The Last of Us: Предел

ТОММИ: Томми отбивал грушу в камере, куда его заключили после инцидента с Джоэлом. Инцидент — мягко сказано. Томми прострелил брату ногу, и не отказался бы с удовольствием снести ему голову. Но беда в том, что его слишком быстро скрутили. Так что Джоэл все ещё дышал. Дерьмо. От всего, что он узнал, его мозг буквально взрывался на мелкие атомы от ненависти; всё внутри закипало, скручивая его в тугой узел. Злость не отпускала, несмотря на прошедшее время. И если бы он не выпускал пар, избивая грушу и подтягиваясь на турнике, давно бы поехал крышей. Томми выглянул в окно своей камеры. Землю припорошило снегом. Сколько он уже здесь? Месяцы? Раны, с которыми он прибыл в город, давно затянулись. Остался только глубокий шрам на лице, похожий на шрам брата. Джоэл… при мысли об этом ублюдке Томми выворачивало наизнанку, а глаза застилала красная пелена гнева. Джоэл женился на его дочери. Женился! От этой мысли, от этого грёбанного слова, Томми едва не выблевал свои кишки. Ублюдок просто-напросто совратил Селену. ЕГО ДОЧЬ! Селена… Как же Томми был виноват перед ней… Нельзя было оставлять её на попечении Джоэла. Томми совершил фатальную ошибку. Он надеялся, что когда вернется в Джексонвилль у него представится возможность сблизится с Селеной. Наверстать упущенное уже бы не вышло, но хотя бы попытаться выстроить адекватные отношения между отцом и дочерью. Попытаться завоевать её прощение. Ага. После чего ещё полетать на единорогах. Томми чувствовал себя мудаком. Нет. Он и был им. Он помнил её взгляд, когда дочь впервые оказалась у него дома и увидела его самодельную доску памяти, как посмотрела ему в глаза. «— Кто это? — Это мой своеобразный алтарь тех, кого я… Мы потеряли» На табличке белым по белому были выведены имена Сары и Мэри. Но не имя Селены. Боль, застывшая в её бездонных зелёных глазах, до сих пор прожигала сердце Томми. Он ударил по груше. Ещё, ещё и ещё…. У Селены были все причины ненавидеть Томми, но она ни разу не высказала ему то, что сказал бы на её месте любой брошенный ребенок своему нерадивому отцу. Томми закрыл глаза, чувствуя, как кровоточащая часть сердца раскалывается на осколки от той боли, которая сжала его при мысли о Селене. Его девочка… Он бросил её. Дважды. А сейчас не смог защитить. У него не было никакой информации о том, где сейчас Селена и что с ней. Он не видел Джоэла. Тот к нему ни разу не пришел. Еду Томми приносили бойцы, а раз в неделю приходила уборщица мыть камеру, пока на него были наведены дуло пистолетов. Охранники держали его на мушке на всякий случай, чтобы не взбрыкнул. Однажды к нему пришел Стай и в подробностях рассказал ему обо всех «уликах» против Селены. Даже показал то грёбанное видео. Но пацан бы и рта не раскрыл без разрешения Джоэла. Брат сам дал указ ввести Томми в курс дела. Ещё раз. Доказательства были весомые, хотя каждому можно было найти объяснение. В любом случае, Томми не верил, что Селена могла быть предателем. Это невозможно. Лютый, чистейший бред! Томми со всей дури нанёс удар по груше, и замотанные костяшки заныли. Но больше всего его уничтожала мысль, что Джоэл и Селена имели отношения. Сукааа…. Удар удар удар удар удар удар удар удар удар…. Скрипнула железная дверь в коридоре, где находилась его камера. С подносом в руке вошёл Рохан. Когда-то он был напарником Томми в рейдах, а теперь стал его конвоиром. Как всё быстро меняется. — Следующий паёк будет только завтра, — Рохан положил поднос с едой на пол у железных прутьев Томми бросил быстрый взгляд на миску с овощами и маленьким кусочком мяса. — Это что? Сухарик? — Мясо. — Я по-твоему лилипут? — Извини, Томми. Порции у всех такие. На охоту сейчас не выходим. В городе затянули пояса. Ждём, когда минует орда. Или когда кордицепс поутихнет на морозе, кто его знает. Томми продолжил отбивать грушу, не обращая внимания на пристальный взгляд бойца. — Зато я на лилипутских харчах немного сбросил, — сказал Рохан, похлопав себя по животу, а потом смущённо перевёл взгляд на кубики пресса Томми и широкие мускулы его рук. Казалось, Томми его не слышал, был полностью увлечён своим делом. — Ладно, это…я пойду. Тарелку потом