In Nomine Tenebrae.

*** Два тихих голоса были едва слышны, заглушеные далеким воем, стрекотом насекомых, шуршанием листвы сгибаемых порывами ветра веток и близким журчанием небольшого источника, что протекал почти что под ногами разумных, словно старавшихся сделать все, дабы остаться не замеченными, затаившихся среди переплетений лиан. И если один из них буквально врос в красноватый ствол древнего дерева, то другого, среднего роста смуглого, почти черного от загара, мужчину, все же можно было заметить, пусть и с критически близкой дистанции. Впрочем, он и не старался идеально замаскироваться, делая это больше по привычке, как, возможно и его визави. - Ты ведь понимаешь, что они не уступят и не довольствуются малым, - вскинул человек пересеченную рубцом бровь, пристально глядя вперед себя, пытаясь разглядеть в этой мешанине из ярких красок коры лицо Хизира. - Да, Каин, - произнес тогрута, вызвав невольное уважение у собеседника полным отсутствием какого-либо движения, - Они вряд ли довольствуются деньгами, когда их итак можно будет получить вместе с рабами, - хотя голос его был как всегда спокоен, но все же человек услышал в нем крайне неприятные нотки, - И прочим. - Тогда я бы эвакуировал жителей. И плевать на местную фауну с флорой. Крат. Быть сожранным лучше, чем заживо сгореть. Про плен, крат, я лучше умолчу. - Да что с вами такое, - неожиданно усмехнулся старик, разогнувшись, отошел от величественного растения, стянув грязный тканевый балахон, накинутый поверх привычной одежды и, принявшись его сворачивать, продолжил говорить изумленному подобным проявлением эмоций человеку, - У нас нет выбора. Ладно, девчонка, но ты то должен понимать, что такое ударный крейсер и что ему вся эта листва, - красная ладонь описала широкую дугу. - Я уверен, что они не пойдут на подобное. Нанять пиратов – это одно, но, крат, вызвать целый военный корабль для убийства «мирняка» - совсем другое. Военные не будут исполнять подобное, - сев на поваленное дерево и, поудобнее пристроив на коленях сокрытый за множеством травинок силуэт винтовки, высказался Каин. - Не помню, чтобы на Императрице нас это остановило. - То была война, - неожиданно резко выпалил человек и, вскочив, уставился прямо в ничего не выражающие, лишенные привычной теплоты, глаза старика, приблизившись к нему почти вплотную. - Да, но не наша, - выдержав преисполненный ненависти и боли взгляд, ответил он лишенным выражения тоном, - Мы – убийцы, Каин. Нас послали туда лишь ради власти. Дабы мы сдохли там, но Республика, та самая Республика, что даже логистику нормальную не организовала и прислала того отбитого, бросила нас в пекло, могла раструбить о своей победе. Неужели ты мог забыть всех мирных, что убил? Я – нет. И сейчас мы точно в такой же ситуации, что краты. И ты, раз уж решил нам помочь. - Ты прекрасно знаешь, крат, что после Тахи все мы готовы были подохнуть ради тебя, - отведя взор чуть спокойнее сказал человек, - вот только нас больше нет – из «шестерки» я разве что видел Заю, но она, крат… - Работает в садо-мазо борделе на Циннагаре. И, говорят, мастер-сержант пользуется там большим успехом, - закончил за него вновь нацепивший маску доброжелательности и всепрощения Хизир. Каин, как-то резко сникнув, вновь сел, поставив оружие прикладом вниз. - Я отдам долг, Айкан, даже если придется нарушить присягу. – настала его очередь усмехаться, - Хотя, крат, это – не та страна, которую я клялся защищать. - Та же, Каин, просто мы раньше не видели разницы. – достав из правого кармашка два маленьких прямоугольных предмета сказал старик, - Завтра съезди в Корваллу. Седьмой док. Около третьего часа тебя должен встретить деворанец. Отдашь ему левый чип и примешь товар. На правом – досье на него. – и, дождавшись короткого кивка, продолжил, - можешь взять себе любые комиссионные. - Я, крат, похож на вшивого наемника? - Тано бы твои слова не одобрила, - притворно покачал головой Хизир, - Там не так уж и много останется – хватит