Подарок судьбы, или Лунный свет в подземельях

***

По своему обыкновению, беда не приходит одна. Они всегда чудным образом объединяются в компании. Вот и у Гермионы сразу же все не заладилось. С самого начала, как только она переступила порог камина Министерства Магии. А было все так... В этот день в Министерстве было очень людно, слишком людно. Пробираться через толпу было проблематично. Но Гермионе ничего другого не оставалась. Пока она добралась до своего кабинета, который находился на первом уровне, от ее презентабельного внешнего вида ничего не осталось: пучок предательским образом растрепался, колготки порвались, на сапогах красовались следы чужих ног.  "Но и это не проблема!", – решила Гермиона и магией привела себя в порядок, хотя от такой прогулки осадок и остался. Другой неприятностью оказалась встреча "недобывших" супругов. Они увидели друг друга в толпе, первым заметил жену Рон и стал проталкиваться через людей к ней. Гермиона же скорее по инерции, чем по личным причинам, развернулась и пошла в противоположную сторону, рискуя опоздать на работу. – Гермиона! Подожди! – кричал Рональд, перекрывая внешний шум. Гермиона не собиралась с ним разговаривать в толпе, в присутствии чужих людей, но он не унимался: решил, что, если и не сможет догнать супругу, все равно выскажет ей все, – прости меня! Я идиот, ублюдок, мерзавец, урод, подонок... – тут он запнулся, не припомнив больше цензурных существительных.  Покрасневшая Гермиона, не будь она в толпе, точно остолбенела бы. Он на все Министерство только что заявил о статусе их отношений, это было невыносимо. И она уже подумывала, во-первых, о том, как бы его аккуратнее заткнуть, и, во-вторых, как бы исчезнуть с лица земли и больше здесь никогда не появляться. – Но ты же не можешь просто так уйти, у нас есть дочь, и я... – громко продолжал неудачливый Ромео свою тираду, – я люблю тебя! Слышишь, я люблю!.. – тут сразу произошло несколько вещей: его голос резко прервался заклинанием Квайтус*, произнесенном Гермионой, решившей, что он явно сказал достаточно, яркая вспышка озарила их обескураженные лица и неподалеку послышался противный голос Риты Скитер, что-то говорившей о сенсации в волшебном мире. Благо, Гермиона уже была у двери кабинета, и ей можно было больше не участвовать во всем этом цирке. Закрыв за собой дверь, она мимолетно приложила руку к горящей щеке и посмотрела на часы. Конечно, было уже не девять часов, а десять минут десятого. Ей нужно было идти к Кингсли, но в такую толпу она выйти не отважилась, решив повременить до лучшего момента.  Вместо похода к министру Гермиона села за свой стол, поздоровалась с многочисленными коллегами, с которыми они делили кабинет. За годы службы она так и не сдружилась ни с кем, хотя другие попытки делали. Еще бы! Дружить с самой Гермионой Грейнджер, что может быть лучше?  За своим столом младшая помощница министра, взяв чистый белый лист, красивыми, аккуратными буквами вывела заявление на увольнение по собственному желанию, ссылаясь на личные причины семейного характера. Она отложила документ на край идеально чистого рабочего стола и принялась непосредственно за свои прямые обязанности, словом, взялась за бумаги. Через два часа усердной работы Гермиона заметила, что стопка документов не только не уменьшилась, но и немного выросла: то и дело заходили люди и приносили дополнительные бланки, отчеты и другие не менее важные бумаги. Решив, что толпа немного рассеялась, Гермиона с заявлением выглянула за дверь. Так и оказалось, и она легкой походкой направилась к кабинету Кингсли. Однако и здесь удача ей не улыбнулась: она увидела очередь из четырех человек. Вздохнув, миссис Уизли присела на диванчик у двери.  Спустя час ей все же удалось попасть на прием к министру. Поздоровавшись с Кингсли, она протянула ему заявление на увольнение. Нахмурившись, тот прочел бумагу. – Миссис Уизли, это никуда не годится! Вы лучший работник месяца, да что там месяца, я бы сказал года, даже лет! На повышение вы не соглашались, а теперь хотите уйти вот так! Уму непостижимо... – Кингсли выглядел недовольным и возмущенным, – вы же понимаете, что предупреждать об увольнении следовало заранее, и теперь вам нужно будет отработать еще месяц? – он выжидательно посмотрел на Гермиону. – Сэр, понимаете, я в такой жизненной ситуации, что это становится невозможным. У меня на руках маленькая дочь, и не могу же я брать ее с собой на работу... Мне очень неловко перед вами за мое скорое решение, но возможно ли этот срок будет сократить? Или, может быть, я отработаю часы из дома? – подыскивая решения проблемы, проговаривала все возможные варианты отчаявшаяся Гермиона. – Да, я могу вас понять, миссис Уизли, но поймите и меня... Срок вряд ли получится сократить, а с дистанционной отработкой я смогу что-нибудь придумать. Единственное, на пятничных совещаниях в пять часов я хотел бы вас видеть, – твердо закончил министр.  – Большое вам спасибо, министр! – радостно ответила Гермиона и уже направилась к выходу, но вновь услышала Кингсли. – Не знаю, что у вас за причины "семейного характера", но вы многое теряете. Хотя я и полагаю, что вы хорошо обдумали свое решение. Если вам, Гермиона, когда-нибудь понадобится работа, – и не только должность младшего помощника, – вы всегда можете обратиться ко мне, помните об этом, – задумчиво сказал министр, сидя за столом с переплетенными пальцами рук. – Еще раз благодарю вас, сэр, я обязательно обращусь к вам, если у меня появится такая необходимость... – ответила Гермиона и вышла из кабинета, уже потом подумав, не слишком ли грубые она подобрала слова для министра. Но ей было несвойственно долго обдумывать сказанное, поэтому она вернулась в свой кабинет и продолжила начатую работу.

