⋆✮⋆˙ Белая голубка ˙⋆✮⋆

Ленинград Конец Марта ------------------- Григорий Александрович находился у себя в кабинете, дома. Война отбирала все силы, а волнения о нарастающей силе Рейха, добавили в русые волосы Союза несколько седых прядей. Молодой мужчина часто недоумевал- как всё могло так произойти. Где он не доглядел? Почему Рейх такое творит? В голове не укладывалось, что Третий мог так поступить. Сколько надежд он подавал будучи начинающей страной! А сейчас...погромы, смерть, гонения на "унтерменшей". Романов всегда чувствовал, что Генрих не так прост как кажется, но не успел вовремя его остановить, и сейчас пол Европы горит в огне... {Паша, Я не справился...Ты правильно сказал тогда- я не смогу никого уберечь}- терзал себя СССР из раза в раз, вспоминая слова старшего брата, и от этого становилось только хуже. "Гриша, чёрт тебя дери, прекращай реветь! Будь мужчиной! Слезами горю не поможешь! У тебя враг рядом, в затылок тебе дышит, а ты забился в угол и ревёшь?! Позорище!"- именно так и изъяснялся бы РСФСР, если был бы жив. Он сделал последнюю попытку образумить окружающих, но никто не захотел слышать Романова. Усталость брала своё, некому было рассказать о своих чувствах, это убивало изнутри. Порой, и таким сильным странам как СССР, бывает страшно. Он всё чаще прикладывался к бутылке, всё чаще погружался в себя и думал, думал, думал! В его существовании было мало радостей, только одни заботы. И Союз спал и видел, как весь этот кошмар закончился. Но нет...ложные ожидания больно ударили Союза, и он вновь приложился к водке. Однако...было одно существо, что хоть немного скрашивало существование Союза. Раненная голубка выжила, и СССР вернул её на свободу. Но, она возвращалась к нему. Садилась на карниз и стучала клювом в стекло, пока хозяин квартиры не впускал её в теплое помещение. Так было и на этот раз. Вставать со стула было ещё тяжелее чем до этого- голова гудела, лёгкая дрожь в руках прослеживалась, взять себя в руки было очень сложно. Нужно сказать, что голубку назвали "Лелей" —Ах, это ты,- Советский снисходительно улыбнулся, и несколько белых перьев вальяжно упало на подоконник.- ну как у тебя дела? Птица смотрела на своего человека умными, будто человеческими глазами, продолжая курылка. Будто голубка хотела что-то поведать царскому сыну, но он её не понимал. Романов потянул к ней руку, желая погладить по оперению на спине. —Ай!- резко СССР отдергивает руку, и голубка шумно взмахивая крыльями взлетает под потолок. Обогнув круг, она села на не зажженную люстру, и молча опустила свою головку вниз. Романов посмотрел на свою руку- птица клюнула его в палец. Небольшая горошенка алой крови собралась на подушечке пальца, и небольшой змейкой побежала по коже, собираясь в ручейки. —Блять...- тихо прошипел СССР, и под курлыканье пернатой, держа палец во рту, пошёл к серванту в углу комнаты. Немного порывшись в предмете мебели, коммунист достал аптечку и забинтовал себе палец. Боль была недолгой, но обида на Лелю осталась. Как так...за что главное? —Лель, ну ты чего? Зачем ты меня обижаешь?- обращаясь будто к живому разумному человеку, вопросил Совет. Но птица молчала, смотря своими глазами-бусинками на Романова. Союз посмотрел на ярко горящую лампочку в абажуре, потом на свой замотанный в бинт палец. Кровь проступила на ткани небольшим пятном, вызывая у СССР неприятные ассоциации...сразу же в памяти пробудился образ тела РИ, накрытый простыней, и то пятно крови на ней, проступающие из сквозной ране во лбу. —Ой ёлки палки...- Совет дрогнул всем телом, будто его разом пробила судорога. Ох, зря он это вспомнил... Был только один способ всё забыть- водка. Милая, любимая водочка, так покорно дожидается его сейчас за форточкой. Как же хорошо, что она никогда не застывала, а покарывалась только сверху корочкой льда. Зато как красиво она дымилась, когда Романов держал её, стоя на кухне... Та холодность бутылки с заветной жидкостью, взывали у Совета дрожь во всем теле от предвкушения... Но сейчас стало не до водки, потому что Леля взметнулась, и вылетела из кабинета. Естественно, Совет последовал за ней. Леля пролетела через всю квартиру, влетела в спальню, и села на раму портрета Екатерины Алексеевны. Строгий лик матери заставили Совета остепениться, и внимательно осмотреть полотно. Ничего не изменилось, даже краски не потускнели... всё тот же проницательный взгляд изумрудных глаз, божественная красота в тонких чертах аристократического лица... {Ну и что я там не видел?}- сама эта мысль показалась Союзу смешной, только вот голубка не отставала. Голубка немного посидела на ветхой раме портрета, потом опять взлетала и полетела в прихожую, несколько раз стукнувшись клювом в дверь. Она как будто намекала на что-то... {Дворец...}- мелькнула догадка в голове Романова. С матерью у него ассоциировалось именно это место. И, судя по всему Леля хотела, чтобы Григорий пошёл туда. Леля продолжала кружиться рядом с портретом матери Совета, что-то тревожно курлыкать и иногда стучать в дверь клювом, порой садясь на вешалку. Белое пятно с крыльями металось туда-сюда, будто в заученном порядке, издавая какие-то нечленораздельные звуки. И в конце концов, СССР сдался. —Хорошо...