на пару ночей в «Жилистой». - Решил мне подарить пару шлюх перед бойней? - Не знаю, как остальным, но ваши с Заей выходки перед высадкой мне очень сильно мешали спать, – постучав чуть ниже монтралл, улыбнулся старик. - Ладно, - сказал Каин, положив подбородок на скрещенные пальцы, и окликнул уже было собравшегося уходить старика, - Разрешаешь убить, крат, барышню? - Нет, - ненадолго задумавшись, ответил Айкан. - Но чужой человек среди нас, возможно агент, хотя, крат, даже Дэвид бы вряд ли стал реализовывать такую сложную схему. - И мы не сверх корпорация, чтобы отвлечь нас обманкой, - перебил его тогрута, - но я не позволю тебе убить ее, хоть и понимаю риски. – и, видя недоуменно вскинутую бровь, добавил, - Ты знаешь, что бы было с Бехотом, не встреть я Найру пять лет назад? – он замолк, но Каин не ответил, - Я утопил бы его в крови. И не исключено, что по приказу. Не исключено, ибо я всю жизнь прожил среди таких подонков, как мы с тобой. - Айкан на мгновение потупил взгляд; человек даже не шевельнулся, словно внутренне согласившись с характеристикой, - Я привык следовать приказам, не оглядываясь на моральную сторону вопроса. Даже личные взгляды отставляя в сторону ради достижения чуждых мне целей. Так что, раз Найра всеми лекку вцепилась в ту калеку – пусть. Пусть живет. Пока не будет реальной угрозой городу. – Хизир улыбнулся, - Но даже тогда сделай все возможное, чтобы не навредить «барышне». Вы поняли меня, коммандер? - Да, сэр, - резко поднявшись и отдав честь, выкрикнул Каин, повинуясь вбитому за годы службы рефлексу, а старик, ответив на воинское приветствие, плавно развернулся и, бесшумными, лишенными ритма шагами удалился, исчезнув из поля зрения через каких-то семь метров. Человек, вновь сев на заросший мхом ствол дерева и опершись на винтовку, внутренне усмехнувшись, видя солнечные зайчики, что танцевали между широких и узких листьев, между древних, наверное, видевших еще времена Первой Миграции, растений, бегали по каменистому, очерченному радугой дну ручейка; думая о том, как за один миг сопливый, еще не видевший жизни мальчишка обратит все это в прах единственным нажатием кнопки, сидя в жестком кресле оператора артиллеристской батареи «Молотглава», даже не осознав того, что он секунду назад натворил, прекрасно представляя, как его будет распирать гордость за «выполнение долга». «Да, Айкан умеет убеждать, этого у него не отнять, - подумал Каин, - но так ли он не прав?». Он помнил себя двадцать три года назад, едва разменявшего второй десяток парня, застывшего в ровном строю таких же, как он почти еще детей, облаченных в ужасные, неудобные разгрузочные жилеты и поножи с налокотниками – весь комплект брони, что сумел выбить у интенданта Хизир. Он помнил полные искреннего благоговения взгляды солдат, выслушивавших какого-то штабного генерала, что вещал о долге, чести и необходимости освободить страдающий народ Короса и всей системы Императрицы Теты от гнета мерзких прислужников зла. И он помнил, как Ли, единственный среди его взвода, кроме непосредственного командира, не горевший желанием «восстанавливать конституционный порядок» в секторе Тета, высказался, нарушая все мыслимые уставы: - Сэр, мне плевать, кого калечить. Я выполню любой приказ. Но даже сутенер моей мамы не стал бы до такой степени лицемерить. «Мы несем вам спасение через уничтожение». Большего бреда я даже в притоне не слышал. И Каин полностью осознал слова того отморозка лишь теперь, сидя посреди обреченных джунглей возле обреченного села, а тогда они, полные патриотического восторга, что не мог загасить даже Айкан, дружно осудили высказавшего крамольные мысли, не кинувшись в драку лишь из-за присутствия сразу двух офицеров и страха пред уже имевшим определенную репутацию разумным. «Мы и вправду принесли им лишь уничтожение», - подумал человек. Может, местные жители и хотели быть спасенными, вот только спасенными от них, он республиканской армии, но тогда Каин, обработанный, мыслящий