Тишина

Матильда незаметно взглянула на Каллена, когда очередная изнурительная тренировка подошла к концу. Рыцарь-капитан выглядел измученным, и это причиняло ей боль. Упрямство Каллена хорошо было знакомо с самых ранних лет, когда даже ребёнком он упорствовал, в то время как другие бы сдались. Матильда знала: Каллен почти не спит. Он всё время или в патруле, или на тренировках, или контролирует остальных храмовников. Она не видела, чтобы хоть что-то делала Мередит. Рыцарь-командор, казалось, переложила все свои обязанности на Каллена, который хоть и справлялся, но Матильда не представляла, надолго ли его хватит. Храмовники постепенно разошлись, и она приблизилась к нему. — Как ты? — В порядке, — негромко ответил Каллен, хотя его внешний вид говорил об обратном: под глазами залегли тени, голос немного охрип после тренировки, а руки подрагивали. Его пальцы крепче сжали рукоять меча; невольный жест человека, привыкшего скрывать свою слабость. — Тебе явно нужно поспать, — настойчивее сказала Матильда. — Ты убиваешь себя. — Я правда в порядке, Тилли. Просто сейчас такой период. — Брось, Каллен! Сколько я уже в Киркволле? Больше полугода, а ты всегда такой. Нужно беречь себя. — Ситуация в городе слишком опасна и всё время накаляется. К тому же теперь я постоянно беспокоюсь, что кто-то застанет нас вдвоём. Если это произойдёт, Мередит отправит тебя в Оствик, а то и в Орлей. Паксли вчера на тренировке не отрывал от нас обоих взгляд. — Мы осторожны насколько только можем! Мы и так почти не проводим время наедине. — Я знаю, — Каллен на секунду закрыл глаза. — Меня это убивает. Матильда приблизилась и мягко коснулась его щеки. — Не думай, что я не понимаю. Мы храмовники, которые не имеют права быть вместе. Мы знали, что не будет легко. — Ты достойна большего, — пробормотал Каллен, прижимая ладонь к её руке. — Того, кто не будет разрываться между долгом и тобой. — Что бы я с ним делала? — Матильда хмыкнула. — Каллен, мы такие, какими нас сотворил Создатель. И ничего с этим не сделаешь. Я всё понимаю. Перестань бороться с собой. Пусть всё будет так, как идёт, главное — чтобы ты не мучился, выбирая между мной и орденом. — Я не хочу выбирать, — он сглотнул, открыл глаза и посмотрел на неё. — Если кто-то узнает… — Никто не узнает, — настойчиво прошептала Матильда. — Ты делаешь для ордена всё. Мередит грех жаловаться. Я тоже стараюсь как могу. — Ты намного лучше стала управляться со щитом, — Каллен улыбнулся, взял её руку и запечатлел на ней поцелуй. — Я знаю, как тебе это не нравится, но храмовник-воин имеет больше преимуществ. Ты должна знать, как себя защитить. — Спасибо, — Матильда зарделась. — Я рада, что ты заметил. Думаешь, восстание неизбежно? — Уверен, — пробормотал рыцарь-капитан. — Кунари обычно не высовывались в порт, сидели в своём квартале, который им предоставил город, но они осмелели. Пугают прохожих и откровенно упиваются этим. — И что тогда орден будет делать? — Я разработал тактический план, — Каллен нахмурился. — Я очень надеюсь, что до его реализации не дойдёт, но я представил его рыцарю-командору, и она одобрила. — Почему надеешься, что не дойдёт? — Потому что нет ничего хуже войны. — Точно, — Матильда кивнула. — Надеюсь, когда-нибудь Киркволл будет жить мирно.

