⋆✮⋆˙ Белая голубка ˙⋆✮⋆

Германия Конец мая ------------- POV НСДАП Так вышло, что суждено мне было родится дочерью Третьего Рейха, первого человека в стране. Ещё с юных лет я была любимицей отца, всегда во всём его слушалась. Он и мама мне говорят, что я похожа на него больше всех остальных детей, последовавших после меня. Нас в семье много- мама и папа просто очень сильно друг друга любят, и их священным долгом было родить как можно больше детей арийского происхождения. И, даже будучи их первым плодом любви, Я не разочаровала отца тем, что являюсь девочкой. Обычно, все хотят сыновей, только папа был несказанно счастлив, узнав мой пол. Он всегда был добр ко мне, одаривал подарками, всегда и везде был со мной...Я боялась, что он меня разлюбит, когда родятся ещё дети, но этого не произошло. Природа распорядилась так, что я единственная в своём роде, и более дочерей не родилось, зато сыновей было в избытке. Скорее всего, именно моя уникальность лишь усилила привязанность папы ко мне. "Mein Mädchen“- так он меня ласково называл, всегда гладя меня по тем небрежным косичкам, что я всегда заплетала по утрам. Узлы моих волос вились, топорщились в стороны, отчего я напоминала героиню одноименной повести Линдгрен, не хватало только заплаток на платье и разных чулок на ногах. Мама бы никогда не допустила такого моего внешнего вида, поэтому я всегда была одета с иголочки. Всё было идеально, вплоть до накрахмаленных воротничков моих бесчисленных платьев. Но не в платьях и красивых вещах было дело. Все это мне не могло заменить ласковые отцовские руки самой свирепой страны Европы, что одним своим именем способна обращать города в прах. Я знаю, что папа старается для меня, для всего немецкого народа...Но поражение в войне с Великобританией, сильно его подкосило. Папа всё время работает, и дома потому бывает редко. Даже очередной приступ ГДР, не заставил его вернутся, как бы он ни хотел...Я очень переживаю на отца. Мама тоже - всё же, она его любит и он её тоже. Я очень хочу, чтобы папа наконец отдохнул... —Gerda, komm her!- вдруг слышу я снизу зов матери, что заставляет меня оторваться от книги и прервать свой монолог. Даже будучи взрослой девушкой состоящей в партии, Я всё равно с некоторым детским волнением спускаюсь вниз, и застаю фрау фон Винке на кухне. В доме не было никого, кроме ФРГ с ГДР, Великогермании и, непосредственно, самой меня. Мои многочисленные братья сейчас были в Берлине, и тоже, как отец, были всецело заняты работой на благо Германии. —Ja, Mama?- спрашиваю я маму аккуратно, не в силах оставить свои волосы. Я кручу вишнёвые пряди меж пальцев, ощущая их мягкость, что позволяет мне немного унять волнение от разбушевавшихся эмоций. —Gerda, Sonnenschein, hilf Mama beim Aufräumen. Ich kann überhaupt nichts tun - мама смотрит на меня как на последнюю надежду (а скорее всего так и было), поэтому я сразу же приступаю к небольшой уборке. В целом, описывать муторное мытьё тарелок, протирание сковороды и прочих кухонных принадлежностей не особо интересно, поэтому я начну сразу с момента, как мы закончили. Мама даже просияла- она любила порядок. —Mama, wo sind Klaus und Herman?