заберу, как доешь. Рохан скрылся за дверью и Томми осел на пол, дрожащими пальцами зарываясь в свои волосы. Ему сейчас казалось, что он вообще ничего не чувствует. Разучился ощущать что-то кроме постоянной злости на всех. Брат появился ближе к ночи. За эти месяцы Джоэл постарел, словно прошли годы. На его лице выделялся толстый, уродливый шрам, тянувшийся от виска через скулу. Почти полностью седые волосы всклокочены, а не зачесаны назад как обычно. Густая борода. Лицо бледное, под глазами круги. Чёрт. Джоэла не узнать. Он зашёл в коридор заметно прихрамывая. — Уже зажила? — Томми кивнул на его ногу. — Должно быть, болит до сих пор, — предположил без капли сочувствия. — Потерплю. — Я ведь тогда не промахнулся, ты знаешь. По факту, Томми никогда не промахивался. — Я отстрелил тебе ногу, потому что целился в неё, а не в твою голову. Он об этом очень жалел. — Мне тебя поблагодарить? — голос Джоэла был холодным, лишённым эмоций. — Ты отправил людей за моей дочкой? От них есть новости? Что с ней? — Томми потребовал ответа. Джоэл взял железный стул, и его ножки со скрипом прошлись по полу, когда он придвинул его ближе к решётке. Он сел и вытянул свои длинные ноги в чёрных сапогах. — Ну так что? Ты её нашел? — Томми терял терпение. Он хотел высказать брату всё, что он думает, но сначала надо узнать что с его девочкой. А тот усмехнулся, и Томми поёжился от леденящего холода, которым потянуло в воздухе. — Нет. Я её не искал. Смысл? Я и так знаю где она. Пришлось подождать, пока заживёт раздробленная нога. Разгребал дела в городе. Орда, понимашь ли, и Таурус сами себя не решат… Чего бл…?! — Ты не искал мою дочь столько времени?! — Томми вцепился в железные прутья. — Опять бредишь своими теориями заговора, шизофреник? Я тебя урою, сукаа! Раздроблю всего, нахер! Выражение лица Джоэла не изменилось. Оно было каменным. — Твоя дочь… твоя дочь… — он опустил голову вниз и неожиданно рассмеялся, также вдруг замолкнув. — Была подослана ко мне с определенной целью. И она с нею справилась на отлично. Кто у нас в роду обладал актерским талантом? Не помнишь? Она этот гений переняла всем нутром. Томми заметил, как блеснуло кольцо на безымянном пальце брата. От чего был готов расплавить своим гневом сталь тюремной решетки. — Нахрена ты сюда пришёл? По душам поговорить или что? — Я покидаю город. — Хочешь поцеловать меня на прощание? — После моего ухода кто-то должен управлять городом. — Катись к дьяволу. Джоэл усмехнулся. — Предложи это место кому-то из толпы лизоблюдов, что ушиваются вокруг тебя. Желающих будет предостаточно. — Никто из них не подойдёт для этой роли так, как ты. — Ты замутил с моей дочкой, запер меня в клетке. Селена неизвестно где, её никто не ищет. И сейчас ты сидишь напротив меня и предлагаешь взять в управление город, так? — Так. На несколько мгновений повисло молчание. Каждый думал о своём. Томми смотрел на брата. Брат на него. — Скажи, мне… Как это произошло? Томми сам не ожидал, что задаст этот вопрос. Чёрт знает, почему он спросил. Джоэл продолжал молчать, чуть склонив голову и глядя в окно. Томми даже померещилось, что Джоэл видит в ночном небе то, что не видит сам Томми. Его голос звучал глухо, словно исходил издалека: — Как только я её увидел, я сразу решил, что она будет принадлежать мне. Назови это как хочешь — сиюминутное помешательство, проклятие, сумасшествие. Всё это будет верным описанием, — Джоэл вздохнул и слегка поморщился, будто вдох доставил ему боль. — Когда я узнал, что она твоя дочь, я так и не смог перекроить себя.Старался держаться подальше, уходя в рейды, избегая её, думал, что мне станет легче, что забуду, как она выглядит, ровно через пару дней, если не буду её видеть. И не получалось. Ни хрена у меня не получалось, Томми. Стало только хуже. Томми почувствовал слабость в ногах и облокотился на холодную стену. — Оказывается, я успел привыкнуть, что она рядом, — продолжает Джоэл. — Ведь до неё никто не был настолько близок. Я испытывал настоящую ломку по ней едва ее не оказывалось в моей досягаемости. Я справлялся где-то час, а может считанные минуты. Наверное, так люди пытаются завязать с зависимостью. Я наивно полагал, что