***

После обеда Матильда решила сходить в церковь. Молитва помогала собрать мысли: тревога за Каллена не давала покоя. Несмотря на часовню в Круге, хотелось выбраться за пределы мрачных стен. Решение прогуляться до Верхнего города пришло само собой. Погружённая в невесёлые раздумья, она почти не заметила, как оказалась у каменной лестницы, ведущей в Верхний город. Здесь что-то было не так. Горожане двигались странно. Одни спешили прочь, бросая быстрые взгляды через плечо, другие направлялись к церкви, как будто притягиваемые невидимой силой. Шёпот множества голосов сливался в монотонный гул, в котором порой вспыхивали тревожные нотки. «Как будто на казнь идут смотреть», — подумала Матильда, вспоминая мрачные картины из Старкхевена. Подойдя ближе, она замедлила шаг. У церкви царил хаос. Люди теснились у входа, громко переговариваясь и споря. Городская стража пыталась сдерживать толпу. Среди собравшихся были благородные дамы, стайки детей, цеплявшихся за подолы матерей, и люди с явно криминальным прошлым. Матильда нахмурилась, пытаясь понять, что здесь происходит. Её взгляд зацепился за знакомую фигуру в форме. Она протиснулась сквозь толпу к стражнику, стараясь избегать грубых столкновений. — Донник! — позвала она, перекрикивая шум. Мужчина обернулся, его лицо было бледным и напряжённым. — Храмовница… Миранда? — Матильда, — поправила она. — Что случилось? Донник выглядел так, будто не спал несколько ночей. Он обвёл взглядом толпу, резко вскинул руку и рявкнул: — Расходитесь, нечего тут ошиваться! Несколько человек действительно отступили, но большинство осталось на месте, продолжая гудеть, как растревоженный улей. Донник повернулся к Матильде и тихо произнёс: — Сын наместника… Он пришёл сюда молиться. И на него напали кунари. Убили его и служительницу. Стража пыталась вмешаться, но… Слишком поздно, — он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость. — Теперь начнётся сущий кошмар. Матильда с трудом сглотнула, пытаясь осознать услышанное. — Точно кунари? — её голос был хриплым, но она заставила себя говорить чётко. — Да, мы видели. Их было трое, — голос Донника задрожал на мгновение, прежде чем он снова овладел собой. — Я подумал, ордену стоит знать. Ты можешь сообщить рыцарю-командору? Она должна быть готова ко всему. Матильда кивнула, заставляя себя не выдать смятение. — Конечно. Что-то ещё нужно передать? Донник нахмурился. — Этого мало? Она невольно улыбнулась, горько и напряжённо. — Благодарю, Донник. Я немедленно сообщу Мередит. Развернувшись, она поспешила обратно, ощущая, как внутри всё сжалось. Убийство сына наместника… Это война.

***

Восстание кунари застало врасплох как городскую стражу, так и храмовников. Высокие рогатые воины быстро заняли городские здания. Большая часть из них патрулировала улицы, атакуя любого, кто пытался дать отпор. Мередит собрала храмовников глубокой ночью во внутреннем дворе Казематов, которые сейчас казались островком мрачной решимости посреди захваченного города. Рыцарь-командор стояла перед воинами, Каллен рядом. От него не укрылся новый двуручный меч Мередит из незнакомого материала. Он отбрасывал странный, почти красноватый отблеск при свете факелов. — Враг сделал ход. Мы обязаны отстоять Киркволл перед враждебными дикарями! Защищайте невиновных, сражайтесь храбро и неумолимо! — Рыцарь-командор, это правда, что кунари захватили дворец наместника? Я слышал, ему отрубили голову! — поинтересовался кто-то из храмовников. Мередит тяжело вздохнула. Её голубые глаза пылали мрачной решимостью. — Вероятнее всего, так и есть. Наместник доигрался в дипломатию, и это его погубило. Теперь Киркволлом никто не руководит, — в её голосе послышалась горечь. — Мы, как орден храмовников, обязаны защищать граждан! Я переговорю с Первым чародеем, и мы будем пытаться прорваться во дворец, чтобы спасти тех, кого ещё можно. Вы же должны очистить