heiress

      В этом году возвращение в Хогвартс ощущалось… Довольно безразлично. Алексия не испытывала того нетерпения поскорее оказаться в кругу знакомых и друзей, не рвалась навстречу новым знаниям и совершенно не ожидала тех дней, когда сможет посетить излюбленное место — библиотеку. Совершенно всё в стенах школы стало бесцветным, словно сама жизнь окунулась в огромный чан с чёрно-белыми красками и, когда вылезла обратно и упала перед глазами, перестала иметь хоть какой-то свет.       Её мучили увиденные в Омуте памяти воспоминания Вальбурги: она не спала ночами, не могла отогнать от себя кадры того, как когда-то нежно и ласково женщина смотрела на своих детей. Алексия пыталась разобраться в том, что теперь чувствовала к своей матери, ведь сквозь непроглядную тьму внезапно стали выглядывать несмелые лучики чего-то тёплого. Она вспоминала то, как дядя Альфард пытался успокоить Вальбургу перед свадьбой, хотя раньше всегда считала, что мать — такая чванливая и верная взглядам своей семьи — была горда честью выйти замуж за чистокровного наследника, при этом продолжая носить свою фамилию. Алексии казалось, что, возможно, пренебрежение к Сириусу обуславливалось тем, что Вальбурга родила в довольно раннем возрасте: она сама была ребёнком, когда стала матерью — что такой человек мог дать младенцу, который забрал её юность? Однако воспоминания женщины показывали, как сильно Вальбурга дорожила своим первенцем, причём не только из-за его титула наследника.       Ко всем переживаниям насчёт матери добавлялся жуткий страх. Это лишь дело времени, когда Беллатриса обнаружит пропажу в своём тайном месте и выйдет на след воровки. Алексия знала, насколько сильна была кузина в тёмной магии, насколько жестока и агрессивна. Несмотря на свою уверенность в себе, Алексия была бы идиоткой, если бы отрицала очевидные факты: Беллатриса была прекрасной дуэлянткой, великолепно владеющей боевой магией и навыком окклюменции. Если ей не посчастливиться попасться в руки этой сумасшедшей ведьмы с неопровержимыми доказательствами причастности к краже, то жизнь завершится намного быстрее ожидаемого. Под опасность также попадали Андромеда и её семья, домовик Малфоев. Алексия не должна была так бездумно пользоваться помощью Теодора и приказывать Добби удостовериться в том, что крестражи никто не найдёт. Теперь, если Беллатриса действительно выйдет на её след, последствия будут просто ужасны. И безумный страх перед неизведанным не позволял Алексии спать по ночам. Хотя в одной кровати с будущим Пожирателям и так спалось слишком тревожно.       Алексия не могла отделаться от мысли о помолвке, которая становилась ближе с каждым днём. Эван не появлялся в их общем доме слишком часто. На протяжении недели он пользовался установленной каминной связью и часами напролёт шастал где-то, не предупреждая Алексию. Её мало это волновало. Имея достаточно времени, которое можно провести в одиночестве, Алексия старательно приводила не обустроенный до конца дом в порядок. Она отвлекалась от назойливых мыслей отказом от использования магии, расставляла перевезённые книги, развешивала и складывала в шкаф свою одежду, раз за разом протирала тряпки и перемывала посуду. Иногда девушке не удавалось уследить за временем, особенно в моменты, когда она подолгу сидела в медленно остывающей воде и просто пялилась в противоположную стену, пока не станет слишком холодно. Алексия чувствовала себя чужой в доме, который должен был принадлежать ей. Эти тёмно-зелёные стены, постоянное упоминание змей, вечная ассоциация со Слизерином медленно сводили её с ума. Словно коттедж был специально подобран так, чтобы девушка помнила о своей ошибке: поступления на Гриффиндор. Она укладывала между собой и Эваном длинные подушки, чтобы предотвратить любые прикосновения во время сна. Они завтракали в полной тишине, не прощались и не здоровались. Алексия безразлично относилась к тому, что порой молодой человек позволял себе вернуться пьяным до безобразия. Ей просто было противно от того, кем Розье должен ей стать.       