The Last of Us: Предел

Сейчас он не помнил, что отказался от неё когда то, что другой провел её до конца по пути, которому он положил начало, который сам избрал для неё и для себя, ведь она — его гибель, его роза, его творение. Сон, от которого ему уже не пробудиться, пока он — человек из плоти и крови. Колин Маккалоу «Поющие в терновнике»

***

Не помню как до дома добрался и бутылку Маккалана* открыл, которую берег на особый случай. И он настал, мать его. Перед глазами пелена красная и такое чувство, что сейчас взорвусь. Когда она прошептала «папа» глядя на Томми, я сначала не понял, а потом кааак понял! Такое чувство, словно мчишь на машине со скоростью двести миль в час и резко по тормозам даешь, что шины закипать начинают и дымиться. Вот только закипело у меня сильнее. Налил виски до краев в стакан и жадно отпил, не почувствовав вкуса. Племянница, блять! Громко рассмеялся, запрокинув голову и расплескав виски из стакана. И тут же кулаком по столу ударил, что тот аж подскочил. Когда Томми её уводил, мне казалось, что я смотрю на мир через красное стекло с черными вкраплениями, которое вот-вот треснет и разлетится к чертям. Чувствую, как наполняет ярость. Дикая. Первобытная. Из-под носа забрали. Сам отдал! А ведь я всегда получал то, что считал своим. И никогда и никому свое не отдавал. До недавних пор. Сука! И еще добивало одно осознание, бесило и злило — я сейчас кипел из-за бабы какой-то. Как-будто я пацан прыщавый. Да и не было ничего. Она мне никто. Просто левая девка. Красивая, левая девка. Я ее нашел, забрал, подлатал немного, да на ноги поставил. Хотел себе оставить. Неет... Не просто оставить. Хотел содрать одежду, навалиться сверху и впустить в неё свой голод. Но отдал новоявленному папочке. На этом всё. Невероятнейшее совпадение. Финита ля комедия! Сценарий для фильма в духе Квентина Тарантино, нахер. Сууууууккааааа… Но почему же тогда в груди щемит и выть хочется сдирая горло? И потом молнией в голове — ЕЁ нельзя, потому что она дочка моего родного брата. А извращенцем я не был. От идеи инцеста хотелось тошнить. С размаху ударил бокалом по стене и тот разлетелся по кухне на мелкие осколки вместе с остатками виски. Сцепил зубы с такой силой, что казалось сотру их в порошок. Да и какая она дочь? У Томми не было детей. Казалось, это какая-то шутка. Если это какой-то розыгрыш, я с них кожу живьем сдеру. Я уже не в том возрасте, чтобы со мной такие шуточки проворачивать. Сжимал края раковины так, что костяшки пальцев побелели. Но не шутка это всё. Реальность. По глазам ее видел. Они не врали. Последний раз меня так трясло несколько лет назад, когда я очнулся в больнице Цикад, не обнаружив Элли рядом с собой. И тогда Марлин, одна из руководителей Цикад, сказала, что Элли сделают открытую лоботомию, предварительно ее убив. Иначе кордицепс из нее не вытащить и вакцину не создать. Но пообещала сделать это без боли для девочки, она тогда была под анестезией, мягко провернуть, так сказать. Я тогда всадил Марлин две дырки Глоком*. Одну в живот, другую в лоб. Вышло не мягко. Чувство давно позабытого бессилия поднималось и скручивало всё внутри. Сейчас меня не просто трясет, а наизнанку выворачивает. Потому что племянницу чуть не отымел, которая мне не принадлежит и принадлежать НЕ может. Еще час сидел на кухне и пил из горла, курил сигарету одну за другой, пока не услышал увесистый стук в дверь. — Джоэл! Ты здесь? Томми открыл дверь и вошел сам, не услышав приглашения. Это позволялось только ему и Элли. Кстати, где черт побери её носит? Томми смотрит взволнованно, взгляд бегает. Дышит глубоко, будто бежал до моего дома. Если он пришел бить мне морду, я не буду против. — Это ахринеть! Джоэл, это… это… — говорит, указывая пальцем в сторону его дома. — Дочка моя! Я чуть не сдох! Это невозможно…        Да, я тоже чуть не сдох, братец. Он упал на стул и запрокинул голову. Не сказала про поцелуй, значит. Иначе я бы уже чувствовал на своем лице отбивающий чечетку кулак брата. — С Луизой, ее матерью… Мы с ней на первом курсе переспали один раз. А потом она ко мне явилась и сказала, что беременна. Я был так счастлив, так невыносимо рад, что раздобыл ей денег на аборт, — опустил голову вниз и посмотрел на Джоэла. — Испугался я тогда, пацаном был. Ответственности испугался, Джоэл. Не сказал ни тебе, ни родителям. Немного помедлил, глубоко переводя дыхание, затем продолжил: — Я тогда с Анной встречался, влюблен до жути был. Предложение хотел сделать. Помнишь, как мама радовалась? Анна была из приличной семьи, отец директор завода. Родители тогда уже заранее нашу свадьбу планировали. А тут однокурсница у меня беременная! Я скрывал это ото всех. Даже Луизе пригрозил, чтоб домой к нам не заявлялась и сразу пошла аборт делать. Я до сих пор помню наш последний разговор. Её потерянный, раненный взгляд... И она пропала из моей жизни. Я думал, что вопрос с ребенком решён. Выдохнул и даже забыл. Но через два года я случайно