Зов неугасшей любви

Вечером в покоях Валиде султан царила привычная тишина. Она уютно расположилась на диване, а её служанки, словно тени, заботливо массировали её уставшее за день, тело. Двое работали с руками, другая пара с ногами, ещё одна, нежно касалась её висков, снимая напряжение. В этот момент, когда покой только только наполнил её мысли, раздался негромкий стук в дверь. Кёсем не пожелала открывать глаза, поэтому просто кивнула, и одна из девушек, понимая её молчаливый приказ, громко произнесла: — Войдите. Покои наполнил мягкий шаг Хаджи аги, и он встал на пороге, уважительно поклонившись. — Госпожа, — произнес он тихо, с ноткой волнения. — Хаджи, если у тебя нет ничего срочного, то приходи завтра утром, — ответила она, не открывая глаз. — Срочное, госпожа, — сказал он, словно извиняясь за вмешательство. — Иначе я бы не осмелился прервать ваше уединение. Кёсем вздохнула, её веки приоткрылись, и она, неохотно отрываясь от расслабляющего состояния, села, принимая более осознанное положение. В её взгляде скользнула искорка раздражения. — Говори тогда, что молчишь? — Госпожа, мне передали, что только что, повелитель передал печать Великого визиря Кеманкешу Кара Мустафе Паше. Эти слова, как нож, вскользь пронзили её душу, и в области сердца мгновенно возникла боль, а затем вспыхнула и чувство глубокого отвращения. — О, Аллах… — прошептала она. Госпожа жестом приказала служанкам удалиться, и комната наполнилась лишь её присутствием и взглядом, устремлённым на евнуха. — Мурад назло мне так поступает… Знает, что именно его я всей душой ненавижу! — Госпожа, прошу вас, успокойтесь, — тихо, почти шепотом произнёс Хаджи. — Не стоит так переживать из-за его новой должности. Он всё равно ваш раб, и не посмеет пойти против вас. Он сделал паузу, а потом осмелился спросить, что давно терзало его душу. Ему было уж очень интересно, почему его госпожа так глубоко и открыто ненавидит этого человека, особенно учитывая, что буквально год-полтора назад эти двое были очень близки. Кёсем султан даже считала его душевным другом. Этот человек на какое-то время завоевал её глубокое доверие, и после евнуха был вторым, кому она безоговорочно верила, до того как начать, также, глубоко ненавидеть. — Госпожа, не злитесь прошу вас, но я не могу не спросить… Почему вы вдруг стали его так ненавидеть? Кёсем некоторое время молчала, глядя на евнуха, её взгляд затуманился, пряча за собой целую бурю воспоминаний. Стоит ли ей говорить ему правду? Ему она верила, но то, что происходило тогда между ними с пашой, никто кроме них обоих не знает и не должен знать. — Ты слишком любопытен, Хаджи. Иногда лучше не знать того, чего знать не нужно, дольше проживёшь, — холодно ответила Кёсем, однако её взгляд задержался на евнухе чуть дольше, чем обычно. Её голос звучал спокойно, но в глубине души всё ещё бурлило. Воспоминания, которые она пыталась стереть из своей памяти, нахлынули, будто волна, сбивающая с ног. Перед её глазами всплыли картины событий, произходящие с ними, всего год назад. Она, как всегда, с гордо поднятой головой спустилась с кареты, её шаги были уверенными, а осанка безупречной. Хаджи ага, сопровождавший её, с почтением ждал дальнейших указаний. — Хаджи, дел у нас с Эстер много. Ты возвращайся во дворец, я останусь здесь с ночёвкой, — твёрдо произнесла она, и в её голосе не было ни намёка на сомнение. — А завтра к обеду отправь за мной карету. Евнух, слыша её тон, и не осмеливаясь спорить с госпожой, лишь кивнул, прикоснувшись к груди в знак покорности. Затем, забравшись обратно в карету, он постучал по её стене, подавая знак трогаться. Кёсем проводила карету взглядом, пока та не скрылась из виду, и лишь тогда позволила себе расслабиться. Она глубоко вдохнула, поправила края платья и направилась в свой вакф. Поднявшись на второй этаж, и остоновившись у единственных покоев этого вакфа, она остановилась у двери. За этими дверями её ждал человек, которого она давно не видела. Тот, ради кого её сердце билось быстрее. Она открыла дверь. Мужчина, находившийся в покоях, заметив её, тут же поднялся, его лицо озарилось теплотой, а глаза засияли. Раскинув руки для объятий, он сделал шаг вперёд. Кёсем даже не колебаясь ни на секунду, устремилась к нему, словно забыв обо всех правилах и условностях. Они обнялись, её пальцы вцепились в его плечи, словно обе боялась отпустить. Лишь несколько, но как казалось им, долгих секунд они просто стояли в объятиях друг друга, прежде чем он наклонился и, начал её целовать. Вот так вот, без объяснений, без спроса вторгся в её уста. Она, о сопротивлений и не думала, сразу же ответила, закрыв глаза, и в этом мгновении растворилось всё её прошлое и будущее. Спустя несколько минут страстного поцелуя они, наконец, оторвались друг от друга, но не ушли далеко. Их лбы всё ещё соприкасались, а дыхание оставалось прерывистым. — Я так скучал по тебе, — прошептал Кеманкеш, своим низким голосом. — И я скучала, — тихо ответила Кёсем, её губы тронула едва заметная улыбка. На этом её, на тот момент прекрасные, а сейчас причиняющие боль воспоминания закончились. Их тёплая близость, которая когда-то была её тайной радостью, теперь казалась раскалённым лезвием, впивающимся в самое сердце. Она глубоко вздохнула, возвращаясь в реальность, и снова увидела перед собой Хаджи. — Хаджи, ты всё ещё здесь? — раздражённо произнесла Кёсем, стараясь скрыть свою внутреннюю бурю. — Иди же, оставь меня. Евнух, совершенно не понимая, что произошло и почему настроение госпожи резко переменилось, склонил голову в поклоне. — Как пожелаете, госпожа, — произнёс он и поспешно вышел из покоев, оставляя её одну.