#сталкер

Тэхён находит дверь в ванную комнату прямо из студии и оставленные там вещи — простые хлопковые штаны и рубашка. Он моется, морщась на каждое движение. Тело, простоявшее бог знает сколько времени в одном положении, ощущается чужеродным. Каждая мышца ноет, а разогнутые ноги стремятся вернуться к полюбившемуся положению. В груди же звенит опустошение. Он чувствует себя использованным, с выпотрошенными чувствами и зияющей дырой в сердце. Чонгук прав: пока Тэхён прячется за лентой, он ведёт себя как шлюха. Как вещь. Элемент декора его отношений с Джеем. Не было никакого признания в чувствах, не было внятного ответа. Не было ничего, что дало бы понять, что ему хочется перейти из позиции жертвы в положение равного партнёра. Но хочет ли этого Тэхён? В этом-то и проблема, что он не знает. Выключив душ, он ещё какое-то время стоит, позволяя каплям стекать по коже. Немного замерзает, много — думает. О будущем. Об отношениях, где у них всё будет… как у всех? А может ли так быть у пары, которая начала встречаться с преследования, с влезания в частную жизнь? Тэхён мало что знает о том, как надо встречаться. Это… сообщения по утрам и милое «доброе утро, дорогой»? От одной мысли об этом сводит зубы. Нет, подобное Тэхёну не подходит, и он надеется, что Чонгуку тоже. Но что тогда? Тэхён механически одевается, игнорируя бельё, а потом вытирает ладонью конденсат на зеркале и смотрит. Долго. Внимательно. Изучая уставшее лицо и пытаясь понять — вот это он? С мешками под глазами, с ярко-бордовыми, словно накрашенными губами. С тёмным загнанным чувством страха в глазах. Он? Или игрушка Джея? Тяжёлый вздох вырывается наружу, до пугающего оглушающе разбивая тишину. Что ему делать? Куда бежать? Что сейчас будет, когда он выйдет с ванной комнаты и встретится с Чонгуком? Снова ложь? Он ведь сам начал врать и играть, пытаясь навязать свои правила. Если быть совсем честным, то Тэхён просто надеялся, что с него сорвут ленту и запретят убегать. Предугадывать действия он никогда не умел. И сейчас находится в этой точке с чувством подвешенного ожидания. Он должен сделать шаг и уже почти готов. Почти… настолько почти, что если он сейчас выйдет и Чонгук даст понять, что между ними был секс, то сделает. С этими мыслями он толкает дверь ванной комнаты и выходит в студию. Одна часть Тэхёна ожидала, что тут будет пусто, другая — что тут будет Чонгук. По итогу его встречает аккуратный столик на двоих с вазой по центру — один цветок ангрекума, — и двумя свечами. — Хорошо себя чувствуешь? — голос Чонгука звучит сбоку, и Тэхён оглядывается, с удивлением замечая в чужих руках поднос. — Я приготовил нам ужин. И хотел предложить остаться на ночь: так-то поздно ехать домой. Что скажешь? Тэхён скажет, что он ничего не понимает, что он устал и хочет спать, но с языка срывается короткая версия с ёмким итогом: — Я останусь на ночь. — Замечательно, — Чонгук довольно улыбается и расставляет еду на столике. Он мычит какой-то мотив, кажется, та же мелодия, что была, когда Тэхён только пришёл. Его руки двигаются быстро и решительно — с той же властностью, с которой ласкали податливое тело. А опустившись на кресло напротив, он продолжает говорить: — Раз у нас не получилось порисовать, вернёмся к этому процессу завтра. — Хорошая идея, — Тэхён бесцельно берёт палочки, обхватывает ими еду и жуёт, не чувствуя вкуса. Это всё так сюрреалистично и глупо. Ужасней только то, что не наигранно. Чонгук самый честный из них двоих, несмотря на то что начал их отношения с вранья. — Мне действительно надо… — На самом деле нет, — перебивает Чонгук, — если подобрать правильный ракурс, то