it hurts to breathe (xСоседи)

      Джейс ушёл, потому что, при всей своей гениальности, ничего не понял. Вновь начались недели с головой, идущей кругом. Учёный (который сейчас больше выступал политиком) с искренним удовольствием читал почту, когда раз в некоторое время там появлялись письма от Виктора. Досаду вызывало только то, что ответить на них Талис практически не мог. Не из-за нехватки времени, а потому что полёт мысли, вызываемый исследованиями, невозможно было уместить в буквы. Джейс натурально злился, потому что из-за нежелания упустить какую-либо мысль, он писал тезисы сбивчиво и кастрировано.       Талис чётко прослеживал один, не выходящий из головы, мотив. Он скучал без Виктора. Чувствовал себя так, словно упускал что-то важное, словно вынутую из механизма деталь. Что-то, что дополняло его. За всё время совместной работы и встреч, Джейс привязался к обществу человека, понимающего его с полуслова. Правда, так и не понял, что послужило причиной их разлада. Догадывался, но не постиг истинную причину. Были вещи, как ни крути, оказывающиеся за гранью его разумения.       Рано или поздно, занятости в Совете суждено было встроиться в колею и пойти по накатанной. Так что Талис наконец-то смог вздохнуть спокойно и при первой возможности рвануть в шестую квартиру.       — Виктор, я так больше не могу. Это ужасно! Как по сломанному телефону. Ты дома, Виктор?       День за днем, неделя за неделей, Виктор отправлял на чужую почту отчеты. Он стабильно занимался изучением обеих тем, которых касались партнеры, также стабильно фиксировал результат. Сложнее всего во всей этой канители было разобрать, что хочет сказать сбивчивый коллега по цеху, потому что, как выяснилось, вести дела по переписке Джейс не умел. И делал это, как следствие, из рук вон плохо.       Был, однако, во всей ситуации один фактор, который благостно влиял конкретно на Тейца — ему становилось легче. Нет, разумеется, о своих нездоровых симпатиях мужчина не забыл. Мысли невольно возвращались, как закольцованные, к образу статного ученого с потрясающими мозгами. Легче было только потому, что без регулярного контакта сердце Виктора меньше болело. Боль заменила тоска и привычное одиночество, с этими чувствами он хотя бы знал, как совладать. Тем более, что последнее скрашивал развивающийся Блицкранк, который, как ребенок, задавал много вопросов и познавал мир вокруг. И себя в мире. Отдушина.       Сегодняшним днем, когда Джейс решил посетить соседа (Виктор окончательно перестал запираться, и зря, на свою бедовую голову) в квартире была тишина. Свет был выключен, а из-под двери ванной комнаты пробивалась полоска единственного источника освещения. Виктор, судя по звукам воды, мылся.       — «Ты Джейс. Здравствуй, Джейс», — заговорил механический голос прямо под ногами. Синие глазки-камеры внимательно (честное слово!) следили за вошедшим.       — Ух ты, — юноша прервался на робота, остановившись в коридоре. Все равно придется подождать напарника, так что ученый вступил в диалог. Талис улыбался, разговаривая с чужим искусственным интеллектом, — привет, Блицкранк.       — «Вииктор занят. Уходи, Джейс», — продолжила машина, катаясь вокруг чужих ног, — «Виктору плохо. Не делай плохо, Джейс. Виктор говорит, ты хороший». Голос делал паузы, дробил слова на слоги, но выражал мысли ясно, словно живое существо. Поразительно, что можно сделать с искусственным интеллектом, если его полюбить.       — Я не делаю ничего плохого, —улыбка быстро сошла на нет. Эта квартира, судя по всему, проклята на высасывание и поглощение позитива. Молодой человек разулся и пошел в кухню, чтобы самовольно поставить чайник, всё ещё размышляя, что же такого он натворил.       — «Ты не. Не. Знаешь», — сделал вывод робот, подъехав к кухонному дверному проему. Остановился, покрутившись на месте.       — «Ты не на-рочно делаешь так. Виктор не скажет», — машинка пожужжала внутренностями и поехала по коридору до комнаты. — «Разрядился».       — О чём не знаю? Эй, Блиц! — Джейс попытался выпытать у маленького робота ни меньше, чем ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого. Но не успел.       Из-за дверей ванной комнаты можно было что-то разобрать. Едва различимое. Ни то Виктор что-то смотрит, нежась в ванной, ни то издает эти звуки сам. Не ясно только, это стоны от удовольствия, от боли или от тоски. Первопричина будет с равной степенью вероятности верной, эдакая задачка в процентах.       На деле в ванной комнате, варясь в кипятке, Виктор выл от того, что ногу свернуло судорогой, ей же стянуло поясницу, и теперь придется потратить уйму времени на то, чтобы разогнуться, распрямиться и вытереть с пола последствия своих неудачных барахтаний.       Джейс в кухне оседает на стул. Звук бурлящего чайника не позволял молодому человеку услышать шум в ванной. А когда до ушей Талиса всё-таки донеслись отдалённые отзвуки, молодой человек решил тактично промолчать, испытав стыд за то, что оказался их невольным слушателем.       Прошла, кажется, вечность перед тем, как все посторонние шумы стихли, а дверь в ванную характерно скрипнула, выпуская суп из Виктора в коридор. Мужчина вышел из ванны, хромая, словно в последний раз. Он оперся на стену и направился точно в комнату, как вдруг понял, что на кухне включен свет. Блицкранк даже при большом желании не справился бы с такой непосильной задачей, так что в доме кто-то был. Но никто из посторонних не стал бы сидеть в кухне и дожидаться, когда Виктор намоет свою пятую точку. Ограбили бы и даже не постучались.       