The Last of Us: Предел

Я в сотый раз проходил из одного конца моего кабинета в Штабе в другой, пересматривал эту запись снова и снова. Спросил с бойцов, кто был приставлен к ней в тот день. С утра и до ночи. От дома и по всему пути. Они отчитались за каждую минуту, секунду. Связался с каждым, кто был в больнице. Они подтвердили, что Селена дежурила в тот день и у неё был доступ к хранилищу. Допросил схваченных крыс, кто участвовал в терактах, поотрубав им все пальцы. Ублюдки под пытками клялись мне, что не видели и не знали Селену. Такое можно предположить. Шестерок никогда не посвящают в подробности. Все факты свидетельствовали против Селены. Только сейчас я готов был опровергнуть что угодно. Признаться в галлюцинациях, временном помешательстве, собственном сумасшествии, в чём угодно, только не в очевидном — не в предательстве моей девочки. Она не могла. Это невозможно! Скрутило меня, и разогнуться не могу. Дышать трудно. Еще нет осознания, нет восприятия происходящего, только кадры перед глазами и эта проклятая записка. Знаю, что надо что-то делать, орать хочется и голоса нет. Мне в грудь словно осиновый кол забивают и на живую по кускам режут. А внутри меня тишина. И она опутывает меня холодными клешнями. И не вырваться мне, не закричать. Выхода нет. Потому что я впервые не могу понять «ЧТО ДЕЛАТЬ?». Мои воины спят мертвым сном в чёрном мешке, а на кадрах то самое мое счастье жизнь нашу топит в той самой бутылке. Этого не может быть на самом деле. Нет-нет… Только не с нами. Я же знаю ее. Лучше, чем себя. Мою девочку. По дыханию чувствую ее. Мысли ее уловить могу. Грусть прочувствовать по взмаху ресниц. По вздохам сны ее прочесть, когда она спит на моей груди. — Джоэл… Я вздрогнул, но не обернулся на голос Дока. — Пришли результаты вскрытия. — Что там? — я смотрю в никуда, а перед глазами экран ноутбука и слова из записки чернилами тёмными пляшут. — В составе крови обнаружена тройная доза амитриптилина. Это один из основных представителей трициклических антидепрессантов. Весьма мощный. Но к смерти привела не передозировка этого препарата, а его смешение с ингибиторами типа МАО. И что самое странное, результаты показали завышенное содержание алкалоидов и дубильной кислоты. Повернулся к Доку и на него посмотрел. Не знаю что такого было в моем виде, но он глаза расширил и отшатнулся от меня как от прокаженного. — Джоэл… С тобой всё в поряд… — Амитриптилин и ингибиторы хранятся в ампулах? - перебил его. — Да. У нас они были только в жидком виде. Хотя амитриптилин выпускался еще и в таблетках, но у нас их не было, — быстро отвечает Док. На записи Селена как раз выливала содержимое двух ампул в бутылку. Меня лихорадит, руки трясутся. Кое-как достал сигарету из пачки и прикурил. Втянул в себя дым во все лёгкие. — Соединение этих двух препаратов не приводит напрямую к летальному исходу. — продолжает Док. — Может подняться температура, появиться тошнота и сильное головокружение. Если есть несовместимость к компонентам, то это может привести даже к коме, но всё равно не сразу. А вот алкалоиды и дубильная кислота, если они соединяются с ингибиторами, способны вызвать у пострадавшего неминуемую остановку сердца и удушение. Схватился за спинку кресла и глаза прикрыл. Меня лихорадит. Не отпускает. Взрослого мужика, смертей перевидавшего в своей жизни больше, чем кто-либо другой. Но ко мне сейчас не только смерть пришла. Воздух начинает разить предательством так, что легкие обжигает и я дым от сигареты не чувствую. Меня оглушило. Я с колен встать не могу. — Если предположить, что Селена в этом замешана… — мой голос сорвался. — …откуда она могла знать свойства этих чертовых препаратов? Ты обучал ее этому? — Нет, конечно, нет. Селена проходила обучение на обычную мед.