Охотник за временем

      Целую неделю Деборе пришлось проваляться в постеле, постоянно отговаривая Евлалию обрабатывать её зажившую рану. К счастью, подруга быстро сдалась, с серьёзным видом объясняя, как и что делать. Вскоре Дебби «выздоровела» и вышла на кухню, тяжело вздыхая, потому что из еды была каша, которую она ненавидела всем сердцем.       За семь с небольшим дней Дебби успела устать, хотя и бродила по дому, когда Евлалия уходила по делам. Хорошо, когда уходила она на весь день, приходя поздно вечером. Дебора успевала уйти в комнату, даже выглядеть не совсем здоровой, но было стыдно, когда Евлалия начинала жалеть её, спрашивать, как она себя чувствует. Два раза Евлалия приносила малину, но Дебби не любила ягоды, а отказываться не хотелось.       Дебби подошла к рюкзаку, желая сделать ревизию, чтобы понять, что вообще у неё есть с собой, вытряхнула содержимое на диван, начала складывать обратно: револьвер чёрного цвета (принадлежал отцу Деборы, он очень дорожил им), патроны к револьверу в железной длинной коробке, блокнот Деборы зелёного цвета, дневник её отца на непонятном языке, книга отца «Охотник за временем», наручные часы отца, небольшой золотой медальон в виде книги, а внутри две фотографии родителей, браслет из барита, который принадлежал матери отца Деборы, две перьевые ручки, шёлковый платок жёлтого цвета с зелёными размытыми полосами, набор жёлтых карандашей для черчения, которыми отец работал, заколка для волос в виде пера и нож, складывающий до состояния небольшого прямоугольника, графитового цвета. Лезвие у ножа было тонкое, но порезать руку было вполне реально, а большего от него и не требовалось.       — Что это за язык, интересно? — Дебби полистала дневник отца. Язык не был похож ни на марлийский, ни на элдийский, а других языков она и не знала. Почему отец никогда не рассказывал ей о своём дневнике? Не оставил ключ для расшифровки?       Всё, что когда-либо делал Нильс Рид всегда имело смысл, даже то, что выглядело бессмысленно и абсурдно. Дебби не обладала способностью к расшифровке секретных данный, поэтому даже в прочтении дневника оказалась бессильна. Убрав всё обратно в рюкзак, Дебби оставила в руках нож, поглаживая его лезвие, которое за тринадцать лет использования ещё не затупилось.       В книге отца не было никакой полезной информации, в понимании Деборы, но в свой дневник она выписала всего два вопроса, возникшие во время чтения:       1. Что такое единица?       2. Кто такой Хантер?       Она начинала нервничать, что не сможет выбраться отсюда, жалея, что поспешила использовать спатиум, оказавшись в самом настоящем заточении. Раньше ей так не нравился дождь, теперь же она была готова промокнуть под дождём, лишь бы оказаться на свежем воздухе, а не бродить по этой огромной пещере, напоминающей ей о шахте, где её отцу, гениальному учёному, приходилось брать в руки кирку и добывать полезные ископаемые, в основном, это был уголь, но многие марлийцы, бродящие за забором, перешёптывались о возможных залежах какого-то опасного, но очень нужного для них вещества. Речь шла не про нефть, и Дебби знала, что группа отца наткнулась на минерал, похожий на кварц, но Нильс Рид заявил сразу: это нечто другое. Ему верили все, он умудрился стать лидером среди пленных элдийцев, хотя его интересовала лишь наука, а не стремление повести за собой.       Отец соорудил себе лабораторию прямо под землёй изучая минерал, из которого позже смог создать вещество, способное заставить спатиум перемещать людей во времени. Нильс оставил дочери целую коробку вещества, находящегося в небольших прозрачных сферах, но Дебби не взяла ни одно из них с собой в дорогу.       — Нет, ну должен же быть другой способ? — она подошла к двери. — Иначе, как говорил отец, ничего в этом мире не имело бы смысла! — открывая дверь, Дебби оказалась на улице. У соседнего дома играли трое детей: две девочки и мальчик, но не смотря на их попытки играть с мячом, кидая его друг в друга, выглядели они очень болезненно.       