Обязательно, обязательно со мной

В ее двадцать три Александр Воропаев кажется Катерине абсолютно взрослым. Серьезный, уверенный в себе человек. Вполне состоявшийся: высокая должность в одном из министерств и неплохие карьерные перспективы, доля в родительской компании должна обеспечить хороший дополнительный доход; он молод, симпатичен, умен, и вроде бы весь мир лежит перед ним. Воропаев Катерину-то замечает только потому, что хочет побесить Андрея, вызнать хоть какие-нибудь тайны. Лучше бы не замечал, правда. В двадцать четыре она совершенно и абсолютно уверена, что между ними с Александром пропасть. Между ними абсолютно и совершенно нет ничего общего. Ни-че-го-шень-ки! Разве что ее подпись на злополучной доверенности. Компания лежит в руинах, не без его участия. Справедливости ради — не без ее тоже, но он доломал все, что по ее плану должно было отлично работать и восстанавливаться. Воропаев даже не смотрит на нее, баррикады становятся выше, стены — прочнее. Компанию, возможно, и правда давно было пора поделить. Теперь — поздно, теперь — только выводить из кризиса, иначе делить будет совсем нечего. Когда Андрей бросает Катерину, Воропаев ее… Утешил. Слишком хорошо, наверное, утешил. Она тогда даже толком не поняла, как он появился рядом. Примчался в компанию (Кира успела сообщить? Или очередного шпиона себе завел?), привычно поругался со Ждановым, а потом предложил ей свою поддержку. — Оставайтесь, Катерина Валерьевна. Я проголосую за вашу кандидатуру на Совете. Она, конечно, все равно уходит. Пусть разбираются сами со своей компанией, пусть что угодно доказывают друг другу, пусть объясняются с Павлом Олеговичем — ее это все больше не волнует. Да, в текущем положении дел есть ее вина. Но… Не одна она во всем участвовала. Не секретарша принимает итоговые решения. Что Жданов-младший, что Воропаев свое президентство провалили, не справились. Период ее правления тоже оказался коротким, сложно работать, когда Андрея волнует не столько работа, сколько желание доказать, что он ей никогда не врал. Конечно, а что же он делал? Возможно, это не слишком профессионально с Катиной стороны, но если Жданов ценит в ней не профессиональные качества, а исключительно свою бывшую фирму, то почему Катя должна уступать? Юлиана с радостью принимает ее назад, будто так и должно быть, будто Катя не провела почти три недели на бывшем месте работы. К Юлиане Катя возвращается не одна, Воропаев является в агентство каждый день, причем дважды: в обеденный перерыв и после окончания рабочего дня. Катя назначает в обед встречи с потенциальными клиентами, вечерами задерживается настолько неприлично, что ее регулярно начинает встречать отец. Парадоксально, но с ее отцом Воропаев неожиданно находит общий язык, она не знает, как они ухитряются договориться, результатом же этих переговоров становится ворчание Валерия Сергеевича, что глупо пользоваться отцовской помощью, когда такой мужчина на все готов ради того, чтобы вечером помочь добраться домой. В итоге Катя начинает уходить с работы вовремя, откладывать деньги на свою машину, а заодно пресекать бесконечные отцовские разговоры о таком чудесном и замечательном Александре. Колька над ней смеется, мама мечтает познакомиться с человеком, в котором отец узрел образ идеального будущего зятя, а Юлиана только закатывает глаза и просит: — Да поговори ты с ним, пока он нам всех посетителей не распугал. Воропаев ведет Катерину в «Лиссабон». Не стесняется ни ее (ладно, сейчас она и сама себя не смущается), ни Жданова в компании Малиновского и каких-то моделек, ни приехавших по душу Жданова Киры с Маргаритой Рудольфовной. Воропаева интересует только сидящая напротив Катерина. Обед, который, по ожиданиям Кати, должен был быть удивительно скучным, получается неплохим. Воропаев, оказывается, умеет быть обходительным и интригующим. — На компанию мне плевать, — сразу заявляет он. — Хоть подарите Жданову, если хотите. О его попытке вывести деньги со счета компании и об испорченной вышивальной машине они разговаривают на следующий же день. — Я испугался, — поясняет он. — Запаниковал. Я решил, что раз «ЗимаЛетто» все равно тонет, то я успею получить хоть какую-то выгоду. Я успокаивал себя тем, что если Андрей потерял огромные деньги на провальной коллекции и узбекских тканях и ему за это ничего особо не было, то, значит, и мне не будет. Катя молчит. Ей неприятно вспоминать о неудачах, ей противно от слабости Воропаева, но он честен — может быть, он впервые честен с ней. — Я хочу попросить у вас разрешения начать ухаживать за вами, — говорит он. — Я знаю, для вас совершенно неприемлемы отношения с человеком, который столько всего натворил. Но я умоляю вас, Катенька, дайте мне шанс. В двадцать пять Катя старается с Воропаевым даже случайно не пересекаться. Как смотреть на человека, от которого дыхание перехватывает? Как это — жить, зная, что он больше никогда, никогда не подойдет? Шанса она ему тогда не дала. Решила, что это ей не нужно. Он не нужен. Она выдыхает счастливо, когда он исчезает из ее жизни: обеденный перерыв снова только ее и уходить с работы можно, когда удобно ей самой. Ну и Юлиане, конечно. Отец с ней два дня не разговаривает, мама переживает, а Колька снова смеется — все ему весело. От старшего Жданова Катя узнает, что Воропаев продал квартиру, чтоб рассчитаться с долгом перед компанией. — Я с него эти деньги даже не требовал, — удивляется Павел Олегович. А Катя в ответ поражается, как можно удивляться чужой честности и принципиальности. Впрочем, Катю Ждановы больше не волнуют, эта встреча состоялась только ради подписания последних документов: «ЗимаЛетто» снова в руках бывших владельцев. В двадцать шесть она осознает, что была дурой. У нее на пальце кольцо, а живот мешает наклоняться. Наклоняться, впрочем, не приходится, когда Александр рядом. Он появляется как раз в день ее рождения. Катя привычно задерживается на работе, работать — куда проще, чем постоянно размышлять, что она сама в очередной раз все испортила: у Кати хорошо с экономикой, но очень плохо с мужчинами. Воропаев притаскивает букет темно-бордовых роз, улыбается смущенно и немного нервно. — Юлиана сказала мне, что ты будешь тут. — Он замолкает на секунду, и продолжает: — Что ты всегда тут по вечерам. И в обед тоже. И я подумал… Нет, — обрывает он сам себя, — я и не прекращал, я все это время думал только о тебе. Я не могу так, Кать. Катины вещи в его новую квартиру они перевозят на следующий же день. А где-то в июне сообщают родителям о грядущем пополнении. В ее двадцать семь… Впрочем, Катя старается не загадывать вперед. Саша говорит, что все у них будет, все у них получится так, как они захотят. Как не верить его обещаниям?