People need people

song: Black Dresses — In my mouth

      Манджиро кружит длинными пальцами перед набором инструментов. Дрель? Нет. Молоток. Не то. Бензопила? Громко. Отвертка? Вот оно.       Мычащее тело позади парня пытается сказать, что хочет жить, что хочет вернуться к семье. Но кому интересны его желание, когда тут происходит соревнование? Манджиро бьет его рукой по лицу и шепчет, чтобы тот закрыл свой рот.       Чуть поодаль слышится смех. Брызги крови на лице Акари, скрывающиеся ее шрам на лице, делают из девушки безумную психопатку. В ее руке дрель, та, от которой Манджиро отказался.       — Что такое, сладкий? Не можешь выбрать? — протягивает она пьянящим голосом.       Сано откладывает отвертку — точнее сказать, бросает ее на стол, — и направляется к девушке. За ней сидит еще один человек, точно также рыдающий и мычащей о помощи. Однако ни Акари, ни Манджиро, не общающиеся на них внимание. Он впивается в ее губы поцелуем, перемешивая кровь двух незнакомцев. Языки танцуют брачный танец, зубы сталкиваются. Акари возбужденно дышит и протестующе шипит, когда Сано отодвигается. Он проводит по ее ключице пальцами, рисуя небольшое сердце, а после подносит эти же пальцы ко рту девушки. С каким же удовольствием она их смакует!       — Давай закончим тут, — шепчет она, выхватывая еще один поцелуй.       Первым закричал человек за спиной Акари. Даже жужжание дрели не смогло заглушить это крик. Винт резко входил в колени кричащего, дробя кости. Акари наблюдала за этим с игривой улыбкой, словно сейчас происходит что-то прекрасное. Но громче крика и звуков работающей дрели, были звуки ломающихся костей.       Человек за спиной Манджиро пытался проскользить по полу, сидя на железном стуле. Руки давно стали синего цвета из-за изоленты на запястьях, лицо покраснело, как заходящее солнце в августовский день. В глазах таилась надежда на спасение, на еще один день жизни в круговороте событий. Дети, работа, недовольная жена, нахальный продавец в магазине через три дома от него. Три часа назад это казалось банальным и скучным, сейчас — то, к чему он желает вернуться.       Сано снова берет отвертку в руки. Металл холодит кожу не хуже криков за спиной. Человек перед Манджиро кричит в ленту, когда острие отвертки входит в руку. Не то. Он откидывает отвертку и берет плоскогубцы, которыми начинает выдергивать один за одним ногти страдающего. Симфония боли и агонии, та самая желанная музыка для ушей. А кровь? Как реки меда в райском саду, как сказочная вода в мире невозможного. Как то, что желает видит Манджиро.       Крики за спиной давно стихли, оставляя за собой лишь приглушенное дыхание Акари. Мужчина перед Сано потерял сознание два пальца назад. Теплая рука девушки, покрытая кровью, легко ложится на щеку Манджиро поворачивая его голову к ней.       Акари легко касается губами его губ, забирая металлический вкус крови незнакомца. Пальцы легко скользят по влажной коже к волосам.       — Я закончила, — шепчет она.       — Дай мне секунду.       Плоскогубцы издали скрежет, когда столкнулись с металическим полом. По руке Сано текла теплая, почти обжигающая, кровь мужчины, когда охотничий нож прошелся по яремной вене. Вот теперь наступила тишина, нарушаемая звуками дыхания двух возбужденных.       — Твое желание? — спрашивает Сано, вплотную подойдя к Акари, сидящей на металическом столе. На ней был лишь топ без лифчика и спортивные штаны, окрашенные в темно-красный. Его пальцы нежно целовали плечи, живот, щеки девушки. — Ты справилась быстрее.       — Я старалась медлить. Старалась сделать все медленно, чтобы ты выиграл и сделал все, что хотел и со мной, и с ним, — с каждым словом ее ноги раздвигались сильнее. — И ты выиграл, любимый. Он еще дышит, — говорит она и целует каждый миллиметр его лица, размазывая кровь незнакомцев. Ладони Манджиро болезненно сжали бедра Акари, но та лишь простонала.       Этот короткий топ был любимым у Акари, сейчас же он разорванный валяется в луже крови. Сано оставляет влажные поцелуи на ее груди, шее и животе, касаясь пальцами крови на столе, чтобы чуть позже украсить все нагое тело девушки кровавыми рисунками. Его зубы впиваются в загорелую кожу, пока ногти Акари впиваются в плечи Сано.       — Прошу, — стонет она. — Прошу.       Она задыхается от удара по лицу, и возвращает влюбленный взгляд обратно, открыв рот в ожидании. Повозив пальцы в луже крови на столе, Манджиро впихнул их ей в рот, прошелся по небу, языку, зубам, засунул их дальше в горло, пока Акари сжимала его бедра своими. Вторая рука парня снимала спортивные штаны девушки, оголяя полностью ее тело. Пока одни пальцы исследовали глотку, вторые — теплую тесноту Акари.       — Просто засунь свой член, умоляю, — прошептала она, приближая его лицо к своему. — Я так невыносимо сильно люблю тебя. Я хочу тебя каждую минуту, каждый день, каждую секунду. Я думаю, что умру, если тебя не будет рядом. Я сделаю все, что ты хочешь, просто дай мне себя.       — Я и даю, дорогая. Кто сказал, что я не буду дразнить тебя, а? Я наслаждаюсь этими кровавыми потоками на твоем девственно чистом теле, этими горящими похотью глазами. Этим глубоким ртом. Этими тихий и громкими стонами, от которых хочется жить дальше. Люблю. Очень. И я буду наслаждаться этим каждый день, каждый момент. Я буду ласкать тебя в кровавой реке, на атласных простынях, в своем кабинете. Везде. Я буду вечно с тобой, пока кто-то из нас не умрет. И даже тогда — я буду рядом.       Примерно в начале своего монолога, Сано вставил в нее свой член, и с каждый словом он делал резкий толчок, ускоряясь с каждой фразой. На словах «Люблю» Акари уже закатывала глаза и кричала, но не настолько громко, чтобы перекричать слова парня. На словах «Везде» она лежала на живот, прислонившись к холодному столу, пока Манджиро крепко держал ее за волосы и ногу. От толчков и стонов все ходило ходуном.       Акари царапала железный стол, просила не останавливаться, тяжело дышала. Но как же ей было хорошо! Поработала, выиграла, так еще и приз получила. Она кончила в третий раз, но Сано не останавливался — лишь менял позы. То на полу в густой крови, то на стуле, заставляя Акари ломать ногти об железо, то около трупа, где девушка цеплялась на холодные колени мертвеца в попытках уползти от наслаждения.       С громким криком она кончила в четвертый раз, потратив оставшиеся силы. Манджиро тоже закончил, прижавшись к спине девушки. Теплое дыхание обволакивало ее спину. Она рисовала узоры на его ладони, переплетала пальцы и шептала слова преданности.       — Когда повторим? — спросила она, игриво прикусив губу.       — Хоть завтра, хоть вечером, дорогая. У нас есть все время мира и власть — просто выбери время.