- по ходу дела спрашиваю я, пока матушка что-то колдовала над плитой. —Irgendwo im Hof - уронив ложку на пол слегка рассеяно говорит молодая женщина, пачкая руки в бульоне. Я невольно улыбнулась этой милой сцене. Мама вздыхает, откладывает ложку в сторону, и слегка облокотилась об близ стоящий кухонный стол. Её яркие, золотые как у меня глаза, на солнце сейчас будто светились, а просвеичиваемые каштановые волосы походили на нимб библейских ангелов. Её красота проста, и притягательна- домашнее платье скромно укрывает худые коленки, и рукава не до конца укрывают тоненькие будто ветви ивы руки мамы, пахнущие мылом. На мгновение, лицо Великогермании прибывает в задумчивости, она о чём-то размышляет, смотря сначала в потолок, а потом и на меня. Кто бы что ни говорил, моя мама, Ева Браун, была прекрасной женщиной. —Brauchen Sie mich nicht mehr?- аккуратно спрашиваю я спустя недолгое молчание, протирая пальцы о полотенце. Матушка дрогнула, словно очнулась, и отрицательно закивала головой. Она выглядела немного испуганной, и я подумала, что обратилась к ней слишком громко. —Oh, ich wage es nicht, dich länger aufzuhalten, danke! Du kannst gehen- шатенка разворачивается к плите, и, напевая что-то под нос, более не обращает на меня внимание. Я выхожу из пропитанной ароматом пряностей и уюта кухни, и сейчас мой путь вёл на улицу. По дороге я захватила с собой платок, который накинула на плечи при выходе. На улице было жарко. Потихоньку, лето вступало в свои права, неся нам свои дары. Аромат черемухи окутал наш небольшой летний домик. На лугах расцветали самые лучшие цветы, реки несли свои плодородные воды в Эльбу и Рейн, а по небу бежали стада кудрявых облаков. Солнце к полудню припекало, но его тепло перекликалось с шалуном-ветром, что сейчас дёргал рюши моей сорочки и подол юбки. Я слегка прищуиралась, и прошла на открытую террасу, гладко выкрашенную в белый цвет. Там, в одиноком кресле-качалке, сидел мой брат, Клаус. Он молча смотрел в небо, и явно о чем-то думал, но, заслышав шаги, прервал свои мысли и оглянулся на меня. —Hallo Gerda- слабо улыбнулся ГДР, и протянул мне дрожащую, будто в лихорадке руку.-Gib mir bitte die Krücken... Мой брат, был болен гемофилией- простыми словами любое, даже небольшое кровотечение, могло стать смертельным. Эта болезнь передалась ему от нашей матери в особой форме, и принесла нашей семье много боли. Папа чуть не умер от горя, когда узнал о диагнозе. Были описания, что брат двойняшка ГДР, ФРГ, тоже болен, но всё обошлось, и весь удар принял на себя только Клаус. Когда у ГДР случались приступы, он очень долго приходил в себя. Порой, это было надолго, но молодой организм рвался на улицу и хотел жить, потому Клаус в такие моменты передвигался с помощью костылей. Сейчас, они стояли у стены террасы, мирно ожидая своего хозяина. Я подала брату костыли, и помогла подняться. Это было легко- тело Клауса было таким лёгким, будто в нем совсем не было костей. Его колени дрожали, но он мужественно остался в вертикальном положении. —Wie fühlen Sie sich?...- осторожно спросила его я, будто передо мной стоял огромный амбал, а не хрупкий и смертельно больной мальчик. ГДР потупил взгляд. Его болезненное лицо обратилось в мою сторону, врезаясь в галерею памяти чётким стоп кадром. Никогда мне не забыть это крайне взрослое выражение в исполнении детских черт. —Sag mir, bin ich eine Last für dich?- будто не заметив вопроса интересуется ГДР, смотря на меня своими слегка мутными, красными будто рубин глазами. Мои очи широко раскрываются от такого вопроса, и я чувствую, как всю спину покрыли мурашки. Взгляд у Клауса была достаточно тяжёлым, и меня это часто пугало. —Nein, nein, wovon redest du! Sie sind ein Familienmitglied, wie können Sie eine zusätzliche Belastung darstellen? - спешу я торопливо возразить. Я действительно так считала! ГДР никогда не был в тягость, мы всей семьёй поддерживали его и всегда были рядом, чтобы утешить. Однако, от моих слов, ГДР не становится легче. Наоборот, он хмурится. —Vielleicht kann ich- мрачно и безрадостно отвечает ГДР.