город от тех дикарей, кто уже захватили улицы, иначе жертв станет ещё больше! Храмовники кивали, и Каллен нашёл глаза Матильды в толпе. Она моргнула ему, показывая, что в порядке. Сердце рыцаря-капитана сжалось. — …Каллен тоже идёт в бой. Возьми с собой кого-нибудь, — послышался над ухом голос Мередит, и он кивнул. — Матильда? Внезапно послышался смех. — В чём дело, Паксли? — Мередит нахмурилась. — Шаг вперёд. Широкоплечий марчанин подчинился и посмотрел на Каллена. — Рыцарь-командор, уже весь орден обсуждает, что у рыцаря-капитана появилась любимица. Каллен ощутил ярость. Ему потребовалось немало усилий, чтобы не сорваться на храмовника. Он бросил быстрый взгляд на Матильду: отчётливый румянец стыда проступил на бледном лице и был заметен даже при слабом ночном освещении площади. — Правда? — Мередит усмехнулась. — Рыцарь-капитан, есть что ответить? — Это абсурд, — прошипел Каллен. Всё тело боролось за контроль над эмоциями. Любой неверный шаг и им обоим конец. — Если кто-то не понимает разницу между личной привязанностью и профессиональным доверием, возможно ему стоит пересмотреть свои обязанности в ордене. — Что же, раз рыцарь-капитан отрицает… Храмовница Матильда, шаг вперёд. Девушка подчинилась. Каллен взглянул на неё и ощутил неуместное желание рассмеяться. Матильда выглядела такой возмущённой, что румянец на щеках мог запросто сойти за гнев. Зелёные глаза сверкали. Мередит повернула голову и посмотрела на Паксли. — Судя по одному выражению лица храмовницы, твои обвинения беспочвенны, Паксли. Я бы посоветовала следить за собой, особенно в эту ночь, когда Киркволлу грозит страшная опасность. Ты обвинил не только сестру по ордену, но и рыцаря-капитана! — голос рыцаря-командора постепенно повышался. — Зайдёшь ко мне, когда всё кончится. А сейчас ты отправишься с рыцарем-капитаном. Каллен, распредели остальных по группам.

***

Киркволл горел. Воздух загустел от дыма. Каллен старался сохранять спокойствие, делая неглубокие вдохи. Несколько шагов, и огонь был пройден. Откуда-то со стороны послышался дикий надрывный крик, полный ужаса. Каллен посмотрел на Паксли, сопровождавшего его в этом безумии. После пятой стычки с кунари, вооружёнными до зубов, рыцарь-капитан перестал даже пытаться сосчитать их. Скольких он убил сегодня? Ответ, скорее всего, был ведом одному Создателю. Паксли растерял свой нагловатый пыл. Он был умелым воином и сосредоточенно сражался с Калленом плечом к плечу, за что тот почувствовал признательность. Мысли обратились к Матильде, которая оказалась в паре с Рувеной. Он не переставал ругать себя на чём свет стоит: следовало поставить её хотя бы с более физически сильным мужчиной, нежели с такой же хрупкой девушкой. — Кажется, затихло, — пробормотал Паксли. Каллен кивнул, всё ещё пристально смотря по сторонам. Он перевёл взгляд на гору, где располагался Верхний город. Несмотря на существенное расстояние, крики оттуда всё ещё доносились. От них по спине холодком проносился ужас. — Мы нужны там, — безоговорочно сказал Каллен, кивая в направлении зажиточного района Киркволла, и направился в сторону лестницы, ведущей туда. Паксли потрусил следом. — Рыцарь-капитан, извини за мои слова про тебя и Грин. Каллен посмотрел на него, но ответить не успел: из проулка послышался пронзительный и отчаянный женский крик. Каллен и Паксли бросились на звук, не сговариваясь. Вдалеке показалась рослая фигура кунарийского воина. В одной руке он держал увесистый меч, а другой удерживал в воздухе женщину средних лет. Она судорожно хватала ртом дымный воздух, голос дрожал, слова путались между всхлипами. — Нет, пожалуйста, — молила она; слёзы ручьём текли по щекам. — Прошу вас, ради Создателя, не надо! — Отпусти её! — крикнул во весь голос Каллен; он практически бежал, Паксли за ним. — Немедленно! — в голосе рыцаря-капитана прорезались стальные нотки. Рогатая голова повернулась