смогу по щелчку пальцев избавиться от единственного, что приносило мне кайф и взрывало раем сознание, — Джоэл взял откуда-то взявшуюся бутылку водки и сделал с горла жадный глоток. — Теперь я их понимал. Наркоманов, которых всегда искренне презирал. Оооо, как я их хорошо понимал. Меня по-настоящему рвало на части, — продолжает он. — И я ждал, я терпеливый сукин сын, ублюдок, склонный не только к садизму, но и к дикому мазохизму выжидал, когда отпустит. Ведь казалось, я способен вытерпеть все. Я проклинал себя. Но какой парадокс: вытерпеть двадцать четыре часа без нее я оказывается не мог. Дочь? Не дочь? Ничего не поменялось. Мне уже было плевать. Джоэл замолчал, словно наслаждаясь звуком крепко стиснутых челюстей брата. — Она оказалась актрисой, лживой сукой, которой удалось меня, взрослого мужика, вывести на эмоции, окрутить. Развела как прыщавого лоха. Разорвала мое сердце на куски и свалила к чертям. Она позволила мне верить в то, чего никогда не было и не будет, — Джоэл слегка запрокинул голову и прикрыл глаза. — Томми и я… о дааа, я впервые за столько проклятых лет с таким упоением верил. — И знаешь, что самое страшное? После стольких смертей, после стольких убийств, которых я совершил ради нее… Я ни о чём не жалею. Видит Бог, мне нужно было придушить Селену еще там, на снегу, где я впервые её встретил. Но я бы лучше сдох, чем отказался от нее. Лезвием себе по шее бы провел, чем изменил то, что было у нас с Селеной. Точнее, с той, кем я думал она являлась. — Так сдохни, — сказал Томми, подмечая дёрнувшиеся уголки губ брата. — Мне уже поздно подыхать. — Это всё? — Я безумно люблю её, Томми. Томми почувствовал толчок в солнечном сплетении, словно его ударили. Сглотнуть слюну не сразу получилось — горло ссохлось. — Ты не просто ублюдок и мразотный извращенец, ты — предатель. Я доверил тебе свою дочь, а ты меня предал. Ты её… Бог мне свидетель, когда я выйду отсюда — а я выйду отсюда, даже не сомневайся, Джоэл, — я убью тебя. — Будь я на твоем месте, я бы хотел того же. Джоэл положил бутылку ребром на пол и пнул ее носком так, что та прокатилась под решеткой. Томми взял бутылку в руку, открутил крышку и сделал глоток. Первая порция алкоголя за несколько месяцев ощущалась, как доза хорошего транквилизатора. То, что нужно. — Почему ты не убил меня? Нахрена держать меня здесь, зная, что когда выйду, я задушу тебя голыми руками? — Потому что ты мой брат. Я никогда не убью тебя. Томми не мог обещать Джоэлу того же. — А теперь я скажу всё, что думаю про эти твои, мать их, улики. И если в тебе осталась хоть капля здравого смысла, ты меня послушаешь. Джоэл сделал жест рукой, мол, «валяй». — Начнём с видео. Пробраться в больницу, при большом желании, как два пальца обоссать. Ту съемку мог инсценировать кто угодно. На видео не видно ее лица. Слышишь? Лица не видно! Селена — единственная кучерявая блондинка в городе? Серьезно, блять? Из-за орды в Джекснонвилль вошли сотни беженцев, если не тысячи. И что, из всей это своры не нашлось хотя бы одной девушки, которая отдалённо могла бы напоминать Селену? Нашлось! И подтверждение тому — это УБОГОЕ. СРАНОЕ. ВИДЕО. А ещё, среди всех людей, мог оказаться тот, кто был знаком с ней в Училище ФЕДРА. Мудак узнал её и передал своим. Потому что весь город знал о… вас. И далее легко провести параллели между твоей… женой и мной. Дальше выследить меня на подходе к городу — дело техники. Уверен, у ФЕДРА нашлось парочку неплохих следопытов, кто смог меня отмудохать и сделать фотоснимки. Дальше какие доказательства? — спросил, выплюнув слово. — Травница? Если они следили за Селеной, то видели всех, с кем она общалась. У этой травницы спиздели необходимые травки, подсыпали куда нужно, а после чего повесили в ее же доме. Потому что травница точно бы не выдержала твоих пыток. Сразу бы подтвердила, что не участвовала в сговоре с Селеной и что они вместе никого не травили. Они это знали! Её смерть наоборот подтверждает невиновность Селены! — Томми почувствовал, как на лбу вышла испарина. — А Кирк? У него даже этой записки и моих фото нет. Он их уничтожил, чтобы повести тебя по ложному следу. Бинго, блять. Мудак сраный, — сквозь