- Wer braucht ein Kind mit Hämophilie? Эти слова...Я прямо почувствовала, сколько в них боли и разочарования в собственной безвыходной ситуации. ГДР опустил руки, потому уже не надеялся что инъекции и другие лекарства хоть как-то ослабят его страдания. Лишь отсрочат неизбежное... Я не замечаю, что мои глаза наполняются слезами, которые я успеваю в последний момент смахнуть, не желая расстраивать брата. —Klaus, ich weiß nicht, wer dir diese Gedanken gegeben hat, aber es ist kein Körnchen Wahrheit darin. - Я глажу его по каштановым как у моей матушки волосам, аккуратно ведя пальцами по прибору. ГДР всегда это успокаивало.-Vertrau mir Так было и на этот раз. Клаус немного удивлённо обвел мои ладони взглядом, а потом доверчиво склонился вперед, будто беспокойный зверь в клетке. Больше он ничего не говорил и не пытался до меня донести - мне даже на мгновение показалось, что он мне поверил. Хотя, мне никогда до конца не понять, что таит его сердце. Но однозначно, ему стало спокойнее... —Übrigens, wo ist Herman? - решила я наконец перевести тему, спустя недолгое почесывание головы ГДР. Гемофилик переступил на своих костылях. Если бы у него были свободны руки, он бы махнул одной из них в сторону белой калитки. —Da geht er Тут как будто в ответ на это отвалилась калитка, и мы увидели что к нам приближается ФРГ. Я оставляю ГДР в покое, и быстрыми шагами преодолеваю небольшой сад, прежде чем Герман успел убежать от ответа. Под моими ногами зашуршал гравий дорожки. —Na, wo warst du nochmal?- Я недовольно скрещиваю руки на груди, на что обладатель очков поднимает на меня свои невинные глазки, хлопая ресницами. —Ich, äh... ich war in der Bibliothek...- я чувствую, что он врёт. Герман никогда не умел врать. —Ist es möglich, die Naht in der Bibliothek erneut zu brechen? - Я строго указываю на торчащие из бока бридж ФРГ нитки, что были похожи на извивающихся змей. Поняв, что отпираться бесполезно, Германия расстроено развёл рукам. Он был неисправим- в лепешку расшибется, а всё равно побежит гулять с местными мальчишками на какой-нибудь заброшенный завод. Ну хотя бы очки не потерял, а то Германия без них просто ничего не увидит и свалится куда-нибудь. Потом костей не соберёшь. —Bin an einem Nagel hängengeblieben... - грустно говорит братец, переминаясь с ноги на ногу.-Sag es einfach nicht Papa... Больше всего в этой жизни, Германия боялся гнева нашего родителя. И, хоть Третий Рейх уже как месяц не бывал дома этот страх всё ещё теплится внутри мальчишки. Германия поднял на меня свои несчастные, тоже золотистые глаза, наполненные отчаянием и страхом, как я уже не смогла удерживаться. Я никогда не умела долго на кого-то злиться. —Mein Gott, du bist ein Zwiebelwunder-не в силах удерживать на себе этот молящий взгляд, наконец меняю я гнев на милость.-Ich werde niemandem etwas erzählen, beruhige dich. Lass uns deine Reithose reparieren В глазах братишки загорелись звёздочки, и он радостно заулыбался во все зубы. Столько же радости я видела в его лице последний раз, когда подарила ему светлячков в банке. Потом, они всю ночь летали и светились малюсенькими огоньками, приводя ФРГ в дикий восторг. —Danke, Gerda, du bist die Beste!!!- радостно воскликнул ФРГ, вцепившись тёплыми объятями мне в талию, счастливо визжа. И я расстаяла от такой реакции, внов потакая несносному мальчишке. Конец POV НСДАП