рисовать могу я, а потом кадры сведут так, чтобы казалось, что ты. Вопрос в том, готова ли компания заниматься подобным, так как технически это сложнее. — Ты много знаешь о процессе съёмки, — Тэхён удивлён. Правда удивлён. Он знает, что Чонгук хорош в рисовании, игре на инструментах — гитара и барабан, — боксе и поиске информации. В преследовании ему, разумеется, тоже нет равных, как и вождении машины, мотоцикла и яхты. — Есть хоть что-то, чего ты не знаешь? — Да, — Чонгук хитро сощуривается, — например, что ты обо мне думаешь. Ловко. И именно эта ловкость выводит Тэхёна из замкнутого состояния. Он задумывается об озвученном-неозвученном вопросе, пытаясь собрать воедино разношёрстные мысли, чтобы ответить. Потому что дать ответ он хочет. Настолько сильно, что во рту проявляется вкус мяса. Чонгук и готовит замечательно. Он слишком идеальный для человека, который знакомится через сталкинг. — Я думаю, что ты хороший актёр, — Тэхён рассеянно осматривает студию, пытаясь зацепиться взглядом за что-то, и натыкается на картину. Ту самую, что Чонгук рисовал с него: напряжённые бёдра окроплены поблёскивающей спермой, а член подвязан ленточкой с бантиком прям под мошонкой. Это возбуждает. — И всё? — Чонгук явно замечает, куда именно направлен взгляд Тэхёна, но не пытается переключить внимание на себя. — Мне известно, что я неплохой актёр. — Хороший актёр, — поправляет Тэхён, продолжая всматриваться в детали. Он отчётливо понимает, что нарисованная фигура не может быть живой, но она всё равно словно дрожит. Трепещет. Бёдра ходят ходуном, с головки стекает капля смазки, а перепачканная дырочка сокращается. Слишком развратно. — И я не про твою игру в дораме, Чонгук, а про то, как ты ведёшь себя в жизни. Подбираешь только правильные слова и соответствующую мимику. Действуешь не так, как от тебя ждут, но как подходит для сцены. И саму сцену ты создаёшь сам. Любые детали… не случайны. Как детали на обычной, нарисованной карандашом картине. Тэхён гулко сглатывает, понимая, что возбуждение струится под кожей и, самое ужасное, стекает в пах, приподнимая член. Штаны слишком свободные — это не останется незамеченным, как и отсутствующее бельё. Чонгук специально? Поставил столик так, чтобы, когда он сядет на правильное место, в поле зрение попал мольберт, на котором стоит его произведение искусства. Тэхён не может назвать этот рисунок иначе. Он весь чёрно-белый и только несколько моментов подсвечены красным. Ленточка, розоватый круг вокруг ануса, головка члена, милые пяточки и стиснутые пальцы стоп. Тэхён действительно выглядел так одновременно мило и развратно? Столь… язык прилипает к нёбу, не давая возможность даже додумать слово «прекрасно», но никакое другое не подойдёт. Тэхён умеет оценивать красоту со стороны, и пусть изучать себя — это странно, прекратить он не может. Как и говорить. — Тебя не разгадать сразу, потому что ты подстраиваешься под собеседника, подбирая правильную линию поведения, — Тэхён помнит свои первые впечатления от Чонгука, и со временем они не изменились. Дополнились. — Создаёшь идеальный образ, подпускаешь ближе и ближе, пока не окутываешь своим обаянием. И, когда это происходит, сбегать не хочется. Наоборот — становится интересно разгадать загадку. — И как твои успехи? — А загадки нет, — Тэхён нехотя отрывается от созерцания картины, перехватывая тёмный взгляд Чонгука, — потому что ты состоишь из педантично собранных осколков и каждый показываешь в нужный момент. Ты одна большая мозаика, Чонгук, и это надо просто принять. Стоит словам прозвучать, и Тэхёну становится легче дышать. Он давно принял этот факт внутри себя, но, когда