увидел её в парке, напротив бара где мы с тобой пили пиво по выходным. Луиза с каким-то ребенком играла в песочнице. Оказалось, что она сохранила жизнь ребенку. В той песочнице оказалась моя дочь. Я не перебивал брата. Томми вообще мало говорил. Он закрылся в себе после убийства Мэри, его жены, которую он встретил после Падения, уже здесь в городе. Брат изменился, стал другим. А сейчас его буквально распирало от эмоций. — Она ребенком на мать свою была похожа, а сейчас особенно. У меня тогда что-то наподобие совести проснулось. Начал им деньги отправлять по возможности. Но с дочкой не занимался. Другая жизнь у меня была, своя. Виделся с девочкой несколько раз всего. И с каждой встречей всё тяжелее была. Стыдно за себя самого. А после Падения…потом уже скрывал по привычке и ты никогда об этом не знал. Так что, карты на стол, братец. И в голове вспыхнул диалог с самим собой: — Но свои карты ты же ему не раскроешь? — Нечего раскрывать. — Врешь. Сдавил горлышко бутылки так, что та едва не треснула. — Она с тобой? — спросил у Томми и отпил из бутылки. С ним конечно, не с тобой же? — Дома у меня, да. Отдыхает. Спит уже. Док ее успел осмотреть. Несколько синяков, ссадин, обезвоживание. И подозрение на ангину, но Док утверждает, что она выздоравливает. Селена сказала, что это ты её вылечил. Откачал в пути. Се-ле-на. Имя красивое. А ведь я ни разу по имени ее так и не назвал. — Откачал, — подтвердил, делая глубокую затяжку сигаретой. — Я её в последний раз видел когда ей было десять. Сейчас ей двадцать один исполнилось. Не знаю каким чудом, но я ее узнал! И я она меня сразу. Она конечно изменилась, девушкой стала. Но, блять, я ее как сердцем почувствовал, понимаешь? Понимаю, брат. Так понимаю, что дуло к виску приложить хочу. Двадцать один значит. На пару лет постарше Элли и на двадцатьахиретьшесть лет младше меня. И что? Как-будто бы до этого разговора, и так очевидная между нами разница в возрасте меня заботила. Плевать на это было. — Я должен знать, что произошло, — Томми вцепился в меня взглядом и его голос изменился, стал ниже. — Она рассказала, что сбежала из ФЕДРА с друзьями. Ублюдки видать совсем ахринели. ФЕДРА сейчас типа Гестапо у себя развернули. Томми раздражает сейчас, до трясучки бесить начинает. Папочка, блять. Дочь в глаза два раза в жизни видел и сейчас с меня что-то спрашивает. Отчитываться ему не намерен. Хотя тот и не отчитываться просил, а просто рассказать. Но всё равно ярость вызывает. И он, и ситуация эта. Санта-Барбара, нахер! Захотелось вышвырнуть его за дверь, дав пинок под зад. Или кости ему раздробить. Но поскольку он мой брат, плоть от плоти (как и Птенчик, кстати. Выкуси.), имел особое положение, и потому я спокойно с ним договорю, а затем быстро распрощаюсь. — Выпить хочешь? — кивнул в сторону бутылки. Томми отрицательно покачал головой. А зря, ему бы сейчас не помешало. — Я нашел ее у псов Зеймана. Те рыскают близко к нашим границам, но с этим я разберусь позже, — выдохнул дым от сигареты и сделал еще одну затяжку. — Они ее хотели сдать в трафик. Перед этим её друзьям глотку перерезали, девчонку с одной пули в висок. Видимо та внешне им не зашла. Посмотрел на него, а он поморщился как от удара. Прости, брат. Ударю еще раз. — Я её с собой забрал. Гнид тех с голой жопой на морозе оставил, так что будь уверен, подыхали они не быстро и весьма мучительно. Если бы мог, вернулся бы назад во времени и отрезал им яйца наживую. И затолкал бы им в глотку, чтоб подавились. — Тронуть ее не успели. И никто не успел. Я не позволил отряду в ее сторону даже смотреть. А себе позволил. Затушил сигарету в пепельнице. Томми положил локти на колени и взял голову в руки, сжимая волосы. — Я дерьмовый отец, Джоэл. Но потом уже, с годами, я пожалел обо всём. Особенно сейчас, когда в глаза ее посмотрел. Это словно насмешка судьбы и благословение одновременно. Дочь появилась в моей жизни. Сразу после смерти Мэри. — Да, жизнь подкидывает сюрпризы. Чаще всего такие, что сгибаешься пополам и блюешь своими же кишками. — Джоэл, — показалось, что голос Томми дрогнул. — На её глазах мать разорвали инфицированные. В первый же день Падения она осталась одна. Дальше расспрашивать не стал. Ей отдыхать надо было. Я втянул воздух через ноздри и отвел взгляд в сторону. Глаз начал дергаться от закипающего внутри гнева. Представил через какие испытания ей пришлось пройти и непроизвольно сжал кулак, что даже костяшки щелкнули. — Пойду домой. Я должен быть рядом, когда она проснётся. Томми встал со стула и двинулся к выходу. Остановился и взглянул на меня через плечо. — И кстати, — он навел пальцем на свое лицо. — Зашили тебя не очень. Шрам будет серьезный. Как-будто бы меня это заботило. На мне их не меньше, чем пятен на леопарде. Томми бросил взгляд на разбитый бокал в углу. — У тебя всё окей? Кивнул ему в ответ. И тот молча вышел, закрыв за собой дверь. Будут окей дела у меня, предельно окей, только потрахаться надо.

