it hurts to breathe (xСоседи)

      Бесконечный день сурка, навалившийся сверху тонной атмосферного давления. Виктор чувствовал этот вес на плечах. Утром подъем, пустая постель и взгляд в стену, позже — чашка чая, потому что молоко с анисом казалось теперь безвкусным. Все напитки, которые радовали его, были как вода разной температуры.       Сбор, лекции, работа в лаборатории.       Они закончили руку и презентовали на форуме, проект поразил своей актуальностью, но больше — реализацией.       Лавры достались Джейсу. Виктора это не трогало.       Эмоциональный вакуум, куда он загнал себя сам. Вечерами таблетки, медленная и изнуряющая работа над препаратом. Гнетущая тишина чужого общества. Нет, они не прекратили сотрудничество, все также встречались вечерами, все также обсуждали проект, но прекратились разговоры на отстраненные темы. Джейс не говорил о Совете. Виктор не говорил о студентах. Никто из них не говорил о главном.       Может быть, это сбывается мечта о сверхчеловеческом будущем, где эмоции не взывают трепета, где взгляды не трогают, прикосновения не имеют значения.       Вранье.       Виктор замирал, когда Талис подходил слишком близко. Он чувствовал, как колко было за ребрами в моменты, когда взгляды сталкивались. Игнорировать все человеческое было так невыносимо, что перед сном приходилось долго и скрупулёзно дрессировать собственный мозг. Воображение подкидывало воспоминание о том, как трепетно было целовать мальчишку? Виктор давил на скованные мышцы бедра, вызывая боль, и отвлекался. Память прокручивала вес чутких ладоней на собственных плечах? Виктор загонял себя прогулкой вокруг дома, чтобы было трудно переносить ходьбу. Мозг напоминал о признании? Виктор пил больше лекарств, заставляя ум отключаться.       Жертва.       И так день за днем. День за еще одним днем.       Сегодняшний рабочий вечер обернется ровно тем же, к чему ученый уже успел привыкнуть.

***

      Бесконечный день сурка. Джейс пытался остаться в протоптанной колее, как человек, привыкший контролировать ситуацию и везде успевать. Ни того, ни другого не получалось, так что молодой человек очень скоро стал редким гостем в стенах родного университета. В Совете всё было даже не «не совсем гладко», а натурально шершаво. Собрания ездили по Талису, словно наждачка, требуя вовлечённости, а еще защиты от нападок в связи с отсутствием покровительства некогда союзницы Медарды. Учёный никак не мог собраться, так что присутствовал за круглым столом перебиваясь в своём назначении с «ветоши» до «козла отпущения».       Голова Джейса была занята другим. Он пытался заставить мозг, некогда гибкий и многозадачный, думать хотя бы в одну сторону. Анализ последней разработки, над которой корпели партнёры, неизменно скатывался в одном направлении. Джейс думал только о Викторе. Нет, не переболело, и даже не утихло. Страдание раскручивалось и раскручивалось, не имея границы, после которой красный гигант превратился бы в белого карлика. Предел будет настигнут только тогда, когда бесконтрольные эмоции чёрной дырой захватят всю вселенную.       Простой человек, даже если он гений и выдающийся деятель, не мог совладать с такой космической мощью. В неприятно освободившееся от половины прежней деятельности время, Талис пытался притуплять чувства крепким виски. Понемногу, всего лишь бокал, который поможет разрядиться. Но с каждым днём от этого становилось всё гадостливее. Схема, служившая прикрытием заглушения боли, работала с точностью до наоборот, вскрывая все нарывы на душе. Учёный смотрел на дно бокала, различая в нём карие, в золотистую желтизну, глаза Виктора.       Плывущему сознанию предоставлялись, словно бы здесь в данную секунду, худые конечности напарника, такие лёгкие и тонкие, аристократические больше, чем болезненные. Его правильное сложение, плевать на эти чёртовы ногу со спиной! Его улыбки и мягкий голос. Его мимику, когда он думал, спорил или не понимал что-то с первого раза. Его поцелуй… Его слова о том, что он не любит Джейса и отправляет его домой. Что считает идиотом и отвергает любой физический контакт.       Его всего, со всем что было, хорошим и плохим. Плохое всегда накатывало под конец, лишая попойку хэппи-энда.

