#сталкер

«Кто-то полагается на судьбу — я создаю её». Тэхён смотрит на эту короткую записку и пытается понять, когда и как она попала к нему. Почему то письмо, что он держал в руке, теперь аккуратно находится в конверте и во внутреннем кармане. Мурашки скользят вдоль позвоночника от копчика к лопаткам, поднимая коротенькие волоски на теле. Он гулко сглатывает и подзывает к себе стюарда. — Простите, когда я спал, ко мне кто-то подходил? — вопрос получается задать даже без дрожи в голосе, но испугавшийся взгляд стюарда немного сбивает со спокойного настроя. — У вас что-то украли? — Нет-нет, — Тэхён вертит меж пальцев карточку, — мне просто оставили записку, ничего такого… стало интересно, от кого. — Я могу спросить у коллеги, но я не видел, чтобы кто-то подходил к вам, — стюард берёт себя в руки под конец фразы и уже по-деловому добавляет: — У нас ведётся запись, если желаете, то можете оставить заявку с описанием просьбы и наши специалисты просмотрят видеоматериал. Тэхён на мгновение представляет, как будет звучать заявление, представляет, что ему, скорее всего, придётся предоставить ту самую записку, и отрицательно качает головой. Оставшись в мнимом одиночестве, он ещё раз смотрит на неё — такая же, как и в гостиничном номере. Короткая, использованы чернила, без запаха и какого-либо намёка на чужую личность. Тэхён опускает взгляд ниже и с удивлением видит цветок. Такой же белый, с острыми лепестками и одним широким язычком. Надо узнать название. Он смотрит вбок на соседнее сиденье — тут Джей сидел? Или он просто подошёл, наклонился и невесомо вдохнул Тэхёнов запах. Гулко ли билось его сердце? Так же, как сейчас бьётся у Тэхёна, или сильнее? Приложив ладонь к левой стороне груди, Тэхён чувствует. Тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук. Словно гость стучится в дверь. Джей врывается в его жизнь без спроса, но всё равно оставляет пространство для отказа. Оставляет же? Тэхёну хочется верить, что, если всё зайдет слишком далеко, он сможет остановиться. Тэхён проводит ладонью по соседнему сиденью без ожидания, но с надеждой уловить остаточное тепло ускользнувшего Джея. Сиденье холодное. Грустно улыбнувшись, Тэхён думает: как он смотрел? Был ли чужой взгляд мягкий, осторожный — такой, чтобы не разбудить задремавшего Тэхёна. Хотел ли его поклонник наклониться ещё ниже и оставить поцелуй? Хотел ли он срезать прядку волос себе на память, или же он заставил себя действовать быстро? Чтобы остаться незамеченным. Тэхён проводит ладонью по отросшим волосам, перебирая их, но не чувствует, что с какой-то из сторон их стало меньше. От разыгравшегося воображения, ощущения чужого присутствия рядом, Тэхён невольно сжимает цветок в руке сильнее, не заботясь о сохранности стебля. Нависшая тень над спящим человеком, тяжёлое дыхание, судорожные движения рук. Или Джей не волновался? Он действовал осторожно, но быстро. Тэхён облизывает пересохшие губы и прикрывает глаза, силясь представить то, что пропустил. — Цветок? — Цзыюн подходит, вытесняя из реальности зыбкий образ преследователя. — Симпатичный. Где ты его прятал? Тэхён моргает, и к нему возвращается пропавший из-за сильной фантазии слух. Самолёт уже приземлился, и все пассажиры начали медленно забирать сумки и двигаться на выход. — Что? — её вопрос ускользнул от Тэхёна. Он хмурится, быстро пряча в карман все письма и короткие записки. — Ты что-то спросила? — Как невежливо. Я спросила, где ты прятал эту прелесть? — Цзыюн цокает, падает на место рядом и тянется взять цветок, но в последний момент Тэхён отводит руку в сторону. Это его. Его подарок. Тэхён остро сожалеет, что первый цветок остался в номере увядать. Горничные не оставят его себе, не поставят в вазочку, не