Алексия переживала из-за того, что этот учебный год станет последним для мародёров, Марлин и Лили. Она останется в замке совершенно одна, если не брать в расчёт Регулуса. Общежитие наверняка потеряет все те краски, которыми его наполняли молодые люди. Алексия боялась, что после выпуска Сириус на полном серьёзе вступит в Отряд Дамблдора: о нём уже давно ходили слухи. Ей было мерзко от понимания, что директор собирал в свою коллекцию молодых, юных волшебников, чтобы те разбирались с талантливыми и умелыми Пожирателями. Характер Сириуса не оставлял и сомнений о том, что он обязательно присоединится к бою. Если это будет его окончательным решением, как часто они станут пересекаться? Как быстро его воинственность перерастёт в усталость и раздражительность? Насколько лет сокротится его жизнь? Джеймс примкнёт к Дамблдору сразу после Сириуса, если не в одно с ним время. Они имели ту связь, которой не было даже у Алексии и Регулуса. Поттер никогда не оставил бы Сириуса, а тот, наоборот, всегда следовал бы за своим лучшим другом. Но, так или иначе, если эти двое решат поклясться в верности директору школы, за ними потянутся Питер и Римус. Питер — потому что слишком верил Джеймсу и любил его, чтобы не гоняться хвостиком. Римус — потому что был слишком верен и предан своим друзьям, чтобы оставаться в стороне, пока они сражались со злом. Алексия не знала, что за магия связывала их воедино, но раз изначально молодых людей было четверо, то столько же их останется до самого конца.       И Марлин, такая смелая и прекрасная, испытывала слишком острое чувство несправедливости. Она ринулась бы в бой хоть сейчас, чтобы отстоять свою честь, чтобы доказать тёмным волшебникам, что быть полукровным или магглорождённым — то же самое, что родиться чистокровным. Алексия панически боялась потерять всех их, всё ещё ругая себя за то, что позволила привязаться к молодым людям слишком сильно.       Однако поезд уже прибыл на станцию, поэтому думать больше не было смысла. Алексия, ещё не определившаяся с тем, как именно вести себя на протяжении года, стояла возле матери и смотрела, как торопливо по вагонам расходились ученики. Первогодки рыдали, боясь отпустить руки матерей и отцов. Те, кто постарше, с весёлым смехом встречал своих друзей и пытался занять лучшие купе на время поездки. Платформа была полна одетых в длинные мантии и остроконечные шляпы волшебников. Иногда над головами пролетали молчаливые совы, домашние коты испуганно впивались когтями в плечи своих хозяев, крысы прятались в просторных карманах школьных мантий.       Несмотря на всю оживлённость, Алексия не могла сдвинуться с места. Вальбурга и Регулус, не заметив чужой заторможенности, прошли подальше от волшебного входа на платформу, но девушка продолжала стоять со своим багажом, чувствуя, как время от времени плечами с ней сталкивались спешащие на поезд люди. Это не было волнением или оцепеняющей паникой перед учебным годом, как в первый раз. Алексия просто чувствовала сплошное «ничего», и поэтому не могла сделать хотя бы один шаг. Она встретилась пустым взглядом с глазами своего брата, который приподнял брови и слегка нервно кивнул в спину идущей чуть поодаль матери. Алексия прикусила щёку изнутри и неохотно догнала его.       — В чём дело? — прошептал молодой человек, стоило им только поравняться плечами.       — Я не хочу в школу.       Регулус обернулся на сестру с лёгким недоумением и едва не столкнулся с каким-то первогодкой, который, заикаясь, извинился и побежал дальше. Алексия не смотрела в глаза парня и просто продолжала идти, вглядываясь в ровную спину своей матери. Вальбурга горделиво шла впереди и не оглядывалась, не озиралась по сторонам. Она просто шла, и все вокруг расходились, чтобы не стоять у неё на пути. Алексия задумалась над тем, как долго ей пришлось работать над собой, чтобы теперь все боялись одного только имени женщины. Как долго ей приходилось прятать своё истинное «Я», чтобы в конце концов стать абсолютно другим человеком.       