Он замер напротив дверного проема, нахмурившись. Весь раскрасневшийся, похожий на свежесваренного омара, и в одном белье. Спасибо, что хотя бы в нем, потому что в пределах своей квартиры мужчина мог позволить себе ходить как угодно, даже голым. Хорошо, пожалуй, что у него не было такой привычки. Мокрые волосы, с них капала вода на острые плечи, и измученное лицо с залегшими под глаза тенями — красота, да и только.       — Джейс, ты что тут делаешь? — спросил ученый, медленно скатываясь по стеночке на пол. Сил хватало бы дойти до дивана, но никто не рассчитывал на задержки в пути.       — Виктор, — Талис тут же поднялся с места. Это было очень просто сделать, когда ты сидел в заведённом состоянии. Зато мозгов на то, чтобы свалить из чужой квартиры, если ты не уверен, что тебе здесь в данную минуту рады, не хватило. Учёный нахмурился, наблюдая за плавным снижением напарника. Понимаете ли, очень страшно видеть человека, который внезапно решил опуститься на пол. Обычно без повода такое не происходит, — что такое? Всё в порядке?       Джейс мгновенно опустился на корточки, тихонько хрустнув коленями. Полная боевая готовность прийти на помощь тем, кому это однозначно требуется.       — Тихо-тихо-тихо, — Виктор выставил вперед руку, чтобы, если что, не подпустить Талиса ближе. Уперся в его плечо, слегка надавив пальцами. Предупреждающе. Руки мелко треморило, это нервное. Виктор не смотрел на Джейса, потому что смотреть было противопоказано, — стоять больно, я сейчас пять минут посижу, все нормально. Ты только... не нужно мне помогать, ладно?       Виктор усмехнулся, вытягивая ногу к соседней стенке узкого коридора. Старые шрамы по бедру, торчащие кости под кожей, катастрофический недостаток мышечной массы. Жуткое зрелище, словно нога медленно, год за годом, превращалась в кость. Не удивительно, что такая палка плохо двигалась.       — Так зачем ты здесь? Извини, мой вид. Знаю, мерзкое зрелище. Если хочешь сделать доброе дело, принеси мне какие-нибудь штаны, в шкафу на второй полке. Найдешь.       Джейс застопорился. С одной стороны, он уважал просьбы партнёра. А с другой, факторы слишком критические, чтобы слушаться. Думал учёный не долго.       — Потом объясню. Извини, но я не могу позволить тебе сидеть на холодном полу в коридоре, — каким-то задним мозгом Талис понимал, что стандартная опора подставленным плечом здесь не подойдёт. Заставлять человека идти, когда он даже стоять не мог — свинство. Так что молодой человек осторожно подлез одной рукой под колени, а другой — между лопаток.       В Викторе ломалось все, что только может сломаться. В основном, правда, ломался предохранитель здравых реакций, потому что мужчина, вопреки тому, что он вообще-то тут взрослый и самодостаточный, самостоятельный и иже с ним, вскрикнул, вцепляясь в Джейса мертвой хваткой. Такого клеща ниткой не оторвешь, а в масле он только проскользит и прицепится обратно.       — ДЖЕЙС ТАЛИС, НЕ СМЕЙ, — возмущенные возгласы совершенно не соответствовали той силе, с которой Тейц держался за напарника, перепугавшись. Тут не до рефлексии в отношении симпатий и антипатий, не до того, чтобы считать себя ничтожеством. Виктор просто не понимал с каких пор взрослых дядек другие, вполне взрослые дядьки собирались таскать на руках, — ДЖЕЙС!       — Не ори мне в ухо, Виктор, — сквозь зубы попросил Талис, рывком поднимая тушку с пола. Позиция была не из удобных, так что пришлось поднатужиться. Зато, как только Тейц оказался на весу, крепко удерживаемый, Джейс ощутил хрупкость партнёра.       — ААА! — о нет, он орал. Прямо в ухо, вцепившись в шею. Может Виктор просто планировал тактически оглушить нападающего, а потом ловко придушить? Нет, разумеется, это просто паника. А как не запаниковать, если в последний раз тебя кто-то таскал в детстве. И кем-то была мама. Джейс вообще старался игнорировать фактор взрослого дядьки у себя на руках, пока нёс оного в комнату.       — Осторожно. Не больно? — словарный поток открылся только тогда, когда Виктора опустили на диван. Спасибо, что ограничившись положением сидя, а не лёжа: так можно сохранить хоть немного авторитета и самообладания.       — Джейс, ты идиот. Ты идиот, Джейс, слышишь меня?! Нет. Не больно, — это вранье, потому что больно Тейцу почти всегда, и об этом предпочитается умалчивать.       — На второй полке, говоришь? — оставив партнёра, Талис направился к шкафу и выудил какие-то из штанов той категории, которая между домашними и спортивными. Вверил их Тейцу.       Красный, как самая авторитетная креветка в кастрюльке, Виктор подобрал к животу подушку и насуплено смотрел в спину Джейса. Не просто смотрел, а сверлил дырку, увеличивал ее до размеров маленькой галактики и агрессивно, насколько хватало сил, напинывал под зад. К сожалению Виктора — только в воображении. Мужчина извернулся, натягивая штаны, и не одарил Джейса никакими благодарностями.       — Никогда так не делай или я тебя придушу, обещаю.       — Придуши, — спокойно ответил Талис, скрестив руки на груди, — но я не позволю тебе болеть, сидя голым на полу, — мимоходом проскочила мысль о том, что Джейс, собственно, вообще хотел бы сделать существование Виктора проще, так что в случае чего готов был бы таскать его куда угодно. Но таких заявлений пошатнувшееся самообладание Тейца не выдержит.       — Где у тебя футболки? — спросил учёный, вновь вернувшись к шкафу. С такой уверенностью, как у Джейса, его собеседнику очень легко потеряться. Виктор замер, на долю секунды двинув бровями. Потом закашлялся, уткнувшись в подушку и решил, что какое-то время полежит именно так. Пускай Джейсу достанется для лицезрения только спина с выступающей гирляндой позвонков.       — Детотм, — донеслось гулом от подушки. Виктор часто и шумно задышал, в подушке становилось тепло и у Тейца появлялось ощущение собственной придушенности. Нехватки кислорода.       Не разобрав это скомканное «детотм», на деле являющееся «где-то там», Джейс приподнял вещи в стопках на разных полках, перебирая их в поисках нужной. Прямо как страницы в книгах.       — Я, собственно, приходил сказать, что не могу больше играть в сломанный телефон. Это невозможно так работать. А у меня уже мозги ржавеют. Я подумал… Ты свободен сегодня? — потупился молодой учёный, по крайней мере интонационно. Ему было всё ещё неловко от того, как сильно отдалялся от него партнёр и насколько уверенно мог ставить безапелляционные барьеры между ними.       — Как видишь, да, — после потрясения просыпалась внутренняя язва. Становилось понятно, откуда кофемашина в квартире Талиса понабралась уничижительных комментариев, напрочь лишенных всякого такта. Виктор повернул голову и проследил за движениями Талиса искоса, одним глазом, — удивительно, у тебя что, станет хватать на меня времени? Если ты не можешь внятно изложить мысль в тексте, то так ли нужно работать очно, Джейс? Тебе нравится держать меня на коротком поводке, нравится, что дверь всегда открыта? Может быть ты не в курсе, но вокруг тебя мир не вертится.       — Да, представляешь, я всё спланировал… — начал было расходиться Талис, повернувшись через плечо, однако тут же погасил запал о бесконечный поток ядовитой кислоты в его адрес.       Учёный поджал губы, вытянул какую-то найденную футболку и отдал напарнику, в чьём статусе начал сомневаться.       — Извини, мне и правда оказалось сложно работать в таком формате. Я бы хотел продолжить как раньше. Но если я перестал тебя устраивать, то прости, — голос Талиса стал твёрдым и искренним. Совсем без язвительности, которой изобиловал Виктор. Джейс сжимал и разжимал кулаки на пущенных вдоль тела руках, — ладно. Видимо, я зря пришёл. Больше не буду. Ещё раз извини пожалуйста. Молодой человек ещё некоторое время не мог заставить себя сдвинуться с места. Это было катастрофически тяжело: самому уходить оттуда, куда больше никогда не сможешь вернуться.       На диване резко вскочили. На самом деле даже слишком резко для больной спины, но Виктор стерпел, не отвлекаясь, потому что внутри все клокотало. Если бы сейчас кто-то додумался разбить на Тейца яйцо, оно бы поджарилось. В таком настроении нельзя разговаривать с людьми, потому что рискуешь наговорить глупостей. Хотя, если это их с Джейсом последняя адекватная встреча, то был ли смысл молчать?       — Ты, чертова заноза в моей заднице, единственный человек, который меня полностью, всецело, весь устраивает! — вскипел профессор Тейц, уставившись на Джейса. Взгляд стойкий, расковыривающий все нарывы. Это признание, как ни крути. Только Джейс вряд ли поймет этот факт в такой витиеватой формулировке. — Иди на кухню, сделай чертов чай и чертов кофе, я буду в лаборатории, — зашипел Виктор, натягивая всученную ему футболку. Какая-то из той серии вещей, которые выдают стаффу на мероприятиях. На спине черной, немного потасканной футболки красуется «спикер».       В последнюю встречу не приказывают налить чаю и приготовиться к работе. Так что Виктор просто выпустил на волю свою внутреннюю пубертатную язву, которая должна была самоликвидироваться в шестнадцать, когда подростки визжат и бросаются тарелками. А не в тридцать два, когда ты, казалось бы, давно состоявшийся в жизни человек.       — А… Хорошо… Хорошо, — брови остались растерянно изогнутыми, пока сам Джейс медленно и протяжно выдохнул.       «Не спугнуть бы… Не спугнуть?! А что ещё сделать, чтобы угодить этому заносчивому гаду...?»       Боже, да кто в конце концов такой ему этот Виктор Тейц, который не понятно, чего хочет и качает молодого человека на эмоциональных качелях?       Самый лучший партнёр из всех в мире.       Невозможно умный.       Невозможно свой.       Ради этого, пожалуй, Талис рванул сейчас на кухню, где повторно включил уже давно остывающий чайник и суетливо достал две кружки.       Виктору требовалось время наедине с собой, чтобы успокоиться. И он успокоился, когда Джейс скрылся из виду. Возможно (наверняка) в стенах кухни отлично будет слышно, как человек в комнате орал в подушку. Не то, чтобы очень громко, но крайне психованно. До появления в жизни Тейца «золотого мальчика» подобных перепадов настроения не наблюдалось. Или, быть может, дело просто в накопленном за все годы жизни стрессе? Виктор зажал лицо тканью и выпустил из легких воздух, добавляя ему голоса. Потом надел ортез, постарался натянуть на себя маску равнодушия и спокойствия, пошел в лабораторию.       Заработала техника, ноутбук занял свое место. Виктор занял ноутбук, усевшись за него и открыв последний отчет, который так и не смог внятно разобрать. Оставалось ждать Джейса и слушать пояснения.       Главное больше никогда не позволять себе срываться. И стоило бы извиниться, если быть совсем с собой честным.

