Тишина

Рыцарь-командор Мередит молчала уже какое­-то время, и Каллен ещё раз осмотрел кабинет. Убранство говорило о практичности рыцаря-командора. Ни одной милой детали или ненужной безделушки. Каллен понимал Мередит, в его крохотном кабинете рыцаря-капитана тоже не было ничего лишнего, чего-то, что указывало бы на его личность. Мередит встала и подошла к окну. Устремила ли рыцарь-командор взгляд во двор или скрывала таким образом эмоции, Каллен не знал. Он перевёл взгляд влево и внезапно заметил новый элемент кабинета. В углу, что ближе к простому письменному столу, стоял небольшой железный сундук. Рыцарь-капитан почувствовал, как внутри вздымается любопытство, но Мередит повернулась, и Каллен поспешно перевел взгляд на женщину. Рыцарь-командор печально вздохнула и опустилась обратно в кресло. — Мне жаль, что у Хоуков такое горе. Надеюсь, теперь ты понимаешь, как отвратительна магия крови. Каллен некстати вспомнил, сколько раз покойный Эмерик просил рыцаря-командора помочь, но проглотил ненужные теперь обвинения. — Я никогда не забываю, рыцарь-командор. Мередит благосклонно кивнула, и её лицо приобрело обычное непроницаемое выражение. — Мне интересно, будем ли мы хоть когда-нибудь жить без угроз? Каллен промолчал. Он сам не раз думал об этом, только мысли ничего не меняли. Значит, оставалось упрямо стиснуть зубы и идти вперёд. — Кунари не намерены покидать Киркволл, — сказала Мередит. — С каждым днём они всё больше развращают жителей нашего города, обращая их в Кун. Боюсь, война не за горами. — Война? — Каллен нахмурился. Страшнее могла быть только война внутри крупного города-государства: слишком много беззащитных людей. — Боюсь, так и будет, — мрачно подтвердила рыцарь-командор. — Они отказываются от переговоров, уверяя, что пока не могут покинуть город. — Может наместник что-то предпримет? Мередит скривилась. — Думару не хватит ни ума, ни способностей. Что говорить, уж если его сын Сеймус яшкается с кунари? — Он молод, — возразил Каллен, теша себя малообъяснимой надеждой. — Твой ровесник, — парировала Мередит. — И уж куда логичнее, что их культом очаровываются люди из менее благородных слоёв общества. Точно знаю, что многие деревенские беженцы из Ферелдена обратились в Кун. Но Сеймус Думар на малообразованного крестьянина никак не тянет! Каллен проглотил нелестное представление о беженцах. — И всё же чем-то Кун его привлёк? Быть может, своей философией? — К демонам философию, — отрезала Мередит. — Если наместнику не хватило ума воспитать сына должным образом... — При всём уважении, рыцарь-командор, но родители не ответственны за поступки детей! Мередит хмыкнула и покачала головой. — Так забавно, что порой я забываю, как ты ещё молод, Каллен. Что ж, и почему ты так считаешь? — Мои родители не повлияли на моё решение стать храмовником, хоть я был совсем ребёнком! — Правда? — Мередит рассмеялась, и Каллен внезапно понял, что это едва ли не первый раз, когда рыцарь-командор при нём смеётся. — Поверь, если бы родители не уважали твой выбор, они нашли бы способ не отдавать старшего сына в орден! — Но мои родители — фермеры! — И что? Вопрос застал Каллена врасплох, и он не знал, что ответить. — Они поддержали твоё решение, — прибавила рыцарь­-командор. — Но вы же не хотите сказать, что наместник Думар поддерживает такое общение сына? — Конечно же нет! Он всего лишь поощрял любой его шаг раньше. Потакал во всём. Каллен почувствовал себя ребёнком. Голубые глаза Мередит горели от энтузиазма. — В чём тогда разница между Сеймусом и мной? — он понимал, как глупо прозвучало, но не сдержался. — В том, что в воспитании нужна мера, — ответила Мередит. — Я не знаю, как воспитывали тебя, но почему-то не вижу, чтобы тебя увлёк Кун. — Моя семья всегда чтила Создателя, — пробормотал Каллен. Он чувствовал, что окончательно запутался. — И родители явно наказывали тебя за провинности. Храмовник вспомнил, как разозлился отец, когда Каллен подрался с сыном местного торговца. Сейчас он не припоминал причину размолвки, но ему пришлось извиниться перед Томом, а затем две недели сидеть дома, пока брат и сёстры вовсю гуляли с Тилли. Наказание показалось ему бесконечным, но урок он усвоил и с тех пор никогда не бросался в драку первым. — Судя по твоему молчанию, я права, — нару­шил тишину голос Мередит. — В любом случае, мнение Думара значения не имеет. Он с сыном не справился, и мой город я ему не доверю. Нам нужно быть готовыми ко всему, поэтому с завтрашнего дня тренировки будут в два раза дольше. Это на тебе. Вопросы? — Их нет, рыцарь-командор, — Каллен встал и чуть поклонился. — Я не подведу.