лозунгами, старался этого не замечать. Блокировал любые требования распираемого несоответствием вымысла и реальности сознания начать анализировать, хоть не намного отойдя от вложенных массовыми трансляторами информации директив. И жал на спуск. И голографическая сетка прицела редко ложилась на вражеских солдат, что в первом же настоящем бою показали свое превосходство практически во всем, начиная от экипировки и заканчивая мотивацией. Он помнил десятилетнего парня, лежащего на обочине дороги, сжимая в руках подожженную бутылку с горючей смесью, помнил старуху с оторванными по колено ногами, невидящим взором глядевшую на проходившую мимо цепочку бойцов и, сквозь крики и слезы проклинавшую их на своем малопонятном уроженцу Корелии языке, навсегда замолчавшую после слившихся в один выстрелов. Он помнил обработанные орбитальной бомбардировкой улочки Циннагара, разбитого, обращенного в руины настолько что, даже часами вглядываясь в карту, невозможно было распознать план неизвестных архитекторов. Помнил ненависть в глазах каким-то чудом уцелевшей, измазанной в чьих-то внутренностях семилетней девочки, что уверенными, хоть и не умелыми движениями активировала термальный детонатор, и он помнил, как республиканский большой десантный корабль, задраив аппарель, взмыл вверх, бросив их, разбросанных разрывом, словно ребенком, расшвырявшим надоевшие ему плетеные фигурки. Помнил, как впервые услышал матерящегося Хизира, орущего в затянутую красной изолентой рацию. Помнил усмешку и слова Ли, распознавшего в вышедших из дыма солдатах противника. Каин не знал, как они отбились, не знал, как он очутился в лазарете зависшего на орбите «Молотоглава», но четко помнил, как спустя две недели, проведенные на борту, отвращение к самому себе сменилось лютой ненависти к врагу и желанием отомстить за проигранную войну. «Нет, пусть Ли был прав, что мы заслужили смерти, – поднявшись и, даже не попытавшись отряхнутся, подумал он, вцепившись в карабин ремня закинутой за спину винтовки, - но мы далеко не ее жнецы. И никогда ими не были». Он шел лесом, хоть и не так искусно, как Айкан, некоторое время размышляя о том, что, если до сегодняшнего дня он сомневался в правильности выбора, из-за которого он променял три года назад работу охранника одной вип-персоны на должность в никому неизвестном, едва ли одобренном Корускантом, военизированном образовании на Шили с зарплатой ниже, чем у уборщицы на средних уровнях столицы, то теперь готов был на многое, дабы защитить тогрут от таких же освободителей, коим он был не так и давно. Солнце, сместившись к алеющей линии горизонта, пробиваясь сквозь густую листву, озаряло его стремительно двигавшуюся фигуру. - Jahannam qayerdasan? Khein! – раздался синтезированный голос из пьезоэлектрического излучателя, закрепленного на воротнике камуфляжного кителя. - А теперь на всеобщем, пожалуйста, - рефлекторно оценив окружающую обстановку как относительно безопасную, во весь голос ответил бывший солдат, зажав двумя пальцами манжет. - Черт подери, Каин. Тебя там акулы сожрали? Уже ahmoq tun, а ты jin знает где! - И что же такого, крат, случилось, Найра, что я тебе так срочно понадобился? «Барышня», крат, что ли опять очнулась? - Эта «барышня» старше тебя раз в семь. – подозрительно спокойно парировала женщина, даже не став злиться, когда кто-то, кроме нее называет азари так в ее присутствии. - Радиоуглеродный анализ провела? - вскинул бровь человек, резко, без разбега перепрыгнув небольшую яму. - Это не имеет значения, боец. Ты нужен мне. Немедленно! – и тогрута оборвала связь, уже не слыша витиеватых ругательств, коими покрыл ее Каин. Прикрыв потухший коммуникатор рукавом бело-черного халата, по старой, еще студенческой привычке, надетого на голое тело, она закрыла глаза, открыв их лишь тогда, когда полностью развернулась к увлеченно что-то копающей девочке – из всех изменений, стремительно сыпавшихся на нее в последнюю неделю, именно это казалось ей самым ужасным – стоило ей