засушат потом, когда наступит подходящий для этого момент. Он просто умрёт в одиночестве. Без Тэхёна. — Это… — Тэхён, пора, — его спасает менеджер Хан. Тэхён ещё никогда не пылал к нему такой искренней любовью, как сейчас, спасаясь бегством от навязчивого вопроса и внимания Цзыюн. — Простите Цзыюн-щи, но нас ждёт машина. — Ладно, — Цзыюн надувает губки и морщится, когда Тэхён поспешно собирает вещи и выскальзывает из её цепких коготков. Она никак не прикасалась к нему, но ощущение впивающихся в кожу когтей никуда не убирается. — Я буду ждать звонка, Тэхён-а. Кивнув на прощание, Тэхён уходит, следуя под надзором Джисона. Он ждёт взгляда сбоку, в спину, может быть, прямо в лицо, но его всё нет. Тэхён даже замедляет шаг и немного крутится около трапа самолёта, когда спускается к машине, ожидая, что вот сейчас, вот сейчас ему опять обожгут лопатки внимательным прицельным взглядом. И всё равно мимо. Тэхён не расстроен, но расстроен. Он вертит в ладони цветок, трогает мягкие лепестки и ругает себя за то, что уснул. Может быть, притворись он спящим, то смог бы коснуться руки Джея или, боясь спугнуть, задержал бы дыхание, просто чтобы послушать чужое. Не так много Тэхён просит. Немного больше, чем просто взгляд. Вибрирующий в сумке телефон привлекает к себе внимание. — Привет, Чимин-а, — здоровается Тэхён и слабо улыбается. Пак Чимин — первый, но не последний, кто пытается ухватить немного личного времени Тэхёна в Сеуле. С актёрским графиком это получается сделать только в перерывах между съёмками дорам. — Как у тебя дела? — Приглашаю тебя на ужин, завтра в семь, в ресторане «Юнсик», знаешь его? На Каннамгу… — Да, знаю, — перебивает Тэхён с улыбкой и поясняет: — У них для Хёнщика всегда есть столик. Ты уже забронировал или попросить его предоставить своё место? — Вообще-то, у меня тоже есть там мой столик, — Чимин звучит немного высокомерно, красуясь, и Тэхён скучал по этим стервозным ноткам. Он вертит меж пальцев цветок и неохотно откладывает его на соседнее сиденье, представляя, что там сидит Джей. — Я постараюсь не опаздывать, но, если что, скажешь, что ты мой гость. Тэхён бархатно смеётся и не поддаётся соблазну подшутить. Неясная тревога и желание почувствовать на себе внимательный взгляд чужих глаз отходят на второй план. Он удобнее растекается на заднем сидении, и они с Чимином болтают о пустяках, расспрашивая друг друга о том, как прошла неделя. Будучи слишком занятыми, они не часто могли созвониться, а переписки — это совсем не то же самое, что общение голосом. Когда машина подъезжает к его дому — высокому стеклянному зданию, — Тэхён неохотно прощается. Он забирает цветок и осторожно продевает его в петельки для пуговичек на рубашке, расправляя чуть смявшиеся лепестки. Он бы поместил его в кармашек, но там место занято, да и не очень удобно с таким длинным стеблем. Тэхён забирает багаж и настороженно двигается в сторону входа, всё ещё ожидая и желая ощутить наблюдение, но Джей, словно зная это, дразнит его, не давая желаемого. «Может быть, он занят, — рационально думает Тэхён, двигаясь к лифту, — он не обязан следить за мной каждый час в сутках. Есть же и… другие дела.» Мысль разумная, но ревность всё равно неприятно колет в сердце. Тэхён должен быть единственным, на кого может смотреть Джей. Собственнические нотки отрезвляют — он не имеет права требовать такого внимания к себе от незнакомца, от того, кто и так дарит слишком много себя другому человеку. Тэхён невесомо гладит цветок, потирая двумя пальцами центральный лепесток, ведёт ладонь дальше, касаясь кармана с письмами, и нервно опускает руку на ручку багажа. Ему надо придумать, куда девать все послания Джея. Их будет становиться больше, и носить с собой