***

— С этого дня тренировки будут длиннее на два часа, — непререкаемым тоном огласил Каллен. — Есть большая вероятность, что ситуация с кунари усугубится, и мы должны быть готовы. Вопросы есть? Их не было, и Каллен удовлетворительно кивнул. На лицах рекрутов читалась решительность. — Разбились по парам, — приказал Каллен. — Выберите себе того, с кем давно не сражались. Он ощутил едва ли не злорадство, глядя на растерянные лица рекрутов. Тонкий момент, когда учишь кого-то: сложности закаляют, и Каллен всегда радовался, видя, как подопечные с ними справляются. Храмовники старше с одобрением улыбнулись, и все начали разбиваться по парам. — Эй, Грин, я с тобой! Окрик Паксли привлёк внимание Каллена. Рослый плечистый храмовник с каштановыми волосами уверенно проложил себе путь через толпу к Матиль­де. Рыцарь-капитан задавил в себе любые чувства, не связанные с тренировкой. — Используем мечи и щиты! Спарринги начались, и Каллен начал прохаживаться между храмовниками, иногда поправляя ошибки. Прошло около четверти часа, и он упорно пытался не обращать внимания на Матильду, но как раз когда до неё и Паксли оставалось несколько метров, оппонент умелыми движениями выбил из её рук щит, а следом и меч, который со звоном упал на пол. Острие меча Паксли прижалось к горлу девуш­ки, и она замерла. Каллен ощутил приступ бешенства. Он постарался вернуть сбившееся дыхание под контроль, но Паксли решил, что этого мало. — Надо же, Грин, я был уверен, что тебя взяли в орден не за смазливое личико. Перед глазами Каллена появилась красная пелена. Он бросился вперёд, на ходу доставая меч, но Матильда внезапно улыбнулась Паксли. Едва уловимый жест рукой, и храмовника окутал чёрный удушливый туман. Паксли закашлялся. Этого хватило, чтобы девушка сделала сальто в воздухе. Через секунду она оказалась за спиной Паксли, в правой руке зажат тоненький кинжал. Левой ногой она с силой ударила по коленям мужчины, и храмовник рухнул на них с высоты своего роста. Ещё миг, и Матильда прижала клинок к горлу противника. — Не за смазливое личико, ты прав, Пакли. Каллен опомнился, убирая меч в ножны, и довольно улыбнулся. — Молодец, — кратко похвалил он, и Матильда улыбнулась, отводя клинок от горла оппонента. Тренировка продолжалась.

***

Матильда закрыла за собой дверь кельи, сжимая в руках книгу об истории Вольной Марки. Наука о событиях прошлого всегда пробуждала в ней интерес, а усмирённый Мэддокс наконец позволил ей выносить желаемые тома из библиотеки, пусть пока и по одному. Матильда опустила фолиант на прикроватную тумбочку и представила, как сейчас погрузится в историю. Последние дни времени на отдых не хватало катастрофически: Каллен ужесточил тренировки из-за угрозы конфликта с кунари. Девушка скинула с себя тяжелые сапоги и начала неторопливо расстёгивать ремешки на нагрудном доспехе. Тело с благодарностью отзывалось на освобождение из железной, как ей порой казалось, клетки. Куда приятнее всегда ощущался лёгкий кожаный доспех, который она носила в Старкхевене, когда работала на гнома-контрабандиста. За этим воспоминанием неизменно следовал и бордель госпожи Абето. Там она, пусть и недолго, но носила корсет и платья. В последних не было какой-то пошлости, несмотря на специфику заведения. Матильда предполагала: это связано с тем, что большинство клиентов являлись либо аристократами, либо весьма состоятельными торговцами. Глупое и нелепое желание, но порой девушке очень хотелось одеться в красивое платье, уложить волосы по-особенному. Хотелось почувствовать себя женственной и желанной. Девушка отложила доспех и взглянула на себя в небольшое зеркало. Отражение в нём стало таким привычным: простая рубашка, заправленная в брюки. Волосы собраны либо в косу — не самую популярную причёску в Киркволле, либо в хвост, либо в пучок. Матильда вздохнула. Ей вспомнилось, как в Хоннлите она и Мия вплетали друг другу в волосы полевые цветы. Как там, интересно, друзья? Каллен так и не закончил своё письмо, а вот ей уже дважды пришлось дописывать ещё по одному, чтобы отправить все разом. Она заметила, как отражение в зеркале нахмурилось при мыслях о Каллене. С момента поцелуя на пороге дома Хоука им редко удавалось проводить вместе время из-за обстановки в городе, но они пытались изо всех сил, даже если это был просто обмен новостями во время патрулей, поцелуи украдкой в его кабинете или в их кельях. Матильда распустила косу, достала из