посмотреть на племянницу Тано боковым зрением, либо разглядеть ее силуэт вдали, как разум сковывали слишком реалистичные видения Они, только лежащей в груде камней, некогда бывшей ограждавшей оранжерею стеной, стонущую, обожженную, царапающую пустые глазницы единственным лекку. И внутренние диалоги, ничего не проясняя, лишь вносили сумятицу в итак уже несколько дней лишенные привычного четкого порядка мысли. - Стой! Онейда! – забывшись и назвав девочку полным именем, подбежала женщина, старательно не выпуская ту из поля зрения, и уже более мягким тоном продолжила говорить насупившемуся ребенку, - Не так копаешь. Так ты повредишь корни. Надо под другим углом и дальше. - А что такое угол? – мгновенно забыв об обиде наивно спросила Они, вызвав полуулыбку у врача, что взяла садовый инструмент из маленьких ручек и, приложив его к земле, начала импровизированную лекцию, искренне наслаждаясь каждым мигом, проведенным рядом с малышкой. - Поняла? – наконец, задала она вопрос и девочка, шустрым движением выхватив лопатку, принялась описывать типы углов и то, чем одни углы отличаются от других. «Так похожа на тебя в детстве. Такая же любознательная. Хотя, ты была такой и в юности и даже став врачом, - раздался в голове женщины голос, но та, зарекшись вчера вечером реагировать на него после очередного бессмысленного обмена любезностями, проигнорировала его, краем глаза заметив, как мимо нее проходит молодой практикант в черной медицинской униформе медбрата; невидимая собеседница же продолжила, - Ты всегда была такой же, как она, всегда. До того случая на гео рейсе.». «Не смей.», - все же не выдержала Найра и отошла от вновь расстроившейся девочки, изобразив, что получила беззвучное уведомление на устройство связи, дабы не напугать ее произвольно меняющимися гримасами, - «Ни Каин, ни ты, никто не знает, что там было». «Уж я-то знаю, сучка, поверь. Я-то знаю», - был ответ. Найра, с трудом, сквозь корежащуюся реальность, дойдя до лавочки, села у самого выхода из больничного парка и прикрыла глаза, боясь их вновь открыть. Но ей все же пришлось, когда резкий толчок в плечо заставил ее зашипеть. Произошло то, чего она боялась – распахнув веки она увидела до боли знакомый темный потолок терминала и недовольное, одутловатое лицо коллеги, чьего имени она так и не запомнила. - Он все равно хочет на борт. И я не смогу его отговорить, - донесся до монтралл сухой голос не спавшего уже несколько суток человека, а ее рука, словно повинуясь чьей-то чужой воле, вытащив из кармана серого делового костюма две запаянные таблетки, надломила упаковку и, отправив одну из них в рот, потянулась за стаканом, заваленным грудой бумаг на стеклянном столике. - У него каменная болезнь, ты с ума сошел? – сами произнесли губы, а тело, отпив три глотка, тяжело поднявшись с мягкого кресла и трижды махнув лекку, принялось разминать отлежанные суставы. - Что я могу сделать? – словно ему предложили убить родную мать, уставился на тогруту доктор, одетый в такую же униформу государственного служащего. - Послать на ###, - легко возразила молодая еще девушка, лишь пару лет как закончившая медицинский колледж. - Но он же джедай! – испуганно сжался высокий работник Тарисского Космопорта, разом став на голову ниже. - Всегда знала, что вы такие трусы. – подбадривая скорее себя, чем его, фыркнула Найра собственным, не синтезированным голосом. - Мы? Мужчины? – даже сквозь пелену ужаса возмутился тот. - Люди, - фыркнула тогрута и добавила, уверенной походкой выходя из комнаты отдыха, - на всякий случай вызови ЦИК. «Какая же я дурра», - думала женщина, вновь видя собственное юное отражение в отполированном покрытии пола, что, с легкостью преодолев десяток метров и несколько палат, исчезло в ярком свете открывшегося кабинета. - Добрый вечер, миссис, - человек, который мог бы ей даже понравиться, если бы не его сокрытый под напускной вежливостью, надменный, пренебрежительный взгляд хозяина жизни, притворно прищурился, читая имя на