Боги проснулись

Марсий! Зачем во своей непомерной гордыне Вызвал на бой сладкогласое Солнце само, Апполона? Думал ли ты, что подвластны сатирам любые Песни, и флейта твоя благозвучия полна? Даже коль так — не поднимутся смертные выше Олимпа. Сломана флейта твоя, шкура содрана с тела, погиб ты. Овидий

Если архонт Арей был вне себя от скорби, то его глашатай — миловидный сатир в алой атласной тоге с золотой каймой — при виде героев пророчества ободрённо улыбался: — Я придворный оратор Марсий, и для меня честь вас сопровождать. Для нашего города ваше появление — долгожданное облегчение. Пока я веду вас к Вулкану, не усладите ли вы моё любопытство рассказом о том, с каким самым свирепым и громадным чудовищем вы сражались? — К чему говорить прозой, если можно пропеть о славных подвигах? — Перипетия улыбнулась сатиру. — Тем более, для беспристрастного слушателя, который оценит по достоинству, а не будет льстить из-за того, что ещё долго нам шагать вместе по пути! — Скажи просто, что тебе захотелось похвастаться частью своей поэмы, — вставил Филипп. — Поэмы? — Марсий взглянул на Перипетию с явным восхищением. — Я с радостью выслушаю её и дам свой отзыв, коли он понадобится! — Я буду рада и твоим собственным, если мы сможем тебя вдохновить, — Инга заигрывающе наклонила голову. Марсий сглотнул, поднимая бараньи уши. Спустившись в центр города, они подошли к добротно и грузно выглядевшему большому строению с облицовкой из необтёсанных каменных плит и крупной черепицей. Над дубовыми дверями с бронзовой обивкой висел знак с надписью «Кузня Гефеста». — А тут образованный полис, — заметила Аида. — В наших деревнях всё больше картинки на вывесках. В полумраке кузницы таинственно и трудолюбиво мерцали тёплые, почти лавовые, отблески раскалённого угля, отражаясь от выставленных на показ у входа бронзовых панцирей, мечей и орал. Воздух едва заметно подрагивал от жара. Прервав на мгновение ковку, от наковальни отвернулся кряжистый седеющий бородач, вытер широким запястьем пот со лба и вставил под густую бровь линзу монокля, рассматривая гостей: — Да, внучок, это они. Вижу, что не помпезные тяжелоатлеты с кроличьим сердцем, а воины тела и духа. Серошкурый! Славный у тебя гастрафет, только без самовзводки. Сейчас, довершу, и доделаю тебе вооружение, — Вулкан вернулся к работе, продолжив мутузить молотом бронзовый наплечник, придавая ему нужную выпуклую форму. — Благодарю тебя! — Филиппу и вправду пришлась по душе похвала оружию. — Но мы пришли не только для того, чтобы моё оружие улучшить… — Арей прислал нас, великий мастер Вулкан, чтобы ты вооружил всех. За исключением Аиды, наверное, — Инга оглянулась на пегаса. — Так понимаю, что имелся в виду не банальный ширпотреб, — зажимая наплечник в щипцах, Вулкан опустил его в таз с водой. Раздался резкий шипящий звук, и бронза перестала мягко светиться, — а достойные героев произведения военного искусства! Помимо вставки в гастрафет пружины, я вам мало чем помогу. Щит и копьё у серого… — Филипп, — представился кентавр. — …Хорошие, — кузнец поднял остывшую деталь доспеха и придирчиво осмотрел её близоруким глазом без монокля. — Ещё могу снять тебе мерки на шлем и броню. Но против порождений титанов от неё не много толку. Для шедевров мне нужна сталь. А её уже лет триста нет, с тех самых пор, как я оставил Булатную Кузню и шахты в горах на востоке, где поселился вырвавшийся из подземного мира цербер. Вот если б то место стало вновь безопасным… — А она далеко находится, эта кузня? — спросила Перипетия. — Хочешь сладить с цербером?! — воскликнула Аида, не сумев сдержаться. — Да знаешь ли ты, насколько это опасное существо? По сравнению с ним вепрь — безобидный поросёнок! — Нас уже тоже не двое, а четверо! — бойко вздёрнула нос Инга. — Мне нравится твой настрой! Если на рассвете выйти из врат города, то на закате дойдём до Великого Кистонского водопада, — Марсий вытянул руку, представляя грядущий путь, — шахты и Кузня там. — В подвигах и сражениях не обойтись без риска, — Вулкан отложил наплечник в ящик на полу. — Не дожили мы ещё до времён, когда оружие станет настолько автоматизированным, чтобы воевать самостоятельно. А представьте только — бронзовые заводные автоматы бьют других автоматов! И не будет больше ни смертей, ни насилия… — Будет, — с мрачной уверенностью Филипп вручил арбалет оружейнику. — Даже больше будет, если живые не смогут защититься от роботов, когда те нападут на них по приказу. — А ты либо философ, либо не по годам