Зов неугасшей любви

С тех пор прошло три дня, и наступил тот самый день, когда Султан отправляется в поход. Утро началось рано: в покоях Валиде султан собрались все женщины султанской семьи. Кёсем занимала своё почётное место в центре, окружённая, уже замужними дочерьми — Атике и Гевхерхан, хасеки Айше султан с детьми и законной женой Мурада, Фарья султан. По традиции, каждая вставала по очереди, выражая почтение и прощаясь с Султаном, который покидал дворец. Присутствовала торжественная, но одновременно тяжёлая атмосфера: каждый знал, что война — дело опасное, и никто не мог быть уверен в благополучном возвращении каждого. Через несколько минут в покои вошёл Султан Мурад, сопровождаемый своими младшими братьями — шахзаде Ибрагимом и Касымом. Все кроме Кёсем, поклонились, приветствуя их. Прощания начались с ней же, Мурад и двое шахзаде поцеловали ей руку. Затем настала очередь Атике и Гевхерхан, каждая из которых произнесли несколько тёплых слов, адресованных братьям . А затем очередь гарема Султана, Айше и Фарьи, они с уважением поцеловали руки Султану. Когда все попрощались, Султан приказал остальным выйти, оставив его наедине с Валиде. Женщины подчинились, поклонившись и покидая покои одна за другой. Оставшись с матерью, Мурад подошёл ближе. Его взгляд был напряжённым, но одновременно наполненным решимостью. — Валиде, на время моего отсутствия, вы снова назначены регентом Империи, — сказал он, протягивая ей документ с печатью. Кёсем посмотрела на сына, затем перевела взгляд на указ. На её лице отразилось что-то среднее, между гордостью и облегчением. — Лев мой, — произнесла она, с теплотой смотря на Мурада. — Я не подорву доверие, которое ты мне оказал. Мурад кивнул, но его лицо оставалось серьёзным. — Однако, вы будете работать сообща с Великим Визирем. Моё решение по поводу него неизменно. Кёсем нахмурилась, но заставила себя подавить вспышку раздражения. — Мурад… Он прервал её: — Валиде, не противьтесь. Положите наконец конец этому безумию! Она знала, что спорить с ним сейчас бессмысленно и глупо. Кёсем буквально заставила себя замолчать и не продолжать спор, ведь Мурад за долгое время, впервые доверился ей, и сейчас, совершенно не к чему, портить отношения с сыном, и по совместительству Султаном. — Хорошо, как ты пожелаешь. Сообща — так сообща, — ответила она сдержанно. Мурад, видимо довольный её уступчивостью, подошёл ближе и, снова поцеловал её руку. — Береги себя, и братьев, лев мой, — тихо добавила она, когда он уже отходил к двери. Султан кивнул, развернулся и вышел. Кёсем проводила его взглядом, видя, как он исчезает за дверью. Выйдя из её покоев, Мурад больше не оглядывался, уверенно шагая вперёд. После Мурада, Кёсем тоже вышла в коридор, где и стояли все присутствующие при прощаний, она подняла голос: — Все, возвращайтесь в свои покои! Женщины султанской семьи поклонились и снова, одна за другой, начали расходиться. Наступил вечер. Кёсем, уставшая, но сосредоточенная, сидела в султанских покоях, уже погружаясь в дела, разбирая бумаги. Однако, заметив, что среди них отсутствуют документы, связанные с походом, она сразу поняла, у кого их искать. — Хаджи! — громко позвала она, не скрывая раздражения. Евнух вошёл в покои буквально через несколько секунд, низко поклонившись. — Госпожа — Иди к Кеманкеш-паше. Пусть немедленно передаст мне документы касательно похода. — Как прикажете, госпожа, — ответил он, и тут же исчез за дверью. Прошло всего пятнадцать минут, но Хаджи вернулся, однако, с пустыми руками. Взгляд Кёсем уже вспыхнул гневом, но она молчала, ожидая от него