Я тебя понял- ответил Романов, одевая пальто. *** Дорога до дворца была очень долгой. СССР шёл осторожно, дабы не поскользнуться на весеннем гололёде, а Леля всё это время летела неподалёку. Со временем, дворец, когда-то наполненный светом свечей, звуками пышных празднеств и смехом детей, обветшал. Григорий беспрепятственно оказался в затянутом паутиной вестибюле- двери были не заперты, что привело коммуниста в крайнее замешательство. Он прошёл вперед, слыша где-то над собой шелст крыльев Лели. Благодаря полной луне, проникающей в круглое ветражное окно под потолком, коммунист узрел жалкое зрелище.Укрытые пылью старые вазы из фарфора, кое-где уже потрескавшиеся, утратили свой блеск, став со стороны напоминать жалкие подобия себя из прошлого. Лестница наполовину сгнила, ступеньки провалились. Росписи на потолке отсырели, превратившись в мутные пятна красок, как пятна болот на карте. С покосившиеся люстры над потолком сняты хрустальные украшения, и более ни что не радует глаз в этом уродском сборе потускневшего золота и частично стекла. {Дом, милый дом...}- как-то грустно думал Григорий, аккуратно поднявшись по лестнице. На удивление, старые доски выдержали вес русского, позволив подняться ему на второй этаж. Там было также уныло. Снятые со стен картины, остались светлыми прямоугольниками на бархатных обоях. Канделябры оккупировали пауки, сплетая там свои гнёзда, а на половину разбитое зеркало в полный рост, навечно утратило способность отражать окружающую обстановку. Тут неприятно пахло железом и плесенью, что "цвела пышными клубнями" по углам. Под полом можно было слышать шебуршание жуков, которые активно грызли половицы дорогого паркета. Союз шёл дальше, видя везде запустение и разруху- разорванные шелковые обои, побитые статуи херувимов... Всё это когда-то было детством Союза. И он выбрал свой путь, навсегда отказавшись от всего того золота и знатности, в пользу народа. Этот выбор был не плох и не хорош, каждый сам выбирает свою судьбу. И, пришлось заплатить за помощь российскому народу жизнями родных. {О, отец, знал бы ты что сейчас происходит. Наверняка бы мне бошку оторвал}- вздыхал про себя Романов порой, вспоминая, как покойный РИ любил этот дворец. Именно здесь она полюбила О.Ю.Р.И, здесь родились его дети, а потом он мученически погиб от рук старшего сына. Екатерина Алексеевна была безжалостно раздавлена борьбой за власть. И, может, на своём трагическом примере она показала, чем приходится иногда платить за обертение свободы. Кто знает, как всё было предрешено.... Внезапно, Совет услышал построение голоса в соседнем крыле. Внутри у русского будто что-то дрогнуло. Первой мыслью было: "Бандиты?" Да, в последнее время много всяких отбросов таскались по заброшенным усадьбам и особняками, вынося оттуда всё то добро, что не успели вынести во время революции. Стараясь ступать как можно тише, Григорий аккуратно прошёл до конца коридора и выглянул за приоткрытую дверь. В темноте разглядеть что-либо было крайне тяжело, поэтому Григорий мог только слушать. По голосам он определил, что вандалов всего двое. —...Вот, держи, как и обещал- говорит полушепотом молодой мужской голос, и слышен шелест бумаги. —Спасибо, Славик, ты как всегда выручил- отвечает ему нежный, мелодичный, на этот раз женский голосок, чем-то напоминающий те женские голоса, что поют в операх. Дальше, говорили неразборчиво, но Григорий сделал вывод - здесь занимаются какими-то непонятными, плохими делами, которые явно не соответствуют установленным правительством законами. А правонарушителей нужно судить. Мало ли, вдруг тут притон какой-то? Лучше спугнуть сейчас, пусть знают что данное место не забыто. А голос у Союза грозный, должны испугаться. —Эй, кто вы?!- громко крикнул Романов резко выходя из-за угла, и два таинственных человек испуганно уставились на Союза. Он даже не подумал, что тут может быть кто-то ещё...но, русскому повезло. —Бежим!- крикнул мужской голос, и тихим эхом отдалившиеся во все углы забытого зала. Парень схватил растерявшуюся девицу за край плаща и потянул за собой.Фигуры сорвались с места, и Григорий вместе с ними. Сам не зная зачем, он помчался вниз по лестнице, несясь со скоростью звука. Под ногами скрипела пыль, в рот попадал затхлый воздух, вытесняя весь кислород из лёгких, отчего те горели изнутри, а глаза слезились. Парочка бежала быстро- перепрыгивая через ступени, она свернула в темный коридор на первом этаже, и вылезла там через окно, рванув прочь от дворца. Следом за ними, чуть не ухватив девицу за полы пальто, вылез и СССР. Парень и девушка скрылись в ночи будто растворившись в ней. Остались только нечеткие следы на блестящем в лунном свете снегу, но разве Советский будет тратить время на поиски этих несчастных? Да и желания нет. Пусть считают что нарвались на сторожа. —Твою мать...- в голос выругался русский, поправляя съехавшую на глаза ушанку. Та, во время бега, опасно накренилась вперед, и норовила упасть на промерзшую землю. Союз огляделся по сторонам. Более никого. Одна пыль, духота и непроглядная темнота. Ещё тоска. Да, именно тоска - идеальное слово для этого места, нагонявшего на Романова не самые приятные воспоминания. Очень хотелось сжечь это здание, но рука не поднималась... Всё же дом детства как ни как... {Странно это всё...Крайне странно. Нужно завтра забетонировать все входы и выходы во дворец. Ещё не хватало чтобы всякая шваль там шастала}- размышлял СССР идя обратно домой, на этот раз, в полном одиночестве. Союзу казалось что либо он во время бега пригрелся, либо на улице стало ещё холоднее, потому сейчас кутался в пальто и весь сжимался, чувствуя холод не только на коже, но и под ней.