опытен, — Вулкан присмотрелся к кентавру внимательнее, и только потом сел за стол для «мелкой работы», роясь ручищей в лотке с пружинами, шестерёнками и валами. — Аркадия в надёжных руках со светлой головой. Ладно, пока погуляйте. За сегодня доделаю. — Большое спасибо, мастер Вулкан, — наклонила благодарно голову Аида. — Мы как раз должны ещё испить из Диева рога. Право, не знаю, в чём тут может быть подвиг! Уже выйдя из «Кузни Гефеста» и снова следуя за проводником-сатиром, Филипп спросил у Инги: — А с чего ты взяла, что нас четверо? Чем нам поможет ещё один пустослов? Он даже не муза. — Зато он «царский певец», — напомнила Перипетия слова Оракула Реи. — К тому же, известный искусством убеждения. Не со всяким препятствием надо сражаться, иногда достаточно уговорить. — Кстати, я слышала твои песни о природе, — Аида догнала Марсия. — Будто сама гуляешь по тенистым лесам. Мне понравилось! — «Нисхождение Орфея в Эреб» я считаю лучшим, — Инга тоже его догнала и даже взяла за руку, заставив смутиться. — Мистерия с мистическим подтекстом. — Я слышал только что на одном его выступлении вырвалась дрессированная мантикора и поубивала пьяниц, — фыркнул Филипп. — Всё это чистая ложь, — смутился Марсий. — Она никого не убила, лишь напугала… Храм, к которому они направлялись, был вырезан прямо в скале и увенчан отражающим закат пузатым медным куполом с флюгером на маковке. Барельефы на его стенах покрывали пятна мха и увивали лозы с белыми цветами. — Драконы, — хмыкнула Аида, приглядевшись к фигурам. — Это точно не гидры и не прочие виды… Действительно, фигуры представляли собой четверолапых крылатых ящеров, многие из которых имели перепончатые крылья, часть — пернатые, да и тела пернатых драконов покрывала не чешуя, а шерсть, старательно изображённая древними мастерами. — Это Дий, — Марсий показал на статую величаво распахнувшего крылья дракона над входом. — Он погиб пятьсот лет назад, защищая от войск титанов Парфенос. Части его тела обрелись нетленными, в том числе и рог, дарующий пророческие видения. — И кто-то решил сделать из него рог для питья? Кощунство! — возмутился Филипп. — Я встречал такое обращение с костями бессмертных только среди диких людей, обитающих на далёких островах! — Может быть, он сам и завещал так с ним поступать, — хмыкнула Инга. — Надеясь, что эти видения продолжат защищать храм и землю, на которой он воздвигнут. Приятный аромат масел и благовоний наполнял внутренние помещения, под потолком бесплотный голос Эхо вторил бормотанию молитв вечерни: — Славьтесь, щуры, огонь просвещения подарившие, славьтесь, щуры, титанов на богов пременившие… Подле заслушавшихся героев встал длинноволосый брюнет в длиннополых одеяниях, расшитых стилизованными драконьими мордами и закрученными хвостами. Он грустно переглянулся с посетителями: — Приветствую вас от имени всего храма, и пусть благословение драконов и богов поможет вам исполнить пророчество. Только… у меня плохие вести для вас. Рога Дия нет в святилище уже одну смену стражи. — Это не так уж и много, да? — Филипп гневно выдохнул. — Куда же он подевался? Жрец провёл компанию в дальнее помещение храма, где в небольшом закутке с низким потолком и тесно стоящими стенами стояло три реликвария из красного дерева и стекла. Центральный оказался разбит, осколки были разбросаны по всему полу, покрытые тёмно-фиолетовыми разводами. — Следы копыт, — Филипп показал копьём. — Как у сатиров, но меньше. Аида втянула носом воздух, и вдруг взмахнула крыльями, будто бы ощутив неприятный запах: — Пожалуй, мы сможем найти того, кто украл рог, — сказала она. — Тот, кто его похитил, не особо пытался скрыть свои следы. — Возможно, потому что рог унесли к кому-то столь могущественному, что он не побоится встретиться с преследователями, желающими вернуть награбленное, — заметила Инга. — Разумно ли бросаться в погоню неизвестно за кем? — Известно за кем, — лицо Марся приобрело решительную ясность, он ухватился за край тоги, — за нашими врагами, кто мешает исполнить пророчество и спасти Аркадию. А с ними нам всё равно придётся столкнуться рано или поздно! Так что вперёд! Настал час, когда и я поучаствую в том, о чём прежде только читал! — Поостынь, — осадила его Аида. — Мало того, что тот, кто пробрался в храм и столь нагло украл рог, может оказаться нам не по зубам. Он может тоже знать пророчество! И тогда нам лучше прямо сейчас отправиться за драконьим оружием, потому что его так же могут украсть! — Как минимум мне надо забрать