Тишина

Аромат травяного чая служил прекрасным завершением завтрака. Матильда ощутила желание едва ли не прикрыть глаза от удовольствия, сделав глоток. Понадобилась всего неделя тяжелого пути, переживаемого горя утраты, страха за их жизни, голода и холода, а затем несколько дней резавшей по ушам тишины. Теперь им всем было сложно жить как в Хоннлите. Жизнь резко изменилась, и никто из них не представлял, чего теперь ждать от будущего: Мор наступал, король погиб, появились слухи о беспорядках в Круге магов. Матильда видела, что горожане Южного Предела весьма встревожены. Ощутимым изменением в новой жизни стало то, что теперь она ходила по утрам с Мией в церковь и впервые за свою недолгую жизнь была искренне благодарна Создателю: им, в отличие от других, повезло обрести новый дом. Выпавшие испытания помогли ей обрести в себе веру — не ту, что приходит по привычке вместе с заведённым порядком семьи, но как раз ту, на которую можно опереться в тяжёлые и радостные моменты. Тётя покойной Эдме была милой пожилой женщиной. Она окружила внучатых племянников заботой, причислив к ним и Матильду. Её муж был значительно старше и уже плохо ходил и слышал. Девушка замечала, с какой любовью тётя смотрит на супруга. Это поражало: так никогда не было между её родителями. Ей всегда казалось, что Резерфордам — Кадену и Эдме — просто посчастливилось найти друг друга и сохранять любовь и взаимное уважение, но, как выяснилось, так жили многие. Матильда подняла глаза и посмотрела на задумчивую Мию. К её облегчению, подруга начала оживать после трагической смерти родителей и любимого. Брансон, Розали и Матильда делали всё, чтобы Мия — всегда сильная и самая смелая из них — могла вновь улыбнуться какой-то глупой невинной шутке. — Нам пора искать работу, — нарушил тишину Бран, поедая кашу. — Я хочу попробовать получить место в страже. — Это не так-то просто, — нахмурилась Мия. — Для этого нужно владеть чем-то посерьёзнее кинжалов. — Я умею немного управляться с мечом, — парировал Бран, улыбнувшись. — И готов усердно учиться! Матильда улыбнулась. Его энтузиазм казался столь заразительным, что она, в отличие от более рассудительной подруги, была сразу готова поверить: у Брансона всё получится. — Что ж, пробуй, — Мия кивнула и робко улыбнулась брату в ответ. — В конце концов, почему бы и нет? Я тоже думала насчёт себя, но не уверена… Я видела портняжную лавку на площади, хочу узнать, нужны ли им помощники. — У тебя прекрасно получится! — поддержала Матильда. — Я вообще не сомневаюсь! Тебе же всегда нравилось рукоделие! Девушка почувствовала на себе взгляды Брансона и Мии. — Я не знаю, чем хочу заниматься, — призналась она. — Но сидеть без дела не намерена! — Ты же можешь помогать с посевом и сбором урожая, — заметила Мия. — Конечно, Южный Предел всё же город, я не знаю, как здесь обстоят дела с этим… — Может тебе попробовать себя в торговле? — неожиданно предложил Бран; он выглядел весьма серьёзно. — Ты точно разбираешься в качестве молока, масла, яиц, а ещё у тебя грамотная речь. Это может быть отличным началом. — Не знаю, Тилли же скромная! — Мия недоверчиво покачала головой. — Как ты себе это представляешь? — А почему не попробовать? — Матильда задумалась. — Перед нами сейчас столько возможностей, было бы глупо не пытаться хотя бы понять, что вызывает особый интерес. — Вот именно! — Бран энергично кивнул. — Что бы мы делали в Хоннлите? Продолжали дело наших родителей… А мне, честно сказать, надоело жариться под солнцем, как это делал отец всю жизнь. — Точно, — Матильда вспомнила мозоли своего отца от плуга, всегда смуглую от загара кожу и выгоревшие на солнце волосы. Финли не выглядел моложе от такого образа жизни. — Я попробую попроситься на службу к торговцу книгами. У него мало покупателей, зато это то, что мне интересно. — Отлично, — Брансон сыто откинулся на спинку стула. — И надо устроить Роуз в церковную школу. — Об этом я договорилась, — Мия тепло улыбнулась брату. — Через два дня её ждут после службы на занятия. Бран кивнул и провёл рукой по волосам. Матильда не могла не отметить, как повзрослел друг за этот короткий период времени. Наверное, это произошло с ними всеми. Внезапно из другой комнаты послышался крик Терезы, и Матильда не сдержала тяжелого вздоха, сразу же ощутив сочувственные взгляды друзей. Никто из них не мог понять, что произошло с Терезой. Она всегда славилась своим сложным характером, и Резерфорды знали от Матильды, какие непростые отношения были между её родителями. Никто никогда не понимал почему: Финли трудился, не злоупотреблял алкоголем, любил дочь и