на звук голоса Каллена. Кунари не ответил — вместо этого он медленно шагнул вперёд, словно проверяя, осмелится ли кто-то из храмовников напасть. — А то что? — спокойно поинтересовался противник. Рыцарь-капитан ощутил, как ярость внутри перерастала в гнев. — Отпусти женщину. Немедленно. Кунари разжал пальцы, стискивавшие ткань простого платья из недорого материала, и женщина рухнула на землю. Она не растерялась и поползла прочь. Воин лениво посмотрел за её потугами и затем перевёл взгляд на храмовников. — Она всё равно неверная. Я помог бы ей обрести Кун. — Не сегодня, — храбро парировал Паксли, и Каллен ощутил, как губы расплываются едва ли не в оскале. — Ну что, готовы умереть? — поинтересовался кунари и первым сорвался с места, ринувшись на храмовников с яростным воплем. Его тяжёлый меч сверкнул в свете пожаров, нацелившись прямо на Паксли. Каллен успел подставить свой щит, но удар был настолько силён, что отдался болезненной вибрацией в плече. Он едва удержался на ногах, быстро отступив на шаг, чтобы восстановить равновесие. — Паксли, влево! — выкрикнул Каллен. Тот мгновенно поднырнул под следующий взмах меча, при этом полоснув противника по ноге. — Действуем вместе! — скомандовал Каллен. Кунари ухмыльнулся, словно для него это была игра. Он размахнулся и нанёс серию быстрых ударов, вынуждая храмовников постоянно двигаться. Удар по щиту Каллена снова был силён настолько, что рыцарь-капитан усомнился, надолго ли его ещё хватит. Паксли, воспользовавшись моментом, метнулся за спину врагу и попытался нанести удар в бок. Но кунари, предугадав это, резко повернулся и с разворота врезал локтем прямо в грудь храмовнику. Паксли отлетел, выпустив оружие из рук. Каллен стиснул зубы. Его меч описал дугу, целясь в шею врага, но кунари успел поднять своё оружие, чтобы блокировать удар. Лезвия заскрежетали, и сила столкновения чуть не выбила меч из рук Каллена. — Ты слаб, — прорычал кунари, глядя ему прямо в глаза. — И это твоя ошибка, — прохрипел рыцарь-капитан в ответ, резко отталкивая мечом врага и отпрыгивая назад. На миг бой застыл. Паксли корчился на земле, пытаясь нашарить меч, а Каллен и кунари смотрели друг на друга, словно два хищника перед последним рывком. Кунари первым ринулся в атаку. Его меч взметнулся над головой, готовый раскроить Каллена надвое, но рыцарь-капитан резко шагнул вперёд, оказавшись ближе, чем рассчитывал противник. Меч кунари прошёл над головой Каллена, и тот, используя момент, нанёс короткий, точный удар в бок врага. Рык боли вырвался из груди воина. Он замахнулся, чтобы ударить Каллена кулаком, но тот пригнулся, ловко уходя от атаки. Он сразу же воспользовался замешательством и нанёс удар в колено противника. Кунари пошатнулся. — Сейчас! — выкрикнул Паксли, собрав последние силы, и метнул один из ножей, которые всегда носил на поясе. Лезвие вонзилось в плечо противника, и тот с рычанием рухнул на одно колено. Каллен, не теряя времени, поднял меч над головой и нанёс финальный удар, погружая клинок в шею врага. Кунари замер на миг, а затем рухнул лицом вниз, сотрясая землю. Каллен тяжело дышал, стирая кровь противника с лица. Паксли поднялся, держась за ребра, и, скривившись, усмехнулся: — Ну что, рыцарь-капитан, кажется, я всё-таки вам пригожусь. Каллен хмыкнул, протянув руку, чтобы помочь ему подняться. — И не сомневался. Идём. Знаю, что сейчас нелегко, но битва ещё не закончена. Паксли кивнул и потрусил за ним. Каллен старался не спешить, подстраиваясь под темп храмовника. В Верхнем городе было на удивление тихо, и рыцарь-капитан нахмурился. Учитывая обстановку в городе, едва ли это было нормальным. — Каллен, слышишь? Слева, где гномий квартал, там бой, — пробормотал Паксли. Рыцарь-капитан нахмурился, прислушался и согласно кивнул: храмовник прав. Они обнажили оружие и крадучись направились в сторону причудливых зданий в орзаммарском стиле. Когда они