арбалет у мастера, — напомнил Филипп. — След свежий, дождей не планируется, к тому же он сильно пропах кислым вином. — Тогда отправляемся, — решила Инга. — Беги к Вулкану, а мы пока расспросим, может, кто-нибудь видел негодяя. Аида осторожно лизнула подтёки на полу: — Вино. При этом волшебное. Таким напиваются вакханки из Темнолесья перед оргиями… и каннибализмом. — Значит, мы либо повеселимся, либо совершим ещё один подвиг! — неудачно пошутил кентавр. Впрочем, он тут же постарался загладить неловкость. — Погонимся сейчас же, с пьяными справиться куда легче! Это оказалось не столь просто. День уже близился к концу, а герои много ходили и устали — даже четвероногие, разве что неугомонная Перипетия шагала так же бодро. Солнце начало уменьшаться и гаснуть на западе, оставляя последние на сегодня мягкие отблески на наливных виноградинах и листьях лоз, вьющихся по деревянным столбам и перекладинам симметричных рядов загородных виноградников. Сельчане, как и герои, работали до самых сумерек. Идущие по следу ещё застали заботливо окучивающего корешки человека средних лет: — Добро вечера, путники! Я скоро иду домой, не против ли вы остаться у меня на ночь? С меня стол и кров, с вас новости. Говорят, в Катаполемии герои наконец появились… — С большим удовольствием, только мы выпьем много вашего вина и съедим много хлеба! — ответила за всех Инга. — Если вас это не стеснит, то мы с радостью примем приглашение! Когда этот длинноволосый брюнет встал и расправил плечи, его будущие гости поразились, сколь он был огромен — ростом с Филиппа, хотя тот сам был почти как всадник на лошади по высоте: — Я Хорус из рода Фобоса. Хотя род этот, возможно, прервётся. Неделю назад моя дочь, Корина, пропала в Темнолесье… Впрочем, что вас грузить моими проблемами. Следуйте за мной, моя жена сегодня приготовила изумительного сома. — Приглашение мы примем с радостью, — объявила Аида, опасливо посмотрев на великана. — Но за едой расскажите нам о своей беде. Я немного знаю о Темнолесье, может быть, и помочь смогу… сможем. — Я пытался выследить её, но не нашёл. Чует моё сердце, её могли очаровать вакханки, что появлялись на опушке. В последнее время в городе не так весело, как у них… Эй, Периклея! Встречай гостей! — крикнул он басом, когда в сгущавшихся сумерках замерцали окошки сельского дома. — Обещают Корину найти даже, храбрецы! Ну, посмотрим! — Мы пока ещё ничего не обещаем… — начала было Аида, но Филипп как бы случайно толкнул её. Герои не должны сомневаться даже в возможности подвига, иначе какие они герои? Речная рыба, отваренная кудрявой хозяйкой, и в самом деле вышла вне всяких похвал — даже Перипетия раньше такую не пробовала. Селяне догадались, что приняли победителей вепря, когда Филипп и Аида представились, и потому отказались принимать плату за еду и постой. — Я б и сам посражался с вами бок о бок, — разлил Хорус своё молодое вино по кружкам, — но годы не те, да и пророчество не обо мне сказано. — О ком-то пророчества ходят ещё до совершённых подвигов, — Марсий пригубил и одобряюще кивнул вбок, — но большинство героев прославились только после сотворённых ими деяний! Так что ещё не всё потеряно. — На каждого из тех, о ком сложены песни, есть сотни и тысячи безвестно почивших бою, — хлебнул Хорус задумчиво. — Мне достаточно славы моего предка, сражавшегося на стороне Зевса с титанами. — Даже если подвиг нужно совершить ради дочери? — вскинула голову Аида. — У вас больше шансов на этот подвиг — Темнолесье это территория древних рас вроде ваших: кентавров, сатиров, гарпий… Люди появились в Аркадии намного позже и до сих пор живут в основном по побережью. — Я ещё не был в таких местах, — сказал Филипп, задумавшись о чём-то. — Может быть, найду там своих собратьев… — Для такого похода вам нужно будет хорошо подготовиться, — вставила Перипетия. — Народы, живущие подальше от населённых мест, не любят, чтобы их беспокоили чужаки. Потому люди и не углубляются в дикие земли. — Как именно подготовиться? — Филипп покрутил головой. — Провизия в моих седельных сумках, оружие при нас — даже арбалет успел захватить — а магию у нас никто не отнимет. — Самое меньшее — необходимо хорошо выспаться, — мудро заключила Аида. — След от магического вина не выветрится за ночь. — А это не угрожает жизни Корины? — спросила Перипетия. — Если действительно она у вакханок, то всё будет в порядке, — заверила её Аида. — А вот за жизнь тех, с кем она и эта компания встретиться, можно опасаться… Нам нужен