расскажешь?

***

лу просыпается ранним утром воскресенья без будильника, потому что проспать бы он себе не позволил. события последних, почти двух, прошедших месяцев влияют на него слишком сильно, чтобы выкинуть из головы этот день (злополучный в будущем, предстоящий сегодня). ему казалось, что теперь должно все встать на свои места, там где им действительно положено быть, не нервируя никого своим неправильным положением. жизнь не меняется, она все так же течет невидимым тихим потоком, но восприятие переворачивается с ног на голову, заставляя переосмыслить всё, что происходит и не происходит в принципе. говоря простыми словами, лу начинает замечать вокруг вещи, которые не замечал раньше. буквально. он видит тонкую нить паутины у себя на потолке, которую не видел раньше; мелкие царапины на двери в свою комнату, которые оставил большой золотистый ретривер тёти, когда они приезжали в гости; и даже пыль, которая медленно оседала на полках, словно напоминание о времени, тянувшемся грузом за спиной. но больше он начал замечать людей. его внимание привлекало все: каждая улыбка, каждый взгляд, даже мимолетные разговоры прохожих, на которые раньше он бы не обратил никакого внимания. и самое странное, что во всем этом он не мог найти почти ничего. они все были такими обычными, что больше замечать не хотелось. разговоры пусты, а влюбленные взгляды и вовсе его не волновали, забываясь сразу же. он понимал, что за каждым лицом скрыта своя история, своя борьба, свои страхи и свои радости, но это осознание самому ему не приносило каких-то положительных ярких эмоций. он искал за что можно уцепиться, он все еще искал ответы. он бродил по улицам, словно призрак, сквозь толпу людей, которые спешили по своим делам. каждый из них был занят своей жизнью, и лу чувствовал себя чужим в этом мире. он искал в этом бесконечном потоке обыденности ответы на свои вопросы, не понимая где их найти еще. задумываясь о своих чувствах, он все больше осознавал, что, кажется, действительно делал что-то неправильно. он не вел себя, как остальные. но мысли, которые прямым текстом твердили ему, что «нет, лу, ты и не должен быть таким, как все», и он бесконечно верил им. и он просто терпеливо и покорно ждал, отдаваясь своим ощущениям на все сто процентов, постоянно теряясь в этом мире, в этих стенах, которые возвел сам, чтобы спастись от самого себя. в груди продолжала теплиться надежда на то, что все и вправду будет хорошо, что все это пройдет и схлынет с него, как морок. как страшный сон, в котором он боялся потеряться и остаться в этом тёмном зловещем лесу навсегда. он старательно пытался избежать того, что преследует его каждый раз, когда воспоминания одолевают с новой силой. они пытались утопить — тянули за ноги к самому дну марианской впадины, и лу даже не спасало то, что он, вообще-то, умеет плавать. в этом не было смысла, ведь даже в своих мыслях он разобраться не мог. расставить все по полочкам в своей голове не получалось, как бы он не пытался этого сделать. он вспоминал о том, как в детстве любил разбирать игрушки и собирать их заново. тогда все казалось проще — детали имели свои места, а результат всегда радовал. но сейчас, во взрослом мире, не было ни схемы, ни инструкции. каждый раз, когда он пытался отыскать логическую цепочку в своих переживаниях, они ускользали от него, как вода сквозь пальцы. и эта вода мелкими каплями падала в лужу, у которой было свое имя, своя фамилия, темные волосы и карие глаза. и все в конечном итоге приводило именно к этому. но вместо ожидаемой каждый раз ясности в голове возникали лишь новые вопросы. лу закрывал глаза, глубоко вдыхал и понимал, что пора остановиться. перестать все контролировать и упорядочивать. иногда хаос — это часть процесса. в голове вновь и вновь всплывали слова мамы: даже самые сложные ситуации могут привести к чему-то хорошему, стоит дать им время. он сделал шаг назад, решив просто наблюдать за этим. пусть его мысли будут такими, какие они есть сейчас. беспорядочными и запутанными. пусть пока все останется таким. неидеальным. лу долго сидит на кровати, задумавшись. в комнате прохладно, как и обычно бывает по утрам, но на нем теплая толстовка, которая спасает от навязчивых ледяных пальцев, которые так и пытаются залезть по ткань. он потянулся к чашке с остывшим чаем, стоящей на прикроватной тумбочке, и сделал глоток. даже чертов чай был сегодня холодным. город уже проснулся: звуки проезжающих машин, крики птиц, стук колес поезда