывшись, потянулся оглянуться на него. — Ты помнишь, что я тебе сказал?       — Да, — Хью уставился прямо в свои глаза в отражении. Это было волнующе и до одури смущающе. Он стоял перед самим собой, полностью оголенный, но в ошейнике. И это странным образом возбуждало.       — Что «да»?       О, черт! Тот самый тон. Член Хью, мгновенно поднявшийся от прилива крови, слегка дернулся на зов.       — Да, папочка, — быстро, но смущенно поправился Дэнси, с удивлением отмечая быстро растущую эрекцию. Он так давно не говорил этих слов.       — Хороший, хороший мальчик.       Мадс обхватил его сзади, приникая зубами к тонкой коже, под которой бешено стучала вена. Хью зашипел, но быстро расслабился от похвалы, только голову откинул чуть вбок. Боль прошила все тело — от макушки до пяток, прокатилась волной и остановилась ровно внизу живота. Там, где нетерпеливо подрагивал его, Хью, полностью возбужденный член. Еще несколько укусов у плеча и один ближе к горлу — Дэнси не мог отвести взгляда. Подмечал, как его собственный рот призывно раскрывается, а горло напрягается, когда он хрипит или стонет. Как движется кадык, как красиво проступают ключицы и жилы шеи, когда он сглатывает в ожидании нового укуса. Миккельсен кусал больно — гораздо больнее, чем раньше. Или Хью просто забыл ощущение зубов на коже. Но это было приятно — чувствовать жжение и сжатие кожи. Разглядывать отпечатки кривых резцов и клыков.       — Теперь ты видишь, что укусы — это просто укусы? — Хью кивнул и затрепетал, когда большая ладонь оказалась в преступной близости к основанию члена. Он ожидал, что с ним вновь будут играть, испытывая его границы и прочность, но Мадс просто сжал его, задвигал запястьем вверх и вниз.       — Да… папочка.       — Тебе понравилось? — Это был абсолютно глупый вопрос, учитывая, насколько громко стонал и как извивался Дэнси.       — Очень.       — Мне тоже. Когда ты смыкал раз за разом свою челюсть на моей коже, помечая меня своим. Ты был таким хищным. Таким сексуальным.       — Оставь на мне засос, — несмело попросил Хью. Обычно они так не делали, учитывая их семьи. Но увидеть что-то, принадлежащее Мадсу на своем теле, оказалось слишком заманчиво. Миккельсен кивнул и обхватил губами кусочек нежной кожи, потянул его губами и зубами на себя.       — Мне понравились твои царапины на моем теле. То, как я ощущал их, стоя в душе еще несколько дней. Мой дикий мальчик.       Хью залюбовался. Череда покрасневших укусов на точеной шее, явственные метки засосов. В местах, где их бы не заметили посторонние.       — Раздвинь ножки, elskede, — не просьба, приказ, сказанный мягким голосом. Хью стиснул зубы, чтобы не простонать от одного этого властного голоса прямо в ухо. Дэнси повиновался. Поза оказалась довольно смущающей. — Шире! — теперь он действительно тихо чертыхнулся, выполняя приказ. Так и остался: с ошейником, пунцовыми ушами и широко раздвинутыми ногами у зеркала.       В руках Мадса мелькнула знакомая бутылочка смазки, и Хью неосознанно повел бедрами назад, за что тотчас получил ощутимый шлепок по ягодице.       — Разве я сказал тебе двигаться? — Мадс явно ждал ответа. И сказать что-то сейчас стало поистине трудно, учитывая полностью опустевшую голову.       — Нет…       — Нет, что?       Черт! Такими темпами Хью точно кончит, просто разговаривая с Мадсом.       — Нет, папочка…       — Умный мальчик. Ты можешь двигаться только тогда, когда я разрешу, — его снова шлепнули, но на этот раз гораздо нежнее. Обильно смазанные пальцы остановились у плотно сжатого колечка мышц, и Хью даже вздрогнул, не сдержавшись. — Не напрягайся.       Хью кивнул, расслабляясь под аккуратными движениями пальцев. Его дразнили и гладили, смазывали все: от подтянутой мошонки чуть ли не до копчика.       — Тебе стоит вести себя разумнее elskede. За этот синяк у меня на щеке, — притворно глубоко вздохнул Мадс, убирая руки на талию Хью, — как думаешь, мне стоит тебя наказать?       — Д-да, — тихо пробормотал Дэнси, наблюдая в зеркало за ярко сверкающими карими глазами за спиной.       — Громче. Я не понимаю, что значит да.       — Да, папочка, пожалуйста, накажи меня за это, — слова вырвались раньше, чем он успел их осознать. Дэнси старался не глядеть на свои залитые краской щеки. Он и так прекрасно представлял, что кожа его окрасилась в ярко-красный цвет переваренной свеклы.       — Обязательно, милый. Но нужно тебя и поощрить. Мне ведь правда понравилась твоя животная страсть, — Мадс показательно задумался, игриво поглаживая бедра. — Что же нам делать?       «О, нет, только не заставляй меня…»       — Как ты думаешь, сначала наказать тебя или поощрить?       Блять. Хью всерьез задумался. Но ответить не успел. Мадс опустился на колени прямо позади него, отчего Дэнси вздрогнул. В отражении он видел только нижнюю часть его тела, и то наполовину скрытую. Губы нежно опустились на одну из ягодиц, и Хью, вспомнив все предстоящие ощущения, задрожал от нетерпения.       — Я выберу сам тогда. Начнем с поощрения. Тебе нужно будет предупредить меня, когда соберешься кончить. Ты понял?       — Да, папочка, — спешно закивал Хью, и шумно втянул носом воздух, когда его грубо раскрыли и оставили так прямо перед чужим лицом.       Щеки Дэнси зацвели яркими красками, а тело прошибло током. Он покрылся испариной, чувствуя изучающий взгляд на своих самых интимным местах, но Мадс не торопился. Когда он скользнул в его нутро одними кончиками пальцев, электрический импульс прошел по всем конечностям. Когда к ним присоединился верткий язык, гладящий и жалящий, Хью едва мог выстанывать проклятия и просьбы двигаться быстрее. Когда из-под разведенных бедер к его члену скользнула влажная ладонь — Дэнси оставалось только смотреть и протяжно стонать, отдаваясь во власть растекающегося удовольствия по телу. Буквально пара толчков, но Хью уже прошелестел предупреждение в воздух. И все закончилось.       Дэнси только моргнул оглушенно, ускользающее удовольствие помахало ему с другого берега. Ему дали остыть целую минуту, а потом вновь набросились с тем же жаром. Еще более вертко и сильно, почти вбиваясь пальцами в простату, лаская каждую складочку, сцеловывая его запах. Хью успел в последнюю секунду — выкрикнул, перед тем как излиться в чужой кулак. И не смог — его вновь перестали трогать. Потянулись мучительные секунды — Хью уже закипал, намереваясь отомстить как следует при первой возможности. В этот раз Мадс приник нему гораздо раньше, чем через десять ударов сердца. Ужалил его языком, стремительно пробрался внутрь самым кончиком вместе с пальцами, рука задвигалась в бешеном ритме. Хью завопил — он не назвал бы это иначе. В голове сразу стало так пусто и легко, в теле — воздушно и прекрасно. И только через несколько минут, все еще постанывающий и оглушенный, Хью понял, что этот взрыв был его собственным оргазмом. А так легко было от того, что Мадс уже довольно долго держал его чуть ли не на руках.       — Ты был великолепен, мой сладкий мальчик.       Хью тяжело застонал от смущения, цепляясь за чужие плечи, утыкаясь лицом в грудь, аккуратно целуя ключицу.       — А теперь — наказание.       Обмякшего Дэнси грубо пихнули на кровать, почти поставили на четвереньки перед зеркалом. Хью густо покраснел, чужие ладони заскользили по его обнаженной спине, отмечая ямочки на пояснице, красивую линию позвоночника. В отражении Мадс казался крупным и массивным, почти по-животному голодным. Он давно стянул с себя остатки одежды, и Хью с удовольствием рассматривал его поджарое тело, крепкие руки, то ласкающие, то жалящие шлепками. Несколько пальцев скользнули во все еще расслабленные от оргазма мышцы, безошибочно находя простату, слегка постучали по выступающей железе. Он до сих пор был слишком чувствителен. Вопль, то ли восторженный, то ли умоляющий, вырвался из горла, перед глазами заплясали огоньки, а тело само выгнулось дугой, подалось назад. Мадс позабавленно хмыкнул и повторил, вырывая протяжный стон и беспорядочные метания мужчины по кровати.       — Смотри на себя, — Миккельсен рванул его за ошейник, поднимая голову. Хью подчинился. В отражении на него глядел кто-то настолько сексуальный и похотливый, с откинутой головой, небрежными локонами, раскрытым ярким ртом, что он с трудом узнал себя. — Ты такой чувствительный мальчик, — восхищенно пробормотал Мадс, то поглаживая его изнутри тремя пальцами — Хью не был уверен в количестве, но он явно ощутил расширение, то точечно массируя.       Дэнси вновь завелся так, что с рычанием закусил губу, пытаясь принять глубже и как можно больше, лишь бы ускорить происходящее. Но Мадс намеренно не торопился, неспешно подготавливая его для себя, растягивая, добавляя все больше смазки. «Какое же это наказание?» — только успел подумать Дэнси, когда пальцы внезапно пропали. И в него вошли одним плавным глубоким толчком. Так, что он весь сжался, фыркая и сглатывая слезы. Жжение оказалось слишком болезненным, Хью постарался отстраниться, но крепкая рука удержала его, так что он лишь поелозил, добавляя себе дискомфорта.       — Мэсс!              Ответом послужил ощутимый шлепок, чужие бедра подались назад, тут же рывком приблизились, совершенно не дав Хью привыкнуть к ощущению наполненности. Он услышал жалкий скулеж, и только тогда понял, что он доносится из его рта. Внутри все горело, мышцы сопротивлялись, выталкивая из себя слишком крупный предмет.       — Я думаю, ты сможешь это выдержать, — Мадс нагнулся к его уху, зацепив клыком чувствительный хрящ. Ладонь улеглась на его полувозбужденный член, лаская смазанными пальцами головку. — Или мне остановиться?       Короткая передышка позволила Хью перевести дыхание, а телу — привыкнуть. Да еще и эта ладонь, доводящая до умопомрачения… Он выдохнул тихое «нет».       — Ты вел себя как самый плохой мальчик, так?       — Да, — Хью опять дернули за ошейник, приближая бедра к чужим, а голову направляя к зеркалу. Вторая ладонь обжигающе ужалила ягодицу, так что Дэнси задохнулся воздухом.       — И где же твое «спасибо»?       Блять!       — Спасибо… — объективно, тут не за что было благодарить, но глядя на свои искусанные губы, произносящие это таким порочным голосом, Хью испытал смутное чувство благодарности и защищенности. Это было странно.       Мадс действовал грубо. Действительно жестко вколачивался в него, игнорируя простату и сочащийся смазкой член. Хью был уверен — специально. Их бедра пошло стучали друг о друга, спины взмокли, Дэнси зажал себе рот, падая лицом в ближайшую подушку от очередного грубого толчка. Задница его оказалась выше, а угол слегка сменился, и следующий стон вырвался из него уже от наслаждения. Мадс поддразнил его, оставаясь в этом положении, стремительно выбивая из горла хрипы и скулеж. А потом вцепился пальцами в бедра, до упора насаживая его на себя, и излился глубоко внутрь.       — Нет! — Дэнси не успел прикусить язык. Он был так близко! Почти переступил эту грань.       — Да, — усмехнулся Мадс, оставляя круглый красный засос у лопатки. Он все еще тяжело дышал, будто пробежал марафон, но отстраняться пока не планировал.       Дэнси пробубнил что-то нечленораздельное, но явно отчаянно-злое и рухнул на кровать, прижатый сверху чужим весом. Лицо горело от злости, член призывно пульсировал, а задница ныла от шлепков и слишком грубого обращения. Хью уже успел решить для себя, что не позволит больше этому повторится. Только если Миккельсен перед этим не попросит как следует. И вдруг в него резко вошло что-то крупное и холодное, заставляя мужчину сдавленно охнуть и прогнуться в спине, почти вывернуть голову, чтобы увидеть.       — Что… — Хью не успел закончить. Это что-то отодвинулось в нем, а потом вновь глубоко вошло. Он почувствовал себя таким заполненным и прохладным, что, кажется, закрутило в груди.       — Это называется анальная пробка, elskede, — Мадс почти мурчал, раз за разом повторяя свои движения, чуть прокручивая гладкость металла по оси. Не больно, но и не приятно. — И тебе придется пробыть с ней до вечера.       — До вечера?! — Хью ужаснулся. У них как раз запланированы съемки в сумерках! — А если я ее вытащу раньше?       — А ты вытащишь?       Черт, ну конечно нет. Он не ослушается приказа — и сам об этом знает. Но чисто из вредности Хью покивал головой. И его ягодицы тотчас обожгло тремя сильными ударами.       — Тогда мне придется быть еще жестче, мой мальчик. Мы ведь этого не хотим?       Хью задумался. С одной стороны, ему было не совсем приятно. С другой — это заводило до ужаса. Собственная беспомощность и покладистость. Он промычал что-то в ответ, а потом оставил попытки разобраться в своих ощущениях и просто расслабился на кровати, лениво переплетя пальцы с Мадсом. Его же руки уютно устроились в чужих волосах. Мягкие губы прошлись по спине, сцеловывая бисеринки пота. Они так и пролежали еще долго, пока Мадс не отнес Хью в душ, помог смыть с себя следы их страсти. Принес полотенце и остановился в дверях ванной со жгучим интересом наблюдая за мужчиной.       — Что?       — Ничего, милый. Скоро ехать, — его хитрый взгляд явно означал не ничего.       — Почему ты так смотришь? — Хью теперь действительно напрягся, все еще полулежа в едва наполненной ванной, наслаждаясь теплыми струями из душевой лейки.       — Любуюсь, — фыркнул Миккельсен.       — Мэсс, — Дэнси совершил попытку встать, но неумолимое ощущение жалящей пробки помешало. — Помоги.       — Мне еще нужно кое-что закончить в спальне, так что я буду там, — и он хмыкнул в последний раз, развернулся и оставил озадаченного Хью в одиночестве. Что за черт?       Что, а точнее, кто здесь черт — Дэнси понял сразу, как только справился с бортиком ванной. Он едва встал на обе ноги, а плотный кончик пробки мгновенно сместился, почти точечно упираясь в простату.       — Твою мать, Миккельсен! — Хью закричал в полные легкие, но услышал только тихий смех. Он шагнул, и тотчас схватился за ближайшую стену — в глазах потемнело от удовольствия.       Чертовски довольный Мадс появился в дверях и подал руку. Точнее, протянул — до нее еще нужно было сделать два шага. Хью пробурчал себе под нос что-то про безумных датских садистов, но крошечный шаг вперед все же сделал. И сразу замер, пытаясь отдышаться. Налившийся кровью член пульсировал почти до боли. Еще шаг, Хью грязно выругался, казалось, что пробка вошла еще глубже, теперь при каждом движении массируя простату.       — И как прикажешь мне работать? — Хью пришлось отдышаться, чтобы задать этот простой вопрос, гневно стрельнув глазками в Мадса.       — С удовольствием! — Миккельсен засмеялся, и Дэнси пришлось сдержать себя, чтобы не треснуть его по наглому лицу.       Кое-как Хью все же собрался на работу. Ему пришлось тщательно выверять все движения, чтобы лишний раз не стимулировать себя хотя бы простой ходьбой. Получалось, прямо сказать, не очень. В первый раз он кончил на выходе из дома. Мадс сказал, что лифт сломался, а Хью, плавящийся от желания и ужасающего возбуждения, так просто ему поверил. Они не прошли и двух пролетов, как Дэнси задрожал и закусил губу, падая в объятия Мадса. Нижнее белье явно оказалось испорчено, но Миккельсен лишь тихо засмеялся и плотнее завернул его в пальто. Второй раз случился на особо выдающейся кочке. Сегодня Миккельсен ездил как-то особо неаккуратно, так что их трясло, а сидения вибрировали. Хью смог только выгнуться и закусить собственный кулак, чтобы не закричать от слишком сильной стимуляции. Они как раз остановились на светофоре возле окон чужой машины, так что все метания и чертыхания Хью проглотил.       