отдых, мы за сегодня слишком далеко и долго шагали. А завтра с раннего утра отправимся в Темнолесье, в рассветных лучах в него и заходить безопасней — до ночи успеем вернуться. Заботливая хозяйка отвела компанию героев в гостевую комнату имения виноградаря. Вход в неё был устроен прямо со внутреннего двора, и для пятерых она была тесновата. Оконце тут было маленькое и круглое, почти под самым потолком, над небольшим святилищем Гермеса. Кровать имелась всего одна, её уступили Перипетии на правах музы, все остальные устроились на циновках. Марсий, в отличии от своих товарищей не привыкший к тяготам странствий, долго ворочался, пытаясь понять, какой бок сложнее отлежать, а когда он заснул, сон был тревожным и страшным… впрочем, как и у всех в отряде. Ведь этой ночью во сне посетила их сама титанида Таната…

* * *

— Итак… начинается ваше великое приключеньице, — женский голос зазвенел в темноте сна. — Отправились становиться героями? Смертные столь самонадеянны… Луч света пробился через непроглядную, клубящуюся как чернила в воде темноту, чтобы осветить деревянный кол и привязанного к нему Марсия, исхудавшего и во рваной тунике. — Только посмотрите на него. Он разваливается на части: кости скрипят, кожа сходит, зубы падают… Из него буквально источается жизнь! Чернильная темнота начала обступать сатира. Он старел на глазах — волосы и шерсть седели и выпадали, кожа ссыхалась и сходила складками, тускнели глаза. Марсий дёргался и стонал в кляп, пока к нему подходило нечто скрытое в темноте, заметное только по блеску мясничьего тесака. — А не задумывались, к кому отправится его душа?.. Беспомощный старец замычал в кляп, когда нож приблизился к его шее, начал вырываться из всех малых сил, но верёвки даже не сильно натягивались. — Ко мне. Нож сделал лёгкий надрез, но кровь хлынула обильным фонтаном. Зрение заволокло кровавой пеленой, ей и показался пот при пробуждении.

* * *

Инга, пробудившись с испуганным вздохом, успокоилась, вернувшись в надёжную реальность, утёрла пот и огляделась по сторонам, убеждаясь, что сон прошёл без остатка. Начиналось утро; яркий луч света проникал через окно, заливая небольшой столик со стоящим на ним кувшином для воды. Умиротворение в картину вносила и спокойно посапывающая Перипетия, мирно лежащая на спине. Филипп, лежащий по привычке на полу в углу комнаты, переглядывался с Аидой и Марсием, хмурыми спросонья: — Не только люди, но и титаны внимание на нас обращают… не к добру это. Трудности начались при попытках вернуться на след храмовых грабителей. Красное вино слишком напоминало кровь… вызывало воспоминания о сне, а те мутили и заставляли отворачиваться со смесью брезгливости и страха, в противоестественной, непреодолимой фобии. Герои и в самом деле лишь смертные, когда они остаются сами по себе, без помощи верных им, взаимно верных богов. И к их помощи снова пришлось обращаться растерянной душе Инги: Дева лесов, Артемида, молению нашему внемли! Ты грациозна как лань и как барс смертоносна, Знаешь ты тропы, сокрытые лиственной сенью, Нас проведи по следам козлоногих злодеев! Над отвратной тропинкой, испачканной кровью вина, засияли свежие росинки, прекрасные и куда более приятные глазу, позволившие забыть ночной кошмар и увереннее двигаться к цели под злато-зелёной мозаикой рассветной листвы. К Перипетии вернулись наивные рифмы, такие как «лес, полный чудес», а, значит, настрой на подвиг вернулся. — Вперёд, но без песен, а то мы всю живность к себе приманим! — воскликнул Филипп, возглавляя команду. Поскольку от копья в лесу было толку не слишком много, он держал свой арбалет наготове. Темнолесье пока что не показалось героям сколь-нибудь опасным местом, однако Аида хорошо чувствовала, что это не родные ей места. Ощущение опасности, почти неуловимое, но всё же присутствующее здесь, висело в воздухе, пропахшем лесным ароматом смолы и муравейников. Подлесок становился всё более тёмным, сень разрасталась гуще, закрывая небесный свет, ветви шуршали от прыжков прятавшихся в них зверьков и неугомонно чирикающих птиц. Сияющая дорожка росы всё тускнела, пока не вывела на неожиданно ярко освещённую поляну, обрываясь. Туда как раз вырвалась с противоположной стороны тяжело дышащая девушка с лицом в слезах и грязи. Заметив компанию, она нагнулась от бессилия, смотря на героев из-под потных локонов: — Неужто… пришли?.. Помогите, прошу!.. Подоспела и погоня — с треском и визгом на поляну выскочила шестёрка прямоходящих козлов, в отличии от