Регулус аккуратно пихнул сестру в плечо, чтобы привлечь внимание, и Алексия остановилась как раз за мгновение до того, как налететь на Вальбургу. Женщина неторопливо обернулась, осмотрела сначала сына, затем прошлась внимательным взглядом по дочери. Её глаза на мгновение остановились на ало-золотом галстуке, который Алексия старательно повязала на шею сегодняшним утром. Захотелось тут же сорвать его и спрятать в карман, но вместо желаемого девушка просто продолжила смотреть в серебристые глаза своей матери. В их уголках появились мелкие морщинки. Вздохнув, Вальбурга обратила внимание на своего сына. Алексия наблюдала за тем, как женщина поправила слегка смявшийся воротник его рубашки, огладила широкие юношеские плечи и прошлась кончиками пальцев по обрамленному золотом значку старосты. Регулус, слегка опустив голову, просто позволял матери совершать эти действия. Он поглядывал слегка тревожным взглядом на сестру и хмурил брови, вероятно, гадая над изменением в её поведении. Прозвучал гнусавый голос паровоза, прежде чем Вальбурга снова повернулась к дочери. Это был быстрый, всего лишь задержавшийся на мгновение взгляд, после чего Вальбурга вежливо пожелала успехов в школе и трансгрессировала. Алексия почувствовала жжение в пальцах, понимая, как сильно хотела, чтобы мать притронулась и к ней. Тяжело выдохнув через нос, девушка перехватила ремень своего чемодана и направилась в сторону, откуда можно было подняться в гриффиндорский вагон. Она резко остановилась с лёгким удивлением обернулась, когда Регулус перехватил её локоть. Его лицо выражало крайнюю озабоченность.       — Что происходит?       — Забудь, всё в порядке, — закатила глаза девушка и хотела уже уйти, но брат всё ещё не выпускал её руку. Алексия приподняла брови и выразительно взглянула на сцепленные пальцы, безмолвно прося отпустить. — Регулус?       — Я чувствую, что что-то не так.       — И что ты чувствуешь? — насмешливо фыркнула она, но Регулус лишь сильнее нахмурился.       — Пустоту. — Он осмотрел платформу и вновь взглянул в лицо сестры, которая прикусила щёку, лишь бы не выдать истинные эмоции. — Что происходит?       — Рег, ты знаешь, что происходит, — устало проговорила Алексия, и Регулус досадливо поджал губы. Он опустил её руку, когда девушка слегка дёрнула ей.       — Ты помнишь, что я тебе сказал, да? — Он сделал долгую паузу, прежде чем продолжить негромким и вкрадчивым голосом: — Я буду рядом, когда… Когда Сириус выпустится.       Алексия приоткрыла рот, чтобы ответить, но не нашла подходящих слов. Почувствовав, как закололо нос, девушка резко опустила голову. Она несмело взяла ладонь брата в свою и аккуратно сжала, чтобы просто дать понять, что поняла. Регулус напряжённо улыбнулся ей и развернулся, чтобы догнать своих слизеринских друзей. Алексия, смотря ему в спину, чувствовала, насколько сложным будет шестой курс.

***

      Начало это учебного года оказалось мрачным. Первый день, когда абсолютно все преподаватели и ученики собрались в Большом зале, выдался дождливым. Нервных от ожидания первокурсников встречали громкими, но без особого энтузиазма аплодисментами. Пережив самый, по их мнению, трудный момент жизни, когда древняя Шляпа озвучила факультет, одиннадцатилетние волшебники усаживались за пока что пустые столы. Они встречали новых друзей, негромко переговаривались со старыми знакомыми и ожидали речи самого могущественного волшебника, руководившего этой школой. Алексия, сидевшая слишком далеко от юных колдунов и ведьм, не могла разглядеть их лиц, но их возбуждённое щебетание подсказывало, что многим из них ещё не удавалось задумываться о том, почему же Зал был так тих. За столом каждого из факультетов среди более старших курсов не проскакивало лишнего слова. Погрузившись в свои размышления, они не беседовали и не обсуждали между собой прошедшие каникулы. Даже мародёры в этом году выглядели не такими решительными, не были чересчур громкими, не реагировали на каждое событие слишком ярко. Алексия прошлась взглядом по уставшим лицам своих преподавателей и встретилась глазами с Макгонагалл. Женщина выглядела встревоженной, хотя старалась не показывать своих волнений.       Наконец, на пьедестал взошёл профессор Дамблдор. Его лицо казалось вымученным, он совершенно не улыбался. И, стоило ему появиться, даже шёпот первокурсников замолк. В Большом зале воцарила несвойственная ему тишина. От всеобщего напряжения по спине пробежались неприятные мурашки, и Алексия слегка нахмурилась. Директор не говорил долго: он был, как всегда, довольно короток в своей речи. Однако его слова абсолютно никак не облегчили всеобщего стресса. Он говорил о том, как важно было сейчас сплотиться, как необходимо держать ухо востро и доверять своим близким. Алексия, совершенно забывшая о существовании окружающего мира, запуталась в своих семейных драмах и пропустила новости, которые, вероятно, породили страх во многих из учеников. Она обернулась к слизеринскому столу, чтобы отыскать своего брата. Регулус, выглядя беспристрастным, рассматривал руку сидящего рядом семикурсника, который хвастался… Алексия слегка приоткрыла губы в удивлении и резко отвернулась.       