***

Тем временем Гроза подземелий и Лунный свет* медленно, но верно и бесшумно шли по темным коридорам. Первый недоумевал, как можно передвигаться так медленно и как он пришел к тому, что стал производить впечатление человека, с которым можно было бы удачно оставить ребенка. Вторая в общем-то ни о чем не думала, просто мечтала поскорее выйти на свежий воздух и старательно пыталась забыть, как профессор собирал ее на улицу.  Благо, никого на пути не встретилось, и они успешно черепашьим шагом дошли до заветной поляны у Черного озера. Северус остановился у замка и стал выжидательно наблюдать за девчонкой.  "Ни черты от Уизли, даже странно...", – думал Снейп, смотря на бегающую по траве малышку. Не заметив на траве камень, Эйлин споткнулась и упала на траву. Но она быстро поднялась и отряхнулась и недоуменно посмотрела на выросшего как из-под земли Северуса. – Аккуратнее надо быть, – буркнул паникер и добавил, направляя палочку на светлые штаны девочки, испачканные травой: – Тергео*, – и ткань во мгновение ока очистилась. – Ты тоже колдуешь? – подняла свои большие светло-карие глаза Элли, – как мама?  – Да... как мама, – уперев руки в бока ответил нахмуренный Снейп. – Смотри, больше так не бегай и смотри под ноги! Не хватало мне еще неприятностей... двух вполне достаточно, – закончил Северус, говоря это скорее себе, чем девочке. Двадцать минут она ходила быстрым шагам, – спешу заметить: не бегала! – по поляне, но немножко заскучала. – Что, в замок? – спросил импровизированный воспитатель. – Нет! Хочу еще погулять... Давай поиглаем? – вопросительно-безотказной интонацией спросила Эйлин. – Я не играю с детьми, – сказал Северус, скрестив руки на груди. – Почему? – удивилась девочка. – Потому что мне хватает одиннадцатилетних болванов на уроках, – язвительно ответил профессор, но, вспомнив, с кем разговаривает, добавил: – и к тому же я не пробовал и... не умею, – последние слова вышли тон ниже, ему было трудно признаться в своих слабостях.  – Это же легко! – удивилась малышка, – наплимел, плятки... – но, сообразив, что здесь особенно негде прятаться, разве что под не до конца растаявший снег, она продолжила, – еще догонялки, магазин, выдуманные истолии... а давай собелем цветов для мамы! – предложила Эйлин, смотря на посыпанные снегом астры и осенние крокусы. – Зачем? – остолбенел Снейп от такой идеи. – Ну, пошли! – взяв его за руку закомандовала упрямица, проигнорировав его вопрос, – мама любит цветочки, у нас дома их мно-ого! – улыбнувшись, добавила девочка. – Я не собираюсь этим заниматься, – отрезал нахмуренный Снейп, но видя, как руки Элли коснулись невинного цветка, он ее остановил, – оставь в покое клумбу... немедленно! – грозно сказал Северус, а вместо последнего слова он явно хотел сказать что-то вроде "к драккловой матери", но вовремя спохватился. Эйлин отпустила стебель астры и посмотрела снизу вверх на профессора таким взглядом, который и вовсе должен быть запрещен Магическим законодательством.  "Еще такая маленькая, а уже манипуляторша... Ну, Мерлин, надеюсь, мне это зачтется..." – скрипя зубами думал Северус. Он протянул руку перед собой, и на ладони стали возникать лепестки орхидей, которые со временем стали образовывать бутоны. Девочка с восхищением ловила уже законченные цветки. Всего Снейп расщедрился на семь орхидей. Это было невербальное Орхидеус*. – Довольна? – поджав губы спросил раздраженный Северус, и дождавшись кивка, сказал тоном, не терпящим возражений, – теперь – в замок.  И пошла обратно в подземелья эта странная на первый и даже на второй взгляд парочка.