сатиров лишённых и грации, и красоты. Один из этой рогатой и вонючей компании пьяно и хрипло рассмеялся: — Отдайте нам девку. Мы уже поужинали, но она на десерт! — Умирать на полный желудок — плохая примета! — крикнул кентавр, направив арбалет на говорившего. Лишь лёгкая надежда разрешить всё миром заставила его затормозить с пуском болта, однако вряд ли с этой компанией можно было договориться. — Только моргни, и я тебе подарю такой десерт, что ты его за век не переваришь! — От твоего плоского лица… — набрал козёл побольше воздуха, чтобы погромче выкрикнуть развязку своей неостроумной шутки, — тянет блевать! Козломордые наскочили на них резко, но ожидаемо. Первый отлетел далеко назад, пронзённый Филиппом насквозь. Не теряя времени на смену оружия, кентавр огрел второго по голове, как раз промеж рогов, в то время как третий заверещал, подхваченный потоком воздуха. Аида, не чувствуя особой связи со злой природой этого леса, была вынуждена разбираться с доставшимся ей противником чисто по-лошадиному, лягнув его с такой силой, что «козёл» улетел далеко, а упал надолго. На Ингу мелкий проказник запрыгнул сзади, вцепляясь зубами ей в волосы, слюнявясь от их щекочущего язык вкуса и дёрнув их до боли, заставив вскрикнуть, лапками отрывая приятно пахнувшую гирлянду с рогов. — Без цветов твои рога уродливей моей мамочки! — заржал козлоногий, убегавший от рассерженно гнавшегося за ним Марсия. — Сам козёл, сам козёл! — прыгала муза на одной ножке по упругой и мягкой траве. — Потому на всех и зол! Двое рассвирепевших козлоголовых, рассерженно блея, побежали рогами вперёд на Перипетию, но она внезапно подпрыгнула совсем высоко, до древесных крон, и растерявшиеся зверолюди стукнулись друг о друга, как не поделившие овцу бараны, да так и запутались в собственных рогах. Аида примерилась получше и отбросила их ударом копыт в кусты, сбивая их телами уже было оправившегося третьего. Марсий помог Инге с последним, без особой жалости воткнув тому бронзовый кинжал в затылок. Челюсти поверженного разошлись, и он сполз с сатирки на землю. — Вот уж неприятные твари, — передёрнуло Филиппа. Потрясая боками нижнего тела, он развернулся на месте, словно ожидая продолжения нападения, хотя все нападающие уже полегли. — Если и дальше будут такие же, мой арбалет очень быстро станет бесполезным, придётся пользоваться им, как дубинкой. — Спасибо вам… — отряхиваясь, поднялась спасённая девушка. — Я повелась на обещания Кибелы, но я не знала, что они едят людей… — Так, не торопись, — Марсий спрятал кинжал и поднял раскрытые ладони. — Ты в безопасности с нами, можешь представиться и объяснить всё спокойно и последовательно. — Я Корина, дочь Хоруса-виноградаря. Я с подругами гуляла в лесу, — она обернулась беспокойно в сторону чащи, откуда бежала, — и встретили чёрного сфинкса по имени Кибела. — Злая сестра Реи… — Инга наклонилась к земле, выбирая цветы для нового венка и гладя их по лепесткам, словно прося разрешения их сорвать. — Она про неё рассказывала… — Кибела завлекла нас к себе, убедив, что сможет нас научить древнему чародейству и умению очаровывать мужчин. Мы поверили ей, подумав, что она из тех нелюдей, что готовы открывать тайны своего искусства избранным, вроде Учителя Зефиры, — продолжила Корина, а Инга чихнула пыльцой. — Таким обманщицам верить не надо, — насмешливо улыбнулась Аида в её сторону, — в лучшем случае обманут и сбегут с вашими деньгами, а в худшем… Что произошло с твоими подругами, Корина? — Они присоединились к вакханкам, отведав человечину на пиру Кибелы, — Корину передёрнуло. — Но мне повезло подсмотреть, из кого готовили трапезу… Я сбежала, а козлиное отродье вакханок, рождённое в оргиях, погналось за мной. Далее всё вам известно. — Почти всё, — Филипп присмотрелся к трупу козлоголового — единственной улике, ведь остальные давно убежали или уковыляли, если не могли быстро ходить. — На пиру не было случайно огромного рога? Из Катаполемии украли такой существа со следами, похожими на этих подлецов. Корина кивнула: — Кибела собиралась использовать его в каком-то обряде, но я не знаю подробностей. — В таком случае нам лучше разделиться, — предложила Аида. — Нельзя дать этому обряду свершиться и опорочить рог, но и Корину брать с собой не следует. — Наша сила в единстве, — возразила ей Инга. — И бить врага легче всем вместе, а Корина укажет нам путь, — добавил Филипп. — Ты ведь хочешь, чтобы больше никто не обманывал бедных девиц, уводя их на людоедский пир? — Без меня вы