***

      На экране открыта почта. Виктор смотрел туда, не моргая. Дисплей не менял картинку все то время, которое Джейс находился на кухне. Виктор чувствовал себя кретином, который ни за что наорал на мальчишку. Перед Тейцем опустилась кружка. Максимально аккуратно, рядом, но не вплотную. Чтобы было удобно взять и при этом не смахнуть рукой. В общем, Джейс выслуживался, чувствуя себя самым несчастным в мире щенком, которого в довесок натыкали носом в лужу.       Но самым паршивым было то, что Талис реально считал, что он виноват. Что заставил ждать, не получать ответа, психовать человека, который занимал не последнее, а одно из первых мест в жизни молодого учёного. Очаровательная наивность.       — Давай… попробуем продолжить. Я надеюсь… у нас получится, — практически просил Талис, глядя на партнёра.       — Джейс, — в голосе слышно надлом. Профессор Тейц предпринимал меру, вопиющую для него самого, в первую очередь. Он опустил руку, но отнюдь не за чашкой с чаем. Поймал крепкую ладонь партнера и сжал пальцы, которые слабо помещались в узкой руке Виктора. Диссонанс того, насколько люди могут быть разными физически. Опустив голову к клавиатуре, ученый вжал ее в плечи, чтобы стать меньше. Это рефлекторное.       — Извини, я не должен был так себя вести. Я знаю, ты старался выкроить время, я тебя не виню, и ты мне ничем не обязан. Просто... это сложно, всегда ждать. У меня был совершенно идиотский вечер, мне жаль, что ты оказался под горячей рукой, — каждое второе слово: пауза, чтобы набраться смелости продолжать. Пальцы у Виктора холодные, в каждом прощупывались фаланги, в кисти — косточки. Мужчина гладил большим по линии костяшек чужой руки, извиняясь в этот раз не только вербально, но и на физическом уровне.       — Эй, Виктор, ну что ты, — брови Джейса полезли на лоб до предела. Он искренне думал, что виноват сам, так что считал неприемлемыми извинений от другого человека. Никаких вам тут отфутболиваний вины и ответственности друг другу!       — Прекрати извиняться. Я виноват, слышишь? Я знаю. И очень постараюсь исправиться, — Талис накрыл ладонь партнёра второй, пряча в своих руках маленькую точёную кисть. Учёный гладил чужую руку в своих, искренне пытаясь через затылок влезть в душу, — я тебя понимаю. Я бы тоже разозлился, если бы со мной так поступили. Просто я… закрутился, понимаешь. Но сейчас уже легче. Мне так не хватало нашей работы.       Обратный отчет уже запущен, бомба медленно тикала, Виктор зажался, напрягалась каждая мышца. Он аккуратно, медленно и вежливо попытался вызволить свою ладонь, потому что одно дело, когда ты сам позволяешь прикосновению случиться, а другое — когда ситуацией начинают пользоваться. Нет, Виктор понимал, что у Джейса просто был такой язык, он явно испытывал мир, ощущая его физически. Только не учитывался тот фактор, что сердце у Тейца начинало, как последний предатель, неистово стучать.       — Ты не можешь быть виноват в моих личных проблемах, прекрати. Дай мне хотя бы раз извиниться за все, что я делал по отношению к тебе, — рука все-таки устроила побег, опустившись на здоровом колене и зажав его пальцами. Виктор пытался вызвать боль, чтобы отрезвиться. Низменное самоистязание. Джейс заткнулся, позволяя Виктору вытащить руку и сказать всё что он хотел. И пусть Талис не был согласен с извинениями, их пришлось принять для того, чтобы продолжить жизнь в мире и согласии.       — Мне тоже тебя не хватало, — сбивчиво шепнул Виктор. Голова практически коснулась клавиш, но он не ронял ее, чтобы вместе с тем не уронить последние крохи своего достоинства, — ты прав, Джейс. Давай поработаем.