Дебби прошла мимо, зевая. Скорее всего, сейчас день. Если уйти куда-то на окраину города, то можно увидеть кусочек неба сквозь небольшие решётки в потолке.       Мимо пронеслись дети, что-то крича друг другу, едва не зацепив Дебору, снова куда-то идущую без особой цели, главное — идти. Успевшие стать знакомыми улицы мелькали перед глазами, слева появился бар «у Брендана», а сам бармен стоял курил у двери, но, увидев Дебору, кинул сигарету на землю, затушил её ногой и быстро скрылся за дверью, прихрамывая на неуспевшую зажить окончательно ногу.       Чуть дальше показался рынок, который не мог похвастаться нормальным ассортиметом, но купить что-то из еды было вполне реально. Иногда завозили ткань, но Дебби шить не умела, поэтому это мало её интересовало. Заметив, как девочка украдкой ворует яблоки, Дебби нахмурилась, не зная, нужно ли говорить продавцу об этом или не вмешиваться не в своё дело?       Девочка, заметив Дебби, прижала указательный палец к губам, прося промолчать. Продавец тихо общался с другим продавцом, не особо наблюдая за товаром, будто торговал в самом безопасном месте города. Мимо шла женщина, замотанная в платок, волоча за собой корзинку для продуктов.       Дебби была в чёрных штанах и серой кофте с длинным рукавом, на улице было прохладно. Почесав голову, она начала идти дальше, продолжая своё брождение.       — Эй, тут сопля решила тебя обокрасть, куда ты смотришь? — женщина одним рывком вытащила мелкую воровку из-под прилавка, держа за шиворот.       Продавец тяжело вздохнул, опуская голову. Он был не молод, как бороться с воришками не знал, хотя у него имелось ружьё, но стрелять людей за овощи и фрукты он не хотел.       — Надо тебя Брендану сдать, мелкая сука, он тебя быстро научит хорошим манерам! — женщина продолжала трясти девчонку, которой на вид было лет двенадцать. У неё были каштановые волосы чуть ниже подбородка и косая чёлка. Одета девочка была в синюю кофту и грязно-рыжего цвета штаны.       Услышав упоминание о бармане и что он пытался сделать с Дебби в подвале, она оглянулась, подбегая к женщине.       — Эй, ты чего вылупилась на меня? — спросила женщина, замахнувшись корзинкой.       Дебби выхватила корзинку, бросив её в сторону, схватила женщину за руки, поднимая их вверх. Девчонка ловко вырвалась и со всей дури помчалась прочь, не оглядываясь.       — Эй, ты чего? Пусти! — запищала женщина.       — Простите, мисс… Пейдж бывает груба и несдержана, — на помощь женщине подоспел продавец.       — Рид, — ответила Дебби, отпуская Пейдж.       — А? — он кинулся к Пейдж, которая шлёпнулась на колени и начала кашлять, хотя её никто не душил. — Пейдж, ты как?       — Мисс Рид… Это я, — повторила Дебби.       Продавец посмотрел на неё и тут же отвернулся продолжая успокаивать Пейдж.       Дебби пошла вперёд, оставляя этот инцидент за своей спиной, стараясь забыть его, ведь проблемы у неё были намного посерьёзнее, чем потасовка с грубой женщиной, которая кричала ей вслед что-то обидное из-за собственного бессилия в сложившейся ситуации, но Дебби то ли правда не расслышала слов, то ли сделала вид, что не слышала, то ли слова были настолько неважными, что и запоминать их не было смысла.       Она остановилась, пройдя ещё несколько минут, свернула с улицы, прошла мимо домов и остановилась возле Евлалии, стоявшей рядом с пожилым мужчиной. Оба смутились, заметив Дебби, а она прошла мимо них, скрываясь за дверью.       — Ого, какие люди пожаловали, — улыбнулся Фарлан, убирая со стола бумаги. — Привет, Дебби.       — Я с женщиной какой-то подралась. Вернее, не подралась даже, так, тряханула её немного, — сказала Дебби. — Добрый… Вечер или день? Я давно запуталась в сутках, днях недели, годах.       — Уже почти вечер, судя по часам, — слегка улыбнулся Фарлан. — А ты чего пожаловала? Поздороваться просто?       — Мимо шла, — ответила она, присев на диван с подавленным видом.       — Надеюсь, ты не успела обсвинячиться, пока шаболдалась по пыльным грязным улицам, — буркнул Леви.       — Евлалия не особо хотела рассказывать, чем занимается с вами, поэтому я всё же решила разузнать сама это. Бродить по городу, став заранее человеком-призраком, которого не особо воспринимают всерьёз, можно узнать много полезной информации. Вы же осуществляется тут целую преступную деятельность, — говорила Дебби. Она всегда выглядела такой простой и приземлённой, а оказалось, что первое впечатление действительно обманчиво.       — И что? Хочешь сдать нас полиции? Вали прямо сейчас, пока они не ушли на ужин, — буркнул Леви.       — Мне нужна информация, — сказала Дебби.       Фарлан, в отличии от Леви, слегка напрягся, переглядываясь с другом, но вскоре успокоился.       — Что ты хочешь узнать? — строго спросил Леви.       Фарлан принёс чай, присаживаясь в кресло напротив, а в его взгляде читалась тревожность.       — Мне нужна вся информация о том, что творится на поверхности!       — Дура, что ли? — поинтересовался Леви.       — Я не понимаю, что я сделала не так. Я не должна была здесь оказаться! Что-то пошло не так! — Дебби поднялась с места, нарезая круги по комнате, пальцами она трогала свои губы, которые иногда обкусывала до крови, но они заживали в обычном режиме и без пара. — Кажется, я поступила, как последняя эгоистка, бросив своих… А были ли они моими когда-нибудь?       В дом вошла Евлалия с холщёвым мешочком и замерла, смотря на Дебору.       — Ты покупаешь у того старика травы? Типо целебные? — спросила Дебби.       — Ну… Да… А как ты…       — Неважно как. Главное — когда и куда.       — Дебби, ты меня пугаешь, ты ведёшь себя неадекватно. Ты вся вспотела… Твои раны точно зажили? — с беспокойством спросила Евлалия.       — Да, да, да, — Дебби опустилась на колени, открывая свой рюкзак трясущимися руками. Сначала выпал револьвер, а потом по полу покатился спатиум, за которым Дебби поползла, шарясь рукой под сервантом.       — Боже! — вздрогнула Евлалия, закрывая рот руками. — Это оружие было в моём доме всё это время?       Леви взял револьвер в руки, разглядывая его. Открыв барабан, Леви не обнаружил в нём пуль, но их обнаружил Фарлан в другой коробке, которая почти вывалилась из рюкзака.       — Дебби, откуда у тебя револьвер? — спросила Евлалия.       — Достался от отца. А ему достался от его отца. Это наградной револьвер, — ответила Дебби и подняла свой рюкзак, забирая и пули, и револьвер, складывая их обратно. — Мой дед, ну отец отца, вроде когда-то служил в полиции, и ему, когда он вышел на пенсию, подарили этот револьвер за хорошую службу.       — Ты умеешь из него стрелять? — спросил Фарлан.       — Конечно. Я не только из револьвера умею стрелять, — она кинула спатиум обратно в рюкзак, — на самом деле, мне скучно. Возьмите меня на дело, я хочу быть полезной, а не подслушивать целый день чужие разговоры, слоняясь по городу, как ненормальная.       Леви задумался о её предложении. Кажется, она не так уж и плоха, раз сумела сбежать из подвала Брендана, который славился своими садистскими наклонностями, которыми он занимался в подвале, да и после ранения она восстановилась довольно быстро, уже почти через неделю Дебби снова пошла слоняться по городу. В отличие от Евлалии, Дебора не выглядела хрупкой и нежной, которую нужно оберегать и защищать. И телосложение у Деборы было спортивное, она раньше явно не на диване целыми днями лежала.       — Если ты обещаешь себя вести тихо и послушно, — ответил Леви.       Евлалия присела на диван с расстроенным видом. Ей не хотелось, чтобы Дебби во всё это ввязывалась, так как она видела в ней лишь хорошее, будто Дебби была не испорченна ни этим местом, ни этой жизнью, будто являясь олицетворением всего хорошего, хотя это было не так. Евлалия почему-то всегда видела в людях только хорошее, а потом, правда, часто разочаровывалась и долго плакала.       Леви же напротив видел в Дебби проблему. Он много раз повторял Евлалии, что она ничего не знает о своей квартирантке, которая может быть кем угодно, даже подосланной шпионкой. Дебби выглядела и вела себя очень странно, говорила, что родилась на поверхности, но почему-то знала о верхе не больше, чем они, постоянно расспрашивая Евлалию об её детстве, в каких городах она была, как они назывались и прочее.       