#сталкер

Из-за безумного темпа съёмок время до финальной сцены ощущается как слайды на киноплёнке. Вот Тэхён улучает момент подремать, а вот уже должен хмуриться на камеру. Он находится в пограничном состоянии между собой и Тэёном, откровенно теряясь, что должен чувствовать на самом деле. Именно в этот момент, в этом месте, глядя в закрывающиеся, полные угасающего испуга глаза Чонгука. Что он чувствует? — Прости, Джию, — губы едва шевелятся, — мы пытались с тобой иначе, но ты… ты не пришёл, понимаешь? Джию не понимает. Он проваливается в сонное состояние из-за вколотого препарата. Чонгук играет настолько реалистично, что на мгновение Тэхёна посещает мысль: а действительно ли ему ничего не вкололи на самом деле? Хочется нервно вцепиться в чужую рубашку, начать трясти кажущееся бездыханным тело. В голове фейерверком взрываются десятки, сотни эмоций, которые никак не описать. Не в этот миг, когда Тэхён видит перед собой расслабленное лицо Чонгука. — Я не хочу причинять тебе боль, — Тэхён мягко ведёт тыльной стороной ладони по гладкой щеке, — и никогда не причиню. Это просто… на несколько мгновений, да. Ты и не заметишь, как пролетит время, и уже очнёшься у меня дома. Я ведь давно приглашал тебя в гости. Тэхён не может сдержать алчного взгляда и смотрит на пульсирующую венку на шее. Мысленно — целует её. Мысленно — вскрывает. В реальности же наклоняется, чтобы втянуть густой запах желанного тела. Тэхён не должен этого делать, но ему так много позволяют импровизировать, что… от ещё одного раза не будет ничего плохого, верно? Это же дорама о сталкерстве. Об одержимости. О запретной любви, которая легко читается между строк. Это дорама о них с Чонгуком. Об их сближении, о порочной, неправильной похоти, о том, как два незнакомых человека могут стать невероятно близки — им хватит одного взгляда. За взглядом последует прикосновение. Погружение. Друг в друга, вопреки всем знакам вселенной и здравому смыслу. Тэхён не может остановиться. Он опускается на колени перед лежащим на полу Чонгуком и поднимает ладонь, чтобы погладить тёплую щёку ещё раз. Неторопливо. Отдаваясь мгновению со всей расцветающей в груди страстью и нарастающей потребностью обладать. Чонгук чувствовал то же самое, когда тогда, кажется, в прошлой жизни, подавлял его сознание на два дня? И игрался. Может, поиграться сейчас? Тэхён нервно осматривается по сторонам, не осознавая, что мозг подводит: дальний фон расплывается, исчезая. Ему кажется, что нет никакой съёмочной площадки, нет смотрящих на него людей, нет камеры, нацеленной на него неустанно следящими глазами. Есть только он и Чонгук. Посреди квартиры — полуразрушенной, грязной, пыльной. Между чувств — жаждой обладать и испугом облажаться. В одной точке. — Ты же останешься со мной навсегда? — Тэхён едва шевелит губами, не думая о том, попадут ли слова на звуковую дорожку. Он вообще не может думать. Смотрит на закрытые глаза Чонгука, считает реснички, выделяя единичные среди густого веера. Облизывается. Стремительно и резко жаждет поцелуя. И даже наклоняется, но в последний момент Тэхёна перемыкает, и он целует в лоб. — Это, мать вашу, что такое?! — гневный, ошеломлённый голос режиссёра пугает всех. Тэхён отшатывается от Чонгука, пока тот дёргается и подрывается. — Что за гомосятина, Сонхан? Разве это, блять, было в сценарии? — Успокойся, — госпожа Им старается звучать строго, пока внутри Тэхёна всё обрывается. Он… он действительно думал о том, чтобы поцеловать Чонгука. Прямо тут. При всех. На съёмочной площадке, где кадр точно попал бы на камеры, записался, зафиксировался бы. Чёрт. Чёрт подери. — Это поцелуй в лоб, гомофобный ты ублюдок, — теперь все взгляды обращены на неожиданно резкую и грубую Сонхан, которая никогда прежде не позволяла себе подобных высказываний, — который продиктован сценой. Ты вообще не думал своими тупыми извилинами, что тема о сталкерстве — это тема о порочной любви? Да, у нас нет интимных и откровенных сцен, но ты же должен видеть ту тягу, что есть между Джию и Тэёном! — Это восхищение! — режиссёр защищается, скрещивая руки на груди. — Я же восхищаюсь тем, как играет Тэхён-щи, но я не влюблён в него! — А ты за ним и не следишь, — отбивает Сонхан, размахивая сценарием. Чонгук, пользуясь суетой, ободряюще опускает ладонь на коленку Тэхёна, поглаживая и успокаивая. Благодаря такому простому жесту, получается выдохнуть. Собраться с мыслями. — Не изучаешь каждое его интервью, не собираешь фотографии, не шлёшь подарки на адрес, который, между прочим, не должен знать. Или шлёшь? — Нет! — Ну так, — Сонхан наступает на режиссёра, едва не вжимаясь в его грудь своею, — мозгами пошевели и пойми, что именно мы тут снимаем. К концу шестой серии-то должно наконец дойти. Тэхён улавливает смешки откуда-то со стороны суетящегося стаффа. Всё не так… не так и плохо, когда его действия продиктованы образом. Ведь Тэён и правда мог поцеловать. Честно говоря, он мог и больше, и смелее, и провокационней. Уж Тэхён-то знает наверняка. Он переводит взгляд на Чонгука и натыкается на мягкое любопытство на дне тёмных глаз. В них читается вопрос: «Доволен?» Если отвечать честно, не обращая внимания на страх и обжигающий стыд, то ответом будет… да.