жену. Тереза любила выпивку и праздники. Она чувствовала себя несчастной и сетовала на тяжёлую жизнь под гнётом быта. Несколько раз она проговаривалась, будучи нетрезвой, что пожениться пришлось из-за беременности Матильдой, и она была очень молода: когда родилась дочь, Терезе едва исполнилось шестнадцать. Финли был не сильно старше, но приложил усилия для того, чтобы обеспечить семью. Тереза же мечтала уехать в Денерим. — Я могла бы выйти замуж за кого-нибудь знатного, — сетовала она. — А осталась в Хоннлите с твоим отцом! Не совершай моих ошибок, Тилли! Вместе с Мором Тереза обрела явно желанную свободу и стала распоряжаться ей совсем не так, как полагалось вдове. Ночами она практически не появлялась дома, возвращаясь под утро выпившая и с горящими глазами. Первые дни Матильда не знала, как смотреть друзьям в глаза, но те, к безграничному облегчению, поддержали её. Их тётка качала головой, явно сдерживая недовольство, но хуже к Матильде относиться не стала. Напротив, она несколько раз попыталась мягко поговорить с Терезой, отчего та мгновенно выходила из себя и начинала кричать. Судя по всему, это утро не стало исключением. — Я не потерплю таких слов в свою сторону, старая карга! — вопила Тереза так, что каждое слово было слышно в небольшой кухне. Матильда закрыла глаза, её окутывал жгучий стыд. — Я ни минуты не останусь здесь! Подумаешь, приютила! С таким отношением будь уверена, что твои племяннички ждут, когда ты сдохнешь, чтобы заполучить твой дом! Матильда услышала, как ахнула Мия. Она словно видела, как подруга прижала руку к губам, но глаз не открыла. — Эй, — девушка почувствовала, как её обхватили сильные руки Брансона. — Всё хорошо. Ты не виновата. Тереза ворвалась в кухню. Матильда открыла глаза и повернулась к матери. Та выглядела злой и пьяной, а пуговицы простого платья были растёгнуты так, что сомнений в том, как женщина провела ночь, не оставалось. — Собирай вещи, мы уезжаем! — рявкнула Тереза. — Я ни минуты не останусь в этом демоновом доме! А ты, — она ткнула пальцем в Брана. — Убрал свои руки от моей дочери! Я не позволю ей наломать тех же дров, что и я! — Что ты себе позволяешь? — Матильда почувствовала, что глаза застилает пелена гнева. — Нам дали крышу над головой, еду, не выгнали… — Подумаешь, — Тереза фыркнула. — Как будто теперь я должна жить так, как пожелает эта старая кляча! В общем, ты как хочешь, а я отправляюсь в Денерим. Южный Предел для меня всё равно слишком мал. — А я слышала, что тебя просто жена кузнеца хорошенько оттаскала за волосы за то, что ты путалась с её мужем, — послышалось от двери: там стояла тётя и внимательно смотрела на Терезу. — У нас порядочный город, здесь не место… — Кому? — Тереза резко развернулась, складывая руки на груди. — Ну? Что такое? Твоя благовоспитанность не позволяет тебе меня оскорбить? Так вот, нет ничего такого в том, что я делаю! Я зарабатываю деньги так, как мне нравится! Ты просто завидуешь, потому что ты старая и дряхлая! — Я никогда не была такой как ты, — покачала головой пожилая женщина. — Хочешь уехать — пожалуйста. Даст тебе Создатель благополучной дороги. Но не смей тянуть за собой дочь, пусть остаётся с нами, мы не дадим её в обиду! Тереза замолчала и посмотрела на дочь. — Ты взрослая, решать тебе. Я сейчас же уезжаю в Денерим. Она вышла из комнаты, не забыв задеть пожилую тётю Эдме плечом. Та зашипела от боли и с сочувствием посмотрела на девушку. — Тилли, ты не обязана ехать за ней! Здесь мы позаботимся о тебе, я даю слово. Матильда закусила губу. В её душе боролись стыд и тревога. — Она пропадёт, — негромко заметила она. — Она уже пропала, — категорично заявила пожилая женщина. — И тебе не надо жертвовать собственной жизнью, пытаясь её спасти. Ты молода, и у тебя впереди много всего хорошего. Твоя мать ищет неприятностей на свою голову, и я не хочу каркать, но вероятнее всего она их найдёт. Матильда закрыла глаза на несколько секунд. Она подумала об отце, который всегда старался спасти Терезу от самой себя. Кем будет она, если останется в Южном Пределе и даже не попробует последовать примеру Финли? В конце концов, Тереза приходилась ей матерью и самым близким человеком. Когда Матильда открыла глаза, то увидела во взгляде тёти грусть и понимание. — Ты должна позаботиться о себе сама, — мягко сказала женщина. — Будь осторожна, Матильда. — Я никогда не забуду вашей помощи, — девушка слабо улыбнулась. — Спасибо, что приютили. Но если я не последую за ней, то никогда не прощу себе этого. Мия всхлипнула, и сердце Матильды сжалось: кажется, им всем предстояла очередная порция слёз.