***

Кэтти открыла мне дверь с улыбкой и без удивления на лице. Знала, что приду. Разодетая в шелковый синий халат на голое холеное тело, на щиколотке золотой браслет. — Джоэл, ты вернулся! На уши весь город поставил, — дышит взволнованно, на чуть полных щеках румянец. Я зашел в ее дом и огляделся. Везде горел свет, а на столе в прихожей ароматические свечи. Она знала о всех преференциях доступных моей любовнице. В городе электричество и воду подавали на пару часов в день, а у нее круглосуточно. Лучшая одежда и мебель, которую только можно было иметь. Медицина и покровительство. И даже отдельный дом, который был только у избранных. В основном люди жили в общежитиях. Потому что на всех свободных домов не хватало. Кэтти жила так хорошо, как бывшая официантка из семьи алкашей и помыслить не могла. Она принадлежала к тому редкому типу людей, которым оказалось на руку Падение. Однажды, когда она заболела, я велел Доку Ли вылечить ее и сказать Кирку и моему отряду какие лекарства и травы надо было достать. Сам я этим вопросом не занимался. Занят был. — Знала, что придешь, — бросилась ко мне на шею. Я уткнулся лицом в изгиб ее шеи втягивая запах кожи и волос. От нее пахло маслами какими-то, розой и еще черт знает чем. Будто бы натиралась ими, к моему приходу готовилась. Запах мне не понравился. Я другой аромат хотел чувствовать, от другого тела. Подсознание выдает картинки нежной, белой кожи и груди с розовыми сосками…и тех зеленых глаз… — Джоэл, я так скучала. Всё ждала. Что это шрам? — Кэтти шепчет и в глаза мне заглядывает. — Расскажи мне. А мне говорить вообще ни о чем не хотелось. Только трахаться. — Стань раком. Голову в пол. Она хлопнула глазами и захотела что-то сказать, но я схватил ее за затылок, развернул и на колени опустил. Дернул змейку на штанах вниз, высвобождая взбухший член, пульсирующий от похоти. — Голову в пол. Сейчас! Кэтти наклонилась прогнувшись в пояснице, открыв мне вид. Уже влажная. Я пристроился сзади, направил в нее член и делая первый толчок, в блаженстве закатил глаза. Месяц без секса. Почти вечность для здорового мужика. Я начал вбиваться сзади между округлых ягодиц прямо в сочную глубину, мокрую и горячую. Держал ее за мягкие бока и жестко насаживал на себя. Она стонала, кусая свои губы, под звук шлепков наших тел. Ей и больно и хорошо. А мне ахиреееенно. Да! Вот так! Это в моем вкусе. Брюнетка с тёмной кожей, округлыми формами, за которые можно подержаться. Зрелая, опытная, в самом соку. Выдвинул правую ногу вперед, чтоб глубже входило. Впился пальцами в черные волосы любовницы, оттягивая ее голову назад и толкаясь всё глубже и быстрее. И на какие-то мгновения под пальцами оказались волосы золотистые, цвета мёда, и в ту же секунду ощутил, как она сокращаться начала вокруг члена. И я с рыком резко вышел из нее и обильно кончил ей на спину, запрокинув голову назад. А перед глазами всё та же белая кожа и нежная грудь… Сука. Потом я имел Кэтти в спальне. Смахнул одним движением с дубового стола баночки, скляночки, косметику и еще какую-то хрень, поднял ее и она обхватила меня ногами. Посадил на стол, раздвигая ее ноги пошире. Член стоит колом, как-будто бы и не было разрядки. Опустил голову вниз и смотрел как плоть входит в ее тело. Засаживая ей глубже и сильнее, так сильно, что тяжелый стол под нами трясся и дрожал. Она потянулась к губам, поцеловать хотела, а я схватив ее за шею, отвел от себя, продолжая вбиваться в ее тело.