целую стопку, опасаясь выдать нотки помешательства, неразумно. Тэхён проводит ключ-картой по домашнему замку и заходит домой, полной грудью вдыхая запах. Пахнет иначе. Чем-то древесным, мускатным, с нотками чего-то сладкого. Тэхён делает пару вдохов, пытаясь уловить аромат, но он, словно испугавшийся, растворяется в квартире. После гостиниц непривычно вновь быть дома, в месте, куда не может попасть незнакомец. Тэхён просто отвык от того, как пахнет его квартира. Он медленно раздевается, ставит цветок в вазу — как раз есть подходящая, для одного, — достаёт письма и раскладывает их в хронологической последовательности на барной стойке, соединяющей кухню и гостиную. Тэхён знает, что самое первое письмо где-то тут, они все доставляются менеджером Ханом. Хочется найти прямо сейчас, плюнуть на душ, на распаковку чемодана, на стирку грязных вещей, на необходимость пообедать и кучу других бытовых дел, но Тэхён пересиливает. Он заставляет себя отвернуться от манящих писем и сначала сделать все важные дела. Тэхён кидает чемодан на кровать и распахивает его, свободно откидывая крышку. Все бутылочки и косметические принадлежности аккуратно расставляются им на декоративном столике с зеркалом, туда же отправляется шкатулка с украшениями. Вещи Тэхён перебирает, отделяя тёмное от светлого, и третьей кучкой — цветное. В эту поездку он не брал слишком много: пара рубашек, шорты, джинсы, костюмы… Их он отдаст в чистку. Тэхён перебирает шёлковые платки, которые брал только из-за образа Хёни — в дораме этот пижон одевался несколько претенциозно. Белый с чёрными лилиями, молочный с едва заметными облаками, красный с пионами. Тэхён хмуро смотрит внутрь чемодана. Нет его любимого без рисунков, но с приятным градиентом от светло-голубого к тёмно-синему. Растерянно разгребая уже собранные кучки с одеждой и бельём, Тэхён задумчиво чешет голову. Проверяет каждый карман в чемодане, но найти злополучный платок не может. Воспоминания о том, куда же в спешке он его засунул, буксуют из-за прошедшего времени. Тэхён недовольно морщит нос и торопливо пишет Джисону о просьбе связаться с администрацией гостиницы, где он останавливался: может быть, платок остался там. Загрузив стирку, Тэхён с довольным стоном облегчения ступает под душ.

───── ◉ ─────

Первого письма нет. Тэхён перебирает десятки конвертов, проверяет на ощупь бумагу, уже зная, как она чувствуется под пальцами, но ничего похожего не находит. Раздражённый, он открывает бутылку вина и наливает половину бокала, делая первый глоток. Вкус ускользает, оставляет только мягкое алкогольное послевкусие, но того прекрасного букета, коим Тэхён обычно наслаждается, нет. Как и письма. Выдохнув, Тэхён думает: может быть, он использовал другую бумагу, другую марку и вообще писал карандашом, а не ручкой или пером. Принимая неизбежное, Тэхён усаживается в ворохе всех непрочитанных фанатских писем и властно сдвигает их вбок, чтобы с другой стороны откладывать проверенные. «Тэхён-оппа! Вы так прекрасны с длинными волосами, я…» Не то. «Тэхён-щи, мне не хватает дорам с вашим участием, знаете, мой друг сценарист и…» Не то. «Тэхён-а, помнишь, мы учились вместе в школе. Я ещё дал тебе списать тест по математике. Это странно, но не мог бы ты прислать автограф моей маме? Она очень любит твою роль в…» И это не то. Как и следующее, следующее, следующее письмо. Тэхён допивает бутылку, буквы перед глазами плывут, а спине отчётливо не хватает мягкого поддерживающего касания ладони или же взгляда. Ему кажется всё бессмысленным. Может быть, первого письма не было? Может быть, его прочитал менеджер и выбросил, как не прошедшее цензуру, может быть, оно потерялось… Тэхён пытается налить себе ещё, но с раздражением