объяснений. — Госпожа… Паша сказал, что если вам нужны документы, чтобы вы сами пришли, и забрали — неуверенно ответил Хаджи, опасаясь её реакции. Кёсем резко выпрямилась, её лицо даже побледнело от злости. — Он что, рассудок потерял? Что за немыслимая дерзость?! Она сильно сжала кулаки, пытаясь подавить гнев. На мгновение в её голове мелькнула мысль о том, чтобы отправить к нему палачей, но здравый смысл взял верх. За такое решение, она навлечёт на себя гнев Мурада. — Что мне делать, госпожа? — тихо спросил Хаджи, стоя в углу и стараясь не встречаться с ней взглядом. — Я пытался отговорить и всё же забрать бумаги, но сам, еле унёс ноги. — Оставайся здесь, — бросила она холодно, уже направляясь к двери. Кёсем покинула покои, быстрыми шагами направляясь в кабинет паши, а её ярость росла с каждым шагом. Когда она добралась до его кабинета, двери громко распахнулась, очевидно без стука. Кёсем вошла внутрь с гордо поднятой головой. — Что ты себе позволяешь, паша? Что за неуважение, что за дерзость? Кеманкеш даже не встал, чтобы поприветствовать её, а лишь спокойно поднял глаза от бумаг. Без единого слова он протянул ей документы, всё ещё сидя за столом. — Встань и вручи мне документы как подобает рабу, — потребовала она. Но он даже не пошевелился, его спокойствие было почти оскорбительным. — Если они вам нужны, подойдите и заберите, — спокойно сказал он, не сводя с неё глаз. В комнате повисло напряжение. Их взгляды встретились, и в воздухе ощущалось противостояние двух сильных характеров. — Мустафа, ты слишком наглеешь, — сказала Кёсем, нарочно не добавляя титулов. — Может быть, но я могу себе это позволить. — С какой стати можешь? Я — Валиде Султан, а ты кто? Паша? Великий визирь? Ты тот, который должен смиренно опускать голову при виде меня! — Нет, не так, я тот, который целовал тебя, и не раз. Я тот, который не раз делил с тобой постель. — Замолчи! Не смей говорить и слово про это, когда находишься здесь, где везде уши и глаза, и вообще выкинь это из головы, знай: я жалела и буду всю оставшуюся жизнь жалеть, что подпустила тебя к себе! Кёсем резко развернулась, чтобы уйти, но не успела даже постучать в дверь, чтобы стража её открыли. Её рука замерла в воздухе, когда Кеманкеш, как будто молнией, оказался рядом. Он крепко схватил её за запястье. — Отпусти! — Ну нет уж, не для этого я устраивал весь этот цирк. — Точно, цирк. — Я специально устроил всё это, чтобы ты пришла ко мне, и мы наконец поговорили. Скажи мне, когда и почему наши отношения так изменились? Разве ты не любила меня? Когда ты успела меня возненавидеть? — Я никогда не любила тебя, просто обманывала тебя и себя. — Не ври мне, Кёсем. — Кёсем Султан! — воскликнула она, повышая голос. — Кёсем Султан, — подчёркнуто повторил он, всё ещё не отпуская её руку. — По глазам человека можно многое понять, а любовь, уж тем более, сразу заметна. Его я и видел, когда смотрел в твои глаза. Она выдернула свою руку с таким усилием, что чуть не потеряла равновесие. — Отныне не смей обращаться ко мне на «ты». И не вороши прошлое, что было, то прошло. Образумся наконец, такими темпами ты сведёшь и себя, и меня в могилу! С этими словами Кёсем повернулась к двери и, не дожидаясь стражников, резко толкнула её. Лишь закрыв дверь за собой, она поняла, что стражи снаружи и не было. — Подонок! Хотя бы додумался отпустить стражу, — сказала она себе под нос и быстрым шагом направилась обратно в султанские покои. Лишь когда она снова села за рабочий стол, её взгляд упал на пустое место перед собой. Документы, ради которых она пришла к Кеманкешу, так и остались у него.