***

Каллен лежал на спине в своей клетке и рассматривал потолок. В теле давно не осталось сил ни на что. Иногда Ребекка проявляла сочувствие и приносила ему что-то весьма малосъедобное, явно приготовленное на кухне башни кем-то из усмирённых из остатков запасов. И хотя аппетита уже давно не было, Каллен заставлял себя есть. С водой дело обстояло куда сложнее. Её источником служил колодец у входа в башню, но, как уже выяснил Каллен, туда маги добраться не могли: вся башня была отрезана от остального мира железной магической дверью, за которой находились уцелевшие храмовники. Пытались ли они предпринять попытки положить конец мятежу, Каллен не знал, да и мало уже хотел. Он осознавал, что башню — со всеми мятежниками и, соответственно, им — надо стереть с лица земли. Вода из озера оказалась малоприятным способом утоления жажды, от неё болел живот, но до иного маги не додумались. Впрочем, Каллену было уже безразлично; он лишь ждал, когда демон наконец положит конец его мучениям. Он услышал, как скрипнула дверь, оповещая о ком-то, кто вошёл в его обитель. Каллен не пошевелился. В глубине души он понимал, что должен бороться, но дни — иили счёт уже пошёл на недели? А может месяцы? — под пытками медленно лишали его малейшего желания продолжать эту жизнь. Когда демон оставлял его ненадолго в покое, Каллен задумывался: рискнул бы он подвести черту собственной жизни, будь у него такая возможность? Эти мысли страшили его, но в то же время приводили в отчаяние: даже здесь у него нет такой роскоши как выбор. — Каллен? Он почувствовал, как сильно забилось в груди сердце при звуке этого голоса. Запретные и непрошеные мальчишеские чувства пробудились, давая ощущение надежды. Каллен закрыл глаза. Он не позволит демону вновь играть с ним. — Создатель милосердный, неужели я опоздала? Каллен! Он нехотя открыл глаза и повернул голову к источнику звука. Нерия Сурана наклонилась к клетке, её светлые волосы заплетены в простую косу, а серо-голубые глаза блестели от эмоций. Она была одета в магическую мантию, за спиной виднелся простой посох, коими пользовались маги Круга. — Что они с тобой сделали? — её голос дрогнул. — Почему ты молчишь? — Потому что ты демон, — глухо ответил Каллен. — Нерия погибла в Остагаре вместе с Серыми Стражами. Её просто не может быть здесь. Эльфийка моргнула. — Почему ты так решил? — Винн сказала, — безразличным тоном ответил Каллен. — Ещё до восстания. — Но ведь она выжила, — Нерия склонила голову, на её губах была лёгкая улыбка. Он вздохнул. Сил пререкаться с демоном, затеявшим очередную игру, не было совершенно. — Оставь меня в покое. Нерия выпрямилась, и её глаза блеснули уже от совсем другого чувства. — Вот как? Я пришла сюда спасти тебя, и это твоя благодарность? Каллен проигнорировал вопрос. — Меня впустил рыцарь-командор Грегор, — прибавила Нерия. — Он попросил выяснить, есть ли хоть кто-то выживший из храмовников. — И как же тебя не убили другие маги? — Каллен наконец сел, и его лицо омрачила злая усмешка. — Это невозможно! — Я никого не встретила, — Нерия с опаской огляделась, словно кто-то из врагов мог материализоваться прямо из воздуха. — Меня это тоже удивило, но я встретила усмирённого… Забыла, как его зовут… Он сказал, что мятежники в зале Истязаний. Они что-то затевают. — И, конечно же, ты нашла меня. — Я ещё нашла Годвина, — Нерия неожиданно улыбнулась. — Он прячется в одном из шкафов. Всегда был таким трусливым, помнишь его? — Разумеется, — фыркнул Каллен. — Шарахается ото всех храмовников, как от огня. Не удивлён, что он нашёл себе укрытие и избежал гибели. — А как ты спасся? — поинтересовалась Нерия. — Я видела тела остальных храмовников, они все давно мертвы. Каллен сглотнул. — Я не знаю, почему меня оставили в живых. Всех убили, кого-то из них прямо на моих глазах. Мы пытались остановить восстание, но… — Я спасу тебя, — Нерия выпрямилась, достала из-за спины посох и сделала взмах. Магическая клетка растворилась в воздухе. — Я рада, что именно ты выжил. Из них всех. Каллен недоверчиво смотрел перед собой. Он старался не обретать надежду, но это было так сложно, когда свобода казалась столь досягаемой. Он вытянул руку, и она впервые за долгое время не врезалась в преграду. Нерия улыбалась, и Каллен наконец посмотрел на неё. Магесса была красива, как и всегда. Выпавшие на её долю испытания явно не повлияли на внешний вид. — Знаешь, — она сглотнула. — Ты всегда мне нравился, Каллен. — Нерия… — Нет, подожди, выслушай меня! — она не дала ему возразить. — Я понимаю, что ты храмовник, и мы никогда не сможем быть вместе. Но, быть может, хотя бы сейчас? — О чём ты? — Каллен поймал себя на том, что его голос дрожал, и разозлился на самого себя. Нерия улыбнулась и грациозно опустилась на него сверху, не забыв подобрать полы мантии. Она потупила взгляд на секунду. — Я хочу тебя поцеловать. Каллен чувствовал, как внутри него разливается изумление. И тем не менее, вот она, прямо перед ним. Он чувствовал тепло её тела, видел каждую веснушку на покрасневших от смущения щеках. Нерия потянулась к нему, и он почувствовал на губах поцелуй. Эльфийка обхватила его шею руками и повалила на пол. — Подожди, Нерия, подожди, нам нельзя… Запрет на… — Тсс, — она прижала палец к его губам. — К демонам запреты. Сейчас есть только ты и я. Каллен словно провалился в небытие. То, что происходило между ними сейчас, было лучшим моментом в его жизни. Он никогда не задумывался, что может чувствовать столько всего одновременно. Всё время пыток демоном словно отошло куда-то далеко, словно его никогда и не было. Волны блаженства накатывали на него, словно волны Недремлющего моря, которого он никогда не видел собственными глазами. — Да, — услышал он приглушённый стон Нерии. Каллен открыл глаза, желая лучше рассмотреть девушку, но это была не она. На нём сидела демонесса, приоткрыв рот, и издавала звуки удовольствия голосом Нерии. Он помнил, как закричал, как отпихнул от себя порождение Тени, и как потом болело горло от собственных криков ужаса. Демонесса хохотала. Она возвела клетку вновь и словно наслаждалась его шоком. — Бедный маленький храмовник, — наконец сказала она, не скрывая широкой улыбки. — Я нашла к тебе подход, не правда ли? Уверена, что этот день ты запомнишь на всю жизнь. С этими словами демонесса растворилась в воздухе, оставляя его наедине с ужасом, стыдом, подавляемой похотью и отчаянием.

