People need people

song: cleffy - meet you at the graveyard

      Когда умер Изана, Какучо рыдал на его могиле часами. Потом приходили Хайтани и забирали его, говорили слова поддержки и тоже отдавали дань бывшему главе. Хитто часами сидел на снегу и молчал. Люди бросали на него сожалеющие взгляды и проходили мимо.       Нинг тоже приходила почтить память своего парня. Она шептала могильной плите слова, которые не успела сказать при жизни Изаны. Как она его любит. Как ей тяжело осознавать, что парень умер. Она обливалась слезами, утыкалась головой в камень и прикрывала глаза, слушая звуки кладбища.       Хитто все время сидел с ней. Оба не нарушали тишины и просто существовали в одном пространстве. Нинг меняла цветы, убирала снег и лед с плиты. Хитто относил весь мусор подальше от Изаны.       Когда Нинг шептала слова о любви в холодный камень, Хитто желал ударить ее или накричать за такие лживые слова. Как она смеет врать Изане, когда тот мертв? Как он смеет врать своему лучшему другу, когда тот мертв? Они оба лгут. И себе. И Изане. Делают вид, будто бы ничего не происходит, а проблемы решаться сами по себе. Но проблемы остаются и уходить — не собираются.       Родители Нинг силой вытаскивают ее с кладбища. Не гоже дочери бизнесменов шасть по могилам уголовников. Но она все старается доказать, что она любит Изану, пусть он и умер. И как только она скрывается в тонированной машине, Какучо предается воспоминанием о их знакомстве.       В старшей школе было скучно. Курокава и Хитто вечно измывались над учителями, придумывали развлечения из палок и воздуха. Последний год старшей школы должен был пройти, как и все остальные. Пока в класс не перевели новую одноклассницу. Китаянка с короткими черными волосами и высокомерным взглядом из-за разреза глаз. Черные веснушки на ее носу делали ее глаза чернее ночи, но не придавали лицу детских черт. Как только она заговорила, по классу прошелся смешок. Кто-то шептал, что у нее забавный акцент, а кто-то насмехался над ее высоким голосом. Подростки.       — Сыма Нинг.       Учительница посадила ее за Какучо, где та недовольно плюхнулась на стул и с раздражением рассматривала новый коллектив, пока они смотрели на нее, как на животное в зоопарке. Нинг кривила губы, стоило кому-то столкнуться с ней взглядами.       Первые пару дней Хитто делился с ней учебниками, конспектами, украденными у одноклассников, да и просто рассказывал за школу. К ним присоединялся Изана и скучающе слушал их разговоры. Как оказалось, Сыма перевезли сюда свой бизнес из-за проблем с законом в Китае. Ее отец владел законным и незаконным делом, но здесь, в Японии, скрываться было легче, чем в Китае.       Их компания из трех людей, день за днем, становилась сплоченнее. Они ходили на уроки, сбегали с них, устраивали в школе кавардак. Изана познакомил Нинг с Поднебесьем, но те быстро ей не понравились своими шуточками и манерами. После школы они втроем ходили в ближайшее кафе и разговаривали. Бывали дни, когда Курокава показывал девушке Японию, красивые места, они даже съездили в Киото. Хитто приглашали редко и то, потому что он сам звонил и спрашивал где они.       Какучо пропустил момент, когда Изана и Нинг объявили о своих отношениях. Он смотрел, как Сыма улыбается лучшему другу, а он треплет ее волосы или щиплет за щеку. Он стал третьим лишним в их компании и он ушел бы от них, если бы Нинг не чувствовала себя виноватой за то, что нагло вторглась в их дружбу и разрушила все. Она смело брала Какучо за руку и тащила к Изане, а после они втроем шли куда-то.       Когда Изана покупал для Нинг клубничное молоко, Хитто тайно менял его на шоколадное. Знает ведь, что у девушки аллергия на клубнику. Но Курокава забывал о таких «мелочах». Когда на улице шел дождь, Хитто забирал у какого-то одноклассника зонтик, потому что Нинг быстро подхватывает простуду, но она лишь отнекивалась и, по просьбе своего парня, бегала с Изаной под дождем, хихикая падающим каплям. А потом болела и выплевывала свои легкие.       Запутаться очень легко, но найти решение — довольно-таки трудно. Нинг не глупая. Прекрасно видела всю заботу, которую ей давал Какучо, но не давал Изана. Сама не заметила, как стала больше разглядывать его, касаться, слушать его голос. Изану она любила. Сильно любила раз закрывала глаза на то, что он ее практически не знает. Ее розовые очки были приклеены на самый стойкий клей.       Да, она совершила несколько ошибок. Много ошибок, если быть точным. Нинг даже собиралась признаться во всем, но сообщение о том, что Изану застрелили, разбило ее мир. Она долго думала над своими действиями, чувствами, решениями, но приходила… ни к чему она не приходила.       — Нинг, — позвал ее Какучо.       Они снова сидели на холодной могильной плите. Она посмотрела на него разбито, опустошенно.       — Хватит плакать, Нинг, — тихо сказал он, вытирая соленные дорожки. — Он хотел бы, чтобы мы двигались дальше. Жили, радовались. Любили.       Она отбрасывает руку парня и злостно смотрит на него.       — Я любила его! — вскрикивает Нинг.       — Я тоже, — скрежет зубок Хитто было слышно на другом конце кладбища.       Нинг подскочила со своего места и стала идти в сторону выхода из этой могильной тишины. Ей казалось, что она чувствует презрительный взгляд Изаны. По делом ей!       — Давай поговорим, Нинг!       — Нет! — кричит она. — Нам не о чем говорить. Я любила его сильнее, — ее акцент усилился из-за волнения. — Он был моим миром. Не ты, Какучо.       — Но трахалась ты со мной, Нинг, — прошипел Хитто. — Подо мной ты стонала и выгибалась, просила о большем. В мое плечо ты рыдала, когда твои родители снова поссорились. Со мной ты делилась своими переживаниями, проблемами. Да, я ненавижу себя за то, как поступил со своим лучшим другом. Но поступил бы я так еще раз? Блять, да.       Глаза Нинг застелила пелена слез и в этот раз Какучо не стал ее успокаивать. Ему стало легче. Он выплеснул то, что чувствовал. Он ужасный друг, предатель, но Изана мертв и никогда об этом не узнает. Осталось всего два человека, знающих правду.       Сыма отчаянно мотала головой, словно все, что сказал парень — неправда. Но это чистейшая правда. Она сама пришла к нему, сама предложила переспать. Сама продолжала возвращаться в дом Хитто и игнорировать сообщения Изаны. Она добровольно принимала ласку Хитто, терлась об его руку, когда он проводил пальцами по ее щекам; мурлыкала, стоило Какучо почесать ей голову.       Правда больно бьет по лицу. Розовые очки разбиваются внутрь, уничтожая привычное зрение.       Нинг попятилась назад, не сводя с Какучо глаз.       — Прийди ко мне, когда будешь тонуть. Даже, если не будешь — все равно приходи. Я подожду, — крикнул он ей в спину.

