i will step towards death

How I wish, how I wish you were here We're just two lost souls Swimming in a fish bowl Year after year Running over the same old ground What have we found? The same old fears Wish you were here... Pink Floyd, «Wish You Were Here»

      Дорога до полицейского участка была будто бы бесконечной. Руки Эксла были наконец-то развязаны. Всë осталось позади, этот кошмар длился долго. Предплечья всё ещё болели, но теперь кровотечение было обработано и замотано бинтами из дорожной аптечки. Окно машины было открыто, прохладный вечерний воздух заполнил салон, а водитель нервно закурил. Он был поражëн и говорил о чем-то со своей спутницей, как будто Эксла и нет на заднем сидении сейчас. — Чëрт, это полный пиздец... — Тише. Тебя слышно, — снова повернув голову к Экслу, водитель всë также удивлëнно посмотрел снова на дорогу, пытаясь вспомнить, где находился ближайший участок.       Эксл тихо, едва слышно усмехнулся. Он жив. Он ещё сможет напиться с Иззи, он сможет спеть любимую песню, он сможет почувствовать холодный ноябрьский дождь. Он сможет почувствовать тепло любви и дружбы. Жизнь стала настолько ценной, с каждой секундой всë больше.       Но была и обратная сторона радости жизни и своей «победе». Он убил человека, отравил его цианидом, оставил труп в лесу, в этой маленькой хижине. Хижина ли это? Это сооружение было как будто комнатой, которую выдернули из другой реальности, после чего поставили в лес. Яд продолжает убивать и душить Мейсона, расходясь по организму.       Дэвис и сам хотел убить Роуза, но даже этот факт не помогал Экслу уйти от мыслей собственной вины. После того, как он рассказал Экслу свою историю, Роуз проникся маленькой долей жалости. Не только, но всë же горькой жалостью к своему убийце. Он мог достичь своей цели, но та кружка, случайность, что сломала его планы и поставила точку в книге жизни. И это сделал Эксл Роуз.       На душе было ужасно тяжело от мыслей об убийствах. Но что оставалось делать? Только умирать или ждать неожиданного спасения, как в тех самых фильмах? Нет, тогда ведь никто не мог спасти его, только он сам.       Два противоположных друг другу чувства, словно лëд и огонь стали чем-то единым сейчас. Где-то внутри Эксла было что-то вроде растущего беспокойства, на фоне других чувств. Неужели он смог стать таким же, как Мейсон убив его? Но и не было выбора.Эта история как будто сломала тот самый наивный мир во всех тех, кто был хоть как-то причастен к ней.       Иззи был втянут в это ценой свободы и жизни. Потому что не хотел быть в заточении за такую провинность как подарить людям коктейль зависимости и наслаждения. Разве справедливо сажать человека за то, что он делал то, что другие просили? Диззи и Мэтт даже не могли подумать, что тот мужик, сидевший с ними на расстоянии вытянутой руки ещё неделю назад, может убивать людей. Безжалостно разрубать их конечности и жизни. Дафф, который никогда не думал об огромных реках крови, что могли течь за серыми стенами обычной квартиры или пыльного кабинета. Слэш, которого окатил страх и чувство вины от потери Эксла. И Эксл, что стал жертвой совершенно случайно, после чего и сам принял роль убийцы, убив его.       Его — своего мучителя. В страхе, в желании спасти себя высыпал яд. Это было самосохранение, инстинкт от ужаса, что накапливался внутри, всё больше с каждой секундой, что он проводил в логове Мейсона.       Эти убийства и пролитая кровь, они сломали сверкающий, отвязный мир Лос-Анджелеса, который тонул в громкой музыке. Упала маска, раскрылись новые карты, всё рухнуло, как карточный домик. От одного лёгкого движения. Мейсон потерял себя, настоящего себя в пропасти горя и потери.       Машина, в которой ехал Роуз была практически завалена. Кажется, эта пара собиралась в поход. Сумки, лежащие в багажнике иногда стукались друг о друга. Пепельницы на заднем сидении чуть-чуть заполнены, а на ковриках под сиденьями банки пива, чипсы. Чего ещё вообще можно ожидать от молодой парочки, которая собиралась в поход, где они ничуть не планировали увидеть на дороге человека в крови?       Эксл немного подался вперëд. Впервые за всë время, как он сел в эту машину, он заговорил с людьми. Он и так тут не очень желанный гость. Он сел ближе к водителю, чтобы сильно не напрягать голос и тело, что очень болело. — Нам долго? — Нормально. Тебя капитально так вывезли, — водителя пугала ответственность. Было непонятно, за кого его посчитают. Это было как сцены из кинофильмов по ночной телепрограмме. Человек в крови, с порезанными руками, выбегает на дорогу, прямо под машину, чтобы найти помощь. Жуть...