***

— Дай мне слово, что обязательно вернёшься, если что-то пойдёт не так, — в который раз беспомощно повторяла Мия, наблюдая за тем, как Матильда аккуратно складывает свои вещи в дорогу. Брансон молчал, что было на него не похоже. Он стоял у окна, хмуро глядя на улицу. — Я должна о ней позаботиться, — наконец негромко сказала Матильда, продолжая упаковывать свои вещи. — Мне сложно представить свою жизнь без вас, но я постараюсь вернуться, как только смогу. — Мы будем ждать, — Мия вытерла слезу, сверкая тревожным взглядом. — Я просто поверить не могу! Что Тереза забыла в Денериме? Как вообще она опустилась до… — она осеклась и с сочувствием посмотрела на подругу. — До торговли телом? — Матильда вздохнула и села на край кровати. — Я не знаю. Мы с вами были соседями всю жизнь. К вам я бежала, когда родители в очередной раз ругались. Одному Создателю известно, почему она никогда не уходила от отца, хотя тот её любил. Брансон нахмурился так, что его брови практически превратились в единую линию, и наконец отвернулся от окна. — И всё равно с нами тебе было бы лучше, — заметила Мия, присаживаясь рядом с подругой. — Перестань, — внезапно вмешался Бран, сложив руки на груди. — Какой бы ни была Тереза, для Тилли она мать. Мы все потеряли в последние недели так много, что я понимаю её выбор. Тилли хочет её спасти. Поставь себя на её место, Мия! — Я просто боюсь, что это плохо закончится, — Мия вздохнула, голос дрожал: — У меня дурное предчувствие. — Дурное предчувствие? — Бран исподлобья посмотрел на старшую сестру. — Очнись! Начался Мор, наши родители погибли, а в королевстве царит полная неразбериха! Вполне вероятно, что твоё предчувствие связано с этим. Перестань её отговаривать, Матильда вправе поступать так, как посчитает нужным. От нас ей нужна лишь поддержка. Мия промолчала и вытерла со щеки катящуюся слезу, её плечи дрожали от сдерживаемых эмоций. — Я вернусь, если что-то пойдёт не так, — заметила Матильда, стараясь говорить твёрдо. — К счастью, благодаря вам и тёте, мне есть куда вернуться в случае чего. И это невероятно важно. Мия подошла к ней и крепко обняла её, слёзы текли по её щекам. — Мы будем скучать. Не забывай нам писать. Брансон подошёл и обнял их обеих. Матильда почувствовала, как сильно любит своих друзей. Мысль о расставании страшила, но выбора не было, и она твёрдо пообещала себе писать им письма и не терять связь.

***

Каллен услышал резкий скрип и глухие удары, отчётливо доносившиеся из соседнего помещения, и почувствовал, как его захлёстывают волны нарастающего ужаса. Он поднялся на ноги и уставился на закрытую дверь. После прошлой пытки демон совсем не появлялся, вероятно утратив к нему интерес. Каллена это вполне устраивало. Обессиленный разум пытался строить догадки об источниках шума. Маги вновь что-то затевают? А может это долгожданная помощь? Подумав об этом, Каллен негромко и весьма мрачно рассмеялся: за время в магической клетке он твёрдо уяснил, что живым отсюда не выберется. Демону удалось добиться главного: лишить его малейших остатков надежды. Храмовник глубоко вздохнул, концентрируясь на дыхании. Порой ему казалось, что лишь этот нехитрый приём, усвоенный за годы обучения, удерживал его разум от окончательного и бесповоротного помешательства. Он отмечал, что стал нервно реагировать на малейший шум, плохо и прерывисто спал и практически полностью лишился аппетита. Порой Каллен задумывался: надолго ли его хватит? Сколько ещё пыток нужно вынести, чтобы демон наконец покончил с ним? Впрочем, храмовник понимал: демону не нужна его смерть. А вот тело вполне подошло бы, и это единственное, что побуждало Каллена хоть как-то сопротивляться. Дверь неожиданно распахнулась с громким треском, и Каллен отпрянул назад, его сердце бешено заколотилось: перед ним оказалась Нерия Сурана. Опять. На сей раз магичка была одета в более походного вида мантию, за плечом виднелся причудливый посох, аналогов которому храмовник никогда не видел. Следом за эльфийкой вошла Винн, чародейка Круга, уже немолодая, но крепкая женщина с проницательными глазами. При виде храмовника она охнула, а на лице появилось сочувствие. Рядом с ней оказался молодой парень примерно возраста Каллена. У него были карие глаза и светлые волосы, едва заметно торчавшие спереди, а одет он был в боевую броню. За спиной парня Каллен рассмотрел очертания щита. Вошедшая последней хрупкая девушка с рыжими волосами смотрелась в этой странноватой компании словно неуместно. Весь её вид почему-то напомнил Каллену Матильду: рыжеволосая была невинно красива, и он мог с лёгкостью представить её в простом крестьянском платье на берегу озера, а не в крепких кожаных доспехах и с кинжалами за плечами. Каллен с интересом посмотрел на Нерию, пытаясь понять, что за игру затеял демон. До этого ему казалось, что демонам подвласны мысли человека и образы разума, но храмовник был готов поклясться, что не видел ранее ни парня, ни рыжеволосую девушку. — Опять эти игры? — нарушил тишину Каллен, решив дать демону и его образам решительный отпор. — Я знаю, что вы все такое! Что бы ты не задумал, демон, это не сработает, я не сдамся! — Ты не узнаёшь меня, Каллен? — негромко поинтересовалась Нерия. Она склонила