пластиковой вставке, расположенной над левым кармашком ее пиджака, - Найра. - Вы никуда не полетите, - не сочла необходимым разводить лишнее словоблудие тогрута, презрительно глядя на затянутого в идеально чистые белую плетеную рубаху и брюки самого простого покроя, но, очевидно, сотканные из настолько дорогих тканей, что, даже вознамерься она купить себе нечто подобное, не хватило бы и трех годовых зарплат. - И с чего же такое отношение, но, главное, с чего подобные выводы, мисс Найра, - явно рисуясь, улыбнулся сидевший, словно невзначай коснувшись лежавшего на аккуратно сложенной коричневой робе, бронзового изогнутого цилиндрика. - У Вас каменная болезнь, и если Вам не оказать… - Я трачу свое время, - вставив и принявшись одеваться, заявил джедай, - Я итак пошел вам на уступки, мисс Найра. - Для вас – доктор Найра, - перебила его девушка, - И я не позволю какому-то мажору заразить геологов и их семьи! И эта не просьба! Охрана, - ее горло сдавил невидимый ком, а сама она, мгновенно потеряв контроль над собственным организмом, застыла с открытым ртом и вздернутыми лекку. - Девочка, - застегнув пояс и прикрепив к нему цилиндрик, презрительно произнес человек, машинально огладив длинные, свернутые в пучок волосы и куцую, торчащую клином бороду, смотрящуюся крайне неуместно на холеном, хоть и изрытом мелкими шрамами, лице, - я подавлял зерна Тьмы тогда, когда ты еще под стол сидя писала в своей Силой забытом захолустье, - легкое движение унизанных перстнями пальцев освободило тогруту из невидимых пут, но та, вопреки его ожиданиям не стала умолять о снисхождении, узрев в нем богоподобную сущность, а лишь громче позвала на помощь, лишь секундой позже поняв свою ошибку. - Ты пропустишь меня, - сжав кулак припечатал джедай, а Найра, что заорала бы, если б смогла, ощутила, как чужая воля клиньями ослепительно яркого света впивается в ее разум, калеча и уродуя личность. «Нет!», - подумала она столь громко, что одаренный даже отшатнулся, от удивления заморгав глазами, но лишь усилил напор. «Нет», - повторила тогрута, но уже куда слабее, уже не видя причин к сопротивлению. «Нет». - Да. Я пропущу Вас, мастер, - выдали иссохшие, щедро увлажненные вытекшей из носа черной кровью губы. - Ты отзовешь ЦКЗ. - Да. Я отзову ЦКЗ, мастер. - И ты немедленно проведешь меня на корабль. - Да. Я немедленно проведу Вас на корабль, мастер, - безжизненным тоном ответила девушка и, двигаясь подобно сломанной марионетке, вышла вслед за человеком. «Помоги мне, кретин», - увидев обомлевшего коллегу, мысленно взмолилась она, но вряд ли была услышана – тот лишь дернулся, поспешив исчезнуть в коридоре и, судя по звуку, привалив к захлопнутой двери тяжелый стальной стол, уже как год не привинченный к полу. Подошедшая было делегация из двух родианцев и одного бита, облаченных в последнюю модель биологической защиты была обругана и отозвана ею же, хоть тогрута из последних сил надеялась, что те правильно расшифруют бросаемые на рослый, отраженный в поверхности стыковочного люка силуэт джедая, панические взгляды. Найра, повинуясь чужому сознанию и не обращая внимания на полившиеся со стороны ликвидаторов угрозы лишить ее работы, методично вбивала код за кодом, пока герметичная дверь не уехала влево, позволив пленителю проникнуть в шлюз звездолета номер семнадцать, и иступлено молилась всем богам ее народа, в которых никогда не верила, предпочтя забыть даже их имена. «Вот тогда-то мы с тобой и познакомились, помнишь, детоубийца», - донесся чуждый, но привычный голос, а тогрута, наконец, с облегчением вздохнула, вновь обнаружив себя на скамейке возле выхода из оранжереи. - Тетя Найра! Я все правильно закопала? Тетя Найра! – донесся до монтралл заставивший непроизвольно улыбнуться голос Онейды и женщина, с трудом поднявшись, принялась осматривать работу ребенка, умоляя богов, чтобы ту миновала ее судьба. - Док. Найра! – раздался ломающийся голос из коммуникатора, и врач, мысленно обругав паранойю Айкана, ответила