***

      Пропажа друга легла тенью паранойи и горя на Стрэдлина. Не находя места для себя, для надежды на то, что Эксл жив. Не находя другой причины его пропажи, он будто сходил с ума. Сигареты уходили одна за другой, всё новые окурки опускались в пепельницу. После чего превращались в ядовитый дым.       Взгляд был направлен прямо на фотографию пропавшего. Листок с надписью «Axl is missing» как нож резал тонким лезвием и так болевшее сердце. Хотелось снова проснуться, где-нибудь на заправке, понять, что это всё сон или голодный обморок. Хотелось забыть это как можно скорее и сказать самому себе: «Приснится же...».       Ночь становилась необычно тёмной. Ощущение, будто фонари в городе погасли. Как будто подступала Судная ночь. Снова волна страха и тяжёлый вздох. Иззи откинулся на спинку стула и стряхнул серебристый, белый пепел сигареты в стоящую на столе пепельницу. Взгляд задержался на лампочке, ярким пятном освещавшей потолок. Стрэдлин не выходил из участка уже несколько дней — с того самого момента, когда убийца ускользнул прямо из под носа.       Дафф дремал на своём столе, выставив перед собой руки. Он очень устал за последнее время. Маккаган искал везде, где только мог. Это было так важно сейчас, найти этого человека. Мысль, тень мысли о том, что убийца ещё может ходить по городу. Он искал, искал не переставая. Но всё оказывалось безрезультатно. Он сомкнул глаза и задремал. Наконец-то.       Слэш сидел на лавочке в коридоре и смотрел то в один конец, то в другой. Сердце чувствовало, что он жив. Живой, но пропавший. Это и есть та самая душевная связь? Хадсон просто не мог не думать об этом. Даже не закралась мысль позвонить Стиву, хотя... ищет ли Адлер его сейчас ? Неразрывная нить мыслей превращалась в один клубок, что с тяжестью сидел в голове. Может, позвонить маме?       Мать Слэша была замечательной. Именно она могла принять любого, абсолютно любого друга своего сына как родного. Невероятно творческая и красивая. Мать и отец Сола были идеальной парой: Тони Хадсон — художник с блистательным талантом и кучей амбиций, и Ола Оливер — яркая американка, дизайнер одежды. Всё было хорошо до определённого момента, пока отношения родителей не стали рушиться.       Это было безумное время, Слэш потерялся окончательно после расставания родителей. Потерял себя и понимание кто он есть в этом сумасшедшем, совсем новом мире. Вместе с отношениями родителей треснула, словно хрустальный мост, что соединял два противоположных берега, опора в жизни.       Сол поднялся с лавочки и прошëл к телефону в конце коридора. Подбирая пальцами нужный номер он обдумывал слова. Обычно в такое время она даже не собирается ложиться спать. Гудки сменялись ровно и чëтко, один за другим, на другом конце коридора стрелки отсчитывали минуты и секунды. В безжизненной тишине. Только гудки и стрелки часов. — Алло? — наконец на другом конце сняли трубку. Это был такой знакомый, родной, тëплый голос. Он звучал в сердце всегда, в самые трудные минуты жизни. — Сол, это ты? Что-то случилось? Слышала у вас маньяк по округе ходит, вот, думала позвонить... — мать часто беспокоилась за сына. Даже несмотря на то, что он так много времени проводил с бабушкой, в то время как она сама крутила яркий роман. Который был словно чарующее пламя в скучном холоде жизни. — Да. Это правда, — Слэш не узнавал своего голоса. Это был тихий, низкий, словно находящийся под давлением голос. — Ты цел? — Эксл пропал без вести... — Ох Боже, Сол... — Ола была знакома практически