голову на бок, с искренней тревогой рассматривая его. — Слишком хорошо, — парировал он и сложил руки на груди. — Как же глубоко демон проник в мои мысли, раз явил людей, которых, я уверен, не видел никогда в жизни? — Мальчик совершенно измотан, — тихо заметила Винн, явно обращаясь к Нерии, но Каллен всё равно отчётливо слышал каждое слово, сочившееся сочувствием. — И эта клетка… Я никогда не видела ничего подобного. Успокойся, — мягко обратилась чародейка к нему. — Помощь здесь. Мы поможем тебе. — Довольно этих видений, — Каллен с яростью ощутил, как в нём просыпается надежда, и прижал ладони к лицу. Ему казалось, что этот жест был единственным, что удерживало его разум от окончательного и бесповоротного помешательства. — Если в вас есть хоть что-то человеческое, просто убейте меня и положите этому конец. — Кажется, он бредит, — сказал незнакомый женский голос, и краем разума храмовник отметил, что тот явно принадлежит рыжеволосой девушке. — Его пытали. Возможно не давали еду и воду… Вот, пожалуйста, возьми… — Не подходи ко мне, — прорычал Каллен, подняв голову и заметив, что девушка и правда опасно приблизилась к барьеру, отрезавшему его от мира. — Ты копаешься в моих мыслях, манишь той единственной вещью, которой у меня никогда не было… Используешь мой стыд против меня, моё идиотское слепое увлечение ей! Подумать только, магом! А в это время Тилли мертва… Я подвёл её! Круг. Я не хотел! Создатель, как же я устал… Он вновь прижал ладони к лицу, понимая, что спокойствие покатилось ко всем демонам. — Мы здесь, чтобы помочь тебе, — тихо, но уверенно сказала Нерия, но Каллен не слушал: — Замолчи! Я больше не буду слушать ничего, что ты говоришь! Я уже знаю все твои игры, демон! Почему ты ещё здесь? Не заполучила, чего хотела? — Потому что я не демон, — Нерия явно начала терять терпение, и Каллен неожиданно вспомнил, что это действительно не было сильной стороной эльфийки. — Я хочу тебе помочь! Храмовник отнял руки от лица и с недоверием посмотрел на эльфийку. — Помнишь, как я предложила тебе провести время вдвоём? Узнать друг друга получше? Ты сбежал от меня, как от пожара. Стал бы демон использовать такую незначительную ситуацию, чтобы напомнить тебе об этом? Каллен ощутил жгучий стыд, но покачал головой. Парень, стоявший позади Нерии, сложил руки на груди и нервно хохотнул. — Мне стоит ревновать? — Если бы тут была Морриган, она бы заметила, что у Нерии определённо есть типаж, — внезапно сказала рыжеволосая, и Каллен моргнул. Создатель, неужели они и правда настоящие? Нерия обернулась на девушку и спокойно поинтересовалась: — Правда? Похожи? — Что ж, оба молодых человека весьма симпатичны, — ответила за рыжеволосую Винн. — Алистер, конечно, мне почти незнаком, но Каллена я знаю как достойного юношу. Стыд храмовника возрос в несколько раз. Он буквально чувствовал, как пылает лицо. — Я прошу прощения, — сипло заговорил Каллен. — Эти голоса… Образы… Я… Как ты вообще выжила? Винн, ты же говорила, что Серые стражи погибли! — В момент битвы мы с Алистером были в башне, должны были зажечь сигнальный огонь для войск Логэйна Мак-Тира, — спокойно ответила Нерия. — Но он не сдержал слово, и король Кайлан погиб вместе с войском и остальными стражами. — Даже если так, — Каллен нервно заходил из стороны в сторону, пытаясь рассуждать здраво. — Зачем ты вернулась в Круг? — Мне нужна помощь магов, чтобы спасти сына эрла Редклифа. Это правда долгая история, Каллен. Рыцарь-командор Грегор сказал, что в Круге произошло восстание и пообещал помочь, если мы… — …Уладим проблему, — закончил за неё Алистер. Он встал рядом с Нерией и исподлобья посмотрел на Каллена. — Хорошо, — устало кивнул Каллен. Неожиданный разговор забирал у него остатки сил, но он взял себя в руки. — Убейте их. Убейте Ульдреда и остальных магов за всё, что они сделали! Они должны заплатить за всё. Они позволили превратить себя в чудовищ, в монстров, призывали демонов, убили других храмовников… — А что насчёт других магов? — мягко перебила его Винн. — Здесь должны быть лояльные Кругу маги, которые сражались с мятежниками. — Я никого не видел кроме последних. — Понятно, — пожилая женщина качнула головой и посмотрела на Нерию. — Мы должны спасти тех, кто мог выжить. — Их нельзя спасти! — Каллен ощутил тупое бешенство от того, что они ничего не понимали. Не понимали, через что он прошёл. — Они все виноваты! Это из-за них… — Каллен, я понимаю, что ты расстроен… — Расстроен?! — он не дослушал чародейку. — Они должны заплатить за всё! Убийства, призывы демонов, магия крови… По-вашему этого мало?! Остальных храмовников убили на моих глазах! Он увидел, как Винн переглянулась с Нерией. Эльфийка посмотрела на него и слабо улыбнулась. — Мы вернёмся за тобой, когда покончим с мятежниками, — сказала она. — Так будет лучше всем, особенно тебе. Хорошо? Каллен с недоверием посмотрел на неё. — Будь осторожна, Нерия, — наконец сказал он, и девушка кивнула, а затем сделала жест рукой, показывая остальным следовать за ней. Каллен отчётливо видел, как Алистер поравнялся с ней, словно всем видом желал подчеркнуть их близость. К удивлению храмовника, это абсолютно его не взволновало. Теперь он мог ждать лишь предстоявшей свободы.