смотрит на одинокую каплю, падающую в бокал. Он хватает из разбросанных на полу оставшихся писем первое попавшееся, берёт за ножку бокал для вина и идёт за новой бутылкой. Это письмо уже вытащено из конверта и бумага кажется странной, словно переработанной. Оно неприятно шершавое, но верный себе, Тэхён всё равно разворачивает его и читает: «Здравствуй, Тэхён-хён. Обычно письма начинаются с представления. Кто я, сколько мне лет, какие твои дорамы мне нравятся и как ты повлиял на мою жизнь. Глупо надеяться, что, напиши я всё это, моё письмо не потеряется среди сотни других писем. Так что это потом, когда мы станем немного ближе. Зачем же я пишу?» Стиль кажется знакомым. Как и почерк. Так и не дойдя до бара, Тэхён разворачивается и идёт к барной стойке с посланиями Джея. Он опирается на столешницу, подтягивает третье письмо и внимательно перескакивает взглядом с одного на другое — похоже. Облегчение мягкой волной прокатывается по телу, пьяня лучше алкоголя. Нашлось. Письмо нашлось. «Молчать уже невыносимо. Обычно фанаты рассказывают о любимом актёре друзьям, родным, покупают всякие штучки, плакаты… что ещё там бывает? Я этого не делаю. Не потому что не хочу поддержать, что ты, господи, не думай так плохо обо мне. Я хочу! Дело в том, что ты важнее, чем все эти вещи. Твоя улыбка, твоя кожа… не выбеленная журналистами и фотографами, а та, медово-бронзовая, твоя кожа. Надеюсь, ты поймёшь меня, Тэхён-хён, твои образы безупречные, твоя игра такая… в неё хочется верить, и в этом причина. Причина, по которой я пишу. Мне кажется, что ты слишком честный. Когда ты-Дохён жертвовал собой, прикрывая ту девушку — это было словно… словно ты пережил это? Хочу верить, что это не просто игра. Или вот, сейчас, ты-Хёни, в третьей серии на пятнадцатой минуте двадцать трёх секундах осторожно отодвигаешь занавеску и выглядываешь из окна, чтобы скользнуть таким плавным, невыносимо тоскливым взглядом по кусочку обнажённой кожи той девушки… Я немного сумбурен. Их имена… они не важны. Важен только ты. Не… я могу быть честным? Это всё, что у меня есть для тебя, — моя честность, жадность, желание прикасаться. Это может отпугнуть любого, но не тебя, да? То, как ты, хён, двигаешься, как выгибаешься, как показываешь свои лучшие стороны… Не знаю. Я просто смотрю и думаю. Это мысли… ты молод, ты красив, ты… Это рискованно, но, скажи… Наверное, это немного слишком. Тут я остановлюсь. Вернёмся к этому вопросу потом. Дай мне знать, если я не имею права тебе писать. Обычно это запрет. Я к ним привык, у меня несколько даже хранятся в рамочках и висят на стенах. Хочу показать их тебе. Я не скрываю адрес — зачем? Наивно верить, что ты ответишь. Но я буду верить хотя бы во взгляд, который ты даришь мне через объектив камеры. Взгляд для меня JK». Взгляд для тебя. Тэхён перечитывает две последние строчки, зацикливая их в голове. Он может подарить взгляд, улыбку, прикосновение. Может дать себя поцеловать, позволить немного больше, чем просто стоять рядом. Любая честность должна быть вознаграждена, и Джей из тех, кому хочется дать вознаграждение. Алкоголь немного дурманит голову, раскрепощая и подталкивая к жарким мыслям. Тэхёна прижмут к стене, подхватят под бёдра и поцелуют голодно, немного жадно или же наклонятся, робко, смущённо прикасаясь к губам? Как бы Джей ни захотел — Тэхён позволит. Он возвращается к письму, но дымка желания не покидает его голову. Взгляд скользит по шатающимся строчкам и задерживается на: «Я не скрываю адрес — зачем? Наивно верить, что ты ответишь». Он откладывает лист чуть поодаль и берёт второе, там было что-то, что же… «…думаю, ты заметил, что адрес поменялся. Меня… мне сказали, что нельзя писать то, что я пишу.» Стоит ли Тэхёну