Гадкий утёнок

Детям Зеницу решил отдать веточку с глицинией дабы на тех не напали демоны, а после начал слёзно уговаривать Танджиро попутешествовать с ним, а когда аргумент «Без тебя я умру!» перестал работать, Зеницу придумал новый: — А пошли вместе со мной в отель! Танджиро странно на него покосился, на лице даже выступил лёгкий румянец. — Ты вроде бы говорил, что тебе невеста нужна, а не… — Да я не об этом! — воскликнул Зеницу, ударяя ногой, словно разозленная лошадка. Нужно было оставить Танджиро рядом с собой любой ценой, ну хотя бы до завтра. — Давай-ка вместе в отеле заночуем, а? Ну это уж точно лучше, нежели на улице утро переждать, или, не знаю, в каком-нибудь страшном доме! Танджиро отвёл взгляд в сторону. С одной стороны да, идея и правду казалось не такой уж плохой, да и желание переночевать где-нибудь, на хоть каком-то футоне, нежели черти знает где, грела уставшую и израненную душу. — Да, звучит конечно хорошо, только вот ты сам не знаешь куда идти, вот и предлагаешь, — старался отказаться Танджиро дабы не соглашаться на подобную во всех смыслах безумную идею, ведь кто знает, вдруг в отеле будет охотник? — Знаю я! Я там небольшое поселение видел. Ну помнишь, мы шли тогда по дороге? Вон в той деревушке была небольшая гостиница! Ну Танджиро, ну пошли со мной? Я честно заплачу за проживание! — уговаривал его Зеницу, хныкая, отчего Танджиро, смотря на него, устало выдохнул. — И почему тебе так охото со мной рядом быть? Не пойму, я же демон, — хмыкнул Танджиро, смотря на ещё ночное небо, которое было не видно из-за густых облаков. Он чувствовал, как холодный ветер слегка щекотал его живот, там где порвана одежда и радовался, что лекарство, которое он вколол пока Зеницу занимался детьми, уже подействовало и боль, хоть не исчезла совсем, но ослабла. Зеницу же молчал, поджимая нижнюю губу, не зная, как и сказать. Отведя взгляд куда-то в сторону, будто бы собираясь с силами, он наконец воскликнул: — Ну, знаешь, у меня очень хороший слух с самого рождения. Д-даже сердце могу услышать! — это заявления слегка заинтересовало демона, заставив его взглянуть на собеседника. Тогда Агацума продолжил: — И когда ты увидел детей, твоё сердце начало стучать быстрее. Ты же волновался за них, да? — Зеницу звучал слегка наивно, но его голос выдавал надежду. — Потому мне и кажется, что ты очень хороший, хоть и демон! Между ними повисло молчание, что сильно напрягало Зеницу, отчего руки его слегка задрожали, как и колени. Но вот Камадо тяжко вздыхает и произносит: — Мне люди таких слов уже как пять лет не говорили, — усмехнулся он, а после подошёл поближе к Зеницу, ложа руку тому на плечо. — Ладно уж, давай показывай, где там твой отель. Этому телу нужен отдых. Глаза Зеницу будто бы заискрились. Тот, взяв Танджиро за руку, повел его в сторону дороги, при этом неустанно болтая и то и дело спрашивая: — А я рассказал тебе о дедуле? А о Кайгаку? — в ответ он услышал ещё одну усмешку: — Да рассказал раз тридцать уже, — Танджиро взглянул на Зеницу, а после добавил: — но я не против ещё раз послушать.

***

Дошли они до отеля только когда до рассвета осталось совсем недолго, потому, пока Зеницу застрял на нижнем этаже, пытаясь разговорить одну из девушек, Танджиро решил устроиться в одной из комнат. Камадо тяжело дышал, поднимаясь по лестнице. За долгую дорогу его тело уже начало болеть, а мышцы были до сих пор напряжены до предела, но вдруг он встал как вкопаный, чувствуя знакомый запах, что обжигал ноздри, словно огонь. Танджиро оглянулся по сторонам и облегченно выдохнул: наверняка это всего лишь работник или посетитель отеля поджег фонарь, но все же он поспешил войти в номер.