***

На улице светало. Ее кровать была мягкой, шелковое покрывало блестело под пробивающимся светом из окна. Кэтти лежала у меня на груди, а я курил выдыхая дым в сторону. — Может быть мы… — провела рукой по груди и продолжила уже шепотом. — Вместе жить начнем? Мне захотелось ее скинуть с себя. Обычно после секса она молчит и не раздражает. От неё мне нужно было только одно, и это не надоедливые разговоры. Она приходила ко мне домой, но только в том случае, когда я ее звал сам. И мы трахались, по другому поводу я ее не приглашал. Но чаще я к ней и без приглашения, разумеется. И по итогу каждый имел то, что ему нужно было. На этом всё. Мой дом это моя территория и пространство, где любовница перед глазами маячить не должна. А если бы Птенчик маячила, ты был бы не против? Сжал теплую руку Кэтти и отвел от себя. — Не за чем. Оставим всё как есть. Я встал с кровати и начал застёгивать рубашку. И спиной только слышал ее тихое и отрывистое дыхание. Затянул ремень на штанах и пошел к выходу. Женщина тихо всхлипнула. Я обернулся к ней, стоя в проеме двери. — Кэтти, тебя никто не обижает? Всё хорошо? Она смотрела мне в глаза и ее губы слегка дрожали. — Да, — смахнула слезу с румяной щеки. — Всё хорошо. Я кивнул и пошел по коридору ко входной двери. И переступив порог, ненамеренно хлопнул дверью.

