Слеза надежды

      По равнине прошелся вихрь, поднявший в воздух изрядную долю пыли и пригнувший верхушки деревьев. Артур прищурил глаза, ожидая, что и их постигнет участь быть погребенными в пыли, но ветер остановился совсем рядом и плавно обтек их компанию. Паладин не удержал удивленного вдоха. Лайтнинг на это только улыбнулся и протянул руки к своему защитнику — Азазелю. Несколько минут они тихо переговаривались. О чем? Это можно было понять лишь по отдельным фразам Левина: Король ветра не произносил ни слова. Как экзорцист его понимает, до сих пор никто не знал.              — Он знает, где близнецы, но сказать не может.              Сердце заныло. Неужели…              — Люцифер ему запретил?              Левин покачал головой, — Нет, не он.              — И что это по-твоему должно значить?              — Все-таки ты непроходимо туп, мой друг. Помимо Люцифера в этой игре существует еще один титан. И лично я с ним не хотел бы связываться еще больше, чем с Королем света.              Ангел поджал губы и обхватил себя руками. Очевидно впереди у него намечается ссора с одним Королем времени…              

***

             Они бежали напролом. Сигануть в какую-нибудь канаву или наткнуться на другие прелести леса было уже не страшно — только бы это их не задержало. Все-таки пули были страшнее, гораздо страшнее ободранных коленей и лиловых синяков. В последнее время вся их жизнь превратилась в один сплошной бег. Куда и зачем никто ответить бы не смог, но близнецы понимали, что сейчас они преследуют вовсе не жизнь, скорее пытаются избежать медленной и мучительной смерти.              Тянуть губы в улыбке уже не приходилось. Братья просто не были на это способны. Делать вид, что все хорошо уже просто не было смысла. Все отвратительно. Их должны убить со дня на день, потому что уйти из этой местности они уже не смогут.              Неприятных открытий помимо этого было много. Так Рин с непринятием обнаружил, что при всем желании использовать огонь на людях не может. Даже в пол силы. Его преследовал иррациональный страх ранить своих убийц! Безумие. Отвратительное до дрожи милосердие ли скорее мягкость. Впрочем, Юкио не давал брату думать ни о своих страхах, ни о затхлом дыхании смерти за спиной              На этот раз бег давался с трудом. Уже третий день моросил беспросветный дождь и земля была совсем скользкой. По лицу хлестали ветки. И выстрелы, выстрелы, выстрелы. Они безбожно становились ближе. Внутренности сворачивались в узел от страха, когда им с Юкио приходилось расцеплять руки. И было отчего, на этот раз их взяли в окружение. Близнецам приходилось прорываться силой. Как бы сильно Рин не боялся использовать огонь, но периодически приходилось его показывать, дабы отпугнуть самых назойливых и жаждущих крови экзорцистов. Младшему же близнецу приходилось использовать пистолет уже далеко не для отпугивания. Рин был уверен, что по меньшей мере десяток экзорцистов было ранено.              Очередной оглушающий выстрел. Юкио споткнулся. Рин немедля рухнул рядом, дабы подхватить и помочь идти дальше. Осознание накатило единой волной, мешая здраво мыслить. Младший брат отчаянно, скорее на инстинктах зажимал рукой пулевое ранение на ноге, из которого хлестала кровь. По округе разнесся адский крик, прокатилась волна огня, отбрасывая экзорцистов на добрые сотню метров. Вполне вероятно, что кто-то из них свернул шею. Рин не хотел этого знать. Только когда Юкио ущипнул его за щеку, Ринка пришел в себя.              Экзорцисты больше не будут сдерживаться, не после такого откровенно сильного отпора.              — Юки?              — Пойдём. Если уж так вышло… То давай будем в этот момент вместе.              Рука Рина сомкнулась на протянутой руке брата. Голову одолело странное холодное спокойствие. Ни один из них не сможет жить, зная, что другой мертв. Так что если им действительно дано сейчас умереть, то пусть они умрут вместе, даже не желая смерти друг друга.              Юкио знал куда вести — местность была гористой. Вот и сейчас им не потребовалось много времени, чтобы добрести до скрытой от посторонних глаз пещере с высокими сводами. Уже оказавшись внутри младший близнец рухнул на колени. Рин подхватил его под руки.              — Ну же… Братец, осталось немного.              Сам Ринка готов был расплакаться, как ребенок, но держался из последних сил. Больно, очень больно. Но он и сам долго не продержится — рана на спине с каждым днем становилась все больше и болезненней. Менять одежду уже становилось бессмысленным — все равно она вся окажется в грязи и крови.              Рин, отойдя на приличное от входа расстояние и уперевшись в тупик беспомощно сполз по каменной стене и уложил голову брата себе на колени. По его ноге расползалось кровавое пятно. Достать пулю уже не осталось ни сил ни желания. Им все равно не выбраться. Экзорцисты уже совсем рядом, и за последнюю вспышку синего огня ждать прощения братьям явно не приходилось.              