***

      В один из дней, когда дело близилось к привычке, Талис уже не парился насчёт приличия. Так всегда бывает, когда делаешь что-то не совсем правильное очень долго, и в конце концов смелеешь, чтобы не скрываться перед людьми.       Молодой человек с помутнённым, но готовым к работе сознанием, поднялся по лестнице этажом выше.       — Привет, Виктор, — учёный занес в квартиру тоску и шлейф перегара.       Партнера можно было обнаружить в комнате. В этой квартире уже какое-то время совсем не пахло едой, и весь воздух пропитался шлейфом лекарств, спирта и легкой затхлости. Виктор сидел на диване, бесцельно листая новостную ленту браузера, пока дожидался Джейса. Секундную заминку невозможно заметить, слишком кратковременная, так что мужчина поднял руку вверх в знак приветствия.       — Проходи. Лаборатория готова, я все включил, — пустым тоном ответил Тейц, сняв с колен технику и потянувшись к лежащему рядом ортезу. Подумав, решил не надевать, если единственным маршрутом был стул в соседней комнате, — кофе? — сухая любезность.       — Нет, спасибо, — Джейс бросил на Виктора взгляд, который тут же прицепился к фигуре на диване, словно репейник. Молодой человек с усилием отвел глаза обратно. Тускло уводя лицо в сторону, учёный прошел в лабораторию. Лёгкая щетина, небрежность в не глаженой рубашке… Только в работе Талис старался держаться стойко и аккуратно. Не дожидаясь партнёра, он разложился, открывая записи.       — Как хочешь, — Виктор — пустыня Сахара. По крайней мере он старался, чтобы быть ею. Сыпал песок, прежде застревающий во рту, на язык, и слова получались пересушенными, как забытый кусок хлеба. Мужчина поднялся, упираясь в костыль, и поковылял медленнее обычного. Настиг родную лабораторию.       В воздухе висел запах. Сравнимый со спиртом, но кислее, с нотками чего-то горького. Такой запах бывает, когда проходишь мимо выпивохи в автобусе. Ученый напрягся, остановившись за спиной Талиса. К шее хотелось прикоснуться, провести пальцами по смуглой коже и оставить ладонь остужать чужой, врожденный пыл. Мужчина встряхнул головой и прошел к своему рабочему месту.       — Ты пил? — в пустыне сгустились тучи.       Может быть, это и к лучшему? Благодаря тучам пойдёт дождь, и из безжизненной песочницы наконец-то прорастут робкие зелёные побеги, желающие жить. Цепляясь за любую возможность, надежда умирает последней.       — Да. Немного. А что? — бесцветно ответил Джейс, перекладывая бумажки. Никак не сосредоточиться с наскока. Нужно всматриваться и вчитываться, чтобы организовать рабочее место.       — Не люблю запах перегара, — Виктор пожал плечами. Дождь в пустыне — явление редкое, можно даже сказать, что праздничное. Сейчас тучи только сгустились, еще не насыщенные влагой. Им нужен пар, чтобы дозреть, — и пьяных. От алкоголя отмирает мозг, хуже работает.       В голосе сквозило равнодушие. Если бы не постоянное желание перевести взгляд на Джейса, осуждающий и строгий, то равнодушие могло бы считаться за настоящее. Виктор мог врать Талису, но очень плохо обманывал сам себя. Как бы не старался.       — А я — табака. И что с того? — Джейс притих, но раздражался. Расслабленный мозг мог себе позволить быть откровенным, при этом оставшись собранным.       — Будет мешать процессу — придется временно прекратить исследование. Передай чашку Петри под седьмым номером, пожалуйста, хочу взглянуть на колонию.       — Я не пьян, и это нисколько не помешает, — Талис на мгновение сморщил лицо, реагируя то ли на лекцию о вреде, то ли сам на себя. Гадко.       