Переиграл?

Германия вернулся к себе домой, он со злостью бил боксерскую грушу, что висела в одной из комнат, обустроенной под спортзал. Ему хотелось выплеснуть всю злость, он негодовал от поступка серба и брата, эти два идиота больше всех кричали, что Ивана надо вернуть, но так резко дали попятную. Он уже минут десять мутузил ни в чем неповинную грушу, но прекращать не собирался, сбивая костяшки о жесткую кожу. Людвиг тяжело дышал, на лице выступила испарина от жесткой тренировки. Германия нанес последний мощный удар и упал на колени, его шумное дыхание прерывало тишину дома — Ну что ж это лучшее, что я ожидал застать, — неожиданно со стороны двери послышался спокойный голос Александра, который решил убедиться, что Людвиг не наделает глупостей. Он подошел к груше, замечая потрескавшуюся кожу в местах ударов. Силы Людвигу не занимать. — Ну и зачем ты тут? — раздраженно поинтересовался немец, не поднимая на него взгляд. — Ты мне интересен, Германия в нашем мире, тот еще тюфяк, — усмехнулся Александр, он протянул Людвигу бутылку ледяной воды. Германия взял бутылку и отполз к стене, стирая пот со лба, а после, открутив крышку, сделал пару жадных глотков. — И я прекрасно понимаю тебя, — Россия присел рядом с Германией, он медленно обвел светлую комнату взглядом, помимо груши, в комнате также была беговая дорожка, и силовые тренажеры на разные группы мышц. — Я не могу себе представить, что значит быть далеко от Гюнтера, но однажды я его чуть не потерял, а до этого потерял Византию. Мальчишка лет девяти, светящийся от счастья, стоял рядом с мрачным юношей. Он то и дело поправлял чересчур широкий шлем, который норовил наехать на глаза, кольчуга ему тоже была великоватой, а тяжелый двуручный меч, он едва ли мог поднять в воздух, но так было со стороны. На деле же с мечом мальчишка управлялся, и бесстрашно шел в бой, несмотря на свой молодой возраст, тому доказательство кровь, стекающая с меча на землю и следы на его кольчуге, порванной в некоторых местах. Юноша рядом с ним, был облачен в кирасу, некоторые металлические пластинки на ней были повреждены, на предплечье была рана, которая затягивалась прямо на глазах, рука юноши лежала на рукояти меча, вложенного в ножны. Мальчишка и юноша наблюдали, как Олег прибивал свой щит к вратам Царьграда. — Кто теперь мальчишка?! — спросил Саша, вскинув взгляд на Византию и открыто улыбаясь, во время битвы мальчишке выбило пару зубов, но регенерация сделает свое дело, и на месте пропусков появятся новые зубы. — Ты, — спокойно отозвался на вид двадцатилетний Константин, щелкнув парня по лбу. — Ай! — обиженно протянул мальчишка, потерев лоб. Мокрый мальчишка лет двенадцати сидел на дромоне, который направлялся к столице Византии. Он утирал с лица сажу и молчал, не поднимая обиженно взгляда на юношу, что стоял рядом с ним. — Ну что, малец, удача сегодня была явно не на твоей стороне? — спросил Византия с доброй насмешкой, он выиграл бой у Руси, но, когда смотрел на этот маленький дрожащий обиженный комок, не мог радоваться. Не равные они по возрасту. — Что это за молния небесная у тебя есть, она пожгла весь мой флот? — ощетинился мальчишка, обхватив себя руками, стараясь согреться. Византия мягко рассмеялся на столь чудной вопрос, отстегнув с плеч свой плащ и кинув его мальчишке, Костя оставил вопрос без ответа. Александр закутался в сухой плащ, ощущая себя лучше. Грек сел рядом с мальчишкой и прижал его к себе, тот все еще дулся, но и ему нужно понять, что не всегда победа будет на его стороне. Мальчишка не понимал, почему Византия не отпустил его домой, вместо этого потрясенный Брагинский узнал, что останется в плену. На гневный взгляд алых глаз, Византия в очередной раз рассмеялся и щелкнул мальчишку по лбу. До девятисот сорок четвертого года Саша находился в плену у Константина, и если в первые месяцы своего плена ему было плохо и обидно, то постепенно эти чувства притупились. Маленький рус тут же облюбовал библиотеку, читал книги, посвященные разным наукам, и изучал латынь. Ему нравилось ловить на себе удивленный, но в то же время одобрительный взгляд Константина. Лета пролетели как один день, Игорь предпринял очередной поход, и в этот