***

Мы сидели друг на против друга и ели бутерброд. Молча. Я смотрела на отца, а он в тарелку. Промелькнула мысль в голове, что я благодарна маме за то, что она была со мной предельно откровенна. Не кормила меня байками про аиста и отца случайно погибшего на войне. Их связь была короткой. Она забеременела. Он ее бросил. Всё понятно. Для десятилетнего ребенка это была тяжелая и жестокая правда, но я за нее благодарна. Я видела его за всю жизнь раз пять, последний раз незадолго до Падения. Каждый раз ждала его прихода с замиранием сердца. Находила ему оправдания. Воображала, что он занят на работе, что он генерал армии или капитан дальнего плавания. Представляла, как он сражается с врагами, размахивая шпагой. И потому не приходил… Часто мы ищем самые нелепые оправдания для тех, кого мы любим, пытаясь всячески сгладить их вину перед нами, только для того, чтобы продолжать их дальше любить и не презирать себя за это. Только отцу было явно не до случайно связи с моей мамой с ее дочерью. А когда я в попала в ФЕДРА, после того, как на моих глазах сожрали мать, я уже о нем мало вспоминала. Как отрезало. Но лицо помнила хорошо. И меня удивило, как он вчера привел врача, чтоб тот меня осмотрел. Затем долго меня расспрашивал обо всем. И только он начал рассказывать о себе и городе, как я заснула прямо под его слова. Мне даже показалось, что взгляд у него был мягкий, сочувствующий и не равнодушный. Тот, о котором я мечтала всё детство. И я поймала себя на мысли, что сейчас мне это было и не надо. Отболело почти. Мой взгляд привлекла табличка над камином. Подошла поближе, чтобы разглядеть. На ней два имени написаны мелом — Сара, Мэри. Рядом отгоревшие свечки. — Кто это? — спросила у Томми. — Это… мой своеобразный алтарь тех, кого я, — помедлил откашлявшись. — Мы потеряли. И в этом списке моего имени не было, разумеется. Он потерял меня еще до моего рождения. — Сара — это дочь Джоэла. Дочь… Я думала, что такие как Джоэл не имеют даже отдаленного представления о детях. — Как она умерла? Томми посмотрел на табличку каким-то пустым взглядом, словно он что-то вспоминал. — В первый день Падения, когда мы прорывались из Остина, Сара подвернула ногу и Джоэл нес ее на руках. Мы тогда наткнулись на военный патруль. И солдат подумал, что она заражена и… Закрыла глаза и тихо выдохнула. — Застрелил ее. Она умирала на его руках, — закончил Томми. — Ужасно... Бедная девочка, — прошептала, глядя на табличку. Когда мир пал, его захлестнула пандемия. И не только кордицепса, гриба прорастающего внутри тела человека, который делал из людей озверевших зомби. А еще кое-чего пострашнее — пандемии насилия, которой заболели все выжившие. И солдаты не исключение. И нет ничего страшнее, чем похоронить своего ребенка. Никто не заслуживает такой потери, даже этот рейдер-садист. — А где… — в горле запершило почему-то. — Мать девочки? — Он растил ее один. Сам, без матери. Один. Сам. Растил. Каждое слово как хлыстом бьет. И любил наверное дочку свою. Защищал. А кто-то знаться со своей дочкой не хотел. Носа не показывал. И даже её имя на сраную доску не вписал! Потому что оно было ему не важно. В горле поднялось едкое чувство обиды, которое отдавало в живот. Сжала кулак. Нет, не пущу ни одну слезу. Не перед ним. — А Мэри… моя жена. Её убили бандиты недалеко от границ Джексонвилля. И скоро я найду этих ублюдков. Скулы Томми сжались, а ноздри затрепетали. Сейчас он особенно был похож на своего брата. Мне это не нравилось. И только я хотела спросить кто такая Элли, как услышала стук в дверь. — Томми! Я захожу! Я хочу ее видеть! Дверь открыла пышная и яркая женщина, примерно лет пятидесяти. Светлые волосы убраны в пучок, на шее круглые пластиковые бусы красного цвета. Одета в пёстрый костюм, а на круглом животе фартук, с узорами в цветочек. — Селена, это Мардж. Еще со вчерашней ночи всё набивалась тебя увидеть. Она хозяйка нашей центральной Столовой и главная муза мужских сердец, — Томми засмеялся, а Мардж ударила его полотенцем, которое до этого покоилось у нее на плече. — Да ну тебя, дурень! Скажешь еще, — и она перевела взгляд сияющих глаз на меня. — Томми! Ну и красавица же она! На тебя не похожа, не в обиду тебе, конечно. Улыбаясь, обняла меня и прижала к себе так, будто мы знакомы и она меня всю жизнь ждала. Он нее приятно пахло корицей. Я попыталась отстраниться. Вышло неловко. — Так, всё. У нас с твоей деткой дела есть, — обращается к Томми. — Надо ее причесать, да одежду поменять. Я её с собой взяла. У меня много красивых нарядов припрятано, как раз для такой девчули как она. Вон мешок стоит. А ты иди-иди, тебя вроде у шестой вышки Алекс звал, что-то про задвижки говорил, — и суетясь, она махнула ему в сторону двери. — В таком случае, не смею мешать, дамы — развел руки в широком жесте и пошел к выходу. И Мардж, подгоняя его сзади, по-хозяйки закрыла за ним дверь. — Снимай эти обноски. Ладненько? — улыбнулась мне, развязывая мешок с одеждой. Обноски. Посмотрела на себя вниз. Вполне себе чудесные мужские штаны с парой дырок между ног. Ну и что если не по размеру? Я их завязала веревкой, чтоб не упали. И мужская кофта. Чистая почти. У Томми из шкафа взяла, вместе с носками.