Дебби была довольно грамотной, что указывало на образование, полученное явно не здесь. Леви переживал за Евлалию, что она остаётся один на один со странной девчонкой, которая явно не от мира сего.       — Только у меня есть условие, — сказал Леви.       Евлалия и Фарлан посмотрели на него. Дебби же смотрела куда-то в сторону.       — Ты переедешь сюда.       Дебби почесала затылок, думая о таком щедром предложении, понимая, что ей не доверяют. Фарлан побледнел, не обрадовавшись такому соседству. Его пугала отчаянная соседка Евлалии, так смело бросившаясь под пулю.       — Я же совсем одна останусь… Страшно будет, — побледнела Евлалия.       — Ну… Ты же жила с Лаурой до этого… Она снимала у тебя комнату, — опустил голову Фарлан.       — Лаура же замуж вышла. Она не будет у меня комнату снимать, — тихо ответила Евлалия.       — Мы найдём тебе проверенную соседку. Ева, не переживай! — Фарлан хлопнул Евлалию по плечу.       — Переехать? Ты до сих пор считаешь, что я способна причинить Евлалии вред? — спросила Дебби.       — Не задавай вопросов, либо соглашайся, либо выметайся! Второй раз предлагать не буду! — ответил Леви.       Дебби посмотрела на Евлалию, отрицательно касающую головой, готовую расплакаться от такого поворота событий. Она очень сильно переживала за подругу, едва оправившуюся от ранения, понимая, в каких условиях ей предстоит жить.       — Я согласна, — ответила Дебби.       — Неужели тебе совсем не страшно? Мало ли, что мы можем с тобой сделать? — удивился Фарлан.       — С Евлалией же не сделали, а она симпатичней меня, не сделали же? — спросила Дебби, посмотрев на подругу, которая качала головой.       — Ева, тебе стоит приготовить настои, о которых ты говорила, а тебе, Дебби, нужно ознакомиться с правилами проживания здесь, — Леви подошёл к серванту. — Для начала — можешь перемыть посуду отсюда.       — Что? — улыбнулась Дебби, надеясь, что ослышалась. — Перемыть… Посуду? — она тоже поднялась с места, направляясь к серванту, подбоченившись. — Я хочу научиться тактике ближнего боя, а не перемывать посуду.       Евлалия расстроено опустила голову, лишившись квартирантки, которая вообщем-то не платила, ничем не помогала, но скрашивала серые тёмные будни.       — Я тебя поколочу, если не сделаешь этого, — ответил Леви.       — Мне не страшно это, я не боюсь, — она вздохнула, облакачиваясь на стену.       — Ты пойдёшь жить на улицу. Уж поверь, я найду способ закрыть тебе доступ к дому Евы и ноги твоей там не будет? А теперь — мой посуду. И осторожнее, там есть хрупкие тарелки.       Дебора посмотрела на посуду, нервно сглотнув, приоткрыв рот от удивления.       Большая комната, картины, красный ковёр, большой посудный шкаф и сервиз, занимающий почти всё место. Помимо чайного сервиза, ещё и кофейный, десертные тарелки, керамическая кастрюля для первого, тарелка для торта и мать… какое-то размытое пятно в жёлтом платье, идущее мимо слева.       Дебби оглянулась, но мать уже ушла, зато возле шкафа появился отец, скрестивший руки на груди, просто смотрящий на Дебби без каких-либо эмоций.       — Эй, ты чего? — Леви толкнул Дебору.       Она развернулась, прижалась к стене, обхватила свою голову руками и медленно и плавно опустилась вниз, тяжело и отрывисто дыша.       Евлалия подбежала к ней, спрашивая, что случилось, но ответа не последовало, пока Дебби будто не пришла в себя.       — Я никогда не мыла посуду, тем более сервизы, — никому ничего не объясняя, Дебора поднялась на ноги. —Давай мне другое задание, кого нужно убить?       Евлалия отшатнулась от подруги, кладя руку на сердце. Вообще подобный вопрос у всех вызвал недоумение и шок.       — Убей всю пыль и грязь в этом доме, если найдёшь, — не растерялся Леви. — Я научу тебя, если будешь послушной.       Евлалия покачала головой, впервые подумав, что Дебби не такая уж и невинная овечка, которой показалась ей с первого взгляда. Она действительно очень плохо разбирается в людях.