***

Жизнь Северуса Снейпа из года в год была предсказуемой и ровной, а десятилетия служения двойным агентом никак не могли подготовить его к этому дню. Именно поэтому его в который раз застало врасплох мгновение, когда он обнаружил себя уговаривающим принять пищу одну трехлетнюю даму. – Я предлагаю тебе сделку, – вздохнул в очередной раз Северус, – если ты доешь суп и салат, я обещаю тебе конфету.   – Не хочу конфету, от них потом зубы болят и выпадают, – заключила дальновидная леди, перемешивая неаппетитный суп. Профессору уже порядком надоело ее "хочу – не хочу" и "буду – не буду", поэтому он воспользовался силой своего взгляда, и удовлетворенно отметил, как суп начал исчезать на глазах. Хотя и на столе его оказалось больше, чем в тарелке, он счел это успехом.  Когда обед подошел к концу и стол убрался самостоятельно, они дружной компанией пошли в детскую и с Мерлиновой помощью переоделись в пижаму.  – Теперь обеденный сон, – скрестив руки на груди, выжидательно посмотрел на ребенка Снейп и поспешно добавил: – отказы не принимаются. Девочка обреченно легла в кроватку и накрылась. Спать ей совсем не хотелось, и она решила поговорить с Грозой Подземелий. – Расскажи что-нибудь... – тихим голосом попросила Эйлин. – Что? – присев на кресло, рядом с кроватью, негодующе поинтересовался Северус, – ты не умеешь засыпать без рассказов?  – Мама мне всегда что-то лассказывает... – проговорила малышка, – то "Истолию магии" Батильды Бэгшот, то сказки о Тлех Волшебниках, то "Тысячу магических тлав"... – Не удивлен, – ухмыльнулся про себя Снейп. – Я не сказочник и рассказывать истории не умею, – вынес он суровый вердикт. – Ну, пожалуйста! Я же так быстлее засну... – умоляющее пролепетала Элли. Профессор задумался. Он мог бы ей отказать, но его не прельщала потенциальная получасовая истерика. Он мог бы процитировать "Тысячу магических трав и грибов" или "Фантастических тварей...", но неожиданно для него самого в голову пришла идея получше. – Закрывай глаза, – приказным тоном объявил Северус, и торжествующая Эйлин приняла вид спящего, предвкушая историю. – Жила была Невыносимая Всезнайка, и были у нее два друга – Выскочка и Тугодум. Она хотела знать все на свете и все вечера проводила в библиотеке, – с издевающейся ухмылкой на лице рассказывал зельевар. – Выскочка в это время либо прохлаждался в гостиной факультета, либо искал приключений на свою голову. Ну и Тугодум всегда за ним ходил, как тень. Наверняка потому, что сам другого занятия себе придумать не мог. И всегда их вытаскивала из неприятностей Невыносимая Всезнайка... – заключил он, решив, что этого достаточно. Но не тут-то было, заинтересованная девочка спросила, что же дальше.  – Дальше... Повзрослев, Невыносимая Всезнайка вышла замуж за Тугодума, по любви или по какой-то другой причине, сказка умалчивает. Жили они несколько лет и все бы ничего, но однажды он ей настолько надоел, что она превратила его... в морковь, – придумал Снейп, помня о рыжем цвете волос "Тугодума". – И оставила его лежать с другими овощами. Если бы Тугодуму было чем, он бы обязательно подумал о своей плачевной участи. И стала Невыносимая Всезнайка жить в замке вместе со своей дочерью... звали ее Принцесса... – тут Северус услышал мерное сопение малышки и сразу же закончил историю. Смахнув с себя образ сказочника, он вышел в гостиную, прикрыв за собой дверь. – Акцио ваза! – произнес он, сразу заметив оставленные у порога белые орхидеи. Ему хотелось отправить их сразу в камин, но он справедливо решил, что Эйлин будет их искать и расстроится, если "мамины цветочки" не найдутся. А вот вылетевшую из спальни Гермионы увядшую розу постигла эта незавидная участь.    Наполненная водой и цветами ваза отправилась обратно в спальню. А Северус удобно устроился на диване у камина, раскладывая перед собой пергаменты учеников и наблюдая, как отжившая свое роза исчезает в пламени. 