***

Матильда складывала ткани, помогая торговцу. Солнце уже почти зашло за горизонт, что означало завершение ещё одного рабочего дня. К безграничному удивлению Матильды, ей повезло найти работу в первый же день прибытия после измытавающего путешествия в Денерим: торговец тканями охотно дал беженке шанс, и теперь она старалась изо всех сил, желая оправдать доверие. Майлз, седовласый и морщинистый, всегда носил старую, но аккуратно залатанную шляпу и часто насвистывал мелодии, когда не было покупателей. Он закупал ткани из Антивы и Вольной Марки прямо в порту Денерима и продавал их на рыночной площади. Качество ткани действительно было изумительным; Матильда чувствовала, как её сердце наполняется теплом каждый раз, когда она касалась изысканных тканей, словно они были ключом к новому, лучшему будущему. У Майлза было две дочери на выданье, поэтому он старался обеспечить им достойное приданное. За старшей дочерью уже вовсю увивался сын известного денеримского кузнеца, и пожилой торговец не мог радоваться ещё сильнее: будучи сам из мелкой деревни на севере королевства, он был тем, кто сделал себя сам, начав с подмастерья в швейной лавке Западного Холма. Матильда не могла нарадоваться данному ей шансу: Майлз платил неплохо, охотно её обучил премудростям тканей, и, на удивление, всегда скромная девушка начала бойко продавать. Она успела обзавестись некоторыми знакомствами с прислугой различных ферелденских знатных семейств и искренне наслаждалась часами на площади, невзирая на промозглую зиму. Радость от такого изменения в жизни омрачала лишь мать: Тереза устроилась в денеримскую таверну «Покусанный дворянин», и им дали крохотную комнату на двоих. Благодаря статному внешнему виду ей позволили обслуживать гостей, принимая заказы и поднося гостям заведения питьё и пищу. Терезе этого было мало. Ей платили, по её мнению, жалкие крохи, пользуясь её честным трудом, поэтому она принялась за старое: часто, возвращаясь в таверну, Матильда натыкалась на запертую дверь в их каморку, слыша из-за неё те звуки, которых надеялась никогда не услышать от матери. В такие моменты девушка сбегала на кухню таверны, ловя на себе осуждающие взгляды кухарки, словно именно она, а не Тереза занималась «непотребными порядочной женщине вещами». Матильда всё чаще вспоминала те редкие моменты, когда мать обнимала её, рассказывая сказки перед сном. Теперь же Тереза была как чужая, и это причиняло боль больше, чем любые осуждающие взгляды. Из писем от Резерфордов она знала, что от Каллена не было новостей, хотя Мия отправила уже целых два послания, и она сходила с ума от беспокойства за брата. Матильда не стала писать ей в ответ, что слышала про восстание в башне Круга самые разные слухи, большая часть из которых едва ли могла быть правдой, но сама она тоже переживала за друга детства. Произошедшее с ней за последние месяцы давало мало времени на тоску по Каллену, но порой, лёжа на неудобной кровати рядом с пьяно похрапывавшей Терезой, представляла, как однажды, когда она станет известной торговкой, он приедет в Денерим — живой и невредимый. Они сразу же узнают друг друга, и Каллен сразу же признается ей, как скучал за ней все эти годы, и что в Денерим он приехал лишь потому, что его за заслуги перед орденом перевели в церковь столицы. На этом моменте Матильда, как правило, обрывала мечтания, которым никогда не суждено было стать реальностью. Она увещевала себя, что находится уже не в том возрасте, когда стоит мечтать о Каллене, словно он не храмовник и сын соседского фермера, а прекрасный эрл из сказки. Сделав вывод, что ей следует читать меньше любовных романов (как назло лавка торговца книгами была так близко!), Матильда стала покупать книги, посвящённые истории Ферелдена и Вольной Марки, и всё же не удержалась от покупки одной, рассказывавшей подробно об истории Ордена храмовников. Неожиданно она прониклась: цели Ордена казались понятными — защита простых людей от враждебной магии. Каждый храмовник владел уникальными способностями, даровавшими ему возможности сражаться с наделённым магией противником в случае угрозы. Всё это она, конечно же, слышала от Каллена много лет назад. Но тогда, в двенадцать лет, оно её мало заботило. Её лишь волновала потеря друга, к которому она испытывала весьма тёплые, явно больше чем просто дружеские, чувства. Орден больше не казался ей зловещей структурой, захомутавшей ум Каллена. Теперь она отчётливо понимала, как важно иметь кого-то, кто способен защитить в трудную минуту. Матильда помнила, почему именно Каллен выбрал свой путь: защищать простых людей от опасных проявлений магии. Им двигала твёрдая вера в Создателя, и