произнёс вслух, всё стало намного проще. Так кристально ясно, что хочется рассмеяться. Обсидиановые глаза Чонгука вспыхивают невероятно завлекательным огоньком — ему нравится этот ответ. Он в восторге от такой интерпретации себя и даже не будет пытаться переубеждать. Да и есть ли смысл спорить с правдой? Только теперь Тэхёну становится интересно другое — почему. Почему Чонгук такой? Почему он собранная из мелких деталей личность и какая же является ключевой. Что лежит в его основе и как к ней подобраться. Или это и есть основа? — Ты принял? — Чонгук откидывается на спинку кресла. Смотрит не моргая и практически не дыша. — Принял меня? «Да», — хочет сказать Тэхён, но его коварный язык словно назло говорит другое: — Ещё нет. — Ладно, — Чонгук не выглядит ни расстроенным, ни довольным. Никаким. Маской своих чувств, не более. — Я подожду. — Почему? — Потому что ты достоин ожидания, — скупая улыбка трогает губы Чонгука, но не его глаза — те всё такие же пронзительно холодные, — в тебе невероятным образом переплетаются разрушающие даже самого тебя чувство привязанности и дикая потребность быть обузданным. Ты как строптивая лошадка не даёшь наезднику тебя оседлать, но стоит от тебя отойти… ты подбегаешь сам и приносишь в зубах ошейник. Твоё тело кричит: «возьми меня, я весь твой». Пока разум не соглашается и выплёвывает: «уйди, нам никто не нужен». Ты сплетён из противоречий, Тэхён. И это… привлекает. Чонгук говорит так, как обычно шепчет в письмах Джей. По-тёмному честно и провокационно. Если бы это был текст на бумаге, то дальше бы шла строчка о способах связывания и о том, насколько это применимо к Тэхёну. Он ответит и без вопроса — на все сто. Кожа гудит от желания вновь ощутить на себе верёвку, а губы пересыхают без члена во рту. Невольно облизнувшись, он тянется к бокалу с вином. — Но ты должен понимать, Тэхён-а, — Чонгук тоже берёт бокал и салютует им, прежде чем сделать глоток, — что у любой игры есть финал. И если этот финал передержать, то он может окраситься в мрачные тона. Впрочем, если это то, чего ты желаешь… — Возможно, — их разговор находится на грани признания. Ни один из них не переступил черту, но следующий шаг способен стать решающим. — Возможно, я плох в чувстве меры. Каких-то вещей мне всегда недостаточно, а когда наступает тот самый момент перенасыщения, я осознаю слишком поздно. Мне не хватает…баланса. Ему не хватает короткого поводка, и чтобы второй край был в руках Чонгука. Это легко читается между строк, и то, как Чон кивает, даёт понять, что Тэхёна услышали. Может быть, это немного малодушно. Может быть, так он проявляет слабость. Может… не стоит быть столь откровенным. Но Тэхён устал и хочет спать. Он будет говорить честно. Чонгук молча допивает вино и доедает свою порцию. Ничего больше не спрашивает и не заводит пространных разговоров. Тоже выдохся? Это было бы логично и достаточно человечно для того, кто со стороны кажется слишком идеальным. Приятно осознавать, что повисшая тишина между ними не кажется неуютной или напряжённой. Она комфортная, завершающая насыщенный день. — Я покажу тебе комнату для гостей, — говорит Чонгук, когда они оба заканчивают с едой, — и в целом проведу небольшую экскурсию. Студия тут самая большая, так что это не займёт много времени, ведь основное ты уже видел. — Хорошо, — Тэхён поднимается со своего места, уже покачиваясь от усталости и не сдерживая неожиданного зевка, — хочу спать. Он почти ничего не запоминает из прогулки по комнатам, кроме расположения туалета и спальни Чонгука. А стоит голове коснуться подушки, Тэхён сразу же засыпает, проваливаясь в сон без кошмаров.