молодому практиканту, что стал бы ей звонить в единственном случае, - Он здесь. Почти в… - Гален. Нарр. Не изображай мертвеца. - Он уже в палате. - Amimni jala! – выкрикнула тогрута, вызвав недоуменный взгляд Они и, отжав палец от браслета, добавила, - забудь, что слышала. Надо отойти ненадолго. Но я скоро буду. - А как же? - Я скоро буду, - твердо сказала женщина, - справишься тут? – и, дождавшись утвердительного жеста лекку, неторопливо пошла к выходу, сорвавшись на бег лишь когда ее и племянницу Тано разделало два лестничных пролета. «Кретин. Неужели он в своей паранойе не понимает, что она даже не знает нашего языка», думала она, стараясь не замечать язвительные комментарии иллюзорного голоса, но лишь добежав и отворив нужную дверь, поняла, что он был еще мягок в описаниях возможных проблем – азари сидела на полу, изумленно всматриваясь в спроецированную прямо посередине комнаты голограмму галактики и Найра, проведя с ней много времени, знала, что еще миг и растерянность может смениться животной, почти неподконтрольной калеке, яростью. - Тогрута, - ткнув себя пальцев в грудь и, заметив вошедшую, указав на нее, произнес Хизир, а затем аккуратным, медленным движением указал на знакомую точку в проекции сектора Эхосик. - Азари, - почти прикоснувшись механическим пальцем к фиолетовой коже, заставив Найру дрогнуть, произнесла Аллат, и тут же все живые части ее тело объяло фиолетовым пламенем. Заорав от боли, она вскочила на ноги, формируя явно привычным движением темно-бардовый сгусток какой-то субстанции и выбросила его, лишь в последний миг заметив доктора и изменив направлению удара. Их оглушило, вжало в стены, будто от ударной волны. Донесся скрежет и треск ломавшегося прозрачного металла, а затем стук рухнувшего с десятиметровой высоты тела. Найра, хоть и придя в себя последней, рванула к вырванному с корнем окну и взглянула вниз, пересилив страх пред последствиями чужих необдуманных действий, но лишь искрящиеся провода, вырванные из глубокого, шедшего почти до самой примятой в нескольких местах травы, разреза в каменной кладке, говорили о случившемся. - Ты – спокойно произнес Хизир, передав личный пистолет замершему в ступоре мед брату, - туда, - одно из лишенных пигментации лекку указало на ведший в сад коридор, а сам старик, зажав кнопку рации, приказал, - Кхейн. «Барышня». Протокол пять. Но тогрута, выбравшись через пробитый проем и ловко спустившись вниз, уже почти не слышала слов фактического главы. Она бежала, бежала туда, где улавливался еле заметный аромат озона и жженой резины, что не оставил азари, даже спустя несколько операций и обтираний салфетками, и замерла в ступоре, едва не рухнув на колени из-за подкосившихся ног – на оскалившуюся, объятую редкими язычками биотического огня, обнажившую клинок протеза, и явно не отдающую отчет в собственных действиях, Аллат, неслась Онейда, сыпля столь едкими проклятиями, что, сказанные пятилеткой, они смотрелись бы даже смешно, не будь ситуация столь ужасной. «Плевать на симпатую, если эта amimni тронет Они, я лично порежу ее на ломтики», - пронеслось в голове Найры, что ловко заменила панический ужас на ярость, придавшую ей лишних сил. - Онейда! – проорала она, сближаясь так быстро, как была способна. Но ни азари, ни девочка, будто не слышали ее. И если вторая горела лишь желанием отомстить за сломанное запястье тети, то калека судорожно пыталась преодолеть пришедшие в действия боевые рефлексы, буквально кричащие ей о необходимости убить всех и лишь потом разбираться, симуляция это, или нет. Она видела проступающие сквозь лица тогрут изуродованные кибернетические маски хасков, видела зависший над улиткообразными зданиями исполинский, изрытый алыми молниями, корпус Жнеца, слышала жуткий, чуждый этому миру скрежет, что сумел заглушить даже дикий визг рвущихся снарядов, но в то же время она видела обозленного ребенка, по неясной причине несущегося на нее. И приняла единственно верное решение. Лезвие с визгом