со всеми друзьями Слэша, что общались с ним более-менее регулярно. Это было уже обычно — по дороге на работу заскочить к ней с кем-то и выпить чаю, поговорить о чëм-то. — Я не знаю, мам, перед его пропажей я поругался с ним, и теперь он пропал. Но я чувствую, что он, чëрт подери, жив. Только где он ?.. Я не знаю, как поступать... Я даже не знаю, что думать по этому поводу. — Сол... Ты знаешь, что стоит поступать так, как считает нужным твоë сердце. Это чувство вины... Он сильный парень. Я уверена, с ним всë будет хорошо, — пытаясь успокоить сына, мать перестала мешать сахар в чашке своего чая, который пила каждый вечер, смотря телепередачу. — Спасибо, мам, я просто хочу сказать, чёрт, я люблю тебя... — Я тебя тоже, сынок. И никогда не прекращала любить. Если он тебе дорог и ты чувствуешь, что он жив, то всë будет хорошо, милый, — женщина давно заметила влечение своего сына к парням. Ей было важно в первую очередь счастье еë сына. Эта женщина не понаслышке знала, чего стоит свобода любви.       Воспоминания про отца Сола. Снова обрывки моментов, словно киноплёнка, возникли в голове. Хоть они и остались хорошими друзьями, Ола понимала, какую боль тогда принесла Тони. Он был такой чувствительной, творческой натурой. Она понимала, что, пытаясь не ранить его ещё больше, они остались друзьями. Но страшнее этого для матери было потерять доверие сына. Чувствовать его отстранённость и холод. Это морально было страшнее любой пытки. — Мам, мне тяжело, очень. — Сол, мне не хочется это говорить и копаться в этом, но Эксл ведь любит тебя, верно? — Ола не видела смысла скрывать очевидных вещей. Она протянула руку к пачке сигарет с зажигалкой и неспешно закурила, зажимая телефонную трубку между ухом и плечом. — Ты права. Ты замечательная.       Слэш говорил чистую правду, она была и правда замечательной. Прекрасным дизайнером, человеком — его мамой. Тем человеком, которому он мог позвонить. Поздним вечером‚ в самый спокойный час. Грустный, морально убитый и поваленный горем от потери. — Я знаю, милый. Если ты любишь его — люби до конца. Люби до самого последнего доказательства его смерти, люби до того момента, пока не увидишь его могилу, люби, пока твоё сердце не почувствует, что он мёртв.       На глаза Сола навернулись слёзы. Все плачут, это глупо скрывать. Гордость, высокомерие, это всё ломается под давлением горя, становится жалким под лучиком света последней надежды. Тёплая капля упала с его щеки, оставив за собой блестящий путь, что редко и тускло сверкал под светом лампочки. Одинокая и такая холодная, что освещала этот длинный, тëмный коридор.  — Кажется, люблю... — Слово «кажется» в любви недопустимо. Ты можешь любить, но недолго. И можешь любить на протяжении всей жизнь. Ты или любишь, или нет. И знаешь это только ты, Сол... Никто не решит этого за тебя. — Мне нужно подумать, — тихий всхлип разошёлся по безлюдному коридору. — Подумай, милый, и пожалуйста, ешь хорошо, ладно? — Хорошо‚ мама.  — Спокойной ночи, — Ола аккуратно положила трубку. Тяжело вздохнув и опёршись на стол рядом, она вспомнила свой бурный роман. Да, любовь была странной вещью. Кто-то думал, что любовь — это только если навсегда. Разве не бред? Любовь — чувства здесь и сейчас. Чувства в беде, чувства в радости с другим человеком. Когда он рядом, и когда его нет вообще.        