сестру вместе со всеми. Им рассказывали про оказание первой помощи, уходу за лежачими больными, про самые простые и необходимые лекарства. Но не про антидепрессанты, ингибиторы и уж тем более не про химический состав трав. — Трав? — Да, как я и говорил в крови обнаружены алкалоиды. И при чем из зверобоя. Очень странно… — Объясни! — В желудке он был найден в виде измельченной травы. По всей видимости её подмешали в воду вместе с ампулами. Мы, конечно, используем природные средства для решения тех или иных проблем. У нас даже есть травница, которая готовит для нас настои и мази. Но зверобой… У нас его никогда не было. Я вытащил сигарету из губ и сжал её в кулаке. И я ничего не почувствовал, только палёной кожей запахло. Перед глазами кадры, как вместе с ампулами какой-то пакетик подмешивался. И тут же, словно пулей, в мозгу слова Селены вспомнились: «В больнице я познакомилась с очень интересным человеком. Она травница или что-то в этом роде. Варит различные настои, способные унять жар у пациентов, успокоить нервы и еще многое другое. И знаешь, её отвары действительно помогают. Даже Док к ней прислушивается.» — Селена общалась с этой травницей? Ты их видел вместе? Быстро отвечай! — Д-да, кажется я видел их вместе, — Док заверяет меня, отходя назад. — Однажды Селена принимала у нее настои, когда та принесла их в больницу. Но общались они или нет, тут я не могу сказать. — Ты знаешь, где живет эта женщина? Он утвердительно кивает. — Прокатимся, Док. Жилище травницы находилось в лесу, практически к краю периметра. Чем ближе мы подходили к покосившемуся дому в окружении бурьяна, тем отчетливее ощущался смрад исходивший от него. Мы вошли в приоткрытую дверь. И оба замерли. Стояли и смотрели на тело, которое висело под потолком и раскачивалось от холодного ветра. На серое лицо травницы, на перекошенный рот. Вокруг трупа кружились мухи. Женщина была мертва по меньшей мере сутки. В доме воняет мертвечиной. И мне кажется, этот привкус я у себя во рту ощущаю. Я смертью пропах изнутри. И дышать нечем. Я вздыхаю, а лёгкие огнём жжёт, и выдохнуть не могу. И эти долбанные мухи сверлят мне виски своим жужжанием. Я в ярости заорал и ударил кулаком по трухлявой стене. Блять! Теперь не допрошу! Не узнаю причастна ли эта сука ко всему и… причастна ли моя девочка. На это была вся надежда. Вышел на улицу и втянул воздух во все легкие, вот только запах мертвечины глубоко въелся и кроме неё я ничего не учуял. Поднял глаза к небу и оно чёрным смогом передо мной смыкается. — Должно быть она покончила с собой… — Док прошептал где-то за моей спиной. — Чертовщина какая-то. И я вновь взвыл от ярости. — Её убрали как свидетеля! Замели следы! Сукааа! — Но ведь это точно неизвестно… — голос Дока сквозь вату и шум в висках. — Лучше молчи, Док. И он замолчал, опустив голову и глядя на смятую траву под ногами.