тумбочки гребень и принялась расчёсывать длинные волосы. Раньше она думала, что признание Каллена что-то изменит, и сердце не будет также биться в груди от каждого взгляда. Девушка рассмеялась от мысли, убрала гребень, а затем скинула с себя рубашку и брюки, оставаясь в белье. Стало заметно прохладнее, но Матильда не отрывала глаз от отражения в зеркале. У неё были округлые и достаточно широкие бёдра, как и у Терезы. Что говорить, её мать всегда приковывала к себе взгляды мужчин, сколько Матильда её знала. Помимо прочего от Терезы досталась и немаленькая грудь, как и весьма узкая талия. И хотя признаться себе в этом сложно, только глупец бы не счёл бы её соблазнительной. Девушка вздохнула и покосилась на массивный доспех храмовника, всегда скрывавший фигуру. Вероятно, так и было задумано, чтобы члены ордена даже намёка на нарушение устава не допускали. Матильда облачилась в длинную рубашку, в которой обычно спала, и легла на кровать, не забыв и о книге. Хотя та была написана интересным языком, сосредоточиться не получалось. Уже несколько дней она всерьёз размышляла, почему Каллен не переходил черту. Было ли это нормальным? Учитывая прошлый опыт, она искренне не понимала. И демоны бы побрали устои, потому что Матильда как раз не была против. Напротив, охватывавшие её желания практически брали верх, стоило почувствовать аромат травяного мыла, ощутить вкус губ рыцаря-капитана и зарываться пальцами в непослушные кудрявые волосы. Сквозь поцелуй она чувствовала, как Каллен улыбался, а затем прикусывал её нижнюю губу — единственная вольность, которую он себе позволял. В дверь постучали. Матильда бросила взгляд за окно. Луна освещала город. Значит уже очень поздно. Она встала и, оправляя волосы и рубашку, велела: — Войдите. Разумеется, это был Каллен. Он выглядел очень уставшим, но уже снял с себя доспех. — Даже не поинтересовалась, кто стучит, — с мягкой укоризной сказал он. — Зачем? Я прекрасно знаю, что это ты. — Осторожность никогда не бывает лишней. — Слушаюсь, рыцарь-капитан, — с напускной серьёзностью отреагировала Матильда, и Каллен закатил глаза. Прежде чем он успел что-то сказать, девушка приблизилась к нему и поцеловала. Он с готовностью ответил и прильнул губами к быстро бившейся жилке на шее. Матильда издала тихий стон. — Я так соскучился, Тилли, — негромко сказал он, и у неё пошли мурашки по всему телу от подобной близости. Матильда не ответила. Руки блуждали по телу Каллена, и когда они оказались под его рубашкой, он мягко отстранился. — Я не хочу, чтобы ты думала, что мне нужно от тебя только одно, потому что это не так. Матильда отстранилась, запустила руку в волосы и прикусила губу. — Я думала, дело в другом. Каллен вопросительно посмотрел на неё, и пришлось пояснить: — В моём прошлом. — Это не так! — с жаром возразил Каллен, притягивая её к себе. — И у меня тоже есть прошлое. — Да? Тоже торговал собой? — Не говори так, — он поцеловал её в губы. — Ты не выбирала, тебя вынудили. Матильда посмотрела ему в глаза. — Тебя правда это не смущает? — Конечно же нет! — Хорошо, — она улыбнулась, и Каллен нежно погладил её по щеке. — Прости, что не объяснил всё сразу. Пойми, мы знаем друг друга с детства, и ты не просто девушка, в которую я по уши влюблён. Когда я смотрю на тебя, то вижу не только твою красоту, серьёзный взгляд, ум. Я вижу прошлое, в котором мы были детьми, дурачились и читали у озера. И как выбирал тебе заколку, чтобы извиниться. Это было так невинно и ребячливо, а сейчас передо мной красивая девушка, за плечами которой много боли. И я боюсь, что не оправдаю твоих ожиданий. — Каллен, это очень мило, но... Тебе станет легче, если я скажу, что с той самой ночи в Хоннлите у меня больше нет никаких ожиданий? Потеря отца, скитания по Ферелдену, Вольной Марке... Да, я никогда не переставала думать о тебе, но учитывая, как мне не везло в последнее время, я не думала, что происходящее между нами сейчас будет возможно. Что я вообще увижу тебя. — Значит, нам правда повезло найти друг друга. Матильда кивнула, а затем отстранилась и подошла к тумбочке, что-то ища. — Что ты делаешь? Она увидела недоумение на лице Каллена, но молча улыбнулась. Отыскав, наконец, украшение, она показала его храмовнику. Каллен сглотнул. — Ты взяла её с собой, когда покидала Хоннлит? Матильда печально улыбнулась. — Заколку и старенькие кинжалы отца, с которыми он учил меня обращаться. Кинжалы, наверное, так и остались