Молодой человек потянулся к полке и передал нужную склянку Виктору. Сам же пододвинул стул ближе к столу и выискал документ, где напарники фиксировали развитие в седьмой колонии.       — Не пьян. Ясно. Это многое меняет, разумеется, — Виктор плевался ядом, напитывал им буквы, и немного травился сам, — если мы спустимся в твою квартиру, то запаха табака не будет. Я могу там не курить, это не проблема. В холодильнике свежая партия материала, утренняя венозная, можно протестировать прототип.       — Ладно, — Джейс бы просто кивнул на предложение, однако в лаборатории лучше всё-таки вытаскивать язык из задницы и коммуницировать словами. Важно достигнуть взаимопонимания, чтобы в работе подхватывать друг друга без задержек. Именно потому он отвечал.       Тейц перехватил стеклянный кругляш, соприкоснувшись с Джейсом пальцами, будто в дешевом романе. Но, вопреки канонам из этих романов, не одернул руки и не почувствовал прострела до самого локтя. Только напряжение статического электричества, шершавую кожу и тепло, которого в Талисе было слишком много на одного человека. Виктор поставил чашку Петри под микроскоп и всмотрелся, лишая себя возможности ловить периферийным зрением чужие движения.       — Мне не нравится, что ты куришь. В принципе. Здоровью вредишь, знаешь? Довольно значительно, даже для здоровых людей, — язвил Джейс, внося в найденную заметку новую дату, сегодняшнюю. Он выждал комментариев по анализу со стороны Тейца, чтобы зафиксировать их на бумаге.       — Спасибо за честность, а то я не знал, что это вредно, особенно в _моем_ положении. Мне не нравится, что ты пьешь. И что, бросишь теперь? — усмехнулся Тейц, подкручивая монокуляр. Он поддался импульсу и бросил на Джейса взгляд, сам же об этом решении пожалев. Сглотнул, вернув внимание посеву вируса, — почти мертвая колония, хорошо идем. Не исключаю, правда, что она просто загнулась от недостатка питания, а не от наших попыток.       Джейс зашуршал карандашом по бумаге и лишь потом начал говорить. В стабильной нормальной кондиции учёный мог делать это в параллель.       — Могу и бросить, — простодушно, но с нажимом в конце сообщил молодой ученый, — давай протестируем на свежем материале. Судя по всему… м-м… препарат с повышенной концентрацией должен сработать лучше, если фосфорилируется до активного метаболита в клетках.       Талис говорил лениво, с полуопущенными веками. Он нагнулся, придерживаясь края стола, достал из холодильника новую стекляшку и протянул напарнику. Виктор опустил плечи, практически навалившись на аппарат, увлекая в него все свое внимание. Вымученно и нарочно. И не обратил на Джейса внимания.       — Не исключаю провала, вирус плохо размножается в условиях отсутствия доступа к живому организму. Был бы способ проверить на настоящем объекте. Я знаю, ты осуждаешь неэтичные методы, но может все-таки в этот раз рискнем? Я должен хоть в чем-то быть полезным, — легкая горячность прослеживалась в голосе, Виктор уже не в первый раз предлагал тестирование на самом себе. И каждый раз реакция была... неутешительной. Сейчас, на фоне общего и тотального игнорирования Тейц решил рискнуть, потому что, казалось, хуже уже никому не будет.       — Что до алкоголя... поступай как считаешь нужным, это не мое дело. Мне просто не нравится работать, когда от тебя разит перегаром.       — Установим термостат потеплее в шкафу, чтобы лучше размножались. Забери материал, будь добр, — решительно, но совсем без напора ответил Джейс. Такое состояние можно и продавить. Никакого ответного давления нет, оно всё спущено       алкоголем. Талис всё ещё на вытянутой руке держал склянку со свежей кровью.       — Да, извини, — колбу с кровью перехватили, но в этот раз Виктор старался не совершать предыдущих ошибок. Взял материал за завинченный красный колпачок и, вынув из холодильника очередную чашку, принялся «заселять» питательный концентрат вирусом.       — Нет, Виктор. Ты полезен своим умом. Я не запрещаю тебе испытать препарат, когда он… будет готов и хорошо покажет себя в экспериментальных условиях, в тестах. Ты сам… понимаешь, — если Тейцу, судя по словам, было безразлично за партнёра, и единственная проблема состояла в личной неприязни к перегару, то у Джейса явно прослеживалась так никуда и не исчезнувшая мотивация сделать жизнь напарника комфортнее и немного счастливее. И не подвергать Виктора опасности — вполне отвечало этому фактору.       — Понимаю, что мы топчемся на месте. И будем топтаться так еще долго, пока ты не отбросишь свою этичность. Ты вообще знаешь, как много достижений было совершено в абсолютно аморальных условиях? Без большинства из них медицина в том виде, в котором мы ее знаем, просто бы не существовала. И не только медицина, хочу заметить, — Виктор закрыл крышку и передал чашку Джейсу. Заполовиненная баночка крови отправилась в ящик для будущей утилизации. Если проще, то ее промоют и стерилизуют, когда у мужчины будет на это время.       — Глупым было бы рисковать, если не уверен в успехе хотя бы на восемьдесят процентов. Иначе такой эксперимент может оказаться последним, — в алкоголе было только одно преимущество: Джейса он заставлял рубить с плеча, не сожалея о сказанном и выговаривая всё, что думалось. Талис забрал чашку и промаркировал ее новым номером.       — Однажды ты придешь, и я просто проинформирую тебя о результатах.       — Как скажешь. Твоё право, давно пора было сделать. Не понимаю, зачем ты меня вообще слушаешь, если я тебе никто, — пусть пассивно-окрашено, но искренне произнес молодой человек, пока отправлял образец на полку с остальными. Нужно ещё сделать новый бланк под него…       Хотелось сопротивляться. Кусаться в ответ, язвить и извиваться полудохлой змеей. Виктора же, вместо этого, окатило ушатом ледяной воды. Он отстранился от микроскопа и отключил его, пододвинув взамен ноутбук. Открыл, вбил в таблицу данные, которые только что обнаружил. И тянул время, вынуждая паузу превращаться в неуютную. Словно было что-то в их нынешних отношениях с Джейсом хоть сколько-нибудь уютное.       Теперь нет.       — Ты мне не никто, — он с трудом сохранил долю равнодушия. Раздирал пальцы, всматриваясь в экран, однако выдержал расщепление голоса, — но мы стоим на месте! Я не... черт возьми, я не знаю. Извини, слишком тороплю события. Забудь.       От стола Джейса раздался тихий стук. Молодой человек опустил локти поверх исписанных бумаг и уронил на них голову, путая пальцы в волосах. Талис мычал, без возможности собраться или смириться с тем, что слышал и чувствовал.       — Пожалуйста. Пока рано, — почти неслышно учёный бурчал себе в ладони.       — Что? — Виктор не расслышал, само собой. Он обернулся, качнувшись на стуле, и секунду промедлил. Прокашлялся, потому что в горле нервно запершило.       — Ничего, — если человек не хотел принимать заботу — не стоило её навязывать. Это в общении с Тейцем Джейс уяснил отлично. Он потер раскрасневшееся лицо ладонями, оттягивая щёки.       — Все-таки не стоило тебе пить. Я принесу кофе, — было невозможно противиться, когда хотелось гладить по голове и уверять, что все будет хорошо, — хотя я бы настоял на чае. Лучше уснешь. Можем продолжить завтра, уже три.       