***

      Дебби оказалась максимально далёкой от дел, которые, как большинству мужчин казалось, многие женщины умеют от рождения, будь то уборка, стирка, глажка или готовка уже встроены в женский ген. Дебби оказалась бракованной, но успехи делала… она прекрасно точила ножи, могла присесть с двумя вёдрами, полными воды и закрутить болты в петлях двери. Если со стиркой и глажкой она справлялась уже быстро, то готовка и мытьё посуды оказалось ремеслом сложным.       Как-то Евлалия принесла целую тушку сырого бройлера. Дебби разделала тушку минуты за три, никто даже решить не успел, что будут готовить из курицы, а её запчасти были готовы к готовке, которую Евлалия взяла на себя.       Да и хлеб Дебби нарезала быстро, в принципе, с овощами и фруктами тоже прекрасно справлялась, уверенно и ловко орудуя ножом.       — Ты и корову можешь разделать? — спросил Фарлан.       — Да. И свинью, — ответила Дебби. — И рыбу могу на костре под открытым небом пожарить. Я продемонстрирую когда-нибудь тебе свои навыки, — ответила Дебби.       — Ножи все острые, а полы — грязные и недомытый стол по углам, — ворчал Леви.       — Тебе семьдесят лет и нечем заняться? Ты хочешь свою жизнь потратить на облизывание пола? — спросила Дебби, не припоминая, чтобы Эрен так заботился о порядке в доме. Обычно, за уют и порядок отвечала Микаса.       — Тебя это ебать не должно, на что я решил потратить свою жизнь. Если что-то не устраивает — тебя никто здесь не держит. Плакать тоже никто не будет, — завёлся Леви.       — Это ты сейчас так говоришь, зная, что я не уйду. На слабо берёшь? Людям свойственно переживать о людях, к которым они привыкли, а я живу с тобой под одной крышей уже второй месяц. Ты должен был успеть привыкнуть ко мне, — Дебби провела кончиком ножа по пальцу. Появилась алая полоса, значит, нож достаточно острый.       — Не буду.       — Будешь ещё ныть и просить, чтобы я вернулась. Я же слабая и хрупкая девушка, которую любой может обидеть, в мире ведь столько зла, лишь в детских сказках добро всегда побеждает зло, но в жизни это так не работает. Мы тоже для кого-то зло, а для кого-то добро. Евлалия явно видит во мне чуть-ли не ангела, посланного в её жизнь с небес, а Брендан шарахается от меня, будто я чёрт с рогами, — Дебби взяла поднос с чаем, ставя его на стол. — Будешь ныть, будешь. Меня и остальных можешь обманывать, но себя никогда не обманешь!       — Ты не много ли на себя берёшь? — поинтересовался Леви.       Евлалия смутилась, услышав упоминание о себе. Фарлан, в целом, был согласен с Дебби, зная, что Леви будет переживать за неё, как и за Еву переживает и за других знакомых.       — В смысле? — не поняла Дебби, взяв из рук Евлалии тарелку с салатом.       — Прекрати нести эту хуйню при мне или пойдёшь спать на улицу. Не заёбывай! — Леви начал терять терпение.       — Это твоя защитная реакция? — хмыкнула Дебби.       — Пасть закрой и сядь уже за стол! Займи лучше едой свой болтливый рот, — повысил голос Леви.       