разрезало воздух. О траву, рядом с механическими пальцами левой ноги, разбилась капля фиолетовой крови. Найра в ужасе гакнула, закрыв глаза так и не добежавшей девчонки – азари застыла, прижимая кончик клинка к собственной шее, шепча предсмертную литанию. «Прости меня, Абек. Умоляю, прости», - подумала она, закрыв единственный глаз и приготовившись одним движением лишить себя жизни, когда чья-то рука легла на живую часть правого предплечья. «Дура, - мысленно прокомментировала калека, удивленно рассмотрев ощерившееся лицо Найры прямо перед собой, - неужели она не понимает…». Додумать ей не дала звонкая, оказавшаяся неожиданно сильной пощечина. Лезвие вернулось в ножны протеза, а сама она, растратив последние силы, рухнула под ноги тогруты. - Ты точно идиотка, - послышались ей незнакомые слова чуждого языка прежде, чем водная гладь поглотила ее. Аллат вынырнула, явив под яркий, лившийся из соседней комнаты свет, молодое, подтянутое, лишенное каких-либо шрамов тело, и, окончательно вынырнув из бассейна, вихляющейся походкой направилась туда, походя закинув одноразовое полотенце на все еще мокрое плечо. - Да перестать уже. – сказала она юной нагой азари, гревшей насыщенно-ультрамариновую кожу под алыми лучами заходящей звезды, что, проходя сквозь защитное поле, преобразовывались, погружая просторное помещение с минимумом вещей в оранжевый полумрак. - Что перестать, - вглядываясь в усеянный шпилями прорывавших гряду облаков исполинских зданий, горизонт, игриво поинтересовалась та. - Глядеть на свой каменный мешок. - И с чего бы мне это сделать? - С того, - тонкие, но сильные руки подхватили деву и бросили ее на двуспальную кровать; а, вскоре и сама их обладательница навалилась сверху, покрывая поцелуями в миг застонавшую азари, - что есть вещи, на которые гораздо приятнее любоваться. *** Белый свет ламп слепил его, не позволял рассмотреть лицо склонившегося над ним разумного, что был закован в тяжелые, словно в насмешку обвязанные мясницким фартуком, серые, доспехи, чей автор, видимо, хотел сделать их сильно похожими на мандалорские, но просчитался в нескольких мелочах, вроде застежек на кованных ботинках, кои бы вряд ли стали носить представители этой жестокой расы. Деворанец скривился от нового приступа боли, дернувшись, видя, что липовый мандалорец уверенным, отработанным движением заправил очередное подпиленное сверло в обыкновенную, примитивную дрель, сегодня казавшуюся ему куда ужаснее любых самых изощренных орудий пыток – правый глаз уже никогда ничего не увидит, ровно как не сможет сжаться левая рука с изувеченными суставами, ровно как и никогда не будет прежним окровавленное колено, из которого, прямо сквозь коричневые штаны привязанного пластиком витых стяжек к гинекологическому креслу даже отсюда виднелись фрагменты металла. - Не думайте, сэр, что я радуюсь, пытая Вас, - подобострастно продолжил палач, не обращая внимания на визг разогнанного до предела шпинделя и, примерившись, принялся рассверливать пах забившейся в агонии жертвы, - Но я обязан выполнить работу. – латная перчатка рванула за единственный уцелевший рог разумного, притянув побелевшее лицо краснокожего вплотную к светящейся, Т-образной маске шлема, - Будьте любезны, избавьте меня от моральных терзаний и просто назовите имя. - Я … сучка ты … ##### гнойный, - отдышавшись насколько это было возможно, произнес обреченный, краем глаза вновь увидев напомнивший ему своей ножкой букву «Йирт», полупрозрачный стол, на котором рядом с отпиленным лазером костным отростком лежало вырванное с мясом ухо, - не сдаю своих клиентов. - Если это дело чести, - даже сквозь визир он почти вживую увидел, как усмехается мучитель, - то я дал Вам шанс умереть с нею. Даже в ущерб задаче. Так что то, что Вы здесь, - дрель вновь вошла между ног завопившего деворанца, - целиком и полностью ваша заслуга. Человек в броне, сделав еще несколько точечных, не грозящих жизни, но увечащих отверстий, принялся оттирать от замызганной белой