Волан-де-Морт на самом деле начал искать себе помощников в стенах школы.       — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, наконец засияв улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнёзда! Уплетайте за обе щеки!       Под одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в Зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком. Все тут же накинулись на поданные блюда, чтобы отвлечься от заполняющих голову мыслей. Постепенно Большой зал оживал, стены наполнялись радостным гомоном и весёлым смехом. Хогвартс снова становился убежищем для многочисленной армии юных волшебников, успевших проголодаться за часы долгого пути. Алексия несмело положила кусок мяса на свою тарелку: её руки дрожали, в голове происходил настоящий балаган. Джеймс был первым, кто нарушил молчание в компании, к нему со временем подтянулась Лили, попытавшись вывести всех остальных из транса.       Алексия чувствовала на себе испытывающий взгляд старшего брата, ощущала напряжение расположившейся рядом Марлин и не могла притронуться к своему ужину. Казалось, стоило только взять еду в рот, как её тут же стошнит. Отложив вилку, девушка взяла наполненный тыквенным соком кубок и сделала небольшой глоток. Напряжённый желудок тут же воспротестовал, желая выплюнуть напиток наружу. Вероятно, заметив переживания подруги, Марлин легонько похлопала её по бедру и ободряюще улыбнулась. Глядя в светлые глаза гриффиндорки, Алексия пыталась не сойти с ума. Она цеплялась за тёплый взгляд и мягкие черты лица, чтобы замедлить сбившееся от волнений дыхание. В конце концов, когда зрительный контакт стал неловким, девушка отвернулась и сделала ещё несколько глотков сока. Ей не хотелось ни говорить, ни есть, ни находиться в школе.       Волан-де-Морт собирал последователей среди глупых умов Хогвартса, чтобы захватить власть и здесь. Возможно, он искал что-то в стенах школы, а может, просто в который раз хотел доказать своему бывшему профессору, что ученик мог превзойти мастера. Алексия не хотела строить догадки и вообще размышлять на тему происходящего. Если в Слизерине появились Пожиратели, никому не удастся прожить этот учебный год в относительном спокойствии. Все магглорождённые и полукровные ученики станут мишенями, по которым безустанно начнут стрелять. Она понимала, что её друзья — «нечистые» по мнению Волан-де-Морта и его фанатиков — смогут защитить себя, и это было самым главным. Однако что в таком случае будут делать младшие школьники, только-только научившиеся держать в руках волшебную палочку? Алексия ущипнула себя за бедро, когда почувствовала, что лёгкая тревога превращалась во что-то большее, что вот-вот готово было перерасти в настоящую паническую атаку. Голова закружилась, и в глазах слегка потемнело.       Она резко подняла голову, когда почувствовала, что кто-то настойчиво подпинывал носок её обуви. Добрые зелёные глаза с едва заметными карими крапинками, веснушки на переносице и щеках, серебристые шрамы, безупречно мягкие кудри. Римус слегка склонил голову вбок и поджал губы, вглядываясь в обеспокоенное лицо девушки напротив. Алексия заметила, как он приподнял брови вверх и показал вилкой на свою тарелку. Незаметно для остальных молодой человек кивнул на одинокий кусок мяса, который девушка положила на свою. Несдержанно закатив глаза, она доложила немного гарнира и неохотно взялась за столовые приборы. Римус понаблюдал за тем, как Алексия лениво ковырялась в тарелке, пока его не отвлёк воодушевлённый рассказом о чём-то Питер. Как только молодой человек отвернулся для беседы, Алексия нашла в себе силы немного поесть.       — Ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась Марлин и запила свой кусок пирога. Алексия коротко кивнула. — Поговорим позже?       — Не думаю, что хочу обсуждать это.       — Ладно, — легко согласилась девушка. Она откусила ещё немного, после чего вздохнула, начиная говорить с набитым ртом: — Розье гадёныш, правда?       Алексия несдержанно фыркнула и натянула на лицо подобие улыбки. Ковыряясь в овощах, ей пришлось выслушивать все те сплетни, которые разнеслись по волшебному миру: большинство из слухов было