в борделе госпожи Абето, но это нестрашно. Они были очень старые, да и сделаны дёшево. Зато заколка пережила даже Старкхевен. Каллен приблизился к ней и поцеловал. Матильда опустила заколку на тумбочку и обхватила его руками за шею. Губы храмовника обжигали так, что в лёгких не осталось ни капли воздуха, и отчего-то это казалось правильным. Голова чуть кружилась. Матильда ощутила, как руки Каллена несмело проникли под рубашку, и прошептала: — Не бойся. От неё не укрылось, как его рука дрогнула при произнесённом «не» и бережно вновь опустилась на талию, едва фраза завершилась. Каллен мягко отстранился и посмотрел ей в глаза. — Ты уверена, что готова? — Абсолютно, — спокойно ответила Матильда, выдерживая пристальный взгляд светло-карих глаз. Храмовник ухмыльнулся, и реальность утратила очертания. Как именно она очутилась на кровати, куда исчезла одежда — всё это прошло мимо. В этой новой реальности существовал только вихрь поцелуев, нежных и требовательных прикосновений и тяжёлых вздохов. Всё, что было в жизни до этого, казалось теперь дурным сном. Матильда выгнулась, когда губы Каллена коснулись её там, где ещё никто не осмеливался. Всё тело словно пронзило молнией, и она издала громкий стон. Каким бы ни был весь её прошлый опыт, он привёл к этому моменту. Когда возлюбленный принимает — именно такой, какой задумывал Создатель. И если Каллена не страшит её прошлое, кто она, чтобы бесконечно винить себя? Удовольствие накатывало волнами, и Матильда вцепилась в простынь. Сердце колотилось как сумасшедшее, и всё тело словно обратилось во что-то доселе совершенно неподвластное и неконтролируемое. Яркая вспышка, и тело дрогнуло. Каллен крепко обхватывая руками её бёдра, и Матиль­да внезапно поняла: её же мог кто-то услышать! И хотя рядом не было других жилых келий кроме рыцаря-капитана, осознание отрезвило. Каллен осторожно опустился рядом и прижал её к себе. Он запечатлел на её волосах невесомый поцелуй, и Матильда с трудом сфокусировала взгляд. Лунный свет красиво падал на его лицо, и девушка безмятежно улыбнулась. — Я тебя люблю. — И я тебя, — спокойно ответил Каллен. Матильда прижалась к нему всем телом и поцеловала. Желание пробуждалось вновь, и она чувствовала, что им двоим жизненно необходимо выжать из этой ночи всё. Внезапно в дверь постучали. Разочарованно оторвавшись друг от друга, они прислушались. — Матильда, ты не знаешь, где рыцарь-капитан? — глухо послышался голос Рувены. — К нему пришёл Хоук, говорит, это срочно. Матильда встретилась взглядом с Калленом, и оба чуть разочарованно улыбнулись. — Я его найду, спасибо, — крикнула храмовница.

***

Каллен решительным шагом направлялся в сторону железных ворот, ночами отделявших Казематы от остального Киркволла. Это была давняя предосторожность и вполне разумная мера со стороны храмовников. Киркволл уже давно не был спокойным местом. Матильда шла рядом, и Каллен осторожно посмотрел на неё, не сдержав улыбку. Он настаивал, чтобы девушка как следует выспалась, но со свойственным ей упрямством храмовница и слушать об этом не пожелала. Глядя на её решительное выражение лица, идеально уложенные светлые волосы, собранные в высокий пучок, было сложно заметить отличие от обычного состояния, если бы Матильда не напевала что-то себе под нос. Каллен беззвучно усмехнулся, и сознание заполонили её стоны, при мысли от которых больше всего хотелось развернуться и направиться обратно вместе с ней в её уютную келью, чтобы завершить всё то, что они не успели. И всё же долг превыше всего: не просто перед друзьями, но и перед самой службой — ведь Варрик вряд ли осмелился бы их беспокоить, не будь он уверен в серьёзности происходящего; значит Каллен был нужен именно как храмовник, что не могло не вызывать тревогу. Рувена стояла на посту, вытянувшись по струнке. Выражение лица храмовницы было не просто «дежурным», а скорее суровым, и Каллен вспомнил, что за её плечами был короткий и явно бурный роман с Хоуком, который с невозмутимым видом обменивался шуточками с Варриком, Андерсом и Авелин. Впрочем, все выглядели достаточно напряжёнными и на шутки реагировали определённо слабо. — Спасибо, Рувена, — Каллен кивнул в знак приветствия и благодарности, ощутив укол стыда, что храмовница не нашла его там, где должна была. «Нужно будет что-то придумать, чтобы подобного больше не повторялось», — отвлечённо подумал рыцарь-капитан, пока Рувена приоткрыла ворота, и двое храмовников