Он доволен. Настолько, что готов повторить и отстоять право оставить этот максимально невинный поцелуй в финальную версию дорамы. И, если надо, будет целовать каждый раз, пока они переснимают, чтобы не осталось «чистого» кадра. Конечно, монтажёры могут вырезать, сменить ракурс, переделать кадры так, что подмена и не обнаружится, но… Тэхён хочет этот поцелуй в дораме. Он поднимается с пола, разгибая задеревеневшие ноги, и подаёт Чонгуку руку, чтобы и тот встал. Надо ли им вмешиваться или позволить Сонхан всё разрулить самостоятельно? Вопрос отпадает с насупленным: — Ладно, — от режиссёра. — Только давайте переснимем и доснимем сцену. Потом выберем лучшие кадры. Во второй раз проще. Тэхён уже не чувствует той потребности целовать Чонгука на камеру, поэтому куда спокойней прижимается губами к прохладному лбу. Медлит после. Смотрит, оценивая каждый сантиметр кожи. Проводит ладонью по щеке и только потом подхватывает Чонгука на руки. Он куда тяжелее, чем кажется на первый взгляд, но поднять с пола и донести до машины труда не составляет. Не слишком большое расстояние, и можно делать паузы, чтобы не перенапрячься. Тэхён устраивает Чонгука на заднем сиденье: подкладывает под голову подушку и накрывает пледом. Кто посмотрит со стороны, решит, что человек устал и спит. Отчасти, так и есть. В голове звенит расчётливость. И это не черта Тэхёна — в нём говорит рационализм Тэёна. Надо взять несколько вещей, чтобы Джию мог переодеться, зубную щётку, полотенца… тапочки. И, конечно, его ноутбук. Подключиться к интернету он ему не даст, но запрещать писать не будет. Для любого творческого человека ведь главное — творить, верно? Создавать историю, вне зависимости от состояния души и тела. Сделав всё необходимое — пришлось снять несколько дублей, потому что Тэхёна вечно поправляли, — он садится в машину и оглядывается. Смотрит прямо в камеру, а потом на умиротворённое лицо Чонгука. Красивый. Той идеальной внешностью, которую хочется запечатлеть навсегда. Нарисовать, описать, воплотить в стихотворных строках. Тэхён плох в написании даже хокку, но в голове вспыхивают нелепые строчки: Взгляд тёмный, ясный, Тень мечты охватывает — Красив безмерно. Это ли не описание Чонгука? Тэхён протягивает руку вглубь салона и поправляет край пледа. Задёргивает так, чтобы прохладный ветер не заструился под одежду и не причинил дискомфорта. Это они снимают дораму летом, и вокруг одна духота и потребность в вентиляторах, а события внутри истории — осенью. На стыке двух сезонов, когда уже положено ходить в плащах и пальто. — У нас всё будет хорошо, Джию, — говорит Тэхён, позволяя улыбке блуждать по губам, — поверь мне. Ты… ты не будешь страдать. Чонгука ведёт то же чувство? Потребность не только обладать, но и защищать свою жертву? Хотелось бы верить, что да, иначе Тэхён попал в самую плохую ловушку в мире. Пока что ему всё нравится. И их секс, и их зависимость друг от друга, и даже завтрашний ужин с кланом Чон. Лишь бы так продолжалось все дни после. До самой смерти. — Если мы вместе, значит, смерти нет. — Что? — Тэхён оборачивается и натыкается на внимательный чёрный взгляд Чонгука. Значит, ему не показалось. Значит, последнюю мысль он сказал вслух. От услышанного вдоль позвоночника проскальзывает гудящая волна мурашек. Смерти нет. Вокруг начинается подготовка к новому дублю съёмки, потому что этот они испортили. Кто-то кричит куда отмотать, кто-то пытается доказать, что не надо ничего переснимать. Тэхён не особо обращает внимание на шумное ворчание. Он смотрит на Чонгука. Тонет в его глазах, в той тьме, что скрывается под густыми ресницами. Падает-падает-падает. И не хочет выбираться обратно. И правда, почему он беспокоится о намерениях Чонгука? Тот заботился о нём совсем недавно. И теперь его жесты стали полны бережного отношения. Не навсегда, конечно, но навсегда Тэхёну и не надо. Он хочет вновь скулить от долбящегося в задницу члена и задыхаться от ладоней на шее. А самое раннее, когда он получит и первое, и второе… это в