раз успешно. Мальчишка не мог не заметить грусть в охристых глазах Византии, когда он отбывал вместе со своим князем домой. — А ты возмужал, — выйдя из реки, Александр услышал рядом знакомый голос. Он вскинул голову, посмотрел на Византию, поймал его пристальный взгляд. Брагинский стойко преодолел желание прикрыться, не было желания прослыть трусом, как его все чаще дразнил Константин. — Что ты забыл на моей территории? — поинтересовался Саша, подходя к брошенной на траве одежде, он остановился к греку в пол-оборота. Он стал более рассудительным с возрастом, вытянулся, окреп. Совсем уже нет тот мальчишка, что задиристо лез на рожон. Константин сделал уверенные шаги в сторону Брагинского, хватая его за руку и разворачивая к себе. Византия встретился взглядом с взглядом очей руса, что горели как два огонька. — Ты не можешь не чувствовать связь между нами, — Константин понизил свой голос до шепота, стараясь не спугнуть птичку, такую свободолюбивую, такую прекрасную. Чужая рука прошлась от шеи до груди руса, от чего парень вздрогнул. А грек затем поднял руку вверх, касаясь пальцами пухлых губ и потрепал за щеку. — Что ты вытворяешь? — вопрошал Александр опешив от действий друга, но он отчетливо осознавал куда ведут такие прикосновения, не мог не замечать в последние годы голодного взгляда Кости на себе, на своем теле. — Разве наша религия не запрещает подобного рода порочную связь? — Ты много читаешь, это похвально, — Византия не мог оторвать взгляда от губ руса, что так и манили поцеловать. Он коснулся деревянного крестика, что весел на обычной веревочке на шее Саши, он продолжил спокойно. — Но то написано для людей, нас же это не касается, мы в праве сами решать кому дарить свою любовь. Византия подался вперед, накрывая уста своими губами, он мягко повалил несопротивляющегося руса на траву, ощущая ответную ласку. Александр явно волновался, грек чувствовал небольшое дрожание под своими руками. Вкусив этот запретный плод, Саша уже не мог остановиться, чувства, что томились в душе словно тлеющий костер, разгорелись ярким пламенем. Константин с каждым днем нужен был как воздух, как вода в жаркий день. Они часто виделись просто так, сбегая от своих повседневных дел. Выкраивая каждую лишнюю минуту, чтобы насладиться общением друг друга. В летние дни они могли часами лежать молча на зеленой свежей траве, им не нужны были слова для общения. Зимой проводили время в хижине у теплого очага, наслаждаясь хрустом дерева в огне. Но счастье не может быть вечным, Александр подвергся нашествию Золотой Орды, а Византии пришлось вести войны с укрепляющийся Османской Империей. Иго на долгие годы, десятилетия, века отделило Сашу от Константина. Но Брагинский не сдавался, он знал, что однажды скинет с себя эти оковы и снова встретится с Византией. Однако, за всей этой земной кутерьмой, политическими играми, он так и не смог с ним встретиться. Александр присутствовал на погребение тела Византии, Османская Империя этим занимался сам, от омовения до закапывания. Шакир сразу почувствовал его присутствие на похоронах, пусть тот и пытался замотаться в плащ, но прогонять его осман не стал. После окончания похоронного процесса, он подошел к Александру, смотря свысока на юношу. На правом глазу был вертикальный свежий шрам, оставленный Византией. — Тебя никто не звал, — грубо произнес Шакир, рус явно чувствовал неприязнь в голосе османа, но ему было плевать. Он тоже не переносил Шакира, а теперь и желал отомстить за смерть любимого. — Я тебя уничтожу, — прошипел сквозь зубы Александр, сверкая своими дьявольскими красными очами в сторону османа. В голове крутилось столько вопросов, но вместо всего этого, Саша лишь огрызался. — Дорасти, щенок, — угрозы не проняли Османскую Империю, он был таким же спокойным, пылая холодной ненавистью и яростью к этому ничтожному русу, что лишь недавно сбросил ошейник Золотой Орды, но уже смел показывать клыки. — А сейчас убирайся, иначе я преподам тебе урок вежливости. Брагинский покинул территорию Шакира, он был полностью опустошён. Не помнил, как добрался до дома. Сколько дней он лежал в беспамятстве на лавке в своей усадьбе? Саша не собирался себя жалеть, но сил ни