приблизились, сердце Каллена пропустило удар. Рувена лежала на земле, и вряд ли можно предположить, жива ли она. Воин-кунари практически прижимал к стене Матильду. Щит девушки лежал на земле, в одной руке она сжимала меч храмовника, а в другой — кинжал. Кунари попытался атаковать, но Матильда резко перекатилась через спину и оказалась в нескольких шагах от противника. — Сражайся честно, — с вызовом бросил ей воин. — Раз делаешь мужскую работу, так и сражайся как мужчина! — Не тебе говорить мне об этом, — прорычала Матильда, и Каллен ощутил, как к горлу подступает паника. Кунари издал рык, бросаясь на неё. Девушка успела отскочить, хотя рыцарь-капитан заметил, как меч противника задел ногу. Его сердце сжалось. Матильда двигалась с отточенной грацией, но её шаги замедлялись, а удары становились менее точными. Противник — высокий и грозный, с массивным мечом в руках — казался воплощением ужаса. Каллен почувствовал, как в его груди разгорается страх, граничащий с безумием. «Это неправильно», — мелькнула мысль. Он снова ощутил ненависть к этой бессмысленной жестокости. Кунари атаковал её с яростью, которая граничила с отчаянием. Было ли это обычным сражением для него? Или этот воин, как и все остальные здесь, стал жертвой обстоятельств? Он пристально следил за Матильдой. Даже сейчас она выглядела сильной — решительной, смелой. Он видел её усталость. Видел, как тяжело она дышала, как чуть не потеряла равновесие, уклоняясь от очередного удара. Меч кунари с глухим свистом рассёк воздух, когда Матильда упала на одно колено. Он заметил, как блеснули её глаза — в них всё ещё было много ярости и стремления выжить. Каллен ощутил ярость на себя. Какого демона он бездействует? — Слышь, ты! — окрикнул он кунари. — Только с женщинами можешь сражаться? Покажи, на что способен! Вот он я! — И я, — храбро заметил Паксли, равняясь с Калленом. — Или можешь только против двух девушек мечом махать? Рыцарь-капитан оскалился, не отрывая пристального взгляда от кунари. Тот развернулся. Взгляд воина не выражал ничего. Внезапно он резко повернулся назад и с силой ударил Матильду точным ударом в голову, отчего та отлетела на несколько метров. Каллен ощутил, как глаза закрыла красная пелена бешенства, и рванул вперёд. Он не помнил ни как сражался, ни как несколько раз вонзал меч в уже мёртвого противника, крича до дрожи в голосе. Он пришёл в себя лишь когда гладил лежавшую без сознания Матильду по щеке. — Тилли, Тилли, я прошу… Он уже проверил пульс и знал: она жива. — Рувена пришла в себя, — подал голос откуда-то сзади Паксли. Каллен лишь кивнул. — Матильда, любимая, — шептал он. — Пожалуйста, очнись. Он заметил, как веки девушки дрогнули, и ощутил желание разрыдаться. Каллен взял эмоции под контроль, с нетерпением ожидая, когда она посмотрит на него. Она с трудом приоткрыла глаза. — Каллен? Что случилось? — Ублюдок поступил грязно. Я убил его. Как ты? — Тошнит, — призналась Матильда. — Кажется, сотрясение. — Ты сильно ударилась головой, — подтвердил Каллен. — Я отнесу тебя к целителям. — Рыцарь-капитан, там какой-то шум! Как будто что-то празднуют… — Проверь, Паксли, — Каллен на секунду взглянул на храмовника, и тот зашагал в сторону рынка, а он вновь посмотрел на Матильду. — Тилли, я люблю тебя, — прошептал он. — На какой-то миг я подумал, что потерял тебя. Она дотронулась до его щеки. — И я тебя люблю. Я в порядке. — Рыцарь-капитан, Хоук убил Аришока, — послышалось сзади. Паксли приблизился спустя несколько мгновений. — Всё кончено. Киркволл спасён. Каллен выдохнул с облегчением и поднялся на ноги. — Я несу Матильду, ты — Рувену. Идёт? — Да, Каллен, я… — Паксли неуверенно смотрел на него. — Я больше никогда ничего не скажу против вас двоих. Даю слово. — Не понимаю о чём ты, — процедил рыцарь-капитан, и храмовник усмехнулся. — Конечно. Давай вернёмся в Казематы. Нашим сёстрам по ордену нужна помощь.

