Братство без лапок

Пески. Одни только бескрайние пески вокруг, как от них убережешься. Только бы не задохнуться… и Мари в очередной раз поражалась, как отцу удается уберечь мелкую сестричку от… от всего. Прятать под длинными одеяниями и от песчаных бурь, и от недобрых взглядов. Мягко скажем, недобрых, ведь в этих взглядах было желание стереть с лица земли весь их род. И это желание уже начало воплощаться. Матери не было в живых – еще так недолго, еще совсем не верилось. Она успела лишь разочек взять на руки и покормить новорожденную младшую дочь – а та, кажется, смотрела на нее уже осмысленным взглядом. Слишком осмысленным. Будто знала все наперед. Мари с самого начала прямо-таки боялась эту девчонку. Причем, кажется, больше всего – в том смысле, что Жюли займет ее место. И в первую очередь в сердцах родителей. Мари кое-что знала о целях и методах Бене Гессерит, сама проходила обучение, неофициальное, домашнее, почти незаконное. Но этого хватило, чтобы понять – сестренка появилась на свет не случайно. Ведь прошло столько времени, прежде чем матери удалось вторично забеременеть после множества попыток… Тут явно было что-то очень важное. Настолько, что в сравнении с этим даже жизнь матери не имела значения. Неужели же… Отец с его мягкой улыбкой, с его всепрощением, которое могло и грозным оружием обернуться… Так и было, когда их сейчас везли убивать. Кротчайшая улыбка и взгляд терзаемого за веру праведника… Мари захотелось отвести глаза, ведь именно сейчас все это и стало оружием, бьющим точно в цель: – Ты не хочешь нас убивать, – не внушение, не приказ, а все то же всепрощение, сожаление о чужом грехе. Мол, не простишь же себе никогда, хоть и человек ты подневольный. И ведь так и не поднялась рука у ассасина-профессионала. Даже не пришлось прикрываться младенцем. И вот сейчас они брели по пустыне, которая, по замыслу их несостоявшегося убийцы, должна была сделать его работу. Брели без дороги, в сплошном знойном колыхающемся мареве. И в этом мареве перед глазами Мари мелькали лица из ее видений. Парень, загорелый до черноты, и девушка с кожей природно черной. У нее в ушах золотые серьги, хоть и одета по-походному, у нее странные синие глаза. Неестественного цвета. Фрименка. А он – с естественно-черными, сверкающими глазами, и при одном взгляде в них Мари охватывало странное чувство – Мари уже когда-то встречала этого человека. Когда-то давно. В детстве? Но не видениях – наяву. Хотя кто сейчас разберет, что реально, а что уже нет. Сейчас только идти куда-то. Это даже мелкая понимала, не тратила силы на то, чтобы орать, а только тихонечко хныкала. И Мари даже не успела испугаться, когда их окружила взявшаяся невесть откуда толпа синеглазых людей. Еще одно видение, решила она. Ну конечно, а вот и он – тот самый, черноглазый, один из всех. Стоит поодаль, но видно, что местные его если и не приняли, то уважают. А вот на них, на последних представителей дома Крошар, смотрели более чем настороженно. Впрочем, отца это, кажется, не смутило. Он решительно выступил вперед: – С нами можете делать, что угодно, но я не верю, что вы пожалеете глотка воды для ребенка. Фримены переглянулись. Вперед вышла девушка, и ее Мари тоже узнала сразу. Та, с серьгами. – Не пожалеем. Даже посытнее чего найдем. А с вами потом решим. Мари оставалось только гадать, откуда и какое тут, в пустыне, молоко, но малышку, похоже, это, что бы оно ни было, вполне устроило. Сама Мари, кажется, только сейчас, когда жажда отступила перед долгожданной водой, смогла осознать, что все происходящее – не мираж и не видения. Эти люди существовали взаправду, и ее, их с отцом и сестренкой, к ним вывело. Неспроста все, неспроста. – Ну и куда вы пойдете? – начал черноглазый. – С какой стати ты командуешь? – возмутился кто-то из синеглазых. – Не мешало бы им сперва доказать, что стоит их вообще отпускать! Та самая девушка сделала шаг к Мари. – Я Иман, мое место здесь не последнее. Сразимся! Красавица, пронеслось в голове Мари. Такую бы в роскошные покои и в тончайшие шелка, а она, как и все здесь, в бесформенном стилсьюте… Правда, фигура у нее такая, что и стилсьют не скроет. Мари сглотнула. – Я принимаю бой. – До смерти, – голос Иман нимало не дрогнул. Вот тут запротестовал отец: – Мари никогда не убивала. Даже животных! – Молчи, Гессерит! – Иман, довольно, – голос одного из фрименов прозвучал резко и вместе с тем озабоченно. – Не забывай, кто ты. Ты не имеешь права рисковать собой. – Ты во мне сомневаешься? – Нисколько. И именно поэтому говорю – пусть бой будет до первой крови. Этого довольно, чтобы показать себя. Иман мрачно кивнула. Видимо, сама она собственной жизнью не дорожила, а вот племя… Сделала шаг к Мари: – Держи нож, – подала опасным образом, вперед лезвием. – Умеешь хоть