***

Дома я разворошил все ее тетрадки, достал закладки из книг, где она делала заметки. Я знал ее почерк, но мне нужно было удостовериться. Найти изъян, различие в какой-то букве, закорючке. Да хоть что-нибудь! Достал из заднего кармана джинс эту проклятую записку и она обожгла мне пальцы. «Между нами ничего не было и быть не могло. Я устала. Я больше не хочу играть. Мне надоел этот фальш. Забудь всё, что было. Не ищи меня. Селена» Это ЕЁ почерк. Без сомнения. Каждая буква была идентичной. И всё внутри меня разлетается на осколки. Смял записку и бросил ее на пол. Перед глазами темнеет от осознания… от ее запаха… В воздухе витает её аромат, смешанный с моим, но он уже тает, растворяется, и я, рвано дыша, ловлю последние его глотки. Подошел к комоду, открыл верхний ящик и невольно сгреб ее нижнее белье ладонью и поднес к лицу. Вот так пахнет предательство, такой запах носит едкое разочарование и ложь. — Не могла она… Не могла… — повторяю на автомате. Только я уже сам этому голосу не верю. Заметил на стуле аккуратно сложенный голубой свитер с облачками. На ватных ногах подошел к нему и в руки его взял. Мне кажется или… Нет, не может быть… Именно этот свитер был на Селене под белым халатом, когда она… Когда она убивала моих людей. С яростью отбросил шмотку от себя как ядовитую змею и снова почувствовал, что становится нечем дышать. Тощий, Слон в земле. Как и многие другие приняли смерть и сейчас гниют из-за неё. Смерть. Я словно впервые понял это слово. Оно вдруг стало для меня объёмным и весомым, словно кусок льда. От него веет холодом, меня начинает знобить. Я будто держу смерть в руках, но не могу избавиться от неё, она примерзла к моим пальцам. Скольких я погубил ради неё… Скольких повёл на смерть… Стоял у зеркала, опираясь руками о раковину, и смотрел на своё отражение. Взмокший, бледный, и в глазах начало проясняться. И адреналин закипал с шипением, словно пошла разморозка. Я буквально слышал, как он бурлит изнутри. Оживаю и подыхаю одновременно. Не мог больше оставаться в этих стенах, где всё кричит о ней. Вернулся в Штаб. Закрылся в кабинете, открыл бутылку водки и отхлебнул с горла. Принял анестезию, чтобы перестало трясти, чтобы прояснилось в голове, чтоб морок сбросить, сука. Только я еще больше в пучину погружаюсь, глубже. Туда, где темно и голос правды громче орет, становится отчетливей. И картинка начала вырисовываться четкая… ясная такая, логичная, а на мне кожа живьем горит. Я её любовь чувствовал кожей. Такое не сыграешь. Неет… Неужели она смогла усыпить мою бдительность, подобраться ко мне настолько, что я смог поверить, что такого как я можно полюбить? Они всё рассчитали до мелочей. Место встречи, ее похищение, даже мою больную, долбанную любовь. Всё это время она собирала информацию. Была ведь до всего допущена. Блять, даже до Штаба! Одному Дьяволу известно что она смогла разузнать. Возможно, всё. Во рту снова появился привкус гнили. Как падали нажрался. Скулы сводит и блевать хочется. В голове голос Кирка на повторе. «Должен признать, эта сучка не промах» Сполз спиной по стене. Сжимаю горлышко бутылки, а пальцы следов не оставляют на холодном стекле, потому что ледяные. В ушах голос её слышу, как говорила, что любит… А я смеюсь как психопат, задрав голову к потолку, потому что понимал каким я был идиотом. Поверил ей. Поверил девчонке, в свои сорок семь лет. Впервые в жизни. Сукаааааа! Девочка моя, какая же ты сука! Всё увидел под другим углом. Увидел то, чего не позволял себе видеть. Её настоящую. Ничего не бывает в этом мире просто так. За всё надо платить. И я думал, что меня уже нельзя развезти, что я видел достаточно лжи и фальши, чтобы повестись на такое кидалово. Но ты, Селена, умела удивлять всегда. И в этот раз удивила. Проклятая, лживая сука! Влезла в душу змеей, в сердце продралась. Что же ты творишь, Птичка? Я же снова найду тебя и теперь просто раздеру твою грудную клетку. Вырву каждое пёрышко, опалю тебя, переломаю пёструю шейку, после чего вытащу твоё каменное сердце и похороню рядом со своим. В дверь тяжело постучали. — Джоэл! — слышу голос Стая за ней. — Войди. Парень нажал на ручку и дверь издала скрип. Я поставил бутылку водки на пол и поднял на него глаза. — Томми вернулся, — взволнованно говорит Стай. — Он уже здесь, в Штабе. На нём живого места нет. Его осматривает Док. Я усмехнулся, чувствуя как внутри истекаю кровью. — Как только Док с ним закончит, проводи Томми ко мне. Я задолжал брату разговор.