Сол положил трубку после того, как услышал гудки, что говорили об окончании разговора. Дверь кабинета детектива открылась, за ней разошлось немного света из комнаты. Оттуда выглянул Иззи, он был обеспокоен состоянием Слэша. Увидев его спину и уловив ушами тихий всхлип, он решил его не тревожить. Ещё одна, не ясно, какая по счёту сигарета кончиком опустилась в огонь зажигалки. Дафф проснулся от дрёмы после того, как услышал стук ботинок Стрэдлина.       Он посмотрел на Иззи, на количество сигарет в пепельнице, потерев глаза пальцами потянулся на стуле. Хотел было сделать замечание о том, что Иззи скоро станет плохо от такого количества никотина, но он сам не лучше был. Сейчас на улице чёрная ночь. Чёрная и по странному тихая, было немного жутковато. Особенно после короткого сна, первого за несколько ночей. Иззи мучала бессонница, причём очень сильная. Он не спал уже несколько дней. — Может, ляжешь, поспишь? Отсутствие сна и столько сигарет... Тебе организм спасибо не скажет. — Пока Эксл не найдётся, я не усну. Я не усну, пока я не увижу его. Просто увидеть в любом состоянии. — Ты бы знал, как это пессимистично звучит. Это меня вгоняет в тоску. — Завались, — Иззи нахмурился, но понимал, что Дафф заботится и пытается хоть как-то разрядить напряжение. Хоть это и не давало никакой пользы, он пытался. Внутри себя Иззи даже улыбнулся.       Он посмотрел на многоэтажку напротив. Куча огней маленьких окошек, в которых можно разглядеть чёрные силуэты людей. Стрэдлин поймал себя на мысли, что он желает только одного. Чтобы в одном из этих огней оказался Эксл, в одной из проезжающих мимо машин был живой, энергичный парень — Эксл Роуз.       Грустное выражение лица Иззи. Он всегда был такой загадочный. Его голова постоянно была наполнена мыслями. Они имели как будто свой, особый смысл, когда были именно в голове Стрэдлина. Дафф задержал на нëм взгляд, в который раз он ловит себя на этом? Первый? Второй? — Он жив, Иззи, он вернëтся. Пожалуйста, ложись спать.       Не оборачиваясь на Даффа, Иззи сунул сигарету в пепельницу, лëг на диван. Просто смотрел в потолок. Тело болело, но голова уже уходила в сон. Борьба жажды сна и внутреннего беспокойства. Они грызли друг друга как два сцепившихся волка. — Может поговорим о чëм-то? Меня уже тошнит от грëбанного тиканья часов, —Дафф посмотрел на Иззи, приподнял бровь, а потом перевëл взгляд на висящие часы. — О чëм? — прядь угольно-чëрных волос упала на лицо, но Стрэдлин успел еë сдуть. — Когда ты чувствуешь себя счастливым?       Иззи задумался. А как давно он вообще чувствовал себя счастливым? Когда он искренне улыбался? Когда последний раз он от души смеялся без наркотиков? Ни одной даты, ни одного случая. Нет, он не прав.       За несколько дней, что он провëл с Даффом и за этим делом, он искренне смеялся с его шуток. Улыбался, когда они вместе пили кофе с корицей, постоянно вместе искали нужный пакетик. О чëм он, чëрт возьми, думает? Эксл ведь пропал...       Он услышал хруст чипсов. В ожидании ответа Дафф решил поесть. Иззи даже не удивился. Было ощущение, будто он уже знал все привычки Даффа, что у него вообще были. К примеру: танцевать пока готовит, петь в душе, спать с книгой на лице и храпеть. — Сырные? — он даже знал вкус его любимого попкорна и чипсов. Любимое пиво Budweiser и сигареты Camel. — Да, тут ещё есть маленькая баночка кетчупа в упаковке. — Приятного аппетита. — Спасибо, — это слово будто растворилось в хрусте чипсов. Дафф не мог спокойно сидеть и есть, закинув ноги на стол, — Иззи, спать не хочешь, может хоть чай попьёшь? В чайнике вода горячая. Плед в углу лежит.       