обращаться? – Разумеется, – Мари очень постаралась, чтобы голос прозвучал уверенно. И, конечно, не уточнила, что владеть-то умеет, но исключительно как медик. То есть, скорость, да и вообще стремление убить точно не про нее. А вот Иман была стремительна, как пантера. Хотя и Мари была ловкой. И, конечно, не собиралась подставляться под удар. Тело будто само уклонилось, а потом… Мари и не осознала до конца. что произошло, только нож мелькнул в воздухе. И Иман с каким-то звериным криком схватилась за плечо. – Ах ты… Демон! – Да я что… – начала Мари, сама до конца не понимая, как оно, что это… Понимали ли это остальные – тоже большой вопрос. Однако тот черноглазый решительно поднял руку: – Твоя победа! Большая кровь не нужна. Вы можете остаться с нами. Мари выдохнула. Но пронеслась мысль – что это было? Непохоже, чтобы тут снова сыграли чудодейственную роль кроткие глаза отца. Фримены, вроде бы, чихать хотели на гессеритские штучки. По крайней мере, на невербальные… Но ладно. Они выжили, все трое. И научатся выживать и дальше. Черноглазый шагнул к Мари. – Я Иржи, – сказал он, и при звуке этого имени у Мари екнуло сердце. Как будто она и правда уже слышала это имя, но где, когда… – Мари, – она вновь понадеялась, что не дрогнул голос. – Ну, кто же не знает наследницу Крошаров, – он смерил ее оценивающим взглядом, и не понять было – смеется ли, издевается или что. – В моей ситуации лучше бы не знали, – хмыкнула она. – А вот ты… Кто ты и почему фримены тебя приняли? – Этнограф. Исследователь, – черные глаза смеялись. – Наблюдаю за их жизнью и рассказываю им о мире. Как знать, может, однажды и их жизнь изменится в лучшую сторону… – Это каким бы это образом? Тут нужны чудеса. – Тут просто нужен прогресс. И без всякого чтоб мракобесия и игр на легендах. – Ты на что намекаешь? Одно слово про моего отца и… – Про отца не скажу ни слова. Тем более он здесь явно и сам жертва. Бене Гессерит, похоже, затеяли какую-то игру за его спиной. Но с его участием, они же много вложили в его обучение и вывели его на такой высокий уровень, а теперь вы все здесь. Твоя сестричка явный уникум, ты тоже… весьма интересна… Мари очень не понравилось, как он это сказал. Потому что знала, что собой нехороша и никак не интересна, значит… Неужели все это лишь из-за того ее обучения, которое обычно проходят только мужчины? И… – А ты сам? Чем таким ты стал интересен этим людям? Не одной же любознательностью? – Тем, что я непохож не только на них, но и на вас. Я очень далек от методов Бене Гессерит, зато кое-что знаю об очень давно утраченных технологиях. О жизни, которая была давно, до всего этого. – О чем ты говоришь? – Мари чувствовала, что он не врет, и это изумляло еще больше. И настораживало. – Когда-то была техника не только на пряности. Прогресс. Наука. А не вот это вот все, феодализм, игры вокруг наследников, дурная мистика… Я хотел бы вернуть то время. Но пока только ищу артефакты. – Постой-постой, о чем ты? Техника… не на пряности? Ты о времени до Батлерианского джихада? – Нет, еще раньше. Намного раньше. Совсем давно, когда еще не отказались от компьютеров и уже выходили в космос на других технологиях. – Но даже если все это и было – как ты об этом узнал? – Я же говорю — нахожу артефакты. И записи. И… я не Бене Гессерит, но что-то чувствую, что-то со мной иногда как будто говорит. Здесь, в пустыне. Но это явно не дух. Уж точно не такой, как его понимают здесь. – Звучит как бред какой-то. – Но это… Я не знаю, как объяснить. Поет сам металл, может, это и черви сообщили ему какие-то свойства, а может… кто знает. Это когда-то тоже было транспортное средство. Наземное, на колесах и работало уж явно не на пряности. Небольшое и казалось раритетом даже по тем временам. – Я этого даже представить себе не могу. Колеса в пустыне… – Из того, что мне удалось узнать, они себя оправдывали. Пятьсот процентов надежности. Можешь взглянуть на раскопки, когда освоишься здесь – сама убедишься. Вообще-то Мари очень обрадовалась этому предложению. Это было что-то абсолютно новое, неизведанное и при этом не имело ничего общего с фрименской жизнью, в которую теперь предстояло вписываться, что-то доказывать, терпеть неприятие и остатки презрения… Особенно от этой самой Иман – она на нее смотрит, как на инопланетную форму жизни, причем опасную и, кажется, неразумную. И это царапало сердце. У Мари никогда не было подруги, и почему бы не Иман стать ею, но, похоже, они обе обречены едва-едва терпеть друг друга. Как назло, и характеры у обеих, похоже… Нет, уж лучше болтаться где-нибудь в пустыне с едва знакомым парнем, он хотя бы рад общаться и так обаятельно улыбается… Правда, ему уж точно незачем знать об этих ее мыслях, и показывать их она не собиралась. Мол, я тут просто природу изучаю, а ты за компанию.