***

             — Они ранены! Оскеола, они ранены!              Артур орал в трубку столь отчаянно, что не приходилось сомневаться в том, что мальчишка успел увидеть, как близнецов ранили, до вспышки синего огня.              — Да слышу я тебя! Азазель уже вышел на их след! Мы скоро будем у них. Артур, расчисти нам путь отступления, не создавай паники.              Редарм бросил трубку и ускорился, — Король ветра спешил, создавая в округе чуть ли не ураган. Очевидно, у них оставалось не так много времени.              Шаги в пещере раздались гулким эхом. Вдалеке послышался чей-то рваный вдох. Нашел. Успел. Экзорцист поспешил вглубь. Состояние детей оставляло желать лучшего. Им нужна была хорошая медицинская помощь, обоим.              Демон, горящий синим пламенем, которое удивительным образом не вредило его брату, ощетинился, хотя выглядеть хоть сколько-нибудь грозным уже не мог. Его лицо исказила неподдельная боль.              — Уходите. Дайте умереть спокойно.              Голос мальчишки был страшно сиплым и уставшим.              Оскеола нахмурился и растерянно прошептал, — Я пришел помочь. Позволь мне помочь.              Рин молча покачал головой, болезненно нежно придерживая брата.              — Позволь мне помочь. Позволь мне подойти.              — Разве я запрещал?              Экзорцист смерил встревоженным взглядом круг синего огня в метре от себя. Он страшен тем, что сжигает и тело и душу…              — Ты можешь…              — Нет. Я не могу. — Из глаз полудемона полились чистейшие слезы. Он все ещё бездумно приобнимал брата и держал рядом, и оттого слезы капали на его лицо, оставаясь на нем чистыми дорожками.              Юкио потерял очень много крови. Если не помочь ему сейчас…              Экзорцист скрипнул зубами и почти отчаянно поднес руку к огню, но жара не почувствовал. Может ли обжечь то, что не достигает нужной температуры? Озарение постигло разум неожиданно вовремя. Рин закашлялся кровью и начал заваливаться на бок. Оскеола успел сделать рывок и придержать подростка.              — Юкио… Спасите Юкио…              Снова кашель. Ужасный, надрывный. У многое повидавшего экзорциста сжалось сердце. Спасти, их надо спасти…              Рин, не в силах больше держаться за ту хрупкую соломинку сознания, прикрыл глаза и забылся. Темнота поглотила его сознание, словно бушующий океан рыбацкую лодку.              — Люси! Отведи экзорцистов от северной части леса и подойди по моим координатам! Срочно! Куда угодно и зачем угодно… Нет, пыток не надо… Все, ты меня услышала. Я тебя жду.              Экзорцист, не медля больше не секунды, кинулся к Юкио. Эти чертовы дети смогли пережить шестнадцать адовых дней охоты, выстоять против всего мира пол месяца. Оскеола не мог позволить им умереть сейчас, когда помощь наконец-то подоспела.              