вряд ли отыщите потайное место, — Корина, почувствовав, что её не дадут в обиду, отправилась по своим следам назад, в тёмную и влажную часть леса, полную едва заметно фосфоресцирующих грибов и кусачих комаров. Некоторое время Корина вела через душный и влажный подлесок, пока кроны вновь не разошлись, открывая клочок неба. На этой поляне высился полукруг из семи стоячих камней, замшелых и высоких, в два человеческих роста. — Гиганты исчезли, но оставили после себя много строений, — Перипетия прикоснулась к одной из холодных громад, отвлекаясь на прыгавших с ветки на ветку зверьков. — Большинство разобрали и возвели из них людские города, но некоторые, укромно спрятанные, до сих пор целы, тронутые лишь старостью. — А твоя проза куда лучше твоей поэзии, — Филипп пробормотал, присаживаясь на привал. Пегаска тоже приостановилась у крайнего камня: — Я узнаю друидические знаки старолесского круга. Для меня это тоже святое место. Выходит, Кибела решила его осквернить каннибализмом? — Если не чем-то страшнее… — Ингу прервала застрекотавшая белка, лихо и быстро прыгавшая с камня на камень. Желая обратить на себя ещё больше внимания, она швырнула в Марсия жёлудь. — Эй! — тот поднял руку, защищаясь. — Что ещё за шутки? — Не шутки, — Аида вышла вперёд, приподняв правую ногу, и белка довольно ловко перескочила ей на копыто. — Что случилось, маленькая? Возмущённо пролепетав, белка перекувырнулась через голову, падая на землю… А на земле сидел уже не зверёк, а невысокий старикашка в красной рубахе. Очумело и не слишком вменяемо глядя на Аиду, он сунул в рот и начал жевать поднятый с земли жёлудь. — Это же Софос… — Корина ахнула, взявшись за щёки. — Кибела напоила его травяным чаем… — Софос? — кентавр задумался, перебирая в памяти имена знакомых божеств. — Что-то не помню такого. Покровитель белок? — Наш друид, — Корина присела подле безумного старика, кто уже доел жёлудь и жевал листья. — Тогда ясно, почему Кибела творит в этом лесу непотребства, — покачала Аида головой, разметав гриву. — Только исцелить безумие, насланное титанидой, мне не под силу, его бы в храм отвести. — Иногда проклятие спадает, если уничтожить того, кто его наслал, — сказала Инга. — Но следует быть осторожными, чтобы самим не превратиться в белок. — Фу! Плюнь! — Аида ударом копыта выбила листья из руки друида. — В любом случае мы помочь ему не в силах — мы герои, а не лекари, — заметил Филипп. — Так займёмся тем делом, которое мы сможем выполнить! И они пошли дальше на восток, пока полуденное солнце искрило в правый глаз. Но чем дальше они заходили, тем мрачнее становился лес, только играл свет на мозаике листвы верхушек деревьев. А вот в подлеске уже становилось прохладно и ещё более сыро. Чтобы обезопаситься от комаров, герои зажгли факела — их огонь привлекал насекомых сильнее тепла тел и позволял им сгореть, обрывая голодные муки. Обрушенный храм предстал перед группой внезапно. Издали его мраморные колонны казались древними стволами — точно так же они были обвиты плющом и покрыты мхом, а некоторые столбы лежали наполовину утопленные в землю, неотличимые от бурелома. — Корина, тебе лучше остаться здесь, — тихо сказала Перипетия. — Тем более, что не стоит тебе видеть то, что там произойдёт… — А можно я тоже останусь здесь? — пошутил Марсий. — Ладно, я же тоже теперь герой, мне больше к лицу храбрость… — Надеюсь, они ещё не успели изгадить рог своими мерзкими обрядами, — хмыкнула Аида. Филипп, в нетерпении побив копытами по земле, кивнул в сторону храма: — Мы идём или как?! Переступая через толстые корни, они осмелились подойти к заросшему храму. Но стоило Аиде поставить копыто на замшелый мрамор, как её чуть не поймал в кольцо внезапно оживший корень. Испугано заржав, кобыла взлетела невысоко и отпрыгнула. — А на меня не среагировало… — развела руками Инга, уже стоявшая между колонн. — Возможно, потому что Кибела дала охране наказ пропускать менад и сатиров. Марсий, проверь… — Корина легонько потянула его вперёд. С опаской оратор взошёл по ступеням, и действительно, рядом с ним корни оставались недвижимы, хотя стоило подойти Филиппу — угрожающе поднимались. — Похоже, нам всё-таки придётся разделиться, — сказал Филипп. — Мы здесь не пройдём. — Не пройдём, так пролетим, — Аиде совсем не нравилась эта идея. — Или прорубимся с боем. — Не получится, — неожиданно произнесла Перипетия. — Или застрянете, или врагов встревожите. — Есть идея изобразить верных Кибеле сатиров, что вернули пленницу, — Инга