зубы проговорил Томми, напоминая себе убить Кирка, если тот не подох. — Что еще? Оружие у тех лохов? Их снабдить было, как нехер. Я это даже не комментирую. Ещё что? Ну? Нихрена у тебя больше нет! Только туфта, на основании которой ты двинулся и поседел. Не думал, что скажу тебе это, но прошу, верни моего брата. Я не знаю, кто ты. Потому что мой брат, первоклассный тактик, умнейший мужчина из всех, кого я знал, никогда бы не повёлся на эту лютую брехню. Селена невинна! Томми вдруг вздрогнул от громкого и какого-то злого смеха брата. — Твоя дочь далеко не невинна. Ты кое-чего не знаешь. Практически сразу со мной связался Шут. Селена у него. И никто ее не держит насильно. Она просто вернулась домой. Томми буквально обомлел. У него пропал дар речи. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но с губ вырвалось сухое: — А…что… Джоэл медленно кивнул. — Шут связался с тобой лично? — Да. Томми взял бутылку и сделал три, нет, пять глубоких глотков водки с горла, после чего прокашлялся. — Подожди, то есть ты хочешь сказать… — горло всё ещё першило после водки, — … хочешь сказать, что Шут связался с тобой в духе «Хэй! Как дела, урод? Давно не виделись. Я прирежу тебя при встрече. А пока что… Ой точно! Девчонка у меня. Мы были заодно»?! Джоэл пожал плечами. — Как-то так. — Это бред! Как это возможно?! Это же моя дочь… Селена не могла… Джоэл вдруг застыл, и Томми вновь вздрогнул, увидев, как заволокло холодом отчуждения глаза брата. Он сжал губы и отвернулся, чтобы Томми не заметил вспыхнувший на мгновение болью… болью? взгляд. — Могла. Томми шумно выдохнул. — Её много лет готовили этому в ФЕДРА. — Нет… Джоэл, НЕТ! — Томми попятился назад. — Селена и Шут, — сказал, словно в бреду, дёрнув головой. — Они заодно?! Нет, нет, нет — этого не может быть. Это какая-то хрень. Его девочка тайно работала на эту опасную тварь? Шут всё просчитал? Если это так, то Джоэл… Он же её убь… — Я вынесу ей приговор, — брат закончил мысль за него. Томми стало страшно. Этот же страх он ощущал, когда ему передали истерзанное и бездыханное тело его жены Мэри. Ему было страшно, потому что он не узнавал брата и видел в нём что-то незнакомое, отчужденное. Он может сделать с Селеной что угодно. — Почему ты так уверен, что она невиновна? — спросил Джоэл, посмотрев будто сквозь Томми, но при этом глядя прямо в его лицо. Томми опустил голову и замолчал, а потом снова заговорил, но не узнавая своего голоса. — Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Просто я чувствую, что она на это неспособна. На каком-то глубинном уровне это знаю. Джоэл встал со стула и прошёл к камере. Лязгнул замок решётки, и дверь открылась. Брат подошёл к Томми, но у него в глазах всё размывалось, а в ушах гремел стук собственного сердца. Джоэл достал из внутреннего кармана куртки пухлую записную книжку. — В этой книге я собрал всю самую необходимую информацию об управлении городом и других территорий. Даты посевов и сбора урожая, местоположения зерновых элеваторов, тайных схронов оружия, бункеров. Коды от всех сейфов, карту с хранилищами, колодцами. И многое другое. Увидишь сам. Здесь всё, Томми, — сказал он и положил книжку на столик. — Мне на это наплевать. Томми схватил Джоэла за плечи и прорычал сквозь зубы: — Вытащи её, Джоэл! Это сейчас самое главное! Мы разберемся со всем. Узнаем правду. Шут мутит что-то. Он очень круто всё просчитал и ударил тебя по самому больному месту. Меня тоже. Мы его живьем закопаем. Но не смей трогать Селену. Не касайся её, пока всё не выясним. Иначе я тебя найду и в самое пекло ада отправлю! — Я уже в этом аду, брат. Не нервничай и убери свои руки, если не хочешь, чтобы я их тебе оторвал. Твоя дочь — несмотря ни на что, — моя женщина. Жена. Была и будет всегда. И только мне решать, что делать с ней. Томми не успел с силой рвануть ублюдка, как тот оттолкнул его от себя и закрыл решетку. — С-сука! — Томми вцепился пальцами в прутья. Выходя, Джоэл сдавленно сказал: — Я найду её, Томми. Обещаю. Где бы она ни была, отыщу. Иначе…иначе ничего больше не имеет смысла для меня. — Если пуля из моей винтовки не найдет тебя первой, — хрипло произнёс Томми уже в закрытую дверь.