Слеза надежды

      Юкио сжал в дрожащих пальцах двуцветную брошь — символ экзорцистов. Сердце безудержно колотилось. Всё тело била дрожь. Он медленно прислонился к дереву и тихонько съехал вниз, на сырую от дождя землю. Юки снова взглянул на побрякушку в руке. К чему этот чертов символ, если весь чертов экзорцизм основан не на идее защиты, а на страхе перед демонами! Они с Ринкой никого не убили, никому не угрожали, никого не ранили… Так какого чёрта?!       Юкио нервно обхватил себя руками, не бросая пистолета. Он видел… Сначала это казалось случайностями, недоразумениями, но в последнее время попытки убить или подставить их с братом стали абсолютно явными. Не сосчитать сколько случайных пуль пролетело в пылу боя совсем рядом с братом за последний месяц. Месяц с того момента как случилась битва с Амаймоном, месяц с того момента как их оправдали и позволили жить, две недели с битвы с Нечестивым королем, где их снова простили. Некоторые были несогласны… Например те, кто без предупреждения взорвал гранату со святой водой прямо над братом, или те, кто пытался натравить своих фамильяров на Рина… Да и не только на него. Юкио, который работал в группе гораздо чаще и больше, чем брат, доставалось не меньше. Каждый норовил проверить тот факт, что младший не унаследовал демонической силы. И хотя святая вода была для него безобидна, но ужаснейшая простуда после такой «проверки» доказывала обратное.       Сегодня утром случилось нечто хуже. Гораздо, гораздо хуже даже пули. Экзорцист, укрывшийся в толпе других, вонзил в спину брату серебряный нож. Как в замедленной съёмке Юки видел, как тот успел дернуться вперёд, из-за чего нож вошел ниже горла, как попытался что-то крикнуть, сделать, но… Закашлялся кровью и тихонько упал сначала на колени, потом на бок. Никто из стоящих рядом не помог ему. Только Рюджи, заметивший эту сцену, спустя несколько драгоценных секунд смог пробиться через толпу и поднял шум.       — Боги! Боги…       Юкио прижался щекой к шершавой прохладной коре, возвышающегося над ним дерева. На природе было спокойней, легче, свободней, но оставаться здесь, зная, что Рин сейчас в общежитии в компании одной только Шуры, было невыносимо. Стоило скорее закончить задание Феля и идти. Слишком уж Юкио одолевала тревога.       Окумура заставил себя встать, крепче сжать оружие, стиснуть зубы в немом отчаянье. Все инстинкты твердили об опасности. И не зря…       Совсем рядом прогремел взрыв. Если это засада, ему не спастись. Это будет конец. Юкио вынул второй пистолет: если придётся отстреливаться, так тому и быть. Он медленно наклонился за сумкой и сорвался на бег. Кругом сырой лес. Ноги то и дело скользили на мокрой траве, кожа на пальцах и ладонях за считанные минуты окрасилась собственной кровью. А за спиной свистели пули, врезались совсем рядом в деревья, в землю. Лишь бы не в плоть. Юкио петлял как мог и бежал, бежал, бежал, на адреналине даже не ориентируясь куда. Уступ, который он успешно не заметил, ознаменовал начало оврага, начало падения. Сердце стремительно рухнуло в пятки. Юкио стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли ободранных до кости колен. Он закусил до крови губу, но заставил себя подняться и нырнуть за груды камней, молясь всем богам, чтобы его следы не заметили.       Ругань нападавших на него экзорцистов расплывалась в голове, не хотела складываться в сколько-нибудь понятные предложения. Окумура прислонил разгоряченный лоб к камням, стараясь дышать как можно тише. От них с Рином решили вот так избавиться? Придётся этим тварям напрячься!       Голоса постепенно утихли. Юкио выдохнул тихо и позволил себе расслабиться. Ему придётся дождаться темноты, чтобы выбраться…