выскользнули из Казематов. — Долго же вы! — Хоук едва не подпрыгнул на месте. — Готов спорить, Каллен укладывал волосы, — язвительно заметил Андерс, и храмовник смерил его ледяным взглядом. Маг не нравился ему, и если раньше Каллен убеждал себя, что в нём говорят предубеждения и прошлый опыт, то с каждой встречей Андерс решительно доказывал обратное своими комментариями. — Что случилось? — Каллен посмотрел первым делом на Варрика, и гном тяжело вздохнул. — Извини, что потревожили, Кудряшок, но после случившегося с Лиандрой… — Мы готовы помочь, — вмешалась Матильда, дружелюбно улыбнувшись Варрику. — Просто скажите, в чём дело. В чёрных глазах Хоука промелькнуло уважение, и он посмотрел на гнома. — Давайте отойдём подальше, — хмуро заметил Варрик. — Ещё не хватало, чтобы милая девушка у ворот была в курсе моего грязного белья. Они двинулись в сторону порта. Пустынные улицы города казались слишком спокойными, хотя Каллен прекрасно знал, что видимость обманчива. Ночной Киркволл таил в себе много угроз, и одна из них — кунари — сейчас была совсем близко. — Мы с Хоуком немного рассказывали об экспедиции на Глубинные тропы, но крайне мало о том, почему мой брат Бартранд бросил нас там на произвол судьбы. Мы наткнулись на заброшенный тейг, в котором никто не был уже много веков. Мы рассчитывали найти несметные сокровища. Но в одном из помещений обнаружили идол из неизвестного материала, который похож на лириум, только красного цвета. Бартранд шёл за нами, я отдал ему идола, и мой старший брат запер нас в том тейге. Он всегда был алчным, но я не представлял, что настолько. Матильда с сочувствием покачала головой. Каллен разделял её эмоции, но природная дотошность овладела им прежде, чем наружу вырвалось сопереживание: — Из-за идола? Он что, настолько ценный? Это же бред! Варрик хмыкнул и исподлобья посмотрел на него. — А что бы ты противопоставил жизни брата? Два идола? Три? — Нисколько, — отмахнулся Каллен. — Это даже не обсуждается. Просто кем надо быть… — Мы в курсе, — тактично прервал его Хоук, и рыцарь-капитан наконец замолк. — Мне жаль, Варрик, — сказал он. Только сейчас до него дошло, что именно хотел услышать от него гном. — Ужасно, когда предают близкие люди, — Матильда покачала головой, зелёные глаза храмовницы были полны сочувствия. — Я представляю, что ты чувствуешь, и разделяю это. — Спасибо, малышка, — Варрик кивнул, и Каллен постарался взять себя в руки, чтобы не отреагировать на столь пикантное прозвище в адрес Матильды. — Но я не для того вытащил вас из кроватей глубокой ночью, чтобы поведать о моих сложных отношениях с братом. После того, как мы вернулись в Киркволл, Бартранда никто не видел. Люди, сопровождавшие его, заверили меня, что их пути разошлись у входа на Глубинные тропы, и с тех пор он так и не объявлялся. Я пробовал его искать, но это не принесло особого результата. Поэтому мне и пришлось самому возглавить дом Тетрасов и плотнее заняться делами торговой гильдии. — Дай угадаю, он объявился? — спросил Каллен, предчувствуя нечто недоброе, и гном усмехнулся. — Именно, Кудряшок. Мне сообщили, что Бартранд вернулся в Киркволл и сейчас находится в своём особняке в Верхнем городе. Я не знаю, имел ли ты удовольствие познакомиться с моим братом лично, но можешь мне поверить: будь всё в порядке, гадёныш уже бы парад в свою честь устроил посреди города. Что-то здесь нечисто. И всё бы ничего, возможно, он раскаивается в том, что чуть не убил младшего брата ради куска неизвестного металла, но за те три дня, что мои люди наблюдали за особняком, из него никто не выходил, как никто и не заходил внутрь. Это подозрительно. — Ещё бы, — пробормотал Каллен. На рыцаря-капитана нахлынула головная боль, и он поспешил сжать переносицу, чтобы отогнать её подальше. — Как я уже сказал, после случившегося с Лиандрой мне кажется, что не стоит бояться просить о помощи всех, кого могу. Я, конечно, надеюсь, что мерзавец Бартранд просто забаррикодировался в доме, боясь высунуть нос в город, но у меня также есть нехорошее предчувствие. — Поэтому с нами идёт капитан стражи, — понимающе кивнул Каллен. — И мы с Матильдой. — Я думал, одного тебя хватит, но раз и Матильда пожелала присоединиться, возражать не буду. Вы нужны на случай, если Бартранд завёл себе парочку магов крови в качестве питомцев. — Можешь на нас рассчитывать, — ответила Матильда, и гном мрачновато улыбнулся. — Значит, я не ошибся. Тогда вперёд!