─────◉─────

Тэхён высыпается. Поразительно, но он просыпается отдохнувшим и готовым к свершениям. Подняться на гору? Спасти котёнка? Признаться Чонгуку? На всё хочется не просто сказать «да», а прокричать. Тело кажется невероятно лёгким и воздушным, и даже шаги такие, словно на ногах у него облачка, а не тапочки. Поэтому Тэхён пританцовывает, когда умывается и выходит в студию, где встречает такого же полного сил Чонгука. — Выспался? — Да, — Тэхён искренне улыбается, растягивая губы в свою фирменную «квадратную» улыбку, — и готов к урокам рисования, Чонгук-сонсенним. Взгляд Чонгука опасно темнеет, но не от злости, а скорее от искристого возбуждения. Тэхёну же хочется быть игривым. — Сначала завтрак, не хочу оставить впечатление негостеприимного хозяина, — переводит тему Чонгук, кивая в сторону окна в пол, рядом с которым уже стоит знакомый столик. Тэхён совсем не против закинуть что-то в желудок, к тому же в приятной компании. Всё, что было вчера, кажется теперь порочным сном, покрытым туманной дымкой. Нет, Тэхён помнит отчётливо каждый миг, а если прикрыть глаза, то даже чувствует движение члена внутри своей задницы. И хочет повторить. Без повязки. Видя эмоции на лице Чонгука, принимая его в себя со всей отдачей. Весь страх, который клубился в груди, растворяется, оставляя после себя ощущение потерянного времени. Тэхён нагонит. Тэхён исправит. У него даже есть мысль, как это сделать. Осталось лишь… дождаться подходящего момента. Главное не упустить настроение и всё сделать сегодня, потому что он уже достаточно хорошо знает себя и то, как сомнения способны в любой момент перевесить уверенность в чаше весов. — Итак, — Тэхён доедает завтрак и одним глотком осушает чашку чая, — какой у нас план? — Научить тебя делать быстрые наброски, — откликается Чонгук, тепло улыбаясь, — не схематично, а с деталями. Готов рисовать меня? Тэхён готов. У него чуть подрагивают пальцы, когда Чонгук протягивает один из своих карандашей и становится сзади, чтобы вести и наблюдать за результатами. Это не то ненавязчивое присутствие, которое было на съёмочной площадке. Нет. Сейчас Чонгук словно… объёмней. Он не нависает, но всё равно подавляет своей фигурой тэхёнову, окутывая собой со спины. Если бы чувства можно было визуализировать, то Тэхён бы описал это как щупальца. Совсем не тонкие нити, а тёмные шелковистые канаты безумного желания находиться рядом и касаться охватывают со всех сторон. Чонгук без намёка на стыд гладит по рукам, прижимается к шее, опаляя горячим дыханием. Он поглощает его, откусывает по кусочку, готовый игнорировать любые попытки сопротивления. Тэхён и не сопротивляется. Он наклоняет шею, доверчиво подпуская к себе оскалившегося хищника. Задерживает дыхание, когда Чонгук начинает что-то рассказывать. Прикрывает глаза, втягивая густой запах чистого тела и аромата одеколона. Тэхён погружается в тёмные воды их близости, как никогда отдавая отчёт: это Джей. Тот самый, что писал письма, преследовал, прожигал спину недовольным взглядом и обещал убить за Тэхёна. Мурашки табуном проскальзывают вдоль позвоночника, оседая где-то на копчике и укалывая возбуждением член. Совершенно неправильно было бы сейчас развернуться, обхватить голову Чонгука двумя ладонями и утянуть в поцелуй. Даже больше чем неправильно — иррационально. Ему необходимо научиться рисовать, иначе все планы по съёмкам будут просрочены. Выплачивать неустойку за простой по вине некомпетентности — плохо для его актёрской репутации. — А теперь давай сам, — бархатисто говорит Чонгук, отстраняясь и оставляя после себя чувство одиночества, — даю тебе пятнадцать минут на набросок. Справишься? — Постараюсь, сонсенним, — Тэхён не в силах отказаться от этого коварного обращения, особенно замечая, как Чонгук реагирует. Не вздрагивает, но напрягается: импульсивно стискивает ладони, клацает зубами и встряхивает головой. Ему хочется откинуть формальность и поставить