кивнула на Корину, но вновь превратившийся в белку Софос прыгнул на её плечо, угрожающе зыркая на сатирку. — Мой отец тоже не одобрил бы подобный подход, — покачал головой Марсий. — Честность надёжнее лжи. И я уверен, не все обитатели Темнолесья поддерживают эту злодейку. Пойдём и посмотрим, что она может нам противопоставить… — А мы пока придумаем, как нам прорваться к вам! — добавил Филипп. — Удачи, и будьте осторожней! На взгляд Инги идти и наудачу вступать в борьбу с Кибелой было глупостью — но иногда даже герои должны совершать глупые поступки, ведь удача зачастую значит не меньше, чем ум и сила. Широкий вестибюль храма был почти весь скрыт во тьме, только стены под потолком с севера были освещены через дыры в крыше. Пахло влажной землёй, копыта хрустели по палым листьям. Факела бликовали на позеленевшей бронзовой утвари. Идущий впереди Марсий вздрогнул от неприятного ощущения, пробежавшего по коже. Мрачная тишина этого места действовала на сатира подавляюще, но когда где-то впереди прозвучал взрыв визгливого хохота и последующий за ним звук бьющийся посуды, то он ещё больше не захотел идти вперёд — лишь через силу переставлял копыта. В святилище незваных гостей встретила массивная статуя Кроноса. В правой руке титан-повелитель времени и рока держал косу, в левой — круглый щит, отполированный до зеркального блеска и отразивший лучи полуденного солнца так, что они уходили под землю через отверстие в полу. — Внизу, похоже, и находится главная часть комплекса, — Инга прошептала Марсию, пригибаясь у края дыры. — Я бы лучше спустилась здесь, чем по охраняемой лестнице. — К нам будет гораздо больше вопросов… — заволновался Марсий, когда Инга привязала пеньковую верёвку к ноге идола. — Они и так будут, но у тебя есть время придумать убедительные ответы! Вперёд, то есть, вниз! Настроение Инги заразило Марсия, и он почти без страха, лишь с опаской, зашагал вниз. Инга, удерживая верёвку на ладони, спускалась следом, причём верёвка сама собой удлинялась, но не источалась и не растягивалась, а словно распутывалась из клубка, которого у девушки не было. Свет с поверхности, направляемый зеркалом в пещеру, превращал её в волшебный уголок будто из иного мира, царство духов природы. Вокруг пенька на островке посреди ручья цвело множество трав, играли в догонялки люди и козлоголовые существа. Показываться им, правда, сатиры поостереглись. Чтобы пробраться к Деметре незамеченными, они, переглянувшись, запели дуэтом магическую колыбельную: Няня-няня, мой хороший, Няня-няня, мой родной, Сладко спи, ведь я с тобой. Мама нежно обняла И целует, сон даря… Звуки песни наполнили зал, движения бесновавшихся созданий стали словно заторможенными, глаза сами собой закрывались, и прямо на ходу люди и нелюди замирали недвижимо, словно в живые статуи обращаясь. Сатиры опустились прямо на пень, осмотрелись. От расщелины с ручьём отходило два рукотворных прохода — один к лестнице наверх, так и не найденной парой вторженцев, а другой уходил вглубь скальной породы. Туда они и направились. Пахло вином и мясом со специями. — Кажется, главное веселье ждёт нас впереди, — произнёс Марсий. — И если ты надеешься на моё красноречие, то совершенно зря, перед злыми колдунами я теряю способность говорить внятно! — Не трусь, — осекла его Инга строго. Но и её сердце колотилось так, что она с трудом шагала. Подземный лабиринт разветвлялся, то и дело попадались закрытые двери. Факела на стенах коптили древние мозаики с многорукими гигантами, пасущими стада и пировавшими в тени гор. Пытаясь получить хоть какую-то подсказку о том, куда идти, сатиры часто прислушивались. Они обошли стороной комнаты, где слышались детский визг и храп, потом чуть не залезли на кухню, где козлища жарили на вертелах четвертованные тела молодых мальчиков. Наконец они добрались до циклопического обеденного зала с длинным столом, полным яств, и с огромным питьевым рогом посреди него. Марсий хотел шагнуть прямо к столу, хотя явно только его одного было недостаточно, чтобы унести рог. Но Инга положила руку ему на плечо, останавливая порыв. — Мы ведь здесь не одни, — тихо сказала она. — Хозяева не оставят такой стол без присмотра… — И гостей своих тоже! — из тени вышла черноволосая женщина, приветливо улыбаясь и протягивая руки. Она была полностью нагой, хотя груди закрывали волнистые локоны, а ниже пупка её тело было от темношёрстой пантеры, а не человека. За спиной её хихикали четверо девушек — тоже голых и совсем неприкрытых. И, наконец, замыкал