***

Увидев вдалеке роскошный особняк Бартранда Тетраса, Каллен почувствовал, как Матильда наклонилась к нему и прошептала: — Вот уж не думала когда-нибудь увидеть кого-то, кто живёт в этих дворцах! — А как же Хоук? — хмыкнул храмовник, и девушка пожала плечами. — У братца Варрика особняк явно больше. Извини, — она на миг сжала его руку. — Я беспокоюсь, вот и мелю чепуху. — Я понимаю, — Каллен посмотрел на неё. Они двигались позади всех, и ему пришло в голову её приободрить: — А где бы ты хотела жить? В подобном месте? — Дыхание Создателя, нет! Ты представляешь, сколько занимает уборка? — Матильда заулыбалась, и Каллен с теплом подумал, что ему удалось достигнуть своей цели. — Вряд ли Бартранд единолично этим занимается, — прибавил он. Девушка пожала плечами и посмотрела вперёд. Каллен проследил за её взглядом. Варрик остановился у калитки, обернулся и окинул взглядом друзей. — Ну что, готовы? Храмовники приблизились и услышали, как мягко спросила Авелин: — А ты, Варрик? — Надрать Бартранду зад? — Каллену подумалось, что гном явно храбрится, но уж таким он был. Это вызывало уважение. — Давно об этом мечтал! Идёмте, Бьянке не терпится вступить в бой. Варрик открыл калитку, которая оказалась незаперта, и смело вошёл внутрь. Все последовали за ним. Каллен и Матильда замыкали шествие, и внезапно девушка негромко спросила: — Почему арбалет Варрика зовут Бьянка? — Мы не настолько близки, чтобы я знал, — пожал плечами храмовник. — Впрочем, Хоук тоже не в курсе. Величественный особняк Бартранда Тетраса, возвышающийся над Верхним городом, внутри оказался обставлен весьма обычно. Хотя Каллен мало что понимал в декоре — упаси Создатель, он же не орлесианец какой-то! — но всё кричало о том, что постоянно здесь никто не жил. Мебель в холле практически отсутствовала, стены выглядели неуютно и даже словно заброшено. Храмовник прислушался. Казалось, будто в особняке никого нет. — Ты уверен, что?.. — он нарушил тишину, но Хоук поднял руку, призывая к молчанию. Джаред был хорош в предчувствовании неприятностей. — Там кто-то есть, — прошептал он. — Я, конечно, предлагаю быть готовыми к разговору, но осторожность не повлияет. — В жопу осторожность! — Варрик пнул дверь ногой, и та отлетела со скрипом, ударившись о стену. — Бартранд! Ты где? Надо поговорить, тебе не кажется? Из просторного холла послышался рёв наёмников, и все поспешили за гномом. Бой начался незамедлительно. Воины вели себя агрессивно и странно, поскольку ни один из них не пожелал вступить хотя бы в подобие разговора. Казалось, им хотелось только убивать. Каллен не мог заставить себя отойти от Матильды, готовый защищать любимую до последнего вдоха. Девушка, к его неудовольствию, проигнорировала и щит, висевший за спиной, и меч в ножнах, пуская в ход кинжалы. И хотя уже буквально сегодня рыцарь-капитан убедился, что постоять за себя Матильда в состоянии, глядя на её быстрые перемещения за спины противникам, сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Один из наёмников чуть не попал ей по голове двуручным мечом, и Каллен заорал, что есть силы, понимая, что не успеет добежать: — Матильда! — он обругал себя за то, что посмел отвлечь в ходе боя, и крикнул уже её противнику: — Эй, ты! Смотри, вот он я! Это сработало, и наёмник без малейших раздумий набросился на него. Воин пошёл как пьяный, и Каллен никак не мог понять, что произошло с этими людьми. Нападающий выглядел так, будто не спал неделю: тёмные круги под глазами, которые казались почти чёрными, а вены на шее и руках багровели с пугающим оттенком. Почему никто не реагировал на попытку завести хоть какой-то разговор? Каждый их удар был небрежным, но невероятно сильным. Казалось, что наёмники не заботились о собственной защите: двое упали от метко пущенных стрел Варрика, но даже падая, продолжали тянуться к оружию, будто что-то удерживало их в этом состоянии. «Они ведут себя, как марионетки», — мелькнула мысль у Каллена, когда он парировал удар. Наёмник хрипло зашипел, обнажая зубы, словно зверь, а затем рухнул после удара Матильды. Бой продолжался как в кошмаре. Каждый