***

Матильда пришла в себя. Тошнота отступила, но головная боль и не думала. Она сглотнула, приоткрыла глаза и первым, кого увидела, был Каллен. Он сидел рядом и смотрел на неё. — Как ты? — его рука метнулась к ней, и Матильда ощутила тепло его пальцев на своей щеке. — Бывало и лучше, — она умудрилась издать тихий смешок. — Это правда? Хоук убил Аришока? — Да, — негромко подтвердил Каллен. — Восстание окончено. — Слава Создателю, — Матильда закрыла глаза. — Уже утро? — Полдень. Ты проспала несколько часов. — А почему ты сидишь со мной? Не думаешь, что будут неприятности? — Насрать, — твёрдо сказал Каллен, и Матильда хрипло засмеялась. — Каллен Стентон Резерфорд, молодому человеку не подобает употреблять такие выражения! — Тилли, я на миг подумал, что потерял тебя, — прошептал он. Хватка на руке стала такой крепкой, что Матильда поморщилась. — Прости, — поспешно прибавил он и поцеловал костяшки её пальцев. — Долго мне восстанавливаться? — Целитель сказал, около недели, после того как битый час исцелял тебя магией. — Дерьмо. — Матильда Грин, молодой и незамужней девушке… Подожди, а у тебя есть второе имя? Никогда не слышал. — Очень важный вопрос, Каллен, — она улыбнулась. — Нет. Это же вы землевладельцы в третьем поколении, а мы, Грины... — она осеклась, увидев, как он посерьёзнел. — Что такое? — Мы нарушили устав ордена. Храмовники не должны испытывать чувства к себе подобным. — Ты хочешь сказать, что между нами всё кончено? — Нет, — Каллен нахмурился, между его светлых бровей пролегла морщинка. — Ты важнее ордена. Это неправильно, но так. Я никогда не оставлю тебя. — Тогда хватит напоминать, что мы нарушаем устав. Я чувствую вину. — Но никто из нас не виноват! — Вот именно, — Матильда грустно улыбнулась. — Я не жалею. — Как и я, — Каллен погладил её по щеке. — Я люблю тебя. Мне кажется, всегда любил. — И я тебя, — она дотронулась до его руки. — Ты ужасно выглядишь. Надо отдохнуть. А я ещё посплю. — Сейчас пойду. Засыпай, а я уйду. Каллен сидел, не в силах пошевелиться. Время словно замерло. Он смотрел на её лицо, сейчас спокойное, словно все тревоги ушли во снах. Всё остальное — долг, орден, правила — меркло перед её тихим дыханием. Он понимал, что не готов потерять это чувство, и впервые за долгое время был уверен в своём выборе.