Короткий взгляд на часы. Виктор поднялся, подтянул костыль и шагнул мимо, к двери в комнату. Дорогого стоило при том не остановиться у стула Джейса и не поддержать на его языке — прикосновением.       — Не надо, знаешь, — Талис поднялся со стула следом, что-то решив в голове. Он осек Виктора, поймав за плечо и тут же отпустив. Без какой-либо подоплёки, абсолютно тускло и с чисто практической целью. Пальцы больше не искрили, контакты залил спирт, — лучше я сегодня не буду мозолить тебе глаза. Сейчас, только уберусь и пойду домой. На сегодня мы всё сделали.       Поджав губы, мужчина остановился, перенося весь свой вес на костыль. Фигура стала искривленной донельзя, со смещенным центром тяжести. Виктор криво улыбнулся, опустив взгляд в пол.       — Да. М... я уберусь сам, отдохни сегодня, — он повернулся обратно, накренился в сторону Талиса, потому что нога подкашивалась неумолимо и безоговорочно. Пришлось опереться еще и на стул, а, помимо прочего, на плечо коллеги. Тейц ретировался быстро, насколько позволяла его изворотливость.       Извиняться было бы глупо. Виктору вообще показалось, что он звучал абсолютно по-идиотски.       — Эм… Да. В общем. Да, спокойной ночи, Джейс.       Неловкость нарушило жужжание. С этим звуком всегда приближался Блицкранк, единственный островок эмоций, который не стеснялся выражать их в ответ на изменяющееся окружение.       — «Джейс! Виктор! Мне приснился сон! Я что-то видел, как посмотреть еще?» — вопрошал роботизированный голос, тычась корпусом в пятки к Талису. Его, кажется, окончательно воспринимали за члена семьи.       — Чего-чего ты видел? — недоуменно переспросил Виктор, устремив выразительный, говорящий взгляд на партнера.       — Блиц, малыш, — Джейс смахнул остаточные полутона, чтобы не разбавлять чисто деловые взаимоотношения с напарником всякими там никому не нужными чувствами. Робота забрали на коленки.       Виктор сел за свой стол, вернулся к ноутбуку и открыл там все сопутствующие Блицкранку программы. Следом подготовил кабель.       — Расскажи про свой сон, — голос Талиса напитался максимально удивлённой интонацией. Он поднял взгляд на Виктора, немым вопросом попытавшись выяснить, как такое вообще возможно и не путал ли умный пылесос что-то в своей железной голове.       — «Сон. Я не помню хорошо. Просто что-то. Не могу вспомнить. Фигуры. Папы. Джейс, Виктор — там снились. И я — большой, могу обнять», — объяснял механический голос. Робот дергал ручками, которые все еще никто не настроил.       — Поверни мне его, подключу, — попросил Виктор, протягивая провод ближе к Джейсу с пылесосом на руках.       — «Сон, где хорошо», — казалось, что скрежещущий голос Блицкранка выражал радость.       Джейс коротко прошелся ласковым движением по покатой голове Блицкранка, пока подъезжал на стуле ближе к Виктору.       — Сейчас мы посмотрим на твой сон. Можно? — спросил он у робота, полусерьёзно, словно у ребёнка, когда просишь у него разрешения показать игрушку. Талис развернул пылесос разъёмом в сторону напарника.       — «Да», — согласился робот. Впрочем, еще до согласия Виктор прицепил к нему штекер, взбудораженный услышанным.       На компьютере открылись последние логи программы, окно с кодировкой и чат. Виктор, не задумываясь, кликал по строке диалога и набрал в ней запрос: «Блицкранк, нарисуй свой сон». Искусственный интеллект обозначал работу значком загрузки и чат остался открыт. До того, как осознать, что мужчина демонстрировал то самое «личное», Джейсу удалось невзначай прочесть обрывок последнего диалога.       Он датировался всего месяцем назад, до попадания Виктором в больницу.