***

      Итак, наконец собравшись вместе, с духом и всем остальным, что подразумевает сбор, учёные начали процесс. Сформировав в кучу все данные по протезу и перепроверив оные, Джейс обещал обналичить грант и забрать материалы для изготовления прототипа уже на этой неделе.       Молодой человек сдержал обещание. Не всё шло гладко, но благо, труды в Совете научили его лавировать словами, так что учёный смог отговорить руководство от разработки проекта при университете, ссылаясь на комфортные условия в домашней лаборатории. Знали бы все эти спонсоры, что работает Талис даже не в своей мастерской… Вместо тяжёлой многоступенчатой лестницы, разработка поехала в гору разгоняющимся лифтом. Это не могло не радовать. Но самое важное, Джейс и правда твёрдо решил не отступать от избранного вектора и не пропускал практически ни одной вечерней встречи.       Виктору не хватало воздуха. Он не успевал дышать потому, что слишком часто видел Джейса. Не хватало времени на то, чтобы отрефлексировать, не доставало возможности спрятаться в раковину, времени страдать, правда, тоже не было. Виктор умирал внутрь себя по крупицам, внешне оставаясь совершенно спокойным.       Воодушевление от совместной работы грело, было ярким, таким же, как Талис, и Тейцу это нравилось. Сейчас, сидя вечером за монитором, он писал программу, которая заставит каждый мускул в биомеханической руке реагировать на импульсы нервных связок. И машина отзывалась на код, создающийся под узкими пальцами.       — Подключись, — просит Виктор, кивнув на датчики. Их необходимо было присоединить к коже выше локтя, чтобы проверить, насколько точно техника улавливает движение.       У Джейса было хорошее настроение. Эксперимент ещё далеко не достиг финишной прямой, но уже определённо к ней двигался.       — Давай попробуем, — с энтузиазмом учёный забрал длинные провода, которые пока что не были обвиты вокруг искусственных мышц, а болтались вне конструкции. Он закатал рукав, обнажая точёную мускулатуру, и прикрепил их на пластыри к собственному бицепсу.       — Смотри, локтевой сгибатель запястья настроил, должно сработать.       Конструкция, присоединённая к датчикам, была ещё страшной и несуразной. Механические мышцы выглядели, как невнятные серые червяки из латекса, пропущенные внутри сетки проводов и моторов, тянули конструкцию в сторону, которую задавал оператор. Но пока вся эта система не была опробована настоящей рукой. Проверить на реальном человеке с нужной проблемой пока что не представлялось возможным, однако импульсы мышц должны быть одинаковыми у всех, так что эксперимент имел смысл.       — Начинаю, — предупредил молодой человек, взявшись шевелить кистью. Железная конечность, пока что расфоршмаченная на столе между идущими в разные стороны проводами, начала сокращаться. Это было похоже на чудо. Талис сгибал и разгибал мизинец. Начать работу с него было самым простым, чтобы сразу увидеть все ошибки. Механический мизинец запоздало повторял движения. Нижняя фаланга, средняя… Кажется, работает.       — Работает, — Виктор обернулся от монитора к Джейсу и просиял. Светился будто бы изнутри, лицо озарила улыбка, глаза заискрились блеском. Он смотрел на партнера и восхищался тем, что они с ним только что сделали.       — У нас получилось, — Джейс подхватил улыбку, засияв как начищенный червонец. Не часто бывает так, что молодой учёный начинал улыбаться не первым, однако сейчас это именно тот случай. И виной тому Виктор.       «Он — главная движущая сила проекта.»       «Он — больший эксперт в тонкостях.»       «Он — главная муза и вдохновитель в процессе работы…»       Молодой человек перевел восхищённый взгляд с партнёра на протез, а затем, как на резинке, вернул его обратно. Как же красиво его напарник улыбался…       «Что за мысли, Джейс?»       В последнее время Талис часто засматривался на напарника. Он замечал это изменение и уже впустил в голову одну шальную мысль. Вскоре она, как отрава, заполонит весь разум молодого человека. Ей нужно немножко времени, чтобы уложиться и дать юноше чётко осознать: ему нравится Виктор.       — Поверить не могу...       — Так, дай мне минуту, перенаправлю... Есть идеи, как задействовать пальцы одновременно? — мгновение рассеялось, Тейц вернул внимание программе и ударил по кнопкам пальцами, превращая импульс в систему.       — К каждому отдельный провод. Не влезет, — Талис задумался, невольно поднося руку с подключенными передатчиками к подбородку. Механическая рука повторила изгиб, правда, только одним мизинцем. Учёный раздумывал, прицепившись взглядом к Тейцу, словно ждал только его идей. Его одобрения, — конструкция получится слишком громоздкой. Не хочу. Если бы можно было запитать несколько разных движков на руке с одного провода… И при этом не вызвать ни конфликта, ни слияния между ними, иначе сигналы потеряются…       Глядя правде в глаза — без знаний Талиса в робототехнике и без его стараний на благо спонсирования проекта, то вообще ничего бы не получилось. Виктор невероятно ценил этот вклад. Помимо прочего, на личный взгляд Тейца, весь прогресс тоже был возможен благодаря Джейсу, потому что его живой ум подстегивал шестерни в голове ученого, Джейс был маслом для интеллекта Виктора. Это было... приятно.       — Установи маршрутизатор, попробуем развести сигнал. Тогда исключим конфликт, но оставим минимум контактов. Меньше начинки — не значит хуже качество. Жду команду, — предложил мужчина, сев к партнеру вполоборота, чтобы всегда можно было вернуться к набору команд, и для того, чтобы самого Джейса было видно. Наплевав на приличия (он просто о них не думал во время работы), профессор с удовольствием отмечал, насколько увлеченным выглядел его напарник. Джейсу шла наука, как иным людям подходил фрак или новые начищенные ботинки. Джейс был красив в то время, когда занимался наукой. Красивее, чем всегда.       — Виктор, ты гений, — Джейс говорил практически влюблённо. Талис грешил тем, что поддавался полёту мысли и, в связи с этим усложнял простое, семимильными шагами перескакивая очевидные, но рабочие варианты.       — Глупости, это мы гении, — отмахнулся мужчина, растянувшись на стуле, словно кот. Стул скрипнул под весом, Виктор балансировал на двух ножках вместо четырех, и вытягивал под столом ноги, съезжая копчиком по сидению. Шаткая конструкция, которая могла в любой момент свалиться, но ученый держал баланс, наслаждаясь тем, как отпускало стянутые, забитые за вечер мышцы.       Виктор закусил карандаш, оставляя на гранях засечки зубами. Ему казалось, что они оба — совершенные безумцы, замахнувшиеся на ту сферу, в которой титаны сражаются уже много лет. Неужели мастодонты, обладая ресурсом и временем, упустили такие очевидные решения проблемы? Что-то...       — Что-то не так. Слишком просто. Нет сомнений? — прищурившись, ученый кивнул на механизированную руку.       — Есть, конечно. Но не попробуем — не узнаем, — азартно заявил молодой учёный, отлепляя пластыри от руки. Он незамедлительно поставил разогреваться паяльник и достал маршрутизатор. На столе оказались разложены пинцет и припой, словно инструменты у хирурга.       К сожалению, от созерцания партнёра пришлось оторваться, занявшись кропотливой работой. Слишком мелкой для громады человеческого корпуса, который склонился над столом, но, к удивлению, оказавшимся гармоничным в общей картинке. Пришло время Виктору вспомнить, что этот яркий мальчишка занимал почти все пространство мысли Тейца. Виктор прикусил губу, засмотревшись на тонкую работу. Будь воля профессора и Джейса бы усадили собирать какие-нибудь мелкие головоломки, лепить фигурки, нанизывать бисер на нитку, что угодно, что требовало бы такого же сосредоточения и мелкой моторики. Может быть, повернись жизнь немного иначе, вселенная обрела бы талантливого хирурга, даже жаль, что никто не предложил этого Талису раньше.       — Секунда… Да, готово, — объявил Талис, облизнув губы.       — А? Да, сейчас, — ножки стула брякнули об пол, когда мужчина вернул свое положение в пространстве на устойчивое. Виктор склонился над клавиатурой, откинув одну руку за спинку стула, и ловко начав печатать другой.       — Зараза, не понимаю, как не спутать сигналы... попробуй еще раз?       Сигналы, в результате, все-таки оказались спутанными и при движении пальцев произошел разнобой, где за указательный палец ответил мизинец, а за средний — безымянный. Джейс с охотой взялся за проверку. Он тут же осветил проблему вслух крайне развёрнуто, как будто Виктор был слепым и сам не видел, что не так. Но учёному хотелось говорить, хотелось быть ещё более участным. Будь его воля, он бы пролез в ухо напарника и орал уже из раковины.       — Я сейчас поменяю контакты местами. Попробуем перебрать по принципу вероятности. Если не получится — способ в нынешнем виде нерабочий, — заключил Талис, вновь схватившись за пинцет.       — Слушай, если не получится, попробуй еще включать по одному, — предложил Виктор, сосредоточившись на дисплее ноутбука. Искусственный синий свет от него освещал остроту скул, делая ее еще выразительнее, и подчеркивая синяки, которые за последние дни стали глубже сами по себе.       Предстояло ещё несколько попыток, прежде чем понять, что дело глухо.       — Я догадываюсь, что не так, — молодой человек обернулся на партнёра. В глазах плескался азарт, который мог быть вызван только живой заинтересованностью. Джейс без зазрения совести зашел за спину Тейца и опустил руку на его спину, через плечо заглядывая в монитор.       — Черт, работай, электронная задница, — он ругался негромко, под нос, больше всего эта брань походила на старческое бухтение, тогда как сам Виктор еще далек от такого почтенного возраста.       — Сколько вольтаж на старте? Провода слишком узкие, понимаешь, нужно больше изоляции на каждый, либо уменьшать напряжение. Конфликтуют в процессе, а это они ещё не встроены в корпус.              Тейц взял небольшую коробочку с двумя инструментами на проводах, похожих на металлические ручки. В процессе замера, стрелка на приборе дала крен в сторону большего энергообмена. Пришлось повернуться к тактильному и беспардонному Джейсу боком. Наука — поразительная сила, благодаря ней Виктора сейчас не мотало из стороны в сторону от шкалящих эмоций. Он просто об этом не задумывался, отдавшись процессу. Так что... трогать пока не возбранялось.       — Двести сорок. Перераспределять только вручную, через систему я это не настрою, это входящий с аккумулятора, — он кивнул на выпотрошенный блок, который в последствии будет встроен глубоко в механическую руку, когда сборка уже будет завершена.       — Ладно, сейчас я сделаю. Обесточишь? — как обычно, Джейс хотел обнаружить верный путь сразу и пройти напрямик. Как можно скорее, но без спешки.       — Двести двадцать нужно, чтобы не погорело. Предохранитель, конечно, держался сейчас, но если повторим, то лишимся детали в пару сотен баксов, — хмыкнул Виктор, скручивая провода вольтметра. Он задрал голову на Талиса и все-таки подавился воздухом. Покраснели уши, а от них уже румянец разошелся мелкими, точечными пятнышками к щекам.       — Отойди немного, ты мне практически в череп дышишь, Джейс.       — Да… Прости, прости, — Талис, как всегда, в своём репертуаре. Он тут же исчез из поля зрения, отшагнув за спину напарника. И появился вновь уже у своего рабочего места, словно кролик из шляпы.       Несмотря на то, что Джейса снова выгнали, он ощутил прилив мотивации от этой тактильности, словно полежал на бесконтактной зарядке.       Когда напряжение стало установленным до уровня розетки, молодой человек аккуратно, но уверенно выдернул проводки из маршрутизатора.       — Я пробую ещё раз по одному. Но мне всё равно кажется, что проблема в том, что мы слишком туго сплели провода в общий канал, — покачал головой молодой человек. На проверку, пальцы вновь работали исправно. По одному, по два, но не больше. Однако эта повторная проверка со всеми предварительными манипуляциями заняла немалую долю времени.       — Я могу перепаять, разделив их на два контакта, — Джейс плюхнулся на стул и немного отъехал от стола. Учёный хрустнул лопатками, наклонив шею вбок до выступивших жил, — так всё равно получится переплести их внутри вокруг мышц и сохранить эргономичность. Но на это мне нужно время. Короткая манипуляция с проводами и железная рука оказалась такой же безжизненной, как при печати. Виктор положил под голову локоть, устроившись на столе и, разумеется, предварительно сдвинув ноутбук вглубь.       — По форме, как ДНК цепочка. Красиво, между прочим, ощущается почерк, Талис, — мягко баритонил Виктор, улыбаясь в согнутый локоть. Ему интересно просто смотреть на то, как Джейс работал. И не только работал. Мистер Тейц цеплялся взглядом за крепкую шею, в груди слабо защемило и укатилось вниз, в живот, осев там комком.       По привычке всех современных людей, в ожидании уведомлений Талис посмотрел на умные часы.       — Боже, уже четыре, — сообщил Джейс партнёру, наткнувшись на его синяки под глазами на впалом лице, — Виктор, можно я отправлю тебя спать? В любом случае придётся ждать, пока я переделаю провода. А тебе бы не мешало выспаться с таким видком.       — Я посижу с тобой. Не хочу уходить, пока ты еще работаешь. Просто разбуди, если засну, ладно? — отозвался мужчина, переведя взгляд с юноши на механические пальцы, шарниры и треугольную конструкцию кисти, крепежи, клапаны и проводапроводапровода в космическом количестве. Созданная ими рука тоже казалась ему совершенством, еще не отточенным, но в будущем наверняка безукоризненным.       Он сморщил нос и продолжил:       — И что за замечания к моему внешнему виду? Гениальному тебе не к чему больше придраться? Я вроде бы без напоминаний помню, что не картина Моне.       Джейс покачал головой. Несмотря на бесконечные остроты, которые так и пёрли из всех щелей Виктора, работать с ним было самым большим удовольствием. Партнёры, если даже не закрывать глаза на порой возникающую разницу во взглядах и попытки поддеть друг друга, не скатывались в ругань и не отвлекались от цели. Да и какая вкусная еда может быть без лёгкой перчинки?       Виктор заснул, стоило Джейсу в самом деле увлечься деталями, распаивая и раскручивая всю работу прошлой встречи, когда они в четыре руки старательно сплетали провода воедино. Сами себе устроили медвежью услугу. Рот Виктора приоткрыт, потому что иногда тяжело дышать через нос, особенно когда ближе к утру тебя накрывало слабым, но все-таки насморком. Это не простуда, а обычная усталость вкупе с подстывшими ногами, которые, по излюбленной привычке ученого, как всегда босые. Волосы цепляясь за брови, упали прядями на глаза и мешали видеть дремотные сны, потому что щекотали ресницы. После такой крепкой дремы у Виктора снова будет болеть спина, забьет мышцы шеи, зато сон окажется одним из самых сладких.       Напоследок Талис бросил на соседа взгляд, прежде чем углубиться в работу. Если честно, учёный считал Виктора красивым. Иначе он никак не мог объяснить тягу к рассматриванию его лица, вниманию к жестам и действиям. Не нравились только, как думал Талис, последствия недосыпа, недоедания и прочих «недо». Знал бы молодой человек, в чём крылась причина на самом деле…       Спустя час работы, Джейс, и сам здорово уставший, разогнулся от стола. Голова сама повернулась в сторону напарника, уже крепко спящего в позе закорючки. Учёный вздохнул и медленно, чтобы не разбудить, забрал Тейца со стула. Относить безвольную тушку в кровать было похожим на транспортировку манекена. Виктор был лёгким, с неконтролируемо раскиданными, свисающими конечностями. Молодого человека это забавило и одновременно умиляло. Интересно, почему..?       