***

Две недели спустя Матильда вернулась в келью. Она чувствовала себя намного лучше, но целитель-маг, потративший немало сил на её выздоровление, настоятельно рекомендовал ещё несколько дней воздержаться от тренировок и обязанностей храмовницы. Матильда постаралась задавить в себе чувство вины перед остальными членами ордена и впервые за несколько лет позволила себе отдыхать. Она лежала в кровати, читая книгу, когда услышала два коротких стука в дверь. — Заходи, — отреагировала девушка и мгновенно поднялась на ноги. Каллен выглядел усталым, как и всегда, но светло-карие глаза смотрели с теплом. Матильда сократила разделявшее их расстояние и поцеловала его. Пальцы уже привычным жестом пробежались по кудрявым волосам. Каллен целовал её в ответ бережно и нежно. — Я так соскучился. — Мы виделись утром! — Матильда улыбнулась, не отрывая губ от него. — Этого мало, — с жаром возразил Каллен. Его руки, ранее практически невесомо сжимавшие талию, опустились ниже, и она мягко укусила его за нижнюю губу. — Останься. — Звучит как приказ, — усмехнулся он. — Ты забыла, что находишься в моём подчинении, храмовница Матильда? Она отстранилась, в зелёных глазах полыхнул огонь. — Сегодня я хочу, чтобы мы забыли об ордене. — Думаешь, это возможно? — слова прозвучали горько, но во взгляде сразу же промелькнуло сожаление о сказанном, и Матильда ощутила удовлетворение. — Ты нужен мне. Три простых слова, и Каллен сглотнул. Его руки начали расстёгивать ремешки на броне. Она не отрывала от него взгляда, на губах расцвела широкая победная улыбка. Он выглядел серьёзно, решительно и почти угрожающе. Матильда ощутила трепет, наблюдая за тем, как он опускает часть доспеха на пол, и закусила губу. — Быстрее, — она озвучила приказ, и Каллен поднял брови. — Командуешь мной? Она приблизилась к нему и прошептала: — А если да? Каллен притянул её к себе и поцеловал. Матильда обхватила его за шею руками, привставая на цыпочки. Внезапно он подхватил её на руки, на мгновение замер, взгляд задержался на её лице, словно он хотел запомнить этот момент навсегда. Затем бережно опустил на кровать, оказываясь сверху. Дыхание Матильды участилось, руки гладили спину Каллена, губы искали его губы. — Ты так мне нужен, — повторила она. — Создатель, я даже не думала, что это возможно. — А ты мне, — Каллен остановился на миг, прижимая свой лоб к её. — Ты исцелила меня после того, что случилось в Круге Ферелдена. Горло Матильды сжало от эмоций. Каллен так и не рассказал ей о тех событиях, но она была рада, что каким-то невероятным образом сумела помочь. Каллен редко и скупо говорил о пережитом в Цитадели Кинлох, но в его голосе всегда звучал отголосок потерь, будто он нёс в себе слишком много воспоминаний, которые не хотел разделять. — Хорошо, — только и смогла ответить она. Каллен поцеловал её, на сей раз бережно. — Я надеюсь, что и ты когда-нибудь забудешь то, что произошло в Старкхевене. Злость поднималась как вода, пробивающая плотину, но Матильда заставила себя подавить её. Как он мог думать, что она может так легко забыть то, что оставило глубокие шрамы? Но затем она поймала себя на мысли: разве он не борется с тем же? Разве не стоит за его горькими словами попытка скрыть собственные незаживающие раны? Матильда выдохнула, напоминая себе, что его боль не меньше её собственной. — Правда хочешь обсуждать это сейчас? — она постаралась не выдать раздражения и поймала на себе изучающий взгляд. — Прости. Каллен осторожно провёл ладонью по её щеке, а затем наклонился и коснулся губами её шеи. Матильда закрыла глаза, чувствуя, как в груди нарастали тепло и нечто большее. Её пальцы нашли путь к его рубашке, и она медленно расстегнула первые пуговицы. Каллен замер, глядя на неё сверху вниз: — Ты уверена? Матильда улыбнулась, глядя ему в глаза: — Я слишком долго ждала, чтобы быть с тобой, Каллен. Я абсолютно уверена. — Я тоже, — прошептал он, оставляя на шее мягкие, невесомые, приятные поцелуи. Матильда закусила губу, запуская пальцы