***

      Бонтен стал самой опасной группировкой в Японии. Во главе с Сано, они быстро сгруппировались. Коконой идеально справлялся с финансами и партнерами. Хайтани, Санзу, Мочизуке быстро расправлялись с предателями и ненавистниками Бонтена. Какучо и Такеоми спокойно наблюдали за этим всем, приводя в действия свои планы по расширению Бонтена.       Каждую субботу Хитто навещал могилу Изаны. Он закончил извинятся перед другом через год после его смерти и просто решил, что хватит. Он больше не чувствовал себя виновным. Какучо не пытался разузнать о жизни Нинг — он вычеркнул ее насовсем, но продолжал ждать, как и обещал.       — Итак, вот тут документы на счет импорта, а вот эти — экспорта. Корея и Италия хотят сотрудничать, а Филиппины запрашивают партнерство наркотиков, — быстро говорил помощник Какучо, пока они шли по коридору. Молодой парень, которого они, почти что, с улицы подобрали. Он стал верным Какучо и всегда выполнял больше, чем стоило.       — Да, оставь их на столе. Что-то еще? — спросил Хитто, когда они зашли в лифт. Ему нужно было на верхний этаж, в свой кабинет.       — Вроде бы нету У вас вечером запланирована встреча в ресторане в Шибуе с представителями строительной компании «Вверх».       Хитто кивнул и скрылся в своем кабинете. Он провел день, как и обычно за бумагами, слушанием историй Харучие, нытья Риндо и прошлых шуток Рана. Ему далось выбраться из офиса и покурить в компании Коконоя, где те просто наслаждались тишиной.