спустя столько лет она наконец сумела его понять. — О чём задумалась? — вырвал из размышлений голос Майлза, и Матильда ощутила всплеск чувства вины. — Простите пожалуйста, — она принялась складывать ткани куда усерднее, но Майлз лишь добродушно рассмеялся. — Мне тоже когда-то было восемнадцать. Когда ещё мечтать, если не в твоём возрасте? Матильда улыбнулась, с благодарностью кивнув торговцу. — На самом деле, на прошлой неделе мне исполнилось девятнадцать, — зачем-то сказала она. — Друзья из Южного Предела прислали мне трогательное письмо с пожеланиями. Надеюсь, что я скоро смогу их увидеть. — Почему же ты не сказала? — Майлз озадаченно всплеснул руками, и девушка ощутила растерянность. — Извините, я не подумала совсем. В последнее время было не до мыслей об этом. Первый день рождения без отца, — она закусила губу, чтобы не дать волю лишним и неуместным эмоциям. — Он бы очень гордился тобой, Матильда! Кстати, у меня для тебя кое-что есть. Я приготовил это как благодарность за твою хорошую работу, но, видимо, в список поводов можно и добавить день рождения. Мужчина протянул ей свёрток, и Матильда ощутила, как на душе разливается тепло, благодарность и чувство смущения. — Господин, вы не обязаны… — Не умничай, — полушутливо упрекнул её торговец. — Это всего лишь антиванская ткань, с помощью которой ты сможешь сшить себе красивое платье! — Не стоило, это очень… — Матильда, умей принимать добро, направленное в твою сторону, — Майлз улыбнулся. — Это искренняя благодарность за то, как живо ты влилась в работу. Если так пойдёт и дальше, я смогу спокойно оставлять на тебя лавку и больше отдыхать. Видит Создатель, это пошло бы мне на пользу, спина совсем замучила. Домой девушка направилась в приподнятом настроении, сжимая под мышкой аккуратный свёрток. В зале, полном посетителей, Терезы не оказалось, и Матильда вздохнула, понимая, что к своей книге доберётся ещё не скоро. На узкой лестнице таверны она столкнулась с хмурым и неопрятным мужчиной, который сильно задел её плечом. Девушка охнула от боли, но тот ничего не заметил. Дверь в их комнатку была приоткрыта, и Матильда осторожно заглянула внутрь. Обнажённая Тереза сидела на кровати, считая серебрянные монеты. Девушка ощутила дурноту, понимая, откуда шёл тот неприятный мужчина. Тереза подняла глаза на дочь и улыбнулась. — Хороший улов, — похвасталась она, но, заметив в дочери отсутствие энтузиазма, закатила глаза. — Не будь ханжой, ты так никогда не найдёшь себе достойного мужчину! А абы кто тебе не нужен. — Не начинай, — на сей раз уже Матильда закатила глаза, но решила не продолжать заведомо бессмысленный спор. Порой ей казалось, что она и мать говорят на разных, абсолютно незнакомых друг другу языках. Тереза, к её облегчению, замолчала и надела платье. — Много людей внизу? — как ни в чём не бывало спросила она, но тут в дверь, заботливо прикрытую Матильдой, постучали, а затем она сразу же распахнулась. На пороге стоял хозяин таверны. — Что я говорил по поводу блядства? — поинтересовался он, очевидно не скованный приличиями. Тереза открыла было рот, но тот не дал ей сказать ни слова: — Я уже говорил тебе: у меня приличное заведение, где не место таким делам! Ко мне заезжают знатные люди, эрлы… — А что, им чуждо удовольствие? — Тереза упёрла руки в боки, и Матильда отчётливо видела, что на лице матери не было ни капли стыда. — Это была последняя капля, Тереза, — покачал головой владелец таверны. — Вы можете здесь переночевать, но к утру уходите. Если ты хочешь торговать собой, обратись в «Жемчужину», а у меня респектабельное заведение. — Да ради Создателя, — фыркнула Тереза. — Тоже мне святоша! Разве ты был против, когда зажал меня в погребе? — Я — другое дело, — не смутился хозяин. — А клиентов мне распугивать не надо! К утру убирайтесь обе! С этими словами он развернулся и вышел из каморки. Тереза фыркнула. — Один парень из Антивы сказал мне, что ферелденцы — жуткие ханжи. Кажется, он был прав. — Что мы теперь будем делать? — тихо спросила Матильда, внутри кипя от ярости: жизнь только начала налаживаться, но Терезе понадобилось всё испортить. Та улыбнулась. — Схожу в порт, посмотрю, стоит ли ещё корабль того торговца. Если да, узнаю, куда он направляется. Меня тошнит от Ферелдена с его дурацкими нравами! Отправимся в Антиву… — Ну нет! — рявкнула Матильда, теряя остатки самообладания. — Если ты хочешь торговать собой, пожалуйста! Он же тебе даже сказал: иди в «Жемчужину»! Зачем плыть в другую страну? Ради чего? Тереза пожала плечами. — Во-первых, Мор может дойти и до Денерима, — ответила она таким тоном, словно была вынуждена объяснять очевидные вещи. — А