***

      Рин прикрыл глаза, медленно досчитал до десяти и обратно. Не помогло. С братом что-то происходило, он это чувствовал. Ринка повернул голову к Шуре. Та ругалась с кем-то по телефону, тихо материлась. За окном уже было темно.       Со лба упала тряпка. Рин попытался встать, но не смог и со стоном упал назад. Голова была словно чугунной, спину простреливало резкой болью. Точно, на него напали…       — Шура… — раздался в комнате хриплый голос.       Наставница тут же отбросила телефон и в пару секунд оказалась рядом.       — Лежи. Твоя рана почему-то не затягивается.       — Где Юки?       Киригакуре поджала губы. В её глазах явно отражалось желание промолчать. Сердце Рина пропустило удар. Он завозился и сел, превозмогая боль.       -Шура?       — Фель послал его на какое-то задание почти двенадцать часов назад. Он ещё не вернулся.       — Ты пробовала звонить?       — Не раз. Что такое? Боги, успокойся, этот очкарик…       — С ним что-то произошло!       Рин попытался вскочить. Шура удержала его.       — Что? С чего ты взял?       — Я не знаю! С ним что-то случилось. Ему больно, ему страшно! — Рин на несколько мгновений замялся: — Я… Я просто почувствовал, понимаешь?       Киригакуре только покачала головой и заставила подопечного лечь.       — Не могу тебя оставить. Придётся дождаться Юкио.       — Но!       — Без всяких «но»! Если до утра он не появится, пойдём к Мефисто.       Разговор на этом был исчерпан. Рин мучился от ожидания и боли от раны, Шура сосредоточенно мерила комнату шагами, а за окном было чертовски темно, только дождь лил не переставая, заменяя тишину ночи какофонией звуков.       Юкио появился под утро. Израненный, с трудом держащийся на ногах, с ног до головы измазанный в грязи… и крови. Он смог только улыбнуться вскочившему с кровати брату перед тем, как отключиться прямо на пороге.       — Юкио!       За считанные недели мир сделался грязно-серым с проблесками кроваво-красного. Сидя у кровати брата, Рину не хотелось даже думать о том, чтобы снова отпустить его в этот ад, однако положение их казалось безвыходным. Ватикан не потерпит непослушания. Один неверный шаг и вслед за Рином может утонуть Юкио. Он и без того страдает из-за него. Что же тут можно сделать?       Ринка прикусил щеку с внутренней стороны. Только не реветь! Только не реветь! Ну в конце концов они же живы?       В мрачной тишине комнаты раздался всхлип. Сперва один, затем второй. На плечи близнецов свалилась тяжелая ноша. Слишком тяжёлая для плеч пятнадцатилетних подростков, только-только потерявших всякую опору.       Через несколько часов наблюдения за мертвенно бледным лицом брата Ринка встал и взял в руки телефон. Где-то у него должен был быть номер Огюста. Как бы больно и страшно не было, необходимо сделать с их положением хоть что-то! Вот только что он сделает? Заберёт? Смешно! Поговорит с экзорцистами? И что тогда? Это ровно ничего не изменит, только больше озлобит их!       Рин с раздражением отбросил аппарат куда-то в сторону и тихо взвыл, закусывая нижнюю губу. Не стоило будить Юкио после стольких пережитых им «приключений».       Руки тряслись. Старший Окумура никак не мог успокоиться. Сейчас их с братом будущее не представлялось туманным. Нет! Сейчас Рин более чем прекрасно представлял свою смерть. И это пугало до безумия. Он вздрагивал от каждого шороха, прятал мерзнущие руки в рукава кофты и беспомощно кутался в одеяло, всё равно ощущая могильный холод, идущий прямиком из глубин души.       Пусть Юкио будет ругаться, пусть будет кричать, но хотя бы обсудить этот вариант их будущего они могут, так ведь?       Когда братец открыл глаза, на дворе еще было темно. Ринка не спал: он боялся сомкнуть глаза даже мысленно. Это были уже не шутки, а полноценные нападения. И старший близнец бы все пережил, но они задели Юкио! Он мог умереть. Стоило только младшему брату вымученно улыбнуться, как старший не смог сдержать слез. Это было невыносимо.       Юкио обнимал, гладил по спине, умолял не проливать слез из-за такой мелочи. Мелочи, да?! У Рина разрывалось сердце при каждом взгляде на раны брата. Было уже плевать на собственные травмы. Только не Юкио, нет! Почему же все так сложилось? Почему из-за Ринки опять страдал брат? Старший близнец сорвался. Он выложил все. Все, что думает, все, чего боится. Его рассказ прерывался безудержными всхлипами. Сердце билось на осколки вновь и вновь, просто не выдерживая всего.       Юки поджимал губы, кивал, гладил брата по голове и перебирал отдельные пряди. Тот очень скоро заснул. Младший Окумура уложил старшего на кровать и накрыл одеялом. Пусть спит. А Юкио еще предстоит собрать их в дорогу. Седьмое чувство твердило о том, что просто так их в покое не оставят, и если близнецы хотят жить, то они обязаны сорваться с места снова и бежать. Бежать и бороться так долго как смогут.       Шура куда-то сорвалась, Юкио, поджав губы, в ужасе осознал, что это конец. Ее отзывают так срочно не просто так.       — Юки?       — Уходим, пока не поздно. На нас скоро нападут.       Лицо старшего брата исказилось гримасой боли. Юкио не смог отказать себе в том, чтобы обнять его и вновь прошептать слова утешения. Необходимый минимум вещей был собран заранее. Ринка внимал каждой просьбе брата и был необычно молчалив. Меньше, чем через десять минут после ухода Шуры, через запасной выход из заброшенного общежития вышли две темных фигуры и скрылись во мраке ночи.