ткани брызги крови и лимфы невесть откуда взявшимся украшенным сложным узором платком, и, уже хотел было уйти, вновь придя на следующее утро, как пьезоэлектрический излучатель шлема транслировал приятный голос ассистентки, находившейся за много парсеков отсюда, но наблюдавшей за происходящим через хорошо замаскированные в зеркальном потолке камеры трехмерной передачи, и явно, в отличии от него, получавшей удовольствие: - Сэр, выяснена дополнительная информация по объекту. Палач, развернувшись, вновь пристроился к инструменту, произнеся: - Еще раз, сэр. Умоляю Вас, дайте нужную мне информацию. И Вас просто убьют. И Вы перестанете испытывать боль и то, что Вы стали калекой, отныне не способным даже продолжить собственный род. Деворанец в ответ рассмеялся так громко и беззаботно, что, не будь дознаватель столь опытным, то наверняка растерялся бы, или вообще начал бы спрашивать о причине подобного поведения. - Просто вспомнил, как #### #### твоей вонючей матери, урод, - не дождавшись когда палач заговорит, первым нарушил молчание привязанный, больше не силясь вырвать ввинченные между костей таза болты и, если бы не столь жуткое состояние, непременно бы удивился ответом отложившего дрель мучителя: - Будь Вы на пятнадцать лет старше, и, я бы допустил подобную возможность. Но, увы, хоть Ноа и принимала всех без разбору, не думаю, что младенец смог бы оплатить ее услуги. – впрочем, даже невзирая на боль во всем теле, мужчина заорал куда страшнее, чем прежде, услышав тихие слова, произнесенные полным притворного испуга и обожания тоном, - Но если Вы не дадите интересующую меня информацию, когда я распну вашу маму и сделаю с ней то же и с вами, я непременно осуществлю вашу фантазию. Любимое кресло-качалка, семнадцатый дом, пятая улица седьмого гетто третьей агломерации Циннагара. – по мере того, как псевдо мандалорец говорил адрес, деворанец орал все громче и громче, замолкнув лишь после нового визга дрели. - Информация, - закованные металлом пальцы вздернули небритый подбородок. - Ладно. Только молю, не тронь…те ее. – и, дождавшись согласного кивка, продолжил, - Тогрута. Чуть ниже меня. Красный. Но взгляд, сука, цепкий, #####. Дознаватель дернулся, резко отпрянув и выпалил со столь нехарактерной ему экспрессией, что наблюдавшая девушка-оператор поперхнулась чипсами, вылив розовую газировку прямо на голографический пульт: - Имя! Имя! Тупой калека! Имя! Хлесткий удар вдавил ничего не понимающего инвалида в кресло, но человек, уже начиная осознавать, к чему все идет и, надеясь оказаться не правым, опять отскочил, титаническим усилием воли вернув себе контроль над эмоциями. - Скажи, что у него есть пигментация. - Нихуя у него нет, - отхаркнув фрагменты зубов ответил мужчина, но видя как замахнулся закованный в броню, добавил, - Хотя… #####, у него на левом. Нет. Сука. На правом плече, он #####, в жилетке был. Там у него. - Что? – не выдержал «мандалорец». - Татуировка вашего ####### греба респу. – договорить он не смог, ибо закованный в железо кулак вонзился под основание черепа, разможжив шейный отдел позвоночника, фактически отделив голову от тела, а палач, лишь после убийства успокоившись, распрямился, резким, не характерным для себя движением, сорвав фартук, и, отшвырнув его вправо, развернулся, произнеся в микрофон: - Вызови сюда людей. Пусть приберутся. - Да, сэр, - растерянно произнесла оператор, одновременно используя собственную майку в качестве тряпки. - И еще одно, Саша. Отзови команду от адреса матери этого, как его, Алекса Махо. - Причина? - Когда разберусь с задачей, наведаюсь к ней сам. - Вы из ума выжили? - Отставить, боец, - гаркнул мучитель, - все ясно. - Да сэр. Лишь выйдя из пыточной и стянув с себя шлем, Агельман на короткий миг позволил эмоциям выплеснуться и завалился на обтянутый кожей, истрепанный диван, уставившись в собственное отражение, смотревшее с потолка на него глазами, в которых впервые за долгое время мелькали хоть и блеклые, но оттенки чувств.