о рельсы — все это сливалось в единый непонятный тревожный шум, порождая за собой угрозы. мысли о предстоящем дне не давали ему покоя, они нависали над ним, как тёмные облака, а чувство усталости и неопределенности сковывало его руки и ноги кандалами из дамасской стали. преодолевая дикое желание лечь обратно, закрыться с головой одеялом и забыться во сне, он, тяжело перебирая ногами, подошел к окну, впуская в комнату свежий осенний воздух, чтобы хоть как-то проснуться и прийти в себя. шторы он больше не закрывает, доверяясь свету и солнцу, которое наконец заглядывает к нему. он на автомате идет в душ, чистит зубы и идет завтракать. дома тихо, ведь никого, кроме его здесь нет. родители уже уехали по своим срочным делам, которые даже в воскресенье не терпели отлагательств, а джул еще со вчерашнего вечера находился у своей девушки. поэтому сейчас лу чувствовал себя одиноко. есть хотелось не сильно, поэтому он остановился на обычных бутербродах и миске помытых овощей, потому что мама так приучила. налил себе горячего чая, добавив туда аж три ложки сахара, ведь это на данный момент единственное, что было сладким в его жизни. на настенных часах, которые раздражающе тикали, стрелка перевалила уже за десять часов, и в мыслях юноши возник вопрос «почему я так рано проснулся?» не смотря на всю сонливость, окутавшую его с ног до головы, спать не хотелось. сделав несколько глотков чая, он почувствовал, как тепло разливается по телу. да, три ложки сахара стали для него маленьким утешением. он всегда любил сладкое, но в последнее время даже простые радости казались далекими. лу задумался о том, как быстро меняется жизнь: вчерашние заботы и радости растворяются в суете дней, оставляя лишь тень воспоминаний, проследовавшую тебя по пятам. особых планов на этот день он не строил, только дождаться вечера. поэтому все время до четырех часов он убил на прокручивание сценариев в голове. он заранее подбирал слова, которые будет говорить сегодня. каждый раз, когда он представлял себе этот момент, сердце начинало биться быстрее, пульсировать так, что становилось страшно. лу знал, что разговор будет непростым, и каждая деталь имела свое важное значение. он предпринял попытку отвлечься — читал новости, смотрел какие-то легкие неочёмные видео, играл на гитаре, к которой не прикасался долгое время, но руки не слушаются и неправильная последовательность нот режет по ушам. и все это казалось ему лишь фоном для его собственных мыслей — серой мозаикой, где не хватало ярких красок. время от времени они накатывали на него, как волны на берег. он пытался найти опору, что-то, что могло бы дать ему смысл. но вместо этого он только углублялся в свои размышления. «почему я не могу почувствовать радость?» — спрашивал он себя. «почему все вокруг кажутся такими счастливыми, а я остаюсь лишь тенью?» время тянулось катастрофически медленно, а когда часы показали без пятнадцати четыре, гуссенс сорвался с места. он хлопнул за собой дверью, попутно натягивая на себя куртку, кеды остаются не зашнурованными, а рюкзак свисает с плеча. лу это не беспокоит, он быстрым шагом направляется к станции, не боясь запнуться и упасть. это меньшее зло, что может произойти с ним сегодня. он стремительно пересекал улицы, не обращая внимания на шум машин. гуссенс понимал, что время играет против него, и он не мог позволить себе опоздать. он добрался до станции, учащенное дыхание говорило о том, что он действительно торопился. купив билет в кассе, игнорируя недовольный взгляд женщины за ней, он прошел на платформу, где уже стоял нужный ему поезд. он успел. лу вбежал внутрь, предварительно показав свой билет проводнику, и отыскав свободное место у окна, устроился там. надев наушники, он включил любимую музыку, пытаясь собрать мысли в кучу. мимо проносились знакомые пейзажи: дома, деревья, поля. это всё казалось ему второстепенным по сравнению с тем, что ожидало его впереди. ранее подавленное тревожное чувство, сейчас накатило с большей силой и у него было около часа, чтобы успокоиться. ему позвонила мама через пару минут, когда он прислал ей сообщение о том, что сел в поезд. её голос будто солнечный свет проник в его крепость. — лу, если задержишься, то мы с папой приедем за тобой, хорошо? — не дождавшись ответа, она продолжила, — я верю в тебя, мой хороший, все обязательно будет хорошо, что бы не случилось. помни, что мы рядом. и лу чуть не заревел, услышав эти слова. черт возьми, как же ему на самом деле было страшно.