процессию настоящий гигант ростом до самого потолка, брутальный и мускулистый, разве что земля под ним не тряслась от тяжести шагов. Инга узнала Кибелу по описанию её сестры Реи. А вот амулет на её шее был знаком сатирке много лучше… Его носил её исчезнувший муж. Теперь Марсию пришлось удержать девушку, сделавшую было опрометчивый и слишком резкий шаг в сторону Кибелы. Та же остановилась перед ними, с лёгкой насмешкой разглядывая тех, кто осмелился тайком пробраться в её владения, да ещё и зашёл так далеко! — Вы мои гости, — Кибела подняла руки. — Даже боги не могут нарушить законы гостеприимства. Я кормлю и пою вас, и никто ни с кем не дерётся. А если вдруг кто попытается обмануть и навредить хитростью — сама Судьба покарает. Садитесь, вы как раз к церемонии награждения прибыли. Против приглашения нечего было возразить — как и попытаться отказаться, принципы гостеприимства чтила только Кибела, тогда как её стражи вполне могли их нарушить. Расплачиваться в таком случае пришлось бы им, да и у Судьбы слишком много дел, так что наказание может и вовсе не прийти… — Мы ворвались к тебе без приглашения, — Марсий заметил, — да и ты не похожа на радушную хозяйку, скорее на убийцу и вора. Кто тебе разрешал похищать Диев рог? — А это и есть моё приглашение, — Кибела села во главе стола, её подруги-менады тоже расселись рядом со своей госпожой, гигант остался мрачно наблюдать за диалогом. — Вам тоже этот рог бы не сдался, если бы не пророчество моей сестрёнки. Предательницы нашего рода… и вашего, между прочем. Вы же сатиры, создания титанов, почему тогда решили служить человеческим богам, богам народа, что вторгся на наши земли и перебил большую часть древних созданий? Потому что боги вас назвали героями? Ха… Этот титул слишком расхож в последнее время. Он уже не награда, а какой-то аванс, способ заставить совершать непонятные вещи. — Героем становится не тот, кого так называют, а тот, кто совершает поступки, делающие его достойным этого звания, — не прикасаясь ни к еде, ни к напиткам заявила Инга. — Мы прекрасно осознаём свою цель, а тебе-то зачем нужен рог? Для коллекции? - она указала пальцем на амулет. Кибела сняла его и кинула ей через стол: — Практически единственное, что осталось от племени Западных Странников. Вождь отдал его мне за то пророчество, за которое вас и вырезали из реальности. Я могу пророчествовать, как и моя сестра, только богам результаты не нравятся. — Это всё не оправдывает ваши убийства! — махнул Марсий на девушек, с чавканьем пожиравших человеческое мясо. — Идёт война, и сейчас, под конец пятисотлетнего перемирия, это только заметнее, — Кибела откинулась на спинку стула самодовольно. — Война в том числе против чуждой созданиям титанов морали. Что, слуги богов не убивали никого? Не вырезали целые племена, отвоёвывая земли под цивилизацию? Пень в моём саду раньше принадлежал дереву дриады, но его спилили, чтобы выточить киль военного корабля. Инга взяла амулет и крепко сжала его в руке. Доводы Кибелы были, конечно, бесспорны, а её слова про амулет слегка притушили огонь неприязни, горевший в сердце. И, тем не менее, Инга не верила ей, чувствовала или представляла себе подвох: — Всё же есть разница между войной и бойней. — Вы вольны выбирать собственные методы. Что вам сказали делать с рогом? Пейте из него, если такие простые действия считаются нынче за подвиг. Ещё пара таких деяний — и вы обретёте космическую силу, способную добить хозяев Аркадии. И станет она ещё одним скучным человеческим материком без волшебства, с интригами, войнами и рабством, — усмехаясь, Кибела подала сатирам рог, полный вина. — Мы не собираемся никого убивать, — возразил Марсий, тоже выбираясь из-под гипнотического тона Кибелы. — Наоборот, хорошо, если именно мы обретём такие силы, а не кто-то по-настоящему плохой. Он решительно взял длинный сосуд из рук Кибелы, принюхался к вину — оно не пахло отравой, только привычный перебродивший виноград. Совершив глоток, отдал и Инге. Когда и она испила, обоих поразило видение. Они стояли на палубе триремы, самой большой, что они когда-либо видели. Аида правила руль, вцепившись в ручку зубами, Филипп держал странный прибор с зеркалом, в котором отражались звёзды, хотя день был паляще-солнечный. Сотни скелетов, улыбаясь одинаковыми черепами, синхронно жали на вёсла. Марсий координировал их гребки, извлекая мерные гаммы из своей кифары, а Инга стояла на носу, сжимая амулет, и будто бы управляла этим кораблём смерти.