Стрэдлин поднял на Даффа взгляд и решил, что идея-то вполне себе неплохая. Впервые за несколько недель Дафф сам воспользовался этим чайником, обычно это делал его коллега, который сейчас спокойно отсыпался дома. Иззи прошëл к чайнику, налил туда кипяток и достал из коробки один пакетик. Вернувшись на диван, укутался пледом. Теперь Дафф спокоен. Он посмотрел на дорогу.       Дорожное движение в этот день недели было странным, не таким оживлëнным, как вчера. Редко проезжающие машины в Лос-Анджелесе, ночью. Это всë звучало как шутка, а на деле это было и правда жутко. Эксл смотрел в окно, пустота на дороге его смутила, но сейчас все мысли были заняты только полицейским участком.       По мере приближения к участку, Эксл всë больше задумывался над вопросами, вроде: «Что мне сказать полиции? Смогу ли я показать им место в этом лесу? Посадят ли меня за убийство?». Было страшно доверять людям. Он на несколько минут доверил Мейсону своë состояние, излил ему свою душу. Доверился в самый тяжëлый момент. Но Дэвис лишь воспользовался этим, чтобы впутать ещё одну ниточку в бесконечное, кровавое сплетение смертей.       Машина наконец сбавила ход, а потом и вовсе остановилась около участка. Водитель снова обернулся на задние сидения, кинув взгляд на Роуза. — Выходи, пойдëм заявление писать, — водитель открыл дверь и вышел, сказав своей девушке, что она может остаться тут.       Эксл столкнулся взглядами с ней через переднее зеркало над лобовым стеклом машины и вышел. Ноги немного подкашивались. Новое ощущение, как будто всë осталось позади. Как будто он свободен. Его никуда не тащат насильно. Он сам идëт.       Увидев в окне подъезжающую к участку машину, Дафф схватил со стола фото Эксла. Увидев примечание рыжие волосы и описание роста с телосложением, он сразу вскочил с места. Неконтролируемая улыбка на лице. Иззи вопросительно приподнял бровь. — Что-то случилось? — Кажется, Эксл нашëлся, — Дафф обернулся и немного махнул листком с фотографией. — Что?.. — парень поднялся с дивана и посмотрел в окно. Он улыбнулся, искренне. Это он. Поставив чашку на стол, завернувшись в плед, он побежал на улицу через коридор навстречу Экслу. — Иззи?! — Слэш уже бежал за ним, когда задал вопрос о том, что случилось. Почему Иззи такой счастливый бежит на улицу? — Эксл нашёлся! Эксл жив! — нотки радостной истерики появились в голосе Иззи, когда он уже миновал дверь, что вела из холла здания к кабинетам. — Правда?! — Слэш ускорился всë продолжая бежать за Иззи и вскоре сравнялся с ним.       Дафф смотрел им вслед, допивая чай Иззи и мешая его ложкой. Два счастливые друга бегут навстречу пропавшему. С радостью видеть его живым. Он слышит их бег в ночной тишине пустого здания участка. Он улыбнулся.       Иззи увидел рыжего парня в дверях, не сдержавшись подошëл и обнял его, трогая лицо и щëки, смотря в глаза и убеждаясь, что это он. Стрэдлин разрыдался и сел на корточки прямо перед Экслом. Он счастлив. Слэш сразу, без раздумий обнял Эксла, уткнувшись лицом в его хрупкое плечо. Почти закрывая ему обзор тëмными пышными кудрями. — Слэш?! Иззи?! Что вы тут делаете?! — Эксл был удивлëн увидеть тут своих друзей. И не совсем друзей, что касается конкретно Слэша. Иззи он не видел уже несколько дней, ещё до ссоры со Слэшем. Было ещё больше вопросов. — Я потом объясню, Уильям... — да, Иззи не сдержался. Он вспомнил Уильяма. Личность Эксла, что была рядом столько времени. Восхитительный друг. Иззи рыдал от счастья. От счастья встречи с живым Уильямом. Не так важно как его сейчас зовут, важно что он тут. — Иззи, почему ты плачешь? Иззи? — хоть Эксл и сам был морально подавлен, он уже смог смириться с тем, что весь основной кошмар окончен. — Я думал эти несколько дней только об одном, о том, что мне так жаль, что тебя здесь нет... — и это была чистая правда, эта мысль в голове Иззи была будто на главном плане. Это был самый искренний ответ Стрэдлина. Самое чувственное, что он когда-либо говорил людям.       