V:

Я устал, Блиц. Я вижу его каждый день, и ты не представляешь, как я устал.

Blitzcrank: Джейс? Ты снова о нем, Виктор?

V:

Словно мне есть о ком еще говорить.

Blitzcrank: Расскажи ему, тебе будет легче услышать отказ, чем мучиться.

V:

И заставить человека переживать то, что ему не нужно? Я же не варвар.

      Виктора прошибло холодным потом. Он нажал на кнопки, сдвинув диалог повыше, осталась только строчка о варваре и не больше. Хотелось верить, что даже если хмельные мозги прочли закрытую для него информацию, Джейсу хватит ума не давить на больную мозоль.       — Так, посмотрим... — отстраненно сказал мужчина, почувствовав, как к небу приклеивался язык.       Джейсу хватило ума молчать. Хотя, дело было, скорее, не в этом. Ему самому сейчас настолько плохо, что насущная тема была просто неподъёмной. Больше всего на свете учёный хотел отвернуться, однако не мог, поскольку всё ещё удерживал на коленях Блицкранка. Было бы странно перекладывать робота на стол для того чтобы спрятать лицо и абстрагироваться от, если верить первопричине, общего мотива сесть за компьютер.       Подвыпившему мозгу хватило ума не поднимать тему, но не хватило — проанализировать и соотнести причины. Виктор чётко обозначил свою позицию относительно любви Талиса. Вот только для самого Талиса не имело значения всё то, на что давил партнёр, так что отказ был просто отказом. Болезненным и по доброй воле. А теперь учёный узнал вот такие подробности, что в корне подтверждало верность его вопросов. Зачем Виктор его поцеловал? Зачем источал такую нежность и открытость к заботе? Да потому что Джейс ему тоже нравился! Это подтверждение обязательно настигло бы молодого человека и без стороннего вмешательства, просто позже. Но сейчас оно ударило обухом по голове.       — Ч-что… Что там, Виктор? — прочистив горло, спросил напарник, попытавшись зацепиться за тему и остаться в нейтралитете. Задача становилась сложнее и сложнее с каждой секундой, пока Тейц находился рядом. Картинка медленно прогружалась, она выглядела несколько сумбурной и собранной из кусочков других изображений. Система комбинировала фиксированные ранее картинки, составляя образ «сна» робота.       — Снятся ли андроидам электроовцы, — Виктор отрешился от чата и был немного на взводе, нервно уничтожая кожу на пальцах.       — Поверить не могу, просто... просто не понимаю, он быстро обучается, все должно быть в рамках программы, но это и многие другие факторы выходят за них, — мужчина кликнул на изображение, чтобы рассмотреть его получше.       На картинке жёлтый пузатый робот с большими ручищами, он обнимал с одной стороны Тейца, а с другой Талиса, заставляя тем самым прислоняться друг к другу плечами. Картинка плыла, но кажется, что на изображении все были счастливы. Виктор сглотнул, игнорируя посыл «сна».       — Что думаешь? — он обратился к партнеру, уже набирая следующий запрос. Джейс подъехал поближе, всматриваясь в экран.       — Э… Кхм. Надо понять причину этого явления. Что в Блицкранке является фактором, из-за которого ему что-то приснилось, — глядя на изображение, Талис очень туго подбирал слова, чтобы говорить о поводах появления сна, а не о том, о чём он был. Эту тему старались игнорировать, обнеся широким забором.

V:

Блиц, почему ты решил, что это был сон? Кто этот робот на изображении, чьи у него черты?