***

             Глаза упорно не хотели открываться. Все что Рин мог вспомнить — несколько вспышек света, будто прозрения, и очередная тьма. И ах да. Вспышки боли, которые настигали демона чуть чаще вспышек света. Спину разрывала нестерпимая ноющая боль. Кажется рана опять открылась… Хотя какая уже разница? Так ведь? Неопределенность давила на разум похлеще боли. Что с ними будет? Почему экзорцист их не убил? Что теперь делать? Хотя что они могли? Уже ничего. Сквозь пелену небытия прорезались чужие голоса.              — Ему нужно помочь!              — Да не помогает обычная помощь! Неужели не видишь?              — Ему плохо.              — А то я не вижу.              — Оскеола, сделай хоть что-нибудь.              — Да подожди ты хоть пару минут, неугомонный мальчишка. Дождемся Люси…              — Эту сумасшедшую старуху?!              — Да, и по совместительству — единственный шанс на выздоровление этого недоразумения.              Рин поморщился от переругиваний, слишком громких для его обострившегося слуха и все-таки сумел раскрыть глаза. Из горла вырвался болезненный стон.              — Рин!              Плывущие пятна перед глазами медленно встали на места и явили взору обеспокоенное лицо Артура. Он сидел на самом краю кровати, у изголовья, и пытался смыть кровь с чужого лица мокрой тряпкой.              — Тише, тише, не трать силы. Всё хорошо, все закончилось. Вы в безопасности. Слышишь?              Вот как… Артур действительно беспокоился за них и искал. Из глаз сами собой потекли слезы, кажется лампа слишком ярко светит.              — Хей! Рин?              — Ты идиот, Артур. Безнадежный, — вздохнул экзорцист, который спас их с Юкио.              Мысль вдруг зацепилась за образ брата, истекающего кровью. Рин подскочил.              — Где Юкио?              Прежде чем у Ринки началась бы истерика, Артур схватил его голову, аккуратно, но крепко и заставил посмотреть в противоположный угол комнаты. Юкио лежал там, на другой кровати, бледный, но живой. От сердца отлегло. Старший близнец позволил себе расслабиться и снова упасть в небытие на несколько минут, собираясь с силами. Ангел по новой смочил тряпицу, отжал и снова протер мальчишеское лицо, потом тихонько убрал мокрые пряди со лба и как смог зачесал назад.              — Как чувствуешь себя?              — Как Юкио, с ним… сильно плохо?              Паладин покачал головой, — Нет. После всего пережитого вами пулевое ранение не так страшно. Меня больше волнует другое: когда вы ели в последний раз?              Ринка распахнул глаза в ужасе. Он помнил, они ели, но… Когда это было? Три дня назад, четыре? Взгляд вновь метнулся к младшему брату. К его вене была подведена капельница.              — Юки…              — Все будет хорошо. Ему лучше. Сейчас надо разобраться с тобой. Эта старуха там скоро?              Оскеола Редарм только фыркнул раздраженно и вновь набрал знакомый номер. Артур аккуратно положил пальцы на сонную артерию Ринки, слушая пульс. Окумура же, не пытаясь скрыть свой интерес, разглядывал чужое лицо. В первые минуты их знакомства Артур показался Ринке холодной, бездушной, фарфоровой куклой. Он выглядел настолько идеально, что казался ненастоящим. Потом в зале Ватикана у Ангела сдали нервы, его идеальность подернулась дымкой эмоций, и он начал казаться живым, но все еще достаточно жестким и ледяным. И уже вдали от множества глаз Артур с его искренностью показал свою мягкую и участливую сторону.              Среди звенящей тишины комнаты раздался совсем тихий шепот, — Горе моё, почему же вы даже не попытались сообщить…              — И что бы вы сделали? Погрозили им пальцем? От этого ничего не изменилось бы!              Рин вспыхнул. Ангел не испугался, только зажмурился от резкой вспышки света. Это было неожиданно приятно. В груди зажглась надежда, но близнецов слишком часто убивало, чтобы они продолжали ей верить. Рин опустил взгляд и поджал губы.              — Спроси меня.              От неожиданности кисточка хвоста дернулась и угодила прямо Артуру по голове. Тот рассмеялся. Взгляды вновь сошлись.              — Спроси меня.              — Что… — голос подростка невольно дрогнул, — Что теперь будет?              Артур улыбнулся и почти нежно потрепал Ринку по голове.              — Взять вас на квартиру сейчас я не могу: там слишком много людей проходит, но у меня есть дом, о котором мало кто знает. Поселитесь пока там, а проблему с Ватиканом будем решать мы.              Ещё через пол часа тихих умиротворяющих разговоров пришла Люси Ян. Кто бы мог подумать, что Артур в своем желании защитить близнецов тайно поднимет добрую половину Радужных рыцарей? Уж точно не сами братья. Рин до сих пор не мог поверить в свою удачу. Это казалось чем-то нереальным, невозможным. Но Огюст все ещё сидел рядом и мягко оглаживал грязные пряди своего спасенного.              