А Слэш молчал, обнимал, хватало только мысли, что он теперь здесь. Хватало только мысли, что его сердце его не обмануло. Он нашëлся, он с ними. Он здесь. Это было не выразить словами, не выразить эту радость ничем. Эти чувства были неописуемы. Да, он любил Эксла. Он любил его, но скрывал это сам от себя. Боялся и хватался за Стива, как за последнюю любовь в своей жизни.       Дафф наконец-то дошëл и увидел эту сцену. Сделав глоток чая, он встал как будто в стороне, наблюдая за этим. Такой всплеск радости встречи и счастья. Столько искренних объятий, слëз. Маккагану не впервые кажется, что больницы, вокзалы, полицейские участки видели больше искренности, чем дворцы бракосочетания.       Парень застыл в дверях, было даже некуда присесть. Холл был пустой, поэтому осталось только опереться о стол охранника. Не портить же столь трогательную встречу. — Мне не терпится узнать, пойдëмте скорее, — Эксл посмотрел на детектива и обнял в ответ Слэша.       Иззи поднялся с корточек, всхлипнул и улыбнулся Даффу. Это была радость. Но маленькая тень страха, за историю, что должен рассказать Эксл. Пугливое предвкушение. Дафф повëл парня водителя в кабинет для допросов, оставив Эксла наедине с друзьями. Для рассказа было всë равно лучше, чтобы слушали близкие люди. Лучше всегда говорить с теми, кому доверяешь, а не с незнакомым детективом.       Иззи сел на стул, развернул его от стола Даффа в сторону дивана. Осмотрев стол, он осознал, что его чай оперативно забрал детектив Маккаган. Пришлось заварить Экслу отдельно. Слэш сел рядом на диван, устроившись наконец-то поудобнее — лучше, чем на лавочке в коридоре.       Прокашлявшись, Эксл начал свой рассказ уже с момента знакомства с Мейсоном. Он решил упустить ссору со Слэшем. Это была отдельная тема, с отдельной обидой и тревогой. След после той ссоры остался на душе, и теперь его оставалось только не тревожить. — Я встретил его в парке, мы с ним поговорили по душам, он показался мне надëжным парнем...       На протяжении всего рассказа Эксл был достаточно нервным. В принципе, как и вся история. Он долго собирался с мыслями, прежде чем описать как отравил своего мучителя цианидом. Даже перед друзьями, перед близкими людьми, что так с волнением искали его, он не мог сказать, что убил его. Это было настолько тяжело. Не настолько, как пережить это, но это был особый груз.       Эксл рассказал, и его никто не перебивал. Слэш иногда тëр лоб ладонью. Он находил спокойствие в мысли, что сейчас убийца мëртв. Лежит без чувств, и угрозы другим людям больше нет. Но травмы, которые он нанëс Экслу. На душе Роуза, на его руках. Слэш никогда ему не простит этого. — И после я оказался здесь... — Эксл... — Слэш потянулся и обнял Роуза, пытаясь защитить. От тех опасностей, что были за стенами, в том лесу, рядом с тем ужасным человеком. Оберегая от жутких воспоминаний.       Иззи потëр глаза. Голова болела, клонило в сон. Он посмотрел на Эксла ещё раз и улыбнулся. Его друг цел и говорит с ним, даже после пережитого им кошмара.       