***

Слышу как Мардж сзади меня охает и ахает. А я стою перед зеркалом и смотрю на собственное отражение. Там вроде бы я, а вроде бы и не я. Девушка в зеркале похожа на куклу, которая у меня была в детстве, с аккуратно уложенными локонами золотых волос достающими почти до низа спины. На ней надето серое платье из тонкой мягкой шерсти. А под ним новый ливчик и трусы с кружевом. Отродясь таких не видела. У девушки светлая кожа, пухлые губы и румянец, который появился после часового лежания в горячей ванне. Хочу дотронуться до стекла, но боюсь, что эта девушка исчезнет. Чувствую, как Мардж опять по волосам расческой проводить начала. — Золотистые, длинные, красивые! Ну как у куколки. Не смей только обрезать такое богатство, моя хорошая. И распущенными носи, чтоб по плечикам струились. А мне они наоборот не нравились. Тяжелые и путались постоянно. Но сейчас и правда красивыми казались. Потом она выложила остальные вещи из пакета: пару футболок, штаны, три юбки, толстовку с принтом персика на груди, блузку и еще куча всего. — А это Джоэл велел тебе отдать. Чтоб носила. Она развернула платье голубого цвета из струящегося шелка. С глубоким вырезом на тоненьких лямочках, а по краю корсажа какие-то круглые бусины вшиты. И у меня аж дыхание перехватило, такой красоты в жизни не видела. Ткань мягкая, летящая. У меня из нее в детстве платье было. Я помнила шелк на ощупь. — Краси-и-и-вое, правда? И с жемчугом настоящим! Не знаю где он это платье достал. Сегодня они в амбары новые припасы и вещи складировали, а мне мясо передавали. А амбары у него большущие! Чего только нет. Ну и он мне это платье вынес. Велел тебе отдать. Лично выбрал. Я тогда так удивилась, даже дар речи потеряла! Никогда такого не было, — Мардж суетится, бегает вокруг меня. — Ох как он о племяннице своей заботится! Племянница. Почему-то это слово начало раздражать. Да и с чего бы ему заботиться обо мне? Он меня как дворнягу подобрал, жалкую и грязную. И либо не замечал, либо я его раздражала. Не знаю почему он заступился за меня у того заброшенного мотеля и не оставил умирать, когда я заболела. Вероятно подумал, что из меня выйдет рабочая сила в городе. Ну там улицы мести, в столовой готовить или сапоги ему чистить. Ну а что? Плюс один человек в городе, это минус один зараженный за его пределами. Ага, только на спасителя или на Супермэна он не походил. Скорее на маньяка с бензопилой. А тот поцелуй… При воспоминании о том что он вытворял с моим ртом, как сминал мое тело, внизу живота моментально стало жарко. Поцеловал случайно наверное. Это видимо на адреналине у него. Чего на адреналине только не бывает. Да, вот так. Я — никто и ничто для него. Просто случайная родственница. Только почему-то от этой мысли в груди саднить начинает и ком к горлу подкатывает. — Живенько переодевайся вон в ту кофточку, ее лучше с теми джинсами. Они почти новые. И курточку еще накинуть не забудь. На улице прохладно, хотя солнышко светит. А потом в Столовую иди. Вон она, видишь? — указала пальцем в окно. — В конце улицы на центральной площади. А я попозже подойду. Надо папе твоему поесть сготовить. А то он, ну знаешь… Раньше Мэри о нем заботилась.