Третий раз случился уже на площадке, когда Лоуренс, как обычно крепко сжал его в объятиях. Но в этот раз одна рука его промахнулась и очень ощутимо покачнула его ягодицу. Хью закричал и тут же залился краской. Он еще долго извинялся перед перетрусившим Фишберном и уверял, что пошутил. А еще бросал огненные взгляды на Мадса, который невинно улыбался в стороне и подготавливался к съемкак.       Когда Хью утащили переодеваться и гримироваться, Хелен пришлось покинуть помещение по его просьбе. Раньше Дэнси не стеснялся переодеваться при ком-то, но сейчас… Все его тело покрывали следы укусов и засосов, а на трусах явно расползлось большое влажное пятно. Мадс, благо, прихватил с собой запасную пару, так что Дэнси успел переодеться полностью. Он лишь на секунду позволил себе задуматься о том, чтобы вытащить пробку, даже огладил ее дрожащими пальцами. Подумал еще, слегка сдвигая. Пронзившая тело дрожь сразу же отвлекла его.       Он предстал перед кабинетом Ганнибала и постучал: с изрядной долей лосьона на щеках, в рубашке цвета лосося и приталенных брюках. С идеально уложенными волосами. И блядской пробкой в заднице! Затем развернулся на пятках, подготавливаясь к съемке, почти носом утыкаясь в картину. А в этом был смысл — Уилл, решивший соблазнить Ганнибала, повернутый к нему своей самой выдающейся, после мозга, частью, с пронизывающим ароматом возбуждения.       — Здравствуй, Уилл, — Мадс сдержал улыбку, когда Дэнси неловко развернулся к нему и покачнулся.       — Еще раз, — пробубнил оператор, слушая указания в наушнике. И все пришлось проделать еще раз. Проклятая пробка в очередной раз сместилась, и теперь не просто давила, а почти погружалась в отзывчивую распухшую железу, отчего Хью стал еще более неловким и покрасневшим.       — Хью! Ну ты что? Это же простой поворот, — развеселился Мадс, в очередной раз закрывая дверь. Вот ведь… скотина!       — Здравствуй, Уилл, — Ганнибал появляется на пороге и замирает, почти восхищенно окидывает его взглядом. Глаза цвета виски легонько скользят по ягодицам, а ноздри изящно раздуваются. Доктор облизывается, явно чувствуя аромат его смазки и возбуждения.       — Могу я войти? — Уилл почти на грани сам. Но это ведь его идея — соблазнить Лектера, заставить его поверить в то, что они на одной стороне.       — Вы собираетесь угрожать мне пистолетом? — Легчайший намек. Лектер явно учуял металл. Эта игра с двойным дном всегда была их любимой. Грэм не сдерживает легкой улыбки.       — Не сегодня, — он проходит совсем рядом, слегка покачивая бедрами в считанных сантиметрах от этого чрезвычайно острого носа. И — да, голодные зрачки его сверкают в темноте ночи, а руки неуловимо напрягаются. В кабинете интимно горит огонь и приглушен свет, начатый бокал вина на столике. — Вы кого-то ждете?       Пробка внутри Уилла перекатывается, и тот сжимает ладонь в кулаке, двигаясь медленнее, чем мог бы.       — Только тебя, — хрипло отвечает Ганнибал. И Уилл физически чувствует цепкий взгляд на своей заднице.       — Я должен закончить с тобой, — вскользь бросает Грэм. Убить, поцеловать, отомстить, трахнуть — удивительно, как много всего незаконченного. — И моими чувствами к тебе. Я бы хотел возобновить терапию.       Ганнибал молчит, принимая решение. Он мог бы отказаться — и выиграл бы. Но разве может он противиться тому, как Уилл слегка морщится и стискивает зубы, усаживаясь в кресло. Как выдыхает резко, чувствуя необычайную заполненность и прямое попадание кончика по простате. От такого Лектеру будет сложно отказаться. И он позволяет собой манипулировать:       — С чего начнем?       И Уилл почти мгновенно кончает.       Откидываясь на диванные подушки, будто отдыхая в перерыве, Хью прикрыл глаза, потер переносицу рукой, чувствуя вновь назревающее желание. Кажется, это будет очень долгая съемочная ночь.