***

Конец ноября никогда не отличается устойчивыми погодными условиями, и это ни для кого не секрет. Выйдя из здания Министерства Магии около семи вечера с большой пачкой документов, Гермиона остро прочувствовала этот факт на себе: дождь лил как из ведра, а ветер норовил сбить ее с ног.  "Надеюсь, в Хогвартсе не такая погода," – подумала она и, зайдя за угол, успешно аппарировала к воротам замка.  Действительно, в этой местности не шел дождь. Высушив себя и документы заклинанием, Гермиона спокойно прошла через ворота, ведь Минерва уже была предупреждена.  Около пятнадцати минут она потратила на поиски тайного входа в подземелья и в двадцать минут восьмого она уже стояла перед дверью в собственные покои, переминаясь с ноги на ногу. Да, она немного опоздала, но не убьет же ее Снейп! Тихо отперев дверь, она вошла и увидела следующую картину: нахмуренный Северус сидел за столом и сосредоточенно пытался проверять доклады студентов, а Элли, тем временем, валяла дурака. На полу были разбросаны разнообразные игрушки, какие-то из них гремели, какие-то пищали, а еще одни пели. Словом, царил хаос. И, когда пришла мама, профессор, за несколько часов привыкший к шуму, не обратил на нее никакого внимания. – Элли! – строго позвала Гермиона, – прекрати шуметь сейчас же! – палочкой она собрала все игрушки, оглушила их и отправила в детскую, растерянно поглядывая на Северуса, который, впрочем, тут же сложил все свои пергаменты и поднялся из-за стола. – Я еще раз хочу вас поблагодарить... – начала она, обняв подбежавшую к ней дочь, но была прервана самым резким образом. – Благодарности оставьте Минерве, которая любит помогать всем за чужой счет, – вспылил Снейп. – И мне хотелось бы знать, почему вы не соизволили потрудиться посмотреть на часы? Еще полтора часа назад я должен был патрулировать коридоры, но вам же это безразлично, вам важно только одно, – на мгновение он прервался, чтобы злобно посмотреть на миссис Уизли, – вы и ваше собственное удобство, а дела других вас никогда не интересовали. – Профессор Снейп, я была вынуждена быть на экстренном судебном заседании Министерства Магии по поводу... – энергично оправдывалась опоздавшая. – А мне плевать, где вы были! – рявкнул Северус, – когда вы должны были быть здесь ровно в шесть! Чтобы я еще раз согласился на такое!.. да никогда в жизни... – высказался он и уже спешил уйти, как Гермиона остановила его. – Мне очень жаль, что вам пришлось так "ужасно" провести один день из вашей драгоценной жизни, и я теперь понимаю, что не могу на вас рассчитывать, – не менее язвительно выговаривала она, – но по пятницам мне нужно будет отлучаться на некоторое время: меня ждут на совещаниях, и я должна вас просить выделить для Эйлин еще несколько часов бесценных крупиц оставшегося вам времени, которым, прошу заметить, вы обязаны той самой Невыносимой Всезнайке, – решила сделать удар по больному месту Гермиона. – Вам не могло прийти в вашу гриффиндорскую голову, что не всех и всегда обязательно спасать? – выплюнул задетый за живое зельевар, – и я не собираюсь кланяться в ноги вашему героизму, как вы, похоже, рассчитываете, Грейнджер! То есть... Уизли, – оскалив зубы, сказал Северус. – Не волнуйтесь, скоро снова стану Грейнджер! – вспыхнула Гермиона, – вам же приносят радость и удовольствие несчастья других! – добавила она, перескочив с темы на тему. – Ничего подобного, и вы прекрасно знаете об этом. А что до вашей фамилии... Я — последний человек, которого это волнует. Меня вообще никогда не интересовала и не интересует ваша жизнь. Мне всегда было глубоко безразлично, что в ней происходит, – шипел Снейп, в то же время выжидательно смотря на Гермиону и зная, что она может выкинуть что угодно. Молодая мама с силой сжала зубы и прошипела под стать зельевару: – Если вам больше нечего мне сказать, можете быть свободны. А свои благодарности заберете у профессора МакГонагалл.  – О, с превеликим удовольствием, благодарю за освобождение, – губы профессора на миг дрогнули в улыбке, и дверь за ним закрылась. – Мам, он целый день был холошим... – сказала Гермионе дочь. – Я знаю, солнышко, я знаю... – утомленно проговорила мать, положив на пол документы и обняв малышку. Брови услышавшего последний диалог Северуса взлетели вверх. Определенно, ему будет, о чем подумать грядущим вечером.