написать?.. Он смакует эту мысль, перекатывает на языке и вяло проталкивает в горло, сглатывая, ощущая, как дёргается кадык. Нет. Он не имеет права давать такую сильную надежду ни Джею, ни себе. Тэхён нежно проводит кончиками пальцев по всем письмам по очереди, запоминая их на ощупь, отпечатывая вид строчек на внутренней стороне века. Все, кроме первого письма, ничем не отличаются, кроме качества бумаги и способа написания — чернила, перьевая ручка, такая же, как и в коротких записках. Тэхён проводит пальцем по буквам, наслаждаясь их объёмом из-за давления. Он придирчиво сравнивает шрифт, ведомый неясным чувством, но почерк кажется одинаковым. Резкий, порывистый, но с мягкими круглыми «о», словно немного пухленькими. Тэхён трогает буквы пальцами — его единственный способ почувствовать их связь. В голову лезут смутные образы Джея. Какой он? Тэхён пьяно улыбается и, оставив письмо вместе с остальными посланиями, идёт за новой бутылкой вина. В этот вечер, в первый день отпуска он может позволить себе немного расслабиться. Наполнив бокал, Тэхён возвращается к временному пристанищу Джея в квартире. Он прикрывает глаза и пытается представить. Высокий, немного смуглый, словно загоревший. У него должны быть крепкие, сильные руки и широкие ладони, обязательно больше тэхёновых. Мягкие и тёплые, они будут касаться его нежно, сначала просто исследуя тело и с каждым новым движением надавливая. Пока что без следов. Ему нельзя появляться перед фанатами со следами засосов или синяков. Судорожный вздох плавно переходит в тихий стон. Тэхён облизывается и прижимает зубами нижнюю губу. Если его тело будет давить так же властно, как давит взгляд, у них не будет проблем. Распластанный под кем-то, выгибающийся, нуждающийся, Тэхён не откажется быть немного придушенным. Взбудораженный воображением, он думает: может, согласиться с предложением Джисона и заказать себе мальчика на ночь? Насколько он знает, там всё… конфиденциально, и это лучше, чем удовлетворять себя одной рукой. Он бросает взгляд на письма. Будет ли это предательством? Разложенный на постели под сильным крепким телом… Тэхён недовольно вздыхает. Может быть, в другой раз, когда он не настолько пьян. От грустных мыслей его отвлекает звонок в дверь. Тэхён осматривает себя: в мягком халате он выглядит почти прилично. — Кто? — Доставка на имя Ким Тэхён, служба безопасности её уже проверила, — спокойный голос курьера подстёгивает Тэхёнов интерес, и он открывает дверь. — Распишитесь, пожалуйста. Оплаты не нужно, спасибо за то, что пользуетесь услугами нашей компании. Фраза произнесена быстро и без каких-либо чувств, Тэхён даже не успевает спросить, от кого посылка. Растерянный, он держит в руке бумажный пакет с логотипом «CELINE». Чей это подарок? Может ли Джей знать его адрес — то, что старательно скрывается агентством и менеджером лично. Липкое ощущение чужого присутствия возвращается, как тогда, в самолёте, но Тэхёну кажется, что он готов. Готов принять эту новую сторону в своей жизни, где он никогда не будет одинок. Где за каждым поворотом его может встретить внимательный взгляд, где за спиной будет тяжёлое дыхание, а незнакомые — пока что — руки будут трепетно удерживать от падения. Тэхён в смятении закрывает дверь, когда понимает, что слишком долго стоит и просто думает о Джее. Это извинение, что не подождал его с самолёта? Это подарок по прибытию домой? Это… Тэхён, заинтригованный, идёт с пакетом к дивану, где плюхается на мягкие подушки и осторожно заглядывает внутрь. Что-то упаковано в крафтовую бумагу и сверху прикреплена записка и по уже, кажется, традиции — белый цветок. «Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга. P.S. Надеюсь, этот подарок ты не отвергнешь».