шаг вперёд требовал всё больше сил, каждый новый противник казался сильнее, чем предыдущий. Однако, несмотря на ярость атак, группа продвигалась дальше. Когда последний из противников пал, Варрик покачал головой. — Бартранд, что же ты наделал? — Почему они не слышали нас? — Хоук с тревогой осмотрел тела. — Нам бы не пришлось… — Мне кажется, они под проклятием, — вмешался Андерс. — Другого объяснения у меня нет. — Давайте найдём его, — хмуро заметил Варрик. Гном сжимал руки в кулаки. Все двинулись вперёд, и Каллен придержал Матильду за плечо. — Ты с ума сошла так рисковать собой! — Я могу за себя постоять, — она убедилась, что никто не смотрит, и чмокнула его в щёку. — Не волнуйся. — Я буду рядом на всякий случай. — Хорошо, — Матильда исподлобья глянула на него и улыбнулась. К тому времени, когда они добрались до следующей комнаты, время словно потеряло значение. Их окружила ещё большая пустота. На полу валялись разломанные шкафы, а среди осколков виднелись несколько пустых бутылок. Звуки их шагов эхом отражались от голых стен, усиливая ощущение, что в этом месте что-то не так. «Такое впечатление, что дом специально превращён в ловушку», — подумал Каллен, сжимая рукоять меча. Как только Варрик распахнул дверь в центральную комнату, они увидели Бартранда. Он сидел на полу, обхватив голову руками, и что-то шептал себе под нос. У его ног лежали оружие и пустые бутылки. — Бартранд… — Варрик шагнул вперёд, его лицо выражало одновременно гнев и боль. — Что ты наделал? Гном поднял голову, его взгляд был остекленевшим. — Варрик? Ты пришёл… — его голос был странно спокойным, словно он разговаривал не с братом, а сам с собой. — Всё кончено. Всё… Она забрала его. — Кто? О чём ты говоришь? — Варрик замер, его рука сжимала арбалет. — Женщина. Высокая… Странная… Она предложила столько золота… Столько, что я не мог отказать. И теперь он у неё… Мой идол. Моя сила! — Бартранд поднялся на ноги, его голос стал громче. — Ты продал его? После всего, что было? После того, как ты оставил нас там, внизу, из-за этого дурацкого камня? — Варрик был на грани срыва. — Кто она? Куда она пошла? — Не знаю… — Бартранд обхватил голову руками, заскрипев зубами. — Она просто… исчезла. — Ты серьёзно? — Варрик запрокинул голову, явно борясь с желанием обрушить на брата всё, что думал. — Ты даже не знаешь, кому продал эту штуку? Гном не ответил, но внезапно его взгляд стал жестче. — Это не имеет значения. Я найду её… и верну. Ты не понимаешь! Он нужен мне! — С этими словами Бартранд исчез в тени. Исчезновение Бартранда заставило всех замереть. На мгновение в комнате стало слишком тихо, настолько, что Каллен услышал собственное дыхание. Варрик стиснул рукоять арбалета, а Андерс тихо пробормотал что-то себе под нос, едва заметно активируя магию. И вдруг тишина была разорвана топотом из боковых дверей. Шум нарастал, и Каллен успел лишь окликнуть Матильду, прежде чем на них обрушилась толпа. — Осторожно! — выкрикнул Хоук, обнажая оружие. Сражение вспыхнуло мгновенно. Наёмники были необычайно агрессивны и безразличны к собственной жизни. Каллен и Матильда держались рядом, работая слаженно: он прикрывал её щитом, она молниеносно атаковала кинжалами. — Это безумие! — крикнул Каллен, отражая удар одного из нападавших. — Почему они ведут себя так, будто не боятся смерти? — Видимо он не только нам мозги запудрил, — мрачно заметил Варрик, отстреливаясь из арбалета. После тяжёлого боя, когда последний наёмник пал, в комнате вновь стало тихо. Варрик вытер пот с лица и направился к своему брату, который стоял в дальнем углу и смотрел в пустоту. — Бартранд! — голос Варрика звучал гневно и отчаянно. — Хватит прятаться за этими идиотами. Говори! Бартранд не обернулся. Он поднял руки, словно пытаясь обнять воздух, и заговорил, его голос был исполнен фанатичной тоски: — Он был здесь… я чувствую. Но его больше нет. Они забрали его! Мой идол… Варрик нахмурился и резко дернул брата за плечо, заставляя повернуться к себе. — Бартранд! Хватит бредить! Что ты сделал на Глубинных тропах? Почему ты бросил нас? — Ты не понимаешь… — Гном, наконец, посмотрел