***

он не думает о том, что все повернется так, как в итоге и повернулось. его встречают с улыбкой, приветствиями, и лу искренне улыбается в ответ. он снова ощущает на себе теплым большим покрывалом атмосферу прошлой сплоченности и присутствия этих людей. в голове пролетают моменты, которые до сих пор не покинули его сердце. встреча с из командой, наверное, то, что помогло бы лу прийти в порядок, если бы он снимался в фильме один, а его партнером не был мариус де загер. его не отпускают какое-то время, расспрашиваю про самочувствие, дела и как он проводит свой отдых сейчас. он отвечает на все вопросы, шутит, но не говорит настоящую правду. им и не нужно ничего знать. эта закрытая почти семейная вечеринка проходила в ботаническом саду, которой благородно разрешили арендовать на несколько часов для такого благого дела. вокруг лу еще никогда не было столько растений. они были все разные, отличались оттенками зеленого, показывая свою уникальность, а цветы играли всеми красками радуги, больше всего выделяясь. в из распоряжении были два помещения: там где, как раз и собирались невозможные творения природы, а другое меньше, где стояли два стола с закусками и напитками, с белыми диванами обитыми мягким бархатом и приглушенным светом. здесь было по своему уютно и понравилось ему почти сразу. пройдя во вторую комнату, на него сразу же накинулись, сжимая в объятьях. лу от неожиданности и растерянности обнял в ответ и посмотрел в низ, взглядом натыкаясь на блондинистые волосы. — саар! — воскликнул юноша, крепче сжимая хрупкую девушку. на момент съемок фильма он был ниже ее, а сейчас выше почти на голову. девушка отстранилась, солнечно ему улыбаясь. — привет, лу, я рада тебя видеть, — девушка взяла его за руку и потянула к одному из столов возле которого уже столпилась группа подростков. — я тоже очень рад тебя видеть, — искренне ответил ей парень, покорно следуя за девушкой. сердце лу замерло, загоревшись ядерным пламенем, когда они подошли. здесь были все те, кто играл его друзей в фильме, те, с кем они смеялись на съемках, но так и не заобщались в жизни. в этом не было ничего страшного, и какой-то досады от этого гуссенс не чувствовал. а еще там был мариус. это было логично, что он придет, лу ведь только из-за этого ждал приезда сюда. де загер не смотрел на него, в отличие от тех, кто радовался ему приходу. он лишь стоял, засунув руки в карманы, задумчиво вглядываясь куда угодно только не на лу. в груди поселилась обида, а во рту начал скапливаться вкус желчи. хотелось прямо сейчас наброситься, выплевать всю эту желчь на брюнета, а уже потом спокойно поговорить с ним. это то, что лу чувствовал сейчас. и никакие другие чувства не могли это перекрыть. но еще лу кажется, что если мариус повернет голову в его сторону, и они встретятся взглядами — он тут же провалиться сквозь землю, пройдет через стены и взлетит в космос подальше от всего этого. отвращение от ситуации в целом одолевает его, и он сдерживается, чтобы не уйти. — лу, ты как? что пить будешь? — шатенка с именем мири, обращается к нему, и лу приходится отвечать. нормальный словарный запас покидает его, оставляя за собой лишь след. он кивает, угукает, улыбается и наигранно смеется. они разговаривают о чем-то своем, в чем ему уже не удастся разобраться и вникнуть. они слишком быстрые, а мысли в голове гуссенса сравнимы с улиткой, которая все не может добраться до финиша. хочется уехать домой, в спокойную обстановку, в тишину, в конце концов. потому что в голове начинает гудеть. он старательно делает вид, что заинтересован в разговоре, но никакого активного участия не предпринимает. взгляд то и дело останавливается на брюнете, который, кажется, в полном порядке. вот он, в отличие от светловолосого, разговаривает больше всех, приковывая к себе взгляды. и в какой-то степени лу благодарен ему за это, потому что если бы не он, скорее всего все бы переключились на него. хотя благодарить тут не за что, ведь он делает это не ради гуссенса. он просто общается с знакомыми людьми, проявляя крайнюю степень заинтересованности и дружелюбия. малек, и в какой момент они успели поменяться местами? представление спокойного, иногда стесняющегося и мнущегося на месте мариуса, трещит по швам. и лу это почему-то не нравится. лу не может выбрать момент, когда подойти, но он точно уверен, что не простит себе, если этого не сделает. сомнения жалят больнее пчел, жужжащих в голове. страх накатывал каждый раз, когда он собирался. кончики пальцев холодели, а вот внутри наоборот — пламя разгоралось все сильнее, дымом затуманивая уже все сознание. толчком и стал тот самый страх. мысль о том, что он сегодня может потерять мариуса навсегда ножом вонзилась под ребра, выбивая весь воздух из легких. искусанные