Талис уложил напарника на диван, поместил подушку под голову и расстегнул ортез, чтобы аккуратно сложить рядом со спальным местом.       Накинув на Виктора одеяло, Джейс, сам не понимая себя, не удержался от одного. Почему-то ему страшно захотелось прикоснуться к острому углу челюсти, провести по впалой щеке и заскочить мазком кисти на лезвие скулы. Джейс не противился своим желаниям, так что, с несколько секунд послушав размеренное дыхание и убедившись в отсутствии намёков на пробуждение, он провел пальцами по всему намеченному маршруту. Внутри что-то ухнуло, проваливаясь из груди ниже. Похожее на тяжёлый раскалённый шар, летящий через слои пенопласта и выжигающий себе путь во чтобы то ни стало.       Кажется, только что наступил перелом в кое-чьей судьбе. Правда, сам Джейс сейчас и головой, и сердцем занят был дроблением тонких проводов прогрессивного протеза на ещё более тонкие, так что перемены не уловил.       Виктору снился сон. Бывают такие удивительные сны, после которых ты просыпаешься разбитым и несчастным. В таких снах часто кажется, что время остановилось, мотнуло хвостом секундной стрелки, и двинулось вспять, возвращая тебя в прошлое.       Виктору не снился Джейс. Впервые за долгое время ему снился совсем другой, но не менее болезненный, великолепный сон.       Виктору семь. Он сидит на старенькой кухне в такой же старенькой, пыльной квартире, и ест самый вкусный суп. Он терпеть не может суп, потому что ему семь и в этом возрасте положено любить только сладкое. Но суп вкусный, как ни вороти нос.       Ему семь и мама перед плитой самая красивая, самая молодая. Её фигура, словно в золотом свечении, охвачена лучами солнца из окошка, и она сама как волшебная фея из сказок. В воздухе пахнет едой, пылью и очень сильно, до щемящей нежности в груди, пахнет любовью.       Виктор перевернулся во сне, поймал рукой чужую кисть, притянул ближе, почти под щеку, устраиваясь на теплой ладони Талиса, как на подушке. Джейса, уставшего и вымотанного, просто не отпустили уйти спать, потому что тепло, которое его кожа дарила щеке семилетнего мальчишки, сейчас дополняла физически внутреннее ощущение. Виктор едва ощутимо сжал пальцы, улыбнулся уголками губ и стал выглядеть как никогда умиротворенным.       Виктору снился чудесный сон и Джейс в нём — само солнце.       — Эй-й, — тихо улыбнулся Талис. Сухие глаза щурились, собираясь в кучку. Вообще-то молодой человек хотел поработать ещё немного, но, как водится, остановившись только на секунду, уже очень сложно продолжить бег.       Джейс понимал, что вытащить руку сейчас грозило нарушением сна партнёра. Учёный с секунду раздумывал, прежде чем прикоснуться к чужой голове и пригладить волнистые волосы. Легко, почти невесомо. Он очень боялся разбудить Виктора, пока внутри него самого всё кипело.       Если говорить на языке аллегорий, то душа Джейса сейчас была похожа на печку. В ней плавился со всех сторон и растекался, смазывая каждый участочек, кусок масла. Молодому человеку было удивительно хорошо, когда он вот так, украдкой, смотрел на напарника. Ему не мешали прикасаться, не мешали, если угодно, пялиться. Иначе назвать этот безотрывный взгляд любования просто нельзя.       Аккуратные черты, каждая как произведения искусства из полупрозрачного фарфора. Как природа вообще способна лепить из костей и плоти что-то настолько тонкое и гармоничное? Как в одной этой голове, раскинувшейся кудрями на подушке, может помещаться целый удивительный неизведанный мир? Как так случилось, что с этим странным человеком, полярно отличающимся с Талисом по всем фронтам, могло быть так поразительно комфортно?       Джейс не чувствовал, что знает Виктора всю жизнь. Но определённо ловил себя на мысли, что с каждой секундой, проведённой рядом с ним, ему становится теплее.       Такое ощущение учёный испытывал с Мэл. Даже не тогда, когда они познакомились, а уже когда начали отношения. Кажется, это была идея Талиса. По его собственным воспоминаниям и мнению. Впрочем, уже никто не сможет доказать обратное: концы давно опущены в воду умелой женщиной, одарённой обаянием и предприимчивостью.       Осознав такие аналогии, Талис немного опешил. Впрочем, принимать однополую любовь он был ненаучен, так что с лёгкостью отделался сам от себя убеждением в крепкой дружбе и идеальной командной работе.       Выждав, когда Тейц засопел ровнее и глубже, учёный потихоньку вытащил руку и удалился к себе. Вновь погружаться в пучину водоворота дней.       Самый тонкий фарфор делают варварским способом. Для такой искусной работы нужны настоящие кости. Тонкость стенок, пропускающих свет, создается за счет смешивания состава фарфоровой массы со смолотыми костями животных. Так ли хорошо на деле, что Виктор своим видом напоминал подобный продукт. Или, напротив, именно подобными характеристиками и обладал. Смолотый из костей, тонкий и хрупкий, как бесполезная фарфоровая чашка.