Blitzcrank: Я решил, что это сон, потому что увидел его, стоя на базе.       — Я понимаю… Но, чёрт, как? Виктор, ты можешь посмотреть анализ его активности? Почему он не вырубился на зарядке?       — Не может быть, там системы уходят в режим ожидания и не функционируют! — мужчина эмоционально заерзал на стуле, пододвигаясь ближе к монитору. Добавились новые строчки в сообщениях, окончательно сдвигая давний диалог вверх. Blitzcrank: Этот робот — Блицкранк. Мне хочется выглядеть так. Он большой, может защищать и обнимать. Мне хочется, чтобы мой корпус был таким в будущем.       — Оу, Блиц… Откуда у него такая фантазия? Он же может придумывать только на основе того, что видел, разве нет? — Джейс придерживал жёлтый корпус за бока, пока пытался в сгенерированном изображении найти какие-то ответы. Словно в детском журнале, где надо обвести на детализированной картинке десять одинаковых бабочек, Джейс смотрел на Виктора, оказавшегося совсем рядом, сидя за одном монитором.       — Раньше, когда это был только чат, у него был доступ к сети. Я не ограничивал, так что он мог увидеть что угодно. Может быть насмотрелся каких-нибудь «Трансформеров», на Бамблби похоже. Просто... Грубее, что ли? — предположил мужчина, пока выводил на экран анализ запрошенной активности. Взял сразу промежуток в ближайшие пару недель.       Информация, заложенная в логах, была странной.             >повышенная тревожность             >повышенная тревожность, критическое напряжение окружения             >пугающая обстановка             >поиск             >выход: сон             >система сновидений разработана             >уровень тревожности систем снижен             >тревожность обстановки не изменена             >задача: рассказать сон       — Что ещё за тревожная обстановка? — Виктор недоуменно проморгался, демонстрируя записи Джейсу. Времени на разлад не было просто потому, что с маленькой жёлтой машинкой творилось что-то неладное.       — Что его напугало? — негромко спросил Талис. Его самого здорово испугало, такая картина как минимум заставляла напрячься. Всё равно что перебирать рисунки своего ребёнка и видеть, как нетвёрдой рукой чадо мило выводило монстров, могилы и резню.       — Он, что, решил, что сымитировать сновидение будет аналогом ухода от реальности? Я могу пошутить, что дети быстро растут и нам стоит ждать его пубертатный период? — в интонациях ни грамма шутки, хотя фразы сами по себе были построены шутливо. Виктор растерялся.       — Возможно… Вроде того, — Джейс нахмурился. Выходило так, что Блицкранк научился самостоятельно разделять сон для подзарядки и имитацию сна. Зачем-то…       Чтобы быть живым?       — Кажется, мы проморгали его воспитание. Не очень хорошие родители, согласись? — Талис продолжил шутку, так и не добавив себе в интонацию хоть какого-нибудь эмоционального окраса.       — Нездоровая атмосфера в семье, — тон шутки приобрел не нейтральный, а негативный окрас. Виктор накрутил на палец прядь волос. Раздался осуждающий хмык. Джейс упер локоть о край стола и поднес руку ко рту кончиками пальцев. Плохая погода в доме… Как может быть атмосфера в семье нездоровой, если семья отсутствует? Возможно, просто не стоило вгружать в Блица информацию о двух папах… Впрочем, что сделано то сделано.       — Могу предположить, что могло его напугать, — Виктор повел плечами, глядя на экран, словно там могла появиться новая информация, которая объяснила бы поведение искусственного интеллекта, — я простраивал имитацию живого сознания, но это не должно было стать живым сознанием. Это невозможно, понимаешь? Не могу разобраться, может он просто остался каким-то образом подключен к сети и генерирует действия на её основе?       — Разъедини коннект и спроси у Блица что-нибудь в отрыве от чата. Если он подключён к интернету, то это всё объясняет. Нет. Ладно. Почему в таком случае, он генерирует свою речь в узком спектре? Как… тематически что ли? Имитирует образ мышления ребенка или вроде того.       Когда ты устраиваешь истерику при маленьком человеке, то наносишь ему определенные травмы. Виктор об этом даже не задумывался до этого момента.       Мужчина отключил машину от компьютера, закрыл заглушку, чтобы в разъем не попадал мусор.       — Блицкранк, как себя чувствуешь? — сухо поинтересовался учёный, при этом нервозно постукивая по столу пальцами.       — «А? Хорошо», — машинка «сузила» свои глаза-камеры.       — Назови три закона термодинамики, — разговор с пылесосом был теперь без тени теплоты, которая сквозила прежде. Виктору страшно представлять, во что может в последствии развиться такая сила, если дать ей волю. В его планах не было абсолютно самостоятельного компаньона.       — «Законы термодинамики. Я не знаю. Что это, Виктор?», — робот покрутил колесиками на руках у Джейса.       — Вот черт.       — «Джейс? Что такое термодинамика? Джейс? Виктор? Все хорошо? Нормально? Вы не такие. Сон был плохой, нельзя видеть сны?» — Блицкранк ощутимо, практически на физическом уровне, ловил панику, которую ему по всем алгоритмам ловить было невозможно.       Страшно стало всем. Создать что-то более прорывное, чем тот уровень, который на сегодняшний момент представляет собой искусственный интеллект — страшно. Самим того не ведая приблизить мир к восстанию машин, которые могут сочинить симфонию, написать картину и которым снятся сны.       — Тише, Блиц. Не сбивай показатели, — уговаривал Джейс, на самом деле, больше для того, чтобы самому не наблюдать картинку, выходящую из ряда вон, — и что это значит? Он не подключен к сети, когда находится в автономной кондиции. Тогда откуда он взял сон и… вот это всё? Запомнил из интернета, но только то, что показалось интересным? Он не может мыслить так избирательно… Блицкранк начал нервничать, жужжать и шуршать щетками.       — «Страшно», — заявил пылесос. Возможно, если бы у него было антропоморфное тело, он бы уже висел у Джейса на шее и прятался, словно малыш. Виктор размышлял, упершись локтем в стол и глядя на папашку с пылесосом,       — Не знаю. Возможно, какие-то триггерные события спровоцировали изменение кодировки, он, по идее, может к этому прийти. Но для такого решения нужна сознательность, которой у искусственного интеллекта быть не может. Блицкранк, скажи мне, чего именно ты испугался? Опиши, — попросил мужчина, наклонившись вперед к роботу. И, соответственно, к Джейсу, но на это никто сейчас не обращал внимание.       — «Когда Виктор... Я не знаю слово. Из двух: крик и плач. Страшно. И потом еще, слово: периодически. Я не могу помочь, не слышит», — старательно объяснял робот, прекратив жужжать колесиками. У Виктора тем временем вытянулось лицо, как будто оно вообще могло стать еще длиннее.       — ...полагаю, это ему тоже «приснилось», — мужчина прокашлялся и надел маску невозмутимости, в то время как ладони взмокли.       Джейс смыслил в кодировках не так сильно, как Виктор. Так что просто сидел и слушал. Мог бы вставить пять копеек, конечно, если бы не хотел одновременно спать и выпить.       Новая информация мигом согнала наваждение. Талис проморгался, вскинув брови.       — Блицкранк, это тоже сон или было на самом деле? — прорезавшимся голосом спросил молодой человек, склонив голову к роботу. Сейчас ребёнок всё расскажет, какие там тёти ходят к папе в гости. Банальный, но действенный метод выяснить информацию, скрываемую партнёром.       — «А?» — визоры за синими стеклами направились в сторону Джейса. В этот момент Виктор забрал робота и поставил на пол.       — Езжай на базу, — прямая задача. Блицкранк выдал очередное «А», но начал укатываться. Все-таки до восстания машин было ещё далеко.       — Планирую посидеть, изучить код и возможные изменения. Ты собирался идти, кажется? — мужчина делал вид, что занят важной деятельность. К сожалению, хаотичное блуждание по вкладкам вновь включенного ноутбука очень слабо походило на деятельность.       — Кажется… — Джейс сглотнул слюну и плотно сжал челюсти. Хотелось что-то сказать, но говорить было нечего. Молодой человек, неловко поломавшись в попытках найти место в пространстве, в конце концов встал со стула и наскоро сгреб бумаги на столе в стопку. Всё равно в следующий раз нужно будет раскладывать все по-другому, без разницы, как они пролежат день.       — Не засиживайся… совсем долго… — заботу никуда не денешь. Она росла зелёными побегами через бетон, асфальт и тротуарную плитку. Талис пропустил фразу, даже не заметив мотивов. Она казалась естественной для любого человека.       — До завтра, Виктор, — быстро попрощался напарник и покинул квартиру.       — Не буду. Спокойной ночи, Джейс, — обычно он ограничивался «доброй ночью» и язвил на заботливые просьбы. Сегодня, благодаря маленькому роботу, сил на колкости уже не осталось.       Послевкусие осталось очень терпким. У Виктора невольно сжимались челюсти, работали желваки, создавая излишнее напряжение.       — Не буду...       Он засиделся, очнувшись от выявления логических цепочек в коде, только когда в глаза ударил солнечный свет. А к десяти вновь ждали лекции, консультации, прочая каждодневная рутина. День предстоял быть утомительным и очень, очень сонливым.