Тэхёна на место. На колени. — Рисуй, — но вместо этого отдаёт совсем другой приказ. Тэхёну сложно перестать любоваться и начать делать набросок. Он тратит пару минут только на то, чтобы рассмотреть Чонгука в деталях: застывшую морщинку меж бровей, вздёрнутую от недовольства губу, рассекающий левую щёку маленький шрам. Большие, обманчиво невинные глаза и родинку на носу. Его лицо идеально для рисования, и Тэхёну отчасти жаль, что он не недостаточно хорош в этом деле. И всё же — старается. Как Чонгук рассказывал: очерчивает формы, а не ведёт линии. Овал лица, объём волос, обозначает расположение глаз и сразу же штрихует тень в уголках. То, что Тэхёну рассказывали и что он сам изучал, вспыхивает в голове огромным пластом знаний. Всё становится в один момент таким ясным, что руки, не подчиняясь разуму, начинают двигаться сами. Он действительно увлекается рисованием, время от времени поглядывая на Чонгука, чтобы подчеркнуть именно его черты лица. Приподнятые уголки рта, ровный лоб и выделяющиеся скулы. — Готово, — Тэхён сам себе не верит, но, кажется, у него получилось сделать сносный набросок, — и даже похоже… да? Чонгук поднимается с места и уже привычно обходит Тэхёна со спины. Он смотрит. Молчит не слишком долго, но достаточно, чтобы можно было занервничать. Тишина разрушает и помогает собраться с мыслями. — И правда похоже, — Чонгук хмыкает, — ты молодец. Быстро учишься. — У меня прекрасный учитель, — флиртующие нотки сами по себе выскальзывают наружу, и Тэхён не хочет останавливаться, — будь у нас больше времени, мы могли бы перейти на следующий этап? — Мы можем перейти на следующий этап, — Чонгук не шутит, и его слова звучат не как часть флирта, а с оттенком давления. Он ждёт, что Тэхён перестанет играться, закончит убегать и решит судьбу их отношений. — Если ты в этом заинтересован. «Вот он, — думает Тэхён, нервно проводя ладошками по бёдрам, — подходящий момент». Больше оттягивать не получится. Да и не стоит. Поднявшись с места, Тэхён достаёт знакомую чёрную ленту под мрачный взгляд Чонгука. Конечно, тот боится, что будет как вчера. Или «боится» — не то слово? Недовольно ждёт. Тэхён точно так же неплох в дрессировке, как и его сталкер. — Это обещание, — вместо привычно-ожидаемого Тэхён обвязывает ленту вокруг запястья Чонгука. Получается сделать не меньше пяти оборотов, прежде чем связать концы в бантик. Он даёт себе несколько мгновений полюбоваться получившимся, а потом поднимает взгляд. И едва не тонет. Чонгук удивлён. Он определённо растерян и… тронут? Тэхён скованно улыбается, неловко убирая ладони в карманы штанов. Его не бьёт крупная дрожь, только потому что эйфория после сна не рассеялась. Иначе он бы давно попытался сбежать, ведь… теперь пути назад нет. — Обещание чего? — хриплый голос Чонгука приятно будоражит, собираясь мурашками в районе загривка. Там хорошо ощущаются клыки. — Что в следующий раз её не будет между нами, — Тэхён встречает пылающий взгляд Чонгука и хочет податься вперёд для поцелуя. Сделать окончательный последний шаг, который от него ждут. Ведь сейчас действительно уместно. Самое время. Взгляд невольно соскальзывает на тонкие губы. Тэхён облизывается и пытается заставить себя податься вперёд, но он совершенно глупо трусит. Не может объяснить даже для самого себя — почему. Ведь все объяснения озвучены, чувства раскрыты и тайны нет. Надо просто… Решиться. Тэхён перекатывается с носка на пятку, всеми силами пытаясь подавить мандраж. Он прикрывает глаза, погружаясь в воспоминание вчерашнего дня. Может, получится завестись достаточно сильно, чтобы перестать думать? Он так отчаянно злится на себя, что готов расхныкаться, если не расплакаться. — Зачем ждать следующего раза? — хорошо, что Чонгук не такой нерешительный. Он непривычно нежно улыбается, поднимает ладонь с повязанной на запястье лентой и властно притягивает Тэхёна к себе за шею для поцелуя. В очередной раз делая шаг за него.