Евлалия улыбнулась. Ей нравилось, когда Дебби резко замолкала. Можно было подумать, что она продумывет месть, но Дебби вполне спокойно относилась к подобным нелестным словам, летящим в её сторону. Только вот брать её с собой на дело никто особо не хотел, после того, как неделю назад Дебби набросилась на одного из хулиганов, который чуть не напал на Евлалию со стороны. Мало того, что она взяла в руки камень, так ещё никого не слышала вокруг, нанося удары, пока Леви не уложил её на землю, заломив руку за спину. Хулиган получил сотрясение и ослеп на один глаз, а Ева и сама была в ужасе от такой картины, понимая, что Дебби воспитана так, что её цель не обезвредить, а уничтожить, но про своё прошлое она особо ничего не говорила, ссылаясь на потерю памяти.       «Помню собак, лес и вооружённых людей, бегущих следом. А дальше — темнота. Пришла в себя уже в канале сточных воды, где познакомилась с Евлалией.» — рассказывала о себе Дебби.       Никто не расспрашивал, но уже подозревали, что в прошлом Дебби была не просто дочерью учёного, возможно, принимала участие в боях, о которых Евлалия слышала в доме, где работала служанкой, когда отец проиграл её в карты, но ближнем боем Дебби владела так себе и не умела нормально уворачиваться. Леви показывал ей пару приёмов, но у неё ничего не получалось повторить.       — Ты вечером покажешь мне ещё какие-нибудь приёмы? — спросила Дебби.       — По-моему, ты прекрасно справляешься и без них, — ответил Леви.       — Долго ты будешь вспоминать тот случай? Знаешь, мне не жаль того ублюдка! Он подобрался к Евлалии со спины и получил за дело! В мире всегда так: либо тебя сломают, либо ты. Я выбираю себя и своих близких, — слегка повысила голос Дебби.       — Ты сама его вспомнила. И не ори!       — Брендан до сих пор хромает, — зачем-то сказал Фарлан. — Его мать ненавидит Дебби.       — Надо было ему эту отвёртку, или как та штука называлась, прямо между ног засунуть. Урод немытый, — пробнила Дебби, собирая грязные тарелки. — Евлалия, ты же помоешь?       Евлалия хотела встать, но, увидев трогий взгляд Леви, села обратно, отрицательно качая головой.       — Придёт день, Леви, я твоей головой тарелки помою. Нет, ты серьёзно заставляешь меня делать это? Мерзавец, — ругаясь, но всё-таки перемывая посуду, Дебби вспоминала, как хорошо ей жилось в доме Эрена, что от неё требовалось лишь становиться титаном, по приказу Эрена, и вселять страх во врагов. А теперь? Ей приходится вселять страх в тарелки, полы и гору неглаженного белья. Успех. Немногие могут похвастаться такому прорыву в карьере.       Евлалия захихикала. Последнее время Дебби стала больше говорить, ругалась, грозилась, но всё равно это выглядело забавно. Она будто перестала о чём-то думать, а физический труд угнетал нехорошие мысли.       — Завтра у меня стирка. Поможешь? — спросила Евлалия улыбаясь.       Дебби посмотрела на неё недовольным взглядом, чем вызвала смех у Евлалии и Фарлана.       «С ними весело и хорошо, даже спокойно. Мне больше не нужно становиться монстром, чтобы защитить свой народ. Даже как-то нравится здесь!» — подумала Дебора, снимая полотенце для посуды с крючка и начиная вытирать тарелки и прочее.       Возможно, спатиум, перенёс её именно туда, куда надо и не нужно больше об этом переживать?