***

      Двери с большим грохотом распахнулись, ударившись створками о бедную мебель. Оскеола поморщился, но ругаться с Артуром не стал — тот и без этого был на нервах. Стоило только сообщить ему новости, как паладин сорвался из дома в академию и за считанные часы прошерстил все общежитие и округу.       — Как?       — Ничего. Я боюсь, это все изначально было запланировано Ватиканом. Больше никто не мог так профессионально замести следы.       Паладин прошел в помещение и рухнул на диванчик. Он был совсем убит произошедшим, да и поиск близнецов отнял приличную часть сил.       — Тебе действительно так приглянулись эти дети?       — «Приглянулись»?! При всем уважении, Оскеола, не забывай, что мы говорим о двух подростках пятнадцати лет, попавших в трудную жизненную ситуацию. Почти невообразимую. Пройти мимо было бы отвратительно.       — И все-таки согласись, ты к ним привязался. И когда успел?       — Все-то тебе интересно. Найдем их, тогда расскажу.       Экзорцист вздохнул устало, но ничего против не сказал. Ему и самому претило подобное отношения к детям. Пусть и демонам, но все же в первую очередь детям.       — Что делать будем?       — Для начала я поговорю с рыцарями Грегори. Они не смогут оправдываться вечно.       — Замечательно! Тогда я подключу к делу Левина и нашу знакомую старушенцию.       — О, нет! Только не ее!       — Не пойму, ты хочешь найти близнецов или нет. У нее такие связи и возможности в Японии, что нам только завидовать и остается.       — Она правда нам поможет?       — А то ты не знаешь ее отношение к Ватикану и демонам.       Артур кивнул, припоминая, как упомянутая экзорцист в последний раз ругалась с рыцарями Грегори. Она с улыбкой била по самым слабым местам, озвучивала то, отчего на голове у Артура волосы вставали дыбом, и раскатывала самомнение существ близких к ангелам тонким слоем по стеночке, не забывая при этом подносить ко рту кисеру.       — Страшная женщина.       — За женщину спасибо. За страшную сейчас буду бить.       На пороге кабинета самым неожиданным из всех образов появилась Люси Ян со своей извечной трубкой.       — Рассказывайте, что тут у вас. Это вообще норма, что меня вызвали в Ватикан, чтобы приказать охотиться за детьми. Они думают, мне совсем заняться нечем?       Оскеола поморщился.       — Не дыми — сигнализация сработает.       — Пф. Это будут не мои проблемы. Выкладывайте лучше, что задумали, а то в последнее время здесь слишком скучно. Даже мои многочисленные подчиненные не пытаются не извести.       Люси Ян по-хозяйски устроилась на диванчике, сдвинув Артура на добрые две трети. Тот в шоке от подобной наглости поспешил съязвить, — Подчиненные или родственники?       — Все одно, — фыркнула старуха в ответ.       — Надо найти их раньше, чем это сделает весь остальной мир экзорцистов.       — И что мне за это будет?       Паладин растерялся, зато Редарм добродушно рассмеялся.       — Новые впечатления и возможность побесить Ватикан?       Люси Ян вскочила и потерла руки в предвкушении.       — Я согласна! Неси чай, будем искать.