на что не было, желания двигаться не было. Он обреченно смотрел в потолок, прокручивая в голове те беззаботные деньки с Византией, когда они могли отвлечься от политической подоплеки и просто насладиться друг другом. Почему осман убил его? Повернувшись на бок, Саша упал с лавки на пыльный пол, он впервые с осознания смерти Константина позволил эмоциям взять вверх и в бессилии взвыл, словно раненный зверь. Зачем ему свобода, если рядом нет того, кто заполнял и душу, и мысли? Александр забылся беспокойным сном. Его мучали кошмары, но проснуться он не мог. Или не хотел? Когда на третьи сутки он все же открыл глаза, то с удивлением обнаружил себя в библиотеке своего дома, многие книги были сброшены на пол, открыты на не понятных страницах. Саша поднялся на ноги, голова немного кружилась, он подошел к стеллажу и достал объемную черную книгу, он не знал, как и когда она пополнила коллекцию его библиотеки, но сейчас это не важно. В ней были все нужные знания и это единственное, что волновало Сашу. Присев на пол прямо у стеллажа, он открыл книгу и погрузился в мир магии. И даже если вступить на этот путь означало продать душу Дьяволу, пусть. Александр мало верил, что от его души осталось хоть что-то после смерти Византии. За учением магии прошел не один век. Овладев основами магии, он наконец-то смог через зеркало посмотреть на своего двойника, каким же было удивление Александра, когда он увидел робкого подростка. Он часто стал проводить время, подглядывая за жизнью Ивана, однако вместе с этим все больше погружался в магию. Наконец-то Александр решился на темный ритуал, но сперва надо подготовиться. Он снова незаконно проник на территорию Османской Империи, под покровом ночи найдя нужную могилу, он руками раскапывал могилу. Ему было плевать на все, не важно сколько ушло на это время, он весь вспотевший и в могильной земле наконец-то добрался до тела, замотанного в саван. Достав тело из могилы, Александр вылез сам, подхватив мертвого Византию на руки, он поспешно покинул Османскую Империю.

* * *

Иван, пьяно посмеиваясь, вышел из машины, он обнял подошедшего Холла и быстро поцеловал его в щеку. — Спасибо, этот вечер был чудесным. — Я люблю тебя, Ваня, — улыбнулся Холл, они только вернулись из ресторана. Он, мягко приобняв любимого за талию, направился с ним в дом. — Я тоже тебя люблю, Ал, — прошептал в ответ Брагинский, он нежно поцеловал мужа. Сегодняшний вечер для него был словно сказка, хорошая, прекрасная наполнена любовью и заботой. Алеид ответил на поцелуй, проникая языком в рот русского и играя с его языком, на щеках Ивана заиграл румянец. Поцелуй постепенно из медленного неторопливого превращался в более страстный и напористый, русский застонал сквозь поцелуй, а после и вовсе отстранился, от поцелуя у него сбилось дыхание. — Раздевайся, — хриплым от страсти голосом приказал Холл, как только они поднялись в спальню. Брагинский в ту же секунду принялся расстегивать пуговицы сперва на пиджаке, а после и рубашке. Нидерланды не отводил взгляда от мужа, наблюдая за его активными действиями, как тот скинул одежду, обнажив столь желанное тело. Иван расстегнул ремень и расстегнул молнию и пуговицу на брюках спустил их вниз, затем боксеры. Алеид словно в первый раз разглядывал русского, он просто не мог налюбоваться прекрасным телом Ивана, была бы его воля он бы не позволил Брагинскому одеваться вообще. — На колени, — отдал еще один приказ Холл, Брагинский выполнил приказ беспрекословно, преданно смотря на голландца. Алеид отошел к шкафу, извлекая из него коробку с секс-игрушками, он спиной ощущал любопытный и выжидающий взгляд русского. И с одной стороны он был рад такой покорности, но с другой его мучила мысль, что все это повиновение результат долгих тренировок от Людвига. Скрипнув зубами, Холл поставил коробку на кровать, а после, достав ленту, поинтересовался. — Позволишь связать тебе руки? Иван с улыбкой протянул руки Нидерландам, мягкая лента словно змеей обвилась вокруг запястий русского. С восхищением Брагинский заметил, как ловко Холл завязал крепкий узел, рус, растянув губы в улыбке, предпринял попытки освободить руки, но узел был надежно завязан — не зря Холл столько