***

      — Добрый вечер, господин Хитто, — протянул руку генеральный директор компании. — Начнем? Я попросил не приносить меню, пока мы не решим наши дела.       — Да, прекрасно, — бесстрастно сказал он.       На столе не было еды, но был алкоголь, который директор компании потягивал, как воду. Какучо сделал несколько глотков и отодвинул бокал от себя, желая прочитать договор будучи в своем уме.       Условия ему подходили, как и директору. После обсуждения некоторых моментов и изменения пары тройки пунктов, договор был подписан. Директор сразу же позвал официантку, нахваливая еду и персонал в ресторане. Возле стола остановилась девушка.       — Я могу принять ваш заказ, господа?       Хитто думает, что ему кажется, что все происходит не здесь и не сейчас. Это не может быть реальностью! Меню падает из его рук на красную скатерть, а голова медленно поднимается в сторону источника звука. Лисьи глаза. Акцент. Веснушки. Черные, как смола, волосы. Сколько лет он ее не видел?       Нинг улыбается и переводит глаза на Какучо. Улыбка исчезает, как и весь зал — весь мир — есть только она и он, и ничего больше. Кажется, что она сейчас заплачет. Она так радуется или ей обидно, что она встретила именно его?       — Понравилась? Официантки здесь за дополнительную сумму и не такое обслуживание устроят, — отрывает их от гляделок директор. — Сколько, иностранка?       Нинг возмущена. Мало того, что он считает, что ее можно купить, так он ее еще и иностранкой называет, а она, между прочим, три года назад гражданство получила. Она не успевает ответить, ее перебивает Какучо.       — Мы ведь подписали с вами все? Думаю, на этом можно закончить, — он встает со своего места и забирает пиджак. Пальцы парня впиваются в ее запястье и тянут на улицу. Не то чтобы она сопротивлялась.       Прохладный осенний воздух освежает. Но Хитто не останавливается, пока не сворачивает за угол ресторана, скрываясь в темноте и сырости. Они смотрят друг на друга, словно на лице написано прошлое, в котором их не было и так они смогут прожить моменты каждого из них.       Он замечает, что ее рубашка сносилась еще несколько лет назад, юбка подшита, а замочек сломался. На ней ни грамма косметики, волосы собраны в высокий хвост. Обувь тоже сносилась и требует замены.       — Привет, — тихо говорит она.       Его рука оказывается над ее головой, прижимая к холодной кирпичной стене.       — Привет? Нинг… у меня нет слов. Почему ты тут работаешь? Почему не в компании своего отца?       — Родители умерли три месяца назад, а с моей внешностью и акцентов взяли только сюда.       — И ты не пришла за помощью? Ты же прекрасно знала где найти меня, — Какучо скрипит зубами.       — Я все еще чувствую себя виноватой перед Изаной.       Его ладонь бьет по стене с такой силой, что некоторые прохожие заглядывают в переулок.       — Он мертв, Нинг, мертв! И он, блять, знал, что ты трахаешься со мной! Знал, что ты ненавидишь клубничное молоко, но любишь стоять на коленях и выкрикивать мое — мое! — имя. Знал, что ты быстро простужаешься, но ничего с этим не делал. А знаешь почему? — она мотает головой и слезы скатываются с глаз. — Потому что ему нужен был только союзник в виде твоего отца! Не ты.       — Какучо…       — И мне ты больше не нужна, — он берет ее щеку в ладонь и растирает слезы. — Возможно, я вру. Но ты этого никогда не узнаешь, потому что все еще думаешь от мертвых. И самое грустное, что ты не перестаешь думать о нем. Потому, что тебе, блять, очень жаль.       Он делает шаг назад и смотрит на рыдающую Нинг. Гештальт закрыт. Наконец-то он спокоен и больше не будет чувствовать себя так ужасно. Но на долго ли? До следующего желания потрогать ее волосы или до следующего прилива любви к ней? Или он придет к ней, когда захочет, чтобы кто-то встал перед ним на колени?