***

      Уходить пришлось, максимально заметая за собой следы. Сначала в город, смешаться с толпой, потом с помощью ключа в какой-то старенький заброшенный домишко посреди леса. Первый привал был сделан вынужденно. У Рина просто-напросто подкосились ноги от невыносимой разрывающей боли в спине. Юкио подлетел к нему за долю секунды и помог прислониться боком к дереву и снять рюкзак. На черной ткани кровь было почти не видно и все-таки она залила почти всю спину отвратительным пятном. Младший близнец стал на пару тонов бледнее.       — Какого черта ты ничего не сказал?!       — Я думал, ты помнишь. Прости.       Все ругательства, готовые слететь с языка, разом забылись. Юкио искренне думал, что эта рана уже давно зажила. В конце концов Рин все еще демон.       — Я… я помню. Но почему эта рана не зарастает и не закрывается?       — Я не знаю. Так больно… Прости.       Старший брат, судя по состоянию, должен был вот-вот потерять сознание. Юкио стиснул зубы, загоняя нарастающую панику куда подальше, и потянулся к одежде брата, намереваясь посмотреть состояние раны и по возможности залатать ее. А латать было что. Юкио трижды проклял свою неосмотрительность. Нужно было хотя бы спросить Ринку о самочувствии!       — Рин.       Старший брат тягуче медленно открыл глаза и насколько смог повернул голову к брату.       — Хм?       — Разговаривай со мной.       Ринка в недоумении склонил голову.       — О чем?       — О чем угодно, только не отключайся. Ну же, я знаю, я в последнее время был слишком занят, чтобы нормально поговорить с тобой.       — Ох, тогда помнишь, как мы с Рюджи поссорились? Он так забавно извинялся неделю назад…       Юкио кивнул и приготовился слушать, не забывая о ране. Он аккуратно снял прилипшие к телу брата толстовку и футболку и начал разматывать окровавленные бинты. Рана выглядела совсем плохо. Юки не представлял как брат сумел преодолеть такой путь с ней. Младший Окумура вновь проклял свою несознательность. Никто и в том числе он не удосужился наложить швы, ограничившись бинтами, в надежде что все, как всегда, затянется само. Юкио вздохнул и достал из аптечки иглу, спирт и нити.       — Ринка, братец, прости, придется немного потерпеть.       — Что ты…       — Рана серьезная — необходимо зашить.       — Все пройдет.       Юкио вспыхнул, словно спичка у костра.       — Ничего подобного, Рин! Неужели сам не понимаешь? Я не знаю, почему твоя регенерация не работает. Нам очень повезло, что при таком раскладе нож не задел ничего жизненно важного, иначе ты был бы мертв. Ринка, это не шутки.       — Я понял, прости.       — Постарайся оставаться в сознании. Это будет больно.       Юкио сшивал четко и аккуратно стежок за стежком. Рин, стиснув зубы, почти насильно заставлял себя оставаться в сознании.       — Рин, говори.       — Я не знаю что. Не знаю… Спроси меня о чем-нибудь.       — Свойства алоэ и применение его при лечении.       — А, нет, я передумал.       Младший брат рассмеялся, — А не ты ли говорил мне на прошлой неделе, что все выучил? Рин заканючил, — Юки, ну давай не сейчас. Я тут умираю, а ты мне про алоэ.       По голове старшему близнецу тут же не сильно прилетело.       — Хей!       — А ну цыц! Умирать он тут собрался!       Юкио перевел дух и снова продезинфицировал рану. Брат под его руками слегка накренился в сторону.       — Рин? Агх! Повторяй за мной, слышишь? Только не отключайся. Алоэ древовидное или столетник уничтожает грибки и вирусы…       И старший брат, из последних сил цепляясь за эти слова, старался повторять. Это было забавно. Если бы Рин мог, то он бы засмеялся. Но сил совсем не было. Когда Рин был уже на грани, Юкио закончил и почти принудительно заставил вдохнуть нашатырного спирта.       — Как же ты меня ненавидишь.       Юки покачал головой, но не стал реагировать на эту провокацию.       — Потерпи немного, сейчас устроимся и отдохнешь, поспишь спокойно.       По крайней мере Юкио очень на это надеялся. Одежда брата вся была в крови. Пришлось достать сменную коей было не так много. Если повезет — они наткнутся на какую-нибудь реку или хороший ручей, чтобы прополоскать вещи и умыться самим.       — Юки… — донесся слабый голос.       — Что такое?       — Чего ты вообще прицепился к алоэ? Я уже чувствую, как наше путешествие становится самым занудным в мире.       Близнец довольно рассмеялся, завидев искренне возмущение на пару с отсутствием цензурных слов на лице младшего брата.