***

В номере на удивление было хорошо. Да, окно слегка было сломано, отчего то и дело оттуда дул холодный ветер, но это было не так уж и страшно. Главное не спать там и все будет хорошо. Танджиро осторожно садится на пол, осматривается и, успокаиваясь, наконец достаёт из-за пазухи припрятанную вещицу. Она была завернута в старый платок. Быстро его развернув, Танджиро облегчённо выдохнул: и без того сломанная на четыре куска лисья маска всё-таки не была повреждена ещё сильнее, а сложенная фотография, завернутая с ней же, не была испачкана кровью, что радовало вдвойне. Танджиро осторожно отложил маску в сторону и с особой нежностью и любовью развернул фотографию. Фото было старое и выцветшее, едва ли мужчина мог распознать лица родных, но он чувствовал, как в груди становится тепло и приятно только лишь от одной мысли, что хоть что-то осталось от его семьи. После он переводит взгляд на маску, взгляд его становится грустным и уставшим. Мужчина осторожно берет один из осколков в руки и гладит его большим пальцем, приговаривая: — Простите меня, Урокодаки, — тихо шепчет парень, прижимая ко лбу этот самый кусочек и наконец падая в пучину воспоминаний.

***

Мягкий свет свечи едва ли освещает маленький домик где-то в лесу. Там жила большая семья из матери, двух дочерей и четырех сыновей, один из которых недавно вернулся с более чем двухлетнего обучения у Урокодаки. Это и был Танджиро. Тот, мягко улыбаясь, упоенно рассказывал о том, какие же были суровые тренировки, показывал свои когда-то мягкие руки, теперь покрывшиеся мозолями от постоянного оттачивания одного и того же материала по тысяче раз, и то, как его тело из достаточно худого стало крепким и сильным. — Ого, блатик тепель такой сильный! — восхищенно воскликнул Рокута, глядя на своего старшего брата. Камадо на это лишь мягко погладил младшего по голове. — Да, теперь я уж точно смогу защитить вас, аха! — гордо заявил Танджиро, упирая руки в бока, на что имел полное право. Все два года тренировок с Урокодаки были сложными, но желание стать опорой, тем, кто заменит умершего две недели назад отца, было сильнее. Танджиро оставалось лишь пройти отбор и ничего более дабы заслуженно носить форму охотника и помогать людям. Как же он тогда был благодарен богам, что Урокодаки пару лет назад спас их от демона шестой низшей луны. Сам он сильно пострадал и семья Камадо в знак благодарности начала ухаживать за дедушкой. А после Танджиро просил взять его в свои ученики. Сначала мужчина отказывал, но спустя долгое время, видя упорство юноши и кое-какие задатки, всё же согласился хотя бы попытаться. Оттого даже мозоли на руках Танджиро были приятны и боль в мышцах он почти не ощущал, лишь радость, что он рядом с семьёй и лёгкую тоску от скорой разлуки. Но вот в ноздри ударяет незнакомый запах… такой мерзкий, отвратительный, словно медленно убивающий яд — это был демон. Танджиро успел лишь воскликнуть: — Прячьтесь! — прежде чем весь мир погрузился в хаос. Он мало что запомнил с того проклятого дня, лишь как его грубо берут за волосы, трясут и кидают об стены, ломая катану и маску, а после, вколов в него кровь, бросают, словно щенка, в подвал дома. Дальше Танджиро может лишь слышать крики родных и ничем не может помочь. Он слышит как отрывают их конечности, как они плачут и молят о пощаде. Что же делает Танджиро? Он валяется в подвале, так же корчась от боли, ведь его тело ломается и изменяется. Он слышал, как трещат его кости, как рвутся собственные органы, а кровь булькает в лёгких.

***

— Танджиро! — из мыслей его выводит голос Зеницу. Тот трясёт его за плечи и Танджиро сначала не понимает, где находится, начинает вырываться, что-то бессвязно крича, а затем получает пощечину. Не сильную, но просто необходимую. А после он чувствует как чужие сильные руки обнимают его. — Зеницу? — наконец выдыхает Танджиро, слегка расслабляясь. Он замечает, что глаза и щеки его мокрые, что нос заложен и пальцы рук слегка трясутся. — Танджиро, что это с тобой сейчас было?! — недоумевал Зеницу, глядя на друга, пока тот не покачал головой, отчего его серьги с перечёркнутым рисунком солнца слегка зашелестели. — Ничего. Сейчас ничего не случилось, просто я слабак, вот и всё, — от этих слов Зеницу недовольно хмурится, ведь слово «слабак» тому не нравится. Он уже было хотел отругать Танджиро, несмотря на то, что тот старше, но, заметив разбитую маску, тихо спросил: — А что это? — в ответ Танджиро лишь сильнее напрягся и спрятал маску за спиной, отводя взгляд в сторону. Зеницу вздыхает, словно смиряясь с фактом неизвестности, а после тихо спрашивает: — Давай окно откроем, а? Что-то душно здесь, — Зеницу пытается отвлечь товарища от дурных мыслей и, видя как Камадо по обыкновению хмыкает, успокаивается. — Конечно. Заодно давай твоего этого воробья проверим, хорошо? — в ответ лишь слабые усталые улыбки друг другу.