во-вторых, неужели тебе не хочется посмотреть, как живут где-то ещё, в других странах? К тому же, ты вроде у меня не тупая, — Тереза смерила дочь изучающим взглядом. — Даже если Мор закончится, королевство будет бедным. В Антиве мы можем выбиться в люди, а ты — удачно выйти замуж! Матильда прижала ладони к лицу и издала тяжёлый вздох. — Ты просто безумна. — Да? — Тереза усмехнулась. — А ты нерешительна в точности как твой отец. Я предлагала ему перебраться в Денерим, когда ты была маленькая, но он и слушать не захотел! Теперь я буду делать то, что посчитаю нужным, ну а ты… Что ж, тебе девятнадцать, ты сама вправе выбирать. Хочешь, возвращайся в Южный Предел, но помяни моё слово: не пройдёт и года, как тебя обрюхатит сын какого-нибудь солдата, и ты будешь горбатиться на чужую семью, нянчить ораву детей словно Эдме и никогда не увидишь, как могла бы жить! С этими словами Тереза чуть ли не нежно улыбнулась ей и вышла из каморки. Матильда обессиленно опустилась на кровать. Она посмотрела на дрожащие от ярости пальцы и закрыла глаза.

***

Деревня Гринфелл была крохотным местечком на севере Ферелдена, и Каллен никогда не слышал про неё до разговора с рыцарем-командором. Тем не менее, Грегор посчитал, что пережившему страшные вещи Каллену будет полезно прийти в себя именно здесь. Каллен уставился на реку перед собой. Несмотря на сильные порывы ветра, он старался приходить сюда каждый день из давшей ему приют церкви Гринфелла. Тишину у реки нарушало лишь журчание воды, да и оно не напрягало его разум. Храмовник опустился на ставший привычным валун недалеко от берега и повернул голову на запад, смотря на заходящее солнце. Рыцарю-командору показалось, что Каллен будет способен обрести покой подальше от башни Круга, но тот ошибся. Храмовнику казалось, что тени прошлого преследуют его. Даже в тишине этой деревни он не мог найти столь желанный покой. Каллен непроизвольно сжал руки в кулаки. Память издевательски подбрасывала ему воспоминания: как горели заживо его друзья, пытки демоном, неловкость во взгляде настоящей Нерии и его собственная трусливость. Всё то, чему его учили долгие годы, оказалось ложью. — Магия — вот источник всего зла этого мира, — негромко сказал себе Каллен. Проговаривать мысли вслух помогало и немного облегчало душевную боль, но, впрочем, не избавляло от ночных кошмаров. — Магов нужно контролировать. Никто не должен владеть такой силой. Похоже на насмешку Создателя. А ведь я хотел защищать простых людей, служить справедливости. И моё желание обернулось против меня. Он замолк и посмотрел на воду. Река отражала последние лучи заходящего солнца, играя на воде золотыми отблесками. Каллен почувствовал, как холодный ветер треплет его волосы, принося с собой запах мокрой земли и сосновых иголок. Журчание воды словно обволакивало, успокаивая расшатанные нервы и напоминая: что-то в этом неспокойном мире вечно. Даже если это просто небольшая река, название которой Каллен почему-то так ни у кого не спросил. Неожиданный плеск заставил его улыбнуться: неужели рыба? В это время года? Сколько он не силился рассмотреть что-либо, вода просто неслась мимо. Внезапно Каллен понял: это было похоже на саму жизнь. Сколько бы препятствий не встретилось на пути, жизнь будет идти вперёд, не взирая ни на мятежных магов, ни на Мор, ни на смерть короля и хаос внутри королевства. Эта мысль ему понравилась, и Каллен глубоко вздохнул, силясь подумать о хорошем. Он вспомнил родной дом, семью, Тилли. Впервые за долгое время в нём проснулась надежда на то, что они могли уцелеть. Да, Мор начался на юге, но кто знает: вдруг всё же порождения тьмы миновали Хоннлит? Его детская мечта стать храмовником была чистой и светлой, и это окрыляло не только его. Как бы не переглядывались между собой родители и не хмурились брат, сёстры и Тилли, его слепая вера в избранный им путь заставила и их поверить в правоту маленького Каллена. Теперь, даже переживший страшные вещи, он не мог дать им шанс усомниться. Часто ему казалось, что всё потеряно, но затем вспоминал добрую улыбку матери и её слова о том, что вера способна исцелить даже самые глубокие раны. Он вдохнул прохладный воздух полной грудью и почувствовал, как притупляется боль и ненависть внутри. Солнце почти скрылось за горизонтом, и Каллен улыбался, погружённый в мысли. Вера в то, что он найдёт баланс между защитой вверенных ему людей и справедливостью по отношению к магам, пробуждалась. Она отличалась от той, что была с ним долгие годы, но стала более взрослой. Каллен поднялся на ноги и решительно направился в сторону церкви. — Я найду свой путь, — сказал он самому себе. Теперь он был в этом уверен.