губы приоткрылись, а синие глаза забегали по помещению. мариус стоял у большого окна, один, скользя пальцами по экрану телефона. его брови были нахмурена, а плечи опущены. лу, витая в своих мыслях, не заметил, как тот отошел от их компании и его голос перестал звучать. гуссенс бегло осматривает знакомых, ловит вопросительный взгляд саар роджерс, и просто кивает, пока ноги неведомым и быстрым образом несут его туда, куда бы он не хотел. дыхание учащается, когда до мариуса остается расстояние вытянутой руки. лу стоит рядом и молчит, не находя в себе смелости сказать и буквы, пока де загер сам не поднимает свой взгляд на него. — привет, — спокойно произносит брюнет, вызывая в лу желание открутить ему голову. — можем поговорить? — на одном выдохе выдает гуссенс. он не боится отказа, но если это произойдет, то будет тут же сравнимо с катастрофой. мариус молчит почти минуту, а после лишь кивает, обходит лу и идет в сторону выхода. светловолосый не понимает, что ему делать, все равно следует, сверля взглядом спину друга? они выходят на улицу, где уже начинает темнеть. прохладный освежающий воздух придает сил, поэтому лу поднимает выше голову и чуть не врезается в резко остановившегося мариуса. он поворачивается к нему и смотрит. просто смотрит, оглядывая гуссенса с ног до головы, задерживая свое внимание на лице. у лу щеки красные, губы сомкнуты, а волосы подвергаются насилию со стороны ветра, который угрюмо летал вокруг них. парень понимает, что де загер сейчас не вымолвит и слова, пока сам светловолосый не начнет говорить. все слова, которые он для этого готовил, вдруг вихрем покидают его голову, а вместо них приходит звенящая пустота. лу делает вдох выдох и начинает. — я рад, что ты в порядке, — издалека зайти почти удается, но ему явно чего-то не хватило. — это взаимно, — кивает мариус. лу снова хочется ему треснуть. — я звонил тебе, — тихо произносит гуссенс, промаргиваясь. — я видел, — брюнет пожимает плечами, будто сбрасывает с себя ответственность. и тут он чувствует, что холод ноября никогда не сравниться со льдом, которым сейчас сжимал его де загер. — видел и не ответил? — уже уверенно спрашивает светловолосый и подается вперед, чтобы быть ближе. мариус молчит. лу хочется убивать. — что случилось? почему ты это делаешь? что я сделал не так? — взрывается гуссенс. он больше не может. он слишком устал все это копить в себе, закрывая и заколачивая в гроб. ему больно, вот что сейчас было важно. — лу, хватит, так будет лучше, в этом нет ничего страшного, мы просто перестали общаться. гуссенс, широко раскрыв глаза, смотрит на него. ему кажется, что он сейчас упадет в обморок от своих эмоций. или же они просто сожгут его изнутри, оставив пустую оболочку ранее живого тела. — я не верю, мариус. я не понимаю ничего, это с ума меня сводит, а ты говоришь, что в этом нет ничего страшного? ты гандон, вот ты кто. никто не смеет так делать, это ужасно. ты просто перестал отвечать мне, пока я звонил тебе и думал, что с тобой что-то случилось. я думал, что со мной что-то не так. я тонул, блять, в этих мыслях, ты понимаешь? что с тобой, черт тебя возьми, случилось? — lou, ça me fait mal aussi, mais je ne peux pas être ton ami, — мариус, оставив свой холод, жарко выдает эти слова, резко отстраняясь. — я не понимаю тебя, — уже кричит лу. — пожалуйста, давай оставим это, я не хочу больше с тобой говорить. эти слова валятся на гуссенса, придавливая. он не знает чего ему хочется сделать, но внутри все полыхает. мариус разворачивается и начинает уходить. но лу не может просто так это оставить, все слова брюнета равняются с иглами, который он старательно втыкает в его сердце, кажется, ни о чем не жалея. он хватает его за запястье, только сейчас понимая, что тот вышел на улицу лишь в одной футболке. щеки обдает чем-то горячим, и их тут же начинает щипать. только не слезы. нет, только не они. но у лу других проблем много, чтобы думать о такой мелочи, как непрошеные слезы. и одна главная проблема сейчас пытается сбежать. — мариус, — дрожащим голосом зовет его юноша, — я же… мысли проносятся в его голове с такой скоростью так же, как яркой вспышкой в голове два слова. лу, как вкопанный, стоит и смотрит в глубокие карие глаза. де загер ждет. правда ждет, что лу чего-то скажет, но тот отдергивает руку. так резко, что мариус вздрагивает. наверное, когда-нибудь, в следующей жизни, он не будет убегать. только не сегодня. не сейчас. потому что он бежит. так же, как и противные слезы по его щекам. не могло произойти того, что он понял. но оно произошло. и это сводило с ума больше, а вопросы, на которые лу так долго и трепетно искал ответы, сейчас обретали свой смысл. смысл, который он не понимал, а может просто подавлял это в себе? это просто пиздец.