***

Я шла по улице и осматриваясь по сторонам, не верила своим глазам. Я ожидала увидеть другое — что-то опасное, грубое, черное…как сам Джоэл. А передо мной были прелестные крохотные домики с белыми оградами, конюшня, загон для свиней и кур. И это только на одной улице. Между домами оставалось довольно обширное пространство, на некоторых полянках стояли полурастаявшие снеговики. Когда сойдет снег и вылезет трава, здесь будет даже живописно. Интересно, а в каком из этих домов живёт Джоэл? Я слабо представляла его в этих домах-пряниках. Потому что он точно живет в склепе. Люди ходили по улице непринужденно разговаривая между собой, как-будто бы не было Падения, и ада, творившегося за пределами этих стен. Парень мёл улицу. Хотя мести здесь нечего было, всё идеально убрано. Слева мужчины отбивали молотком по стене дома, а другие стругали деревянные балки. Двое маленьких детей с визгом погнались за котом, а тот улизнул от них прыгнув на дерево. В городе царила жизнь. Здание Столовой похоже на саму Мардж. Внушительное и заметное. Облицованное деревом, как и все дома здесь. Его украшали гирлянды из флажков, а на окнах кружевные занавесочки. И я, в удивлении, широко улыбнулась, увидев моего старого друга. Ыш лежал на ступенях и грыз большую кость, на которой еще осталось много мяса. — Прибежал в город вместе отрядом? Какой хороший и умный мальчик! Кушай-кушай. Не отвлекаю, — поздоровалась с ним, почесала за ушком и зашла в здание. В большом уютном зале стояли деревянные скамейки со столами. Сверху висела гирлянда из лампочек. — Здесь кто-нибудь есть? Никого. Где-то дальше, в глубине Столовой послышались женские голоса. Я пошла на них и уперлась в дверь с табличкой «Кухня». Открыла. И здесь никого. Только огромное количество кухонной утвари и всякой техники. Противоположная стена на половину стеклянная. Задняя дверь Столовой выходила на большую полянку. И на ближайшей скамейке сидели девушки и о чем-то увлеченно говорили. — С кем это вчера Джоэл заявился? Кто-нибудь знает? С ним на лошади ехала. Возвращение отряда Джоэла еще долго будет темой для обсуждения. И в особенности наше с ним соседство на одном седле. — Лори, сама не знаю. Может любовница его очередная, — пожимая плечами ответила одна из них. — А как же Кэтти? — Да что эта Кэтти? Она у него единственная что ли? — Не завидуй. — А вот и не завидую! — Идиотки, она его племянница, — их перебила четвертая девушка. — Да ла-а-а-дно? А ты откуда знаешь? — они направили на нее взгляд. — От всадника одного. — А с чего он тебе что-то рассказывать будет? — Потому что я с ним сплю! — с гордостью, выпятив грудь вперед, и делая акцент на последнем слове, сказала одна из них. Дрожь прошла по телу от мысли, что с одним из всадников можно… Ужас. Зарежет еще ночью. А она гордилась. — Кстати, — перебила их та, которую они звали Лори. Она сидела на скамейке и болтала ногой. — Мардж сказала, что Джоэл сегодня придет на праздник. Сто лет к нам не заходил, а тут нааате! Ну и я ему подливать буду в бокал, а потом гляди и… Девушки зафыркали, а одна закатила глаза. — Ой да мечтай! Как можно о нём мечтать? Сумасшедшие! У меня от этого мужчины мурашки по всему телу. От страха конечно… От чего же еще? Я резко распахнула дверь и вышла к ним. — Привет. Меня Сел зовут, — протянула им руку, которая так и осталась висеть в воздухе. Её никто не пожал. — А так это тебя Джоэл привел? Они обвели меня взглядом, а Лори поджала губы. И в этот момент, словно из ниоткуда возникла тучная фигура Мардж. — Ай да за работу все! Нам сегодня нужно накормить пол города, а еще ничего не готово. А мяса сколько привезли, батюшки! — она хлопнула в ладоши. — Его еще засолить надо. А они сидят и болтают! Кыш-кыш, мои хорошие! Девушки разбежались, а Мардж обратилась ко мне. — Ну как? Успела осмотреться? Мы сейчас с тобой быстро какао попьем, а потом ты наш городок дальше посмотришь, ладушки? Только не бойся, моя хорошая, здесь безопасно. Она пошла на кухню и вернулась через минуту с дымящимися кружками. Я почувствовала приятный аромат какао, почти позабытый. А откуда вообще оно у них есть? — Вечером обязательно приходи. Мы будем праздновать возвращение наших мальчиков. И Джоэл придет. Он посмотреть на тебя захочет. Порадоваться. Под «мальчиками» она имела в виду всадников Джоэла, тех головорезов лютых. И его самого. И вот порадуется он мне в ряд ли. А то, что посмотреть захочет… это почему-то сомнений не вызывало. _____________________ * Виски Маккалан (Macallan 1966) — самый дорогой виски в коллекции Macallan, ограниченной всего 40 графинами. Цена бутылки примерно $75 000. * Глок (Glock) — короткоствольный пистолет