времени провел на корабле. Нидерланды усмехнулся, он достал флоггер из коробки, он обошел мужа, хвосты девайса нежно погладили Ивана по спине, от чего русский выгнулся и не удержал слабого стона, возбуждаясь уже от предвкушения. Где-то на уровне инстинктов русский понимал, что ему этого не хватало. «Воспоминания» предыдущего опыта уже успели позабыться, к тому же то было с «Людвигом», а тут любящий муж. Холл ослабил галстук на шее и ногой настойчиво надавил между лопаток русского, заставляя опуститься в коленно-локтевую позу. — Mijn schat, — произнес с придыханием Алеид, когда Иван занял нужную позу и прогнулся в спине. Флоггер прекрасен тем, что относится к мягким девайсам, и при любой силе воздействия является безопасным. Холлу он не очень нравился, вреда флоггер причинить не мог… в отличие от кнута. В прошлом он часто использовал кнут на Испании, да и на себе испытал его мощь. Алеид замахнулся и нанес удар по ягодицам русского, вырвав из его груди довольный стон. Не заметив протестов, Алеид принялся пороть Ивана, который при каждом ударе лишь сильнее стонал. Незначительная боль присутствовала, но наслаждения было куда сильнее и ярче, полностью затемняя дискомфорт, преображая его в удовольствие. Брагинский подрагивал от блаженства, когда очередной удар обрушивался на его покрасневшие ягодицы. Член русского полностью встал, природная смазка с головки капала прямо на ворс ковра. Уткнувшись лбом в запястья, Иван еще сильнее оттопырил задницу к верху, прося о большем. — Холл! — при новом ударе воскликнул Ваня, находясь на грани оргазма от простой порки. Алеид наслаждался этими криками, от хриплого умоляющего голоса и подёргивающегося тела русского, голландец и сам ощутил приток крови к паху, как плоть твердела и неприятно сдавливалась штанами. Нидерланды теперь наносил удары не только по ягодицам, но и по спине русского, который умолял о большем. Холл ощущал жар от вида столь податливого Ивана, галстук давно был откинут в сторону, а рубашка расстегнута на несколько пуговиц вверху, дыхание у Алеида сбилось, а сердце быстро билось в груди, на штанах в районе паха было мокрое пятно от смазки. Брагинский содрогнулся от оргазма, громкий стон сорвался с его губ, а из уретры выплеснулась сперма на ковер. Не в силах удержаться в коленно-локтевой позе, Иван полностью упал на пол, шумно и прерывисто дыша, все еще подрагивая от только что накрывшего наслаждения. Алеид прекратил бить русского, он отложил флоггер на кровать и после присел на пол перед лицом сабмиссива. Иван приподнял голову, облизывая сухие губы, его раскрасневшееся лицо выглядело чересчур довольным. Брагинский заметил возбуждение мужа и приблизился к его паху, он, не используя руки, умудрился расстегнуть ремень только при помощи зубов. Холл даже и не представлял, что русский обучен таким премудростям. Но видя, как ловко за ремнем последовала пуговица на брюках и молния, Алеид не удержался от довольного стона, он одобрительно погладил Ивана по волосам. Русский блеснув своими хитрыми сиреневыми глазами, уже вовсю облизывал эрегированный член через ткань боксеров, заставляя тонкую ткань намокнуть не только от смазки, но и от слюней. Очередной громкий стон вырвался из груди Холла, когда губы русского накрыли головку члена, а его юркий язык заскользил по головке через чертову ткань трусов. — Тебе так нравится меня дразнить? — удалось Холлу выдавить из себя вопрос, когда Ваня отстранился и провел языком по стволу вниз. Он слегка дернул Ивана за волосы, заставляя вскинуть взгляд вверх. — Совсем немного, — невинно улыбаясь, отозвался Брагинский, наконец-то поддевая резинку трусов зубами и стягивая их с возбужденной плоти. Русский плотно обхватив губами ствол члена, медленно опустился до самого основания, невольно давясь, размер у Холла был большим. Но Ивану удалось подавить рвотный рефлекс, и уже скользя языком по члену, он медленно отстранился, но не полностью, оставляя во влажном разгоряченном рту головку, только затем, чтобы снова полностью вобрать член. Алеиду хватило пару минут таких ласк, и он уже наполнил рот русского своим семенем, которое Иван охотно сглотнул и отстранился полностью, уткнувшись лбом в бедро мужа.