в его кудрявые волосы. Его губы плавно опустились ниже, к ключице, руки изучали знакомые изгибы. Он чуть приподнялся, словно нехотя отрываясь от её кожи, и потянул девушку на себя. Матильда села, расстёгивая его рубашку, но Каллен неожиданно усмехнулся, рывком стягивая её через голову. Его руки уверенно очертили кожу под её рубашкой и потянули ткань вверх. Матильда сглотнула, грудь сдавило от предвкушения, и она, едва ли не задержав дыхание, наблюдала за его реакцией. Каллен сглотнул, изучая её обнажённую фигуру. — Так восхитительна, — прошептал он. Матильда не успела отреагировать, как он склонился над ней, целуя в губы. Она ощутила тяжесть его веса, но это было волнительно. Проведя руками по его плечам и спине, она почувствовала, как кожа Каллена покрывается мурашками, и улыбнулась в его губы. Он опустился ниже, оставляя поцелуи на ключице. Матильда издала тихий стон, когда ощутила прикосновение к груди. — Дыхание Создателя, эти звуки — лучшее, что я слышал в своей жизни, — прошептал Каллен, и ощущение его губ, желание — всё усилилось в стократ. — Хочу тебя, — выдохнула она. Всё тело пылало от переживаемых ощущений. Каллен поднял голову, и она поймала его серьёзный взгляд. — Скажи это ещё раз, — потребовал он. — Хочу тебя, — повторила Матильда. Внезапная коварная улыбка озарила лицо рыцаря-капитана. — Значит, я должен убедиться, чтобы ты получила желаемое. Время утратило значение. Каждое прикосновение и прерывистый вздох были столь естественны, словно их тела всегда предназначались друг другу. Матильда никогда не чувствовала себя настолько цельной. Каллен двигался едва ли не осторожно, бережно, но в то же время каждое движение сводило с ума. Её тело откликалось на ласки, с губ срывались судорожные вдохи. — Мой, — прошептала она. Каллен поцеловал её в шею, и Матильда с трудом удержалась от стона. Страсть поглощала больше, чем всё, что она когда-либо испытывала. Она обвила его шею руками, словно боялась отпустить, но знала, что с ним рядом ей ничего не угрожает. Их дыхание смешивалось, создавая нечто большее, чем просто момент — их собственный мир, свободный от сдерживающих оков ордена. Каллен прижался лбом к её виску, его дыхание тёплым потоком коснулось её кожи. — Ты моя, — прошептал он, и в его голосе слышалась смесь нежности и решимости. Матильда улыбнулась, касаясь губами его щеки. — Всегда, — ответила она, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Они растворились друг в друге, словно все страхи и сомнения отстали далеко позади, оставив только чистое неизменное чувство, что они, наконец, дома — в объятиях любви.

***

Через три недели после боя с кунари Матильда вернулась к своим обязанностям храмовницы. Каллен стоял на площади Казематов, вспоминая минувшие дни и их ночи вместе. С тех пор, как они наконец дали волю своим желаниям, жизнь стала казаться проще. Даже угрызения совести мучили куда меньше, чем до нового шага в их отношениях. Он улыбнулся воспоминаниям о прошлой ночи. С каждым днём оба становились увереннее, зная, как заставить друг друга почувствовать себя на вершине ощущений. Вдалеке показалась женщина, и Каллен изучил её внимательным взглядом, нехотя отбрасывая воспоминания о Матильде в сторону. Статная привлекательная фигура казалась отдалённо знакомой. Чёрные волосы уложены в небрежный пучок. Женщина была одета в простое, но изысканное платье. Она приблизилась к нему, и карие глаза рыцаря-капитана встретились с её зелёными. — Каллен? Каллен Резерфорд? Это ты? — её голос звучал до боли знакомо, и он сглотнул. — Дыхание Создателя, ты вылитый отец! — Госпожа Грин? — осознание словно ударило по голове, когда до него дошло: это мать Тилли. Женщина, продавшая единственную дочь в бордель. Его возлюбленную. — Да, — выдохнула она, с тревогой всматриваясь в его злое выражение лица. — Я хочу увидеть мою дочь. Её взгляд был холоден и твёрд, как камень, но в её глазах было что-то, что Каллен не мог разгадать. Может быть, это была решимость. Или же... Сожаление?