воскресенье, если они не останутся в родовом поместье Чонгука на все выходные. К нему подбегает нуна, чтобы подправить макияж. Чониль коротко описывает, с какого момента надо повторить. Режиссёр орёт: — Начали! И Тэхён делает всё с первого раза идеально. Не так и сложно, когда в голове и на душе штиль. За этот день съёмок его пошатало достаточно, поэтому хватит. Надо успокоиться, привести мысли в порядок и вернуться домой. Он на автопилоте со всеми прощается, как официально объявляют, что по срокам уложились в съёмки шестой серии, идёт в гримёрку вместе с Чонгуком. Переодевается. Ни на что не отвлекается. Не приходит в себя, даже когда садится в их машину и откидывает голову назад. Тэхён не прочь подремать эти несколько минут, пока они едут, но у Чонгука другие планы. Он спрашивает: — О чём ты думал, когда целовал меня? А он думал? Тэхёна вело желание. Только такой ответ Чонгуку не подойдёт. Он поймёт, примет, но будет нуждаться погрузиться в те чувства до самого дна, как в воду. Прыгнуть, не задерживая дыхание, и дать себя окутать со всех сторон. Поглотить. Вот чего он ждёт, но может ли Тэхён это дать? — О том, что хочу поцеловать тебя в губы, — говорить приходится медленно, обдумывая каждое слово и пробуя его на вкус. Вспоминать сцену и оценивать её со стороны намного сложнее, чем быть в моменте, но у Тэхёна получается. Это ощущается странно, словно он зритель, который знает финал. — Я хотел… обхватить ладонями голову, приподнять чуть вверх и поцеловать. Скользнуть языком между губ и… не почувствовать отклика, но получить власть. — Этого хотел ты или сталкер? Тэхён задумывается. Хороший вопрос. Точный. Сейчас, когда съёмки закончены и они едут по ночному Сеулу домой, а за тёмными окнами живёт ещё более тёмный мир, ему тяжело сосредоточиться на роли. Кто они? Сталкер и жертва? Чон Чонгук и Ким Тэхён? Джей и Тён-и? Или, может, Тэён и Джию? Образы смешиваются, наслаиваются друг на друга, создавая непривычный коктейль новых эмоций. Тэхён всё время находится в напряжении рядом с Чонгуком, чем бы они ни занимались. Молчат ли. Трахаются или целуются. Едут куда-то или засыпают в обнимку. Подвешенное состояние должно утомлять, но по большей части Тэхён устаёт, когда находится наедине с собой и своими мыслями. — Тэхён? — Не знаю, — он догадывается, но боится в этом признаться даже себе, — я хотел соединиться с тобой, слиться и стать одним чувством. Только так… только так можно было ощутить покой. — Ты знаешь, — Чонгука не обмануть. Он прекрасно умеет читать между строк и находить углы, в которых прячутся ответы. — Скажи мне. Они не смотрят друг на друга. Тэхён сидит с закрытыми глазами, а Чонгук наверняка следит за дорогой. Его ладони крепко обхватывают руль, до скрипа кожи от резких движений, а ноги вжимают педаль газа в пол. Они двигаются быстрее — это ощущается по гудению на коже, по едва слышному свисту в ушах. Чонгук хочет, чтобы они разбились? Ведь смерти нет. — Скажи мне, Тэхён, тебя вела роль или собственное желание? Два в одном. Одно в двух. Эта дорама вынуждает Тэхёна становиться тем, кем он быть не хочет. Не может. Так много ответственности, что голова идёт кругом, а сердце ускоряет бег. Или так кажется из-за скорости машины? Он разлепляет веки и перед глазами расплываются ночные фонари. Столько красок, сколько нет в их жизни. Столько ощущений, что это заставляет поёжиться. Страх или возбуждение? Тэхён невольно опускает ладонь на пах, не доверяя себе и проверяя тело. У него стоит. Хорошо так, не болезненно, но ощутимо. Между яйцами проходит шов штанов, а на член давит ширинка. И как можно было не заметить? Выдохнув, он хрипло отвечает: — Роль. — Ты уверен? — они резко тормозят на светофоре и переглядываются. Яркие огни создают неповторимый калейдоскоп на лице Чонгука, делая его нереальным. Подобным демону или призраку. — Ты уверен, Тён-и? — Да. Осталось отснять всего лишь две серии. Каких-то жалких девяносто минут, растянутых на две недели. И потом ещё месяц-два на первичный монтаж и пересъём моментов при необходимости. Тэхён справится. Он сможет выдержать давление, которое сам себе и создаёт, а после… после у них с Чонгуком будет нечто новое. Только их. И в новых съёмках он ни за что не согласится ни на роль сталкера, ни на роль жертвы. По крайней мере, в одном пространстве с Чонгуком. — Хорошо, — Чонгук мягко ведёт машину, когда зажигается зелёный свет, — спасибо за честность, Тэхён-а, это то, что я ценю в наших отношениях. — И я, — отзывается Тэхён, выдыхая так, словно выиграл битву. Всю дорогу до дома они молчат. Да и нужны ли ещё слова? За день их было сказано достаточно.