Дверь в комнату открылась. Зашëл Дафф с бумагами и осмотрел всех в комнате. Водитель, как и ожидалось, ничего не знал. Но, оставив парням здесь на разборки больше времени, пришлось потянуть с вопросами и проверкой документов. — Что случилось? — вопрос был обращëн к Экслу, как и взгляд светло-карих глаз детектива. — Он убил маньяка. Он лежит где-то в лесу, в непонятном месте. — Оу... — сигарета, что была в пальцах Даффа вместе с рукой застыла в воздухе, а взгляд ушёл куда-то в сторону, в раздумьях о дальнейших действиях. Но вскоре сигарета всë же была закурена, — посадить не должны. Но я не вижу смысла признавать убийство, если ты не можешь сказать, где лежит тело...       Дафф часто был немного глуповат и прост в своих мыслях. Но проблески логики и смысла в его решениях и словах присутствовали. Смысла признавать убийство не было. Это лишние проблемы. Проблемы в следствии и в суде. Дафф не сомневался в невиновности Эксла, но остальные детективы могли думать по другому. — А суд? — Иззи повернулся к Макагану. Тот тяжело вздохнул и, держа сигарету в зубах, зачесал рукой волосы назад. — В здании суда правды не было и не будет. Тут важно кто убедит.       В комнате произошла пауза. Эксл просто пытался расслабиться после всего в объятиях Слэша, Иззи задумался, как и Дафф. — Можем сказать, что Эксла выпустили, но он не помнит, где он был. А после наверное подумают, что выпить яд было самоубийством, — продолжая свои мысли, Дафф расчерчивал запястьем круги в воздухе. — А отпечатки? — Слэш подал голос. Его кудри совсем закрыли его лицо. Он развалился на диване, уже засыпая. — Думаю, им будет слишком лень что-то снимать по такому делу. — Нам всем придëтся соврать, — Иззи посмотрел в сторону. Его взгляд был направлен в стену. Перед глазами он видел картину тела, лежащего в глубоком тëмном лесу, в комнате, среди деревьев. Непроходимый, тëмный, жуткий, густой лес. — Да. — Да. — Да. — Да, — последнее «Да» осталось за Экслом. Неужели это всë закончилось? Неужели всë наконец-то будет хорошо?       Иззи выглядел обеспокоенно. Его очень грузила тема лжи. Он представлял, что эта деревянная комната стала для Мейсона Дэвиса его собственным гробом. Его могилой, что стоит в одиночестве среди непроходимого леса.       Слэш заснул. Сил не было. Всë осталось позади. Беспокойство отпустило его. Эксл живой, рядом, целый. Убийца мëртв. Со следствием проблемы будут решены. И этот секрет общей лжи они унесут с собой, за стены этого участка. Раздумья Иззи делали его голову ещё тяжелее с каждой новой мыслью и секундой. Его глаза закрывались. И вскоре он заснул, опираясь руками о спинку стула. Эксл заснул на плече и кудрях Слэша. Он чувствовал особое, новое тепло. Которого не было раньше.       Только один Дафф остался неспящим среди всех. Он увидел, что все заснули. Взял плед у Иззи, закрыв им лежащих Слэша и Эксла, а своим пальто накрыл Иззи. Площадь пальто всë равно была меньше пледа, а пальто теплее. Иззи закутался в него. Наконец-то он нормально спит. Дафф посмотрел на него ещё раз, отодвинул пряди угольно-чëрных волос с лица и легонько поцеловал в лоб. — Спокойной ночи.       Маккаган подошёл к выключателю и потушил единственную на весь кабинет лампочку. В темноте нашëл стул и лëг спать сидя, упираясь лицом в руки, сложенные на столе.       Мягкий, облегчëнный сон накрыл сладкой пеленой весь кабинет вместе с лунным светом, проходящим через окно.       В голове Даффа крутилась последняя мысль перед тем, как заснуть.

« Я увезу Иззи в Новый Орлеан...»

*********

[1] — Уильям Брюс Роуз-младший, позже Уильям Брюс Бейли — настоящее имя Эксл Роуза.