на Варрика. Его глаза были пустыми, безразличными. — Он звал меня. Я должен был его защитить… но я его продал. Я продал его, чтобы спасти свой дом… Спасти нас. — Продал? — Варрик почти кричал, его лицо исказилось от боли. — Ты продал нас ради проклятой безделушки? — Не безделушки! — Бартранд вырвался из хватки Варрика, его взгляд наполнился яростью. — Это нечто большее! Я чувствую его силу… она вернётся ко мне! Андерс шагнул вперёд, внимательно глядя на гнома. — Красный лириум, — тихо сказал он. — Он разрушает разум. Но, возможно, ещё не всё потеряно. — Что? — Варрик посмотрел на мага, словно не веря своим ушам. — Ты хочешь сказать, его ещё можно спасти? — Если я исцелю его сейчас, это может вернуть его в сознание на время, — ответил Андерс. — Но это не гарантия. Лириум уже захватил его. — Решайте, — Андерс повернулся ко всем. — Если я вмешаюсь, вы сможете узнать правду. Но это может не спасти его в долгосрочной перспективе. Матильда и Каллен переглянулись. — Если он вернётся в себя, мы сможем понять, что случилось с идолом, — тихо сказала Матильда, глядя на Варрика. Каллен кивнул, его голос был твёрдым: — Он твой брат, Варрик. Но если ты хочешь спасти его, нам нужно действовать быстро. Варрик помедлил, затем вздохнул: — Ладно. Андерс, сделай, что можешь. Андерс подошёл к Бартранду и вложил в него свою магию. Гном вздрогнул, его глаза на мгновение прояснились. Он огляделся вокруг, словно увидел всех впервые. — Варрик? — голос Бартранда звучал дрожащим и слабым. — Что я натворил… Этот идол… Он поглотил меня. Я… я не мог остановиться… — Ты продал его, — Варрик скрестил руки на груди, его голос дрожал. — Кому? — Не знаю… женщина… она была не одна. Забрала его. Я не… не помню. Бартранд сжал голову руками и упал на колени, слёзы текли по его лицу. — Ты мог бы остановить всё это, — холодно сказал Варрик. — Но ты не остановился. — Варрик… — Матильда шагнула ближе. — Что теперь? Гном посмотрел на брата, затем на Андерса. — Он мой брат, — произнёс Варрик медленно. — Если есть шанс вылечить его, я попробую. — Я помогу найти ему место, где его смогут содержать и лечить, — заверил Андерс. — Но это долгий путь, Варрик. Варрик медленно кивнул и отвёл взгляд от брата, его плечи сгорбились. — Делай что нужно.

***

Андерс наслал на Бартранда сон, и все разбрелись по особняку проверить, не осталось ли больше наёмников. Матильда замерла в холле, с ужасом смотря на трупы вокруг. Внезапно сзади послышались шаги, и она увидела Варрика. Гном потерянно провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него напряжение, но только сильнее нахмурился. — Дерьмо, — выругался он. — Я так и знал, что хорошо это не может кончиться. — Мне жаль, — Матильда искренне коснулась его плеча. — Никто не заслужил такого предательства. Варрик кивнул и внезапно посмотрел на неё. — Ты сказала, что понимаешь каково это. Расскажи. Матильда замялась, но таким она гнома не видела никогда. — Пообещай, что это останется между нами. — Обещаю. — Моя мать продала меня в бордель в Старкхевене, — горло словно сдавило, но Матильда заставила себя продолжить. Она уже давно научилась говорить об этом без дрожи в голосе, но взгляд Варрика — тёплый и полный сожаления — почти пробил её защиту. — Я поработала недолго. Две недели обучения и две недели… Работы. Потом мой первый клиент понял, что я там не по своей воле, и спас. Дал шанс начать новую жизнь. — Твою мать, — Варрик выругался сквозь зубы. — Дарроу? Девушка кивнула. — А твоя мать? Раскаялась? — Нет, — Матильда улыбнулась. — Она для меня всё равно что мертва. — Сложно винить тебя в этом, — мрачно согласился Варрик. — Мне очень жаль. — А мне, что с твоим братом всё так сложилось. Но он жив! — Жив ли без рассудка? Матильда посмотрела в глаза Варрика, но вместо насмешливого огонька, к которому она привыкла, увидела лишь пустоту. Страх захватил её. Не за Бартранда — за этого стоявшего перед ней гнома, которого, казалось, опустошило нечто большее, чем предательство брата. «Киркволл убивает каждого по-своему», — подумала она, не в силах отвести взгляд от лица Варрика.