Люси вынесла вердикт от которого даже у экзорцистов в комнате встали волосы дыбом.              — Он заражен святой сущностью. Забавненько.              Артур не выдержал и рыкнул, — Клянусь, ещё один такой комментарий и мы поссоримся.              — Пф! Нашел, чем пугать меня. Ну-ка, демоническое недоразумение, ляг на живот.              Огюст помог повернуться и тихонько придержал за руку, когда Люси с Оскеолой на пару начали снимать старые швы.              — Это в полевых условиях делалось? Безумие! Этот мальчишка — чертов гений.              Горящие глаза старухи явно говорили о том, что она нашла себе новую игрушку под видом ученика. Редарм устало вздохнул, смотря на открывающуюся рану, — Люси, при всем моем уважении, ты можешь работать молча?              — Заткнуть мне рот все равно что связать мне руки, а со связанными руками я помогать вам не буду!              Рин тихонько рассмеялся. Такой беззаботности ему очень не хватало в последнее время.              — Чего смешного? Я серьезна как никогда!              Это восклицание вызвало новую волну смеха. Ринка как никогда чувствовал себя на месте, именно там, где он нужен. От этого становилось тепло. Огюст улыбнулся и снова запустил руку в чужие волосы. Рин сцепил зубы, когда экзорцистам потребовалось промыть и обработать его ранение. Демоненок сжал простыни и застонал в подушку, что-то нечленораздельное и возможно матерное. Паладин же с замирающим сердцем наблюдал, как вода в тазу медленно окрашивается в грязно красный с примесью, о боже, белого. Это был не иначе как гной. К горлу подступил сегодняшний обед. Рин выглядел сильно напряженным, на его спине была видна каждая мышца и каждое ребро. Люси не останавливалась ни на секунду и делала все быстро и выверенно. Оскеола ассистировал ей со знанием дела и не лез лишний раз под руку. Когда рана оказалась чиста, а это произошло спустя изрядное количество гноя и крови, экзорцисты смогли заметить странные нити, опутывающие всю рану и проникающие глубже под кожу и в плоть, стремясь к жизненно важным органам.              — Такие клинки раньше использовали, чтобы извести сильных демонов. Те не понимали, что не так, пока не становилось поздно и они уже не могли избавиться от этой дряни. Тебе повезло, что ты наполовину человек, иначе твои останки давно бы уже дожирались этой… несомненно святой штукой.              — Он кашлял кровью.              — Значит оно уже добралось до легких. Главное, чтобы не опутало сердце. Ну-ка, Оскеола, подай мне банку, щипцы и накали спицу. А ты, демон, зажми-ка что-нибудь в зубах. Не хватало еще перебудить всю гостиницу.              Окумура в страхе повернулся к Артуру и ухватился за его штанину. Тому ничего не оставалось, как начать шептать слова утешения. Они со всем справятся, все будет хорошо. Паладин как завороженный смотрел на мучения подростка и вспоминал разговор с Мефисто. По телу прошла дрожь.              — Они ведь официально под вашей защитой. Так какого черта? Чего вы пытаетесь этим добиться?              Мефисто по-хищному изогнул руку и склонил голову в насмешке. Чтобы кукла возмущалась его решениями? Что ж такое решать ему не впервые.              — «Этим?»              — Их мучениями.              Артур на грани. Он хочет кричать, хочет разнести этот кабинет к чертям, но понимает, что так или иначе ему все равно придется играть по правилам Короля времени.              — Я просто не понимаю «за что». За что близнецы удостоились чести быть презираемыми всем миром и более того быть мишенями всего мира? Это ведь по вашей милости произошло. И раз уж так, то я предпочел бы узнать «за что» и «зачем», чтобы попытаться найти альтернативу их изгнанию.              Паладин пытается договориться с демоном. Самаэль кривит губы в безумной улыбке. Это что-то новенькое. Он ожидал возмущений, ругани, возможно даже нападения на эмоциях, но не такого.              — Я совершенно не понимаю, о чем вы, Господин паладин. Разве может ректор желать несчастий своим ученикам?              Артур готов взорваться, но сжимает зубы и заставляет себя проглотить все матерные выражения. Это все ради близнецов, только ради них.              — Нападение на братьев Окумура произошло в стенах этой академии, после чего был выяснен ряд интереснейших фактов. Например, что близнецы жили в старом заброшенном общежитии, отдельно от всех учеников, или что вы на данный момент знаете их местонахождение, но скрываете его и запрещаете разглашать его всем демонам ранга ниже вашего, или что братья Окумура, несмотря на вашу, казалось бы, защиту, все еще находятся где-то в лесу и пытаются выжить. Из этого можно сделать несколько неочевидных выводов вроде: вы готовите их для чего-то, причем максимально негуманными методами.              — Ого, а я смотрю ваш напарник хорошо постарался, чтобы объяснить вам ситуацию в мельчайших деталях, Господин паладин.              — Это не ответ.              Самаэль рассмеялся. В один миг, по щелчку его пальцев, пространство преобразилось. Экзорциста и демона поглотила тьма. Фель сложил руки в замок и устроил свою голову на них. Вся его поза от и до источала превосходство.              — Вы требуете ответов у времени, но совершенно не умеете ждать. Что за интересное явление.              — Пока я тут жду вашего ответа, Господин ректор, эти дети могут и умереть, по вашей милости причем.              — Так идите и спасайте их. В чем проблема?              Артур скрипнул зубами. На переговоры с Самаэлем все-таки стоило послать Лайтнинга. Тот умел заговаривать зубы еще почище этого клоуна.              — И все же я хочу знать, зачем вам понадобились эти дети.              — А что, если вам не понравятся мои планы? Откажетесь от своих посягательств на этих слабых созданий?              Слабых… Все-таки Левин оказался как всегда прав: Мефисто нужны близнецы, для какого-то масштабного дела причем в очень короткие сроки, и для этого он не придумал ничего лучше, чем закинуть их в условия близкие к военным, дабы они стали сильнее. Это буквально была тренировка, вот только… крайне жестокая.              — Не боитесь, что они умрут еще до дела?              Ректор снисходительно улыбнулся. Мир вдруг закрутился и Артур ощутил, что снова стоит в кабинете Мефисто.              — Невозможно. Они демоны, причем высшего порядка. Даже если умрут их человеческие тела, они облачатся в демонические. Ничего сложного…              — А что если они не захотят «возвращаться»?              Фраза, сказанная шепотом, только для себя, на удивление возымела действие. Фель поджал губы и оскалился уже без намека на издевку, обнажая клыки.              — Раз так, то придется их простимулировать…              — Но ведь есть способ легче!              Артур даже слушать не стал, что означает это чертово «простимулировать». Очевидно, демон опять собрался рушить и без того покалеченную психику близнецов.              — Легче? Чем же это невнятная забота из жалости легче чистейшей ненависти толпы?              — Может быть хотя бы тем, что детям не придется становиться озлобленным на весь мир пушечным мясом?! Дайте им хоть шанс полюбить этот чертов мир, на защиту которого вы пытаетесь их поставить!              Самаэль вдруг оказался совсем рядом и заглянул Артуру в глаза. Больше не было той напускной вежливости.              — Когда эти близнецы разверзнут ад, ты будешь на их стороне?              — Да.              Ангел ответил даже быстрее, чем успел подумать. И все-таки он сделал выбор. Дороги назад не было.              Ректор в миг преобразился, вновь сделавшись чудаковатым клоуном в самом расцвете сил.              — Тогда я думаю мой милый братец Азазель возьмет на себя смелость показать вам их местонахождение, ибо у меня как раз подошло время пить чай!              Артур искренне пожелал ректору всего самого наилучшего и подавиться и наконец покинул столь ненавистный кабинет.              Приглушенный вскрик прорезал пространство, словно нож масло. Люси прошипела, — Терпи, терпи, немного осталось.              — Может анестезию?              Оскеола покачал головой.              — Только хуже станет.              Рин шипел, ерзал, отчаянно цеплялся за руку паладина так, что на ней мгновенно расцвели лиловые синяки. Впрочем, это был пустяк. Только бы подростку было чуть-чуть полегче.              Люси возилась с корнями, которые успела пустить в демона эта дрянь, почти два часа. Рин несколько раз кашлял кровью, расцарапал всю постель, не затронув, слава богу, матрац и сорвал голос. Операция закончилась, когда демон находился уже в предобморочном состоянии. Артур успокаивал его уже на автомате. Ранение снова пришлось зашить, обработать и забинтовать. Рин уже не стонал, только мелко подрагивал.              Люси Ян против обыкновения была навеселе. Она с интересом маньяка поболтала в банке субстанцию, которую достала из демона и радостно провозгласила, — Надо же! Давненько я не встречала этой дряни!              — Как ты вообще с ней столкнулась?              — О! Это замечательная история! Помнится, мне подсунули эту дрянь в надежде, что она учует мои демонические корни. Вот только та, что дали мне была гораздо слабее этой, так что ничего особенного не произошло, кроме того, что мне удалось избавиться от целой ветви клана, претендующей на власть…       Старуха все рассказывала и рассказывала, не забывая прикладываться к свей курительной трубке, а Артур тихонько гладил по голове засыпающего подростка, которому медленно, но верно становилось лучше.