Касаясь холода и льда

      Вода в горячих источниках плескалась и окутывала его своим теплом и паром, и оседала на перепутавшихся прядях, и одеждах, и спрятанных печатях влажными, отсвечивающими серебром каплями.       И таким неприятным контрастом с этой сонной, накатывающей на скрытые за туманной дымкой пара камни водой он вынужден был слушать то, что говорил ему Повелитель Земли.       Повелитель Земли, что нашел самое неподходящее время для этого разговора – на горячих источниках, когда растрепавшиеся, влажные пряди Ши Уду падали ему на лицо, и он постоянно отводил их в сторону и кривился, недовольный таким беспорядком. Когда его одежды были наброшены кое-как, с не застегнутым воротом и никак не расправляющимися рукавами. И когда его мысли были совсем не о обязанностях божества, а о теплой воде, и жарком паре, поднимающимся от источников, и когда ленивое удовольствие охватывало его так, как он редко себе позволял.       Но приходилось слушать, и вода отзывалась на его недовольство растревоженным шелестом, и в нем тонули фразы и отзвуки, и тон чужого голоса.       - Владыка сказал, что хочет, чтобы на празднике Повелители Стихий тоже показали свое искусство владения оружием, а не только Боги Войны, как и всегда. И устроили небольшой поединок, - тон Повелителя Земли звучал скучным, неопределенным, как если бы ему такое казалось чем-то глупым и невозможным – но противоречить Владыке он то ли не хотел, то ли возможность показать свое искусство сражений перед другими казалось ему не такой уж бессмысленной, как он говорил, и как подчеркивал всем своим насмешливым видом.       - С чего это Владыке мало стало Богов Войны? – Ши Уду удалось поправить никак не поддающиеся пряди, и он с довольным видом собрал их в некое подобие прически, что не подходила, совсем не подходила к каким-то окутанным богатством праздникам, но неплохо отражала всю ленивую сущность горячих источников.       - Боги Войны и так владеют оружием и сражаются, кому интересно смотреть на то, что и так все знают, - Повелитель Земли говорил так уверенно, что Ши Уду не был уверен в том, повторял ли он сказанное Цзюнь У, или это были его домыслы, что могли совпадать с правдой, а могли и отличаться от нее так же сильно, как теплая, ленивая вода горячих источников отличалась от ледяной воды моря в шторм. – Но меня интересует другое – владеешь ли ты каким-то оружием – других Повелителей Стихий у нас нет, и Повелитель Дождя точно не станет ни в чем участвовать, и тратить время на глупые развлечения.       Он говорил так насмешливо, так намекающе, что Ши Уду хотелось ответить чем-то таким же колким. И спросить, а владеет ли сам Повелитель Земли оружием, чтобы спрашивать о таком других, или его лопата – это его единственное оружие, и тогда Ши Уду придется подобрать что-то похожее для поединка с ним.       И в этой насмешке не было никакой причины – Повелитель Земли знал, что Ши Уду владеет оружием, и что его оружие – это не только вода, и штормовые волны, и реки, что могут разрушать не меньше, чем самое редкое оружие, и чем самая жесткая сталь. Но говорит так, как если бы Ши Уду не был ни на что способен, и все обращения за него выполняли помощники, а все его умения были только в том, что он проводил время на горячих источниках, и предавался удовольствиям вместо того, чтобы делать что-то стоящее.       Но вслух он не стал ни показывать свои эмоции, ни отвечать Повелителю Земли в тон, и произнес, холодно и непроницаемо:       - Оружием я владею. А то многое из того, что у меня есть, было бы мне недоступно, - отвратительный шепот, темнота, и лживый, окутанный туманом облик – меч Ши Уду, наверно, был бесполезен против этой твари, но он бы все равно попробовал сразиться, если бы ему досталась такая возможность, если бы эта тварь позволила убрать расстояние между ними, и не исчезала каждый раз так глупо, так трусливо.       - Но у меня есть сомнения, владеешь ли оружием ты, - взгляд золотистых глаз Повелителя Земли столкнулся с его взглядом – и в них обоих сквозило скорее насмешливое недоумение, чем истинная неприязнь, и Ши Уду позволил себе усмехнуться в ответ, показывая, что он не воспринимает все это серьезно. И, если Повелитель Земли хотел сказать что-то колкое и грубоватое, то ему это не удалось.       - Мы владеем одинаковым оружием, - так же насмешливо произнес Повелитель Земли, давая понять Ши Уду, что он знает и о его мече – серебристая, рассыпающая ледяные искры сталь, синеватые камни по рукояти – и о том, что Ши Уду сражаться тоже способен.       Но Ши Уду ничего не знал о мече Повелителя Земли – он и услышал о нем только после сказанного, только после того, как Повелитель Земли заверил, что их оружие одинаковое, и поединок будет возможным. Владей он каким-то другим оружием – и Цзюнь У пришлось бы придумывать, как устроить такой поединок, где у каждого свое оружие, и из этого может получиться что-то странное и невозможное, а не то искусство владения оружием, которое ждут божества на таких праздниках и в таких поединках.       И, словно услышав мысли Ши Уду, Повелитель Земли все с той же насмешкой набросал в сети духовного общения выцветающие очертания – темная, жесткая сталь, пронизанная золотом отсветов, как лучи солнца пронизывают воду, темную и неспокойную, такую, что может увести на самое дно - своего меча. Но для него больше подошло бы что-то, как золотистые отсветы лавы и разломы скал, и обломки камней – как для Повелителя Земли, которому вода не принадлежала, и никогда не вызывала эмоций прикоснуться к ней или стать ее частью.       - Я передам Владыке, что ты согласен. И что поединок получится, - уверил его Повелитель Земли, пусть даже никакого согласия или возможности устроить такой поединок Ши Уду не выказал и не собирался выказывать, обдумывая то, не получится ли у него откинуть этот праздник, и сделать вид, что обращений так много, что помощники сами не успевают их выполнять, и его занятость такая, что приходится пропускать праздники, на которых он хотел бы быть.       Но Повелитель Земли не стал ждать его ответа, и выверенным, нарочито ленивым движением сложил печати заклинания перемещения – такого, что даже набрасывать было не нужно – и, наверно, вернулся к себе во дворец. Или отправился сразу к Цзюнь У, к чьему удовольствию можно было устроить и такой поединок, если уж сражения Богов Войны стали казаться другим божествам чем-то скучным и обычным. * * *       То, что Цинсюань нашел его на горячих источниках почти сразу, как ушел Повелитель Земли, Ши Уду одновременно и обрадовало, и огорчило.       Обрадовало – поскольку он всегда радовался таким их неожиданным встречам, таким, которых он не ждал, и  о которых не предполагал, и радость от этого расцветала ярче, теплее, как и всегда в присутствии Цинсюаня, пусть он не и не выказывал ее совсем открыто, но это чувство никуда не исчезало, и такие встречи с Цинсюанем были для него самыми особенными.       Огорчило – поскольку, если бы Цинсюань пришел немного раньше, на эти неуловимые мгновения, то ему не пришлось бы так долго разговаривать с Повелителем Земли, и он мог бы сказать – что угодно – что ему нужно спросить Цинсюаня о новых обращениях, отдать распоряжения помощникам, или что у них встреча с другими божествами, про которую и хочет сказать Цинсюань.       Но радость почти сразу сменилась тревогой, стоило Ши Уду заметить, как выглядит Цинсюань – нет, в нем не изменилось ничего настолько, чтобы это заметил кто-то другой, кто-то, кто не знает Цинсюаня эти долгие годы, и кто привык замечать мельчайшие цвета его эмоций и его настроения, и того, о чем он может тревожиться или что-то скрывать.       Но Ши Уду не мог не заметить, что Цинсюань выглядит как-то странно, неправильно. Но никак не мог понять, что ему кажется странным. Что ему кажется неправильным. И это задевало и беспокоило его намного больше, чем любые фразы и любые детали, которые, не как это призрачное чувство, были реальными и существующими.       - Гэ, у меня осталось мало духовных сил. Не одолжишь мне побольше? – и сказанное Цинсюанем эту тревогу ничуть не заставило истаять и выцвести, наоборот, заставило Ши Уду сомневаться еще сильнее, и тонуть в догадках, о которых он не стал бы говорить, но которые охватывали его своей странной, ледяной темнотой. И совсем ему не нравились.       У Цинсюаня было очень много духовных сил.       Столько, что хватило бы на всех помощников.       И куда он их мог потратить, если не выполнял обращения, и не делал ничего из того, что требовало этих духовных сил.       Но Цинсюань, словно совсем не замечая тревоги и опасений Ши Уду, коснулся его влажных прядей, поправил их, и начал собирать в прическу – не такую развалившуюся, как сделал Ши Уду, чтобы не оставлять совсем налипшие на лицо пряди и перепутавшиеся заколки перед тем, перед кем ему такое не хотелось, и он не мог себе позволить. Ладони Цинсюаня чувствовались аккуратными, неспешными, и Ши Уду почувствовал бы такое редкое для себя удовольствие, если бы не сказанное про духовные силы, и не этот странный вид.       - Но почему у тебя осталось мало духовных сил? Я делился ими с тобой недавно, и много, - как и всегда, как он привык, сделав Цинсюаня своим помощником. И поначалу, не зная, сколько нужно духовных сил для выполнения обращений, отдавал их ему столько, что Цинсюань смеялся и говорил, что зачем так много, что он словно не обращения собирается выполнять, а получать золотистые отсветы фонариков на Празднике Середины осени, и что ему иногда кажется, что у Ши Уду остается меньше духовных сил, чем он делится с ним. – На что ты их все истратил?       Ши Уду не вкладывал никакого особенного мнения в этот вопрос, но Цинсюань почему-то замялся, как если бы не хотел тревожить Ши Уду, или скрывал что-то такое, что казалось ему невозможным для других, чтобы говорить все с той же улыбкой, с которой он рассказывал о своих прогулках, трактирах или выпитом вине.       - Да никуда особо. Всякие мелкие поручения, сложные печати, заклинания, что приходится набрасывать, все время сверяя каждую линию по свиткам, - Цинсюань рассмеялся как-то надуманно и неопределенно помахал рукой, как если бы хотел заверить Ши Уду в том, что он не тратил много духовных сил, но они как-то сами собой истаяли и выцвели, и в его вопросе не было ничего особенного.       И Ши Уду, откинувший свои сомнения, потянулся к ладони Цинсюаня, чтобы прикосновением разделить духовные силы, но Цинсюань неожиданно произнес то, что заставило его недоуменно застыть в том, чего он точно не представлял:       - Я и в поселок к Хэ-сюну спускался, так и пришлось еще и заклинание перемещения набрасывать, а то от Повелителя Земли не получишь ничего, кроме колкостей и недовольства.       И он рассмеялся так странно, так неправильно, что Ши Уду забыл и о том, что хотел разделить духовные силы, и о разговоре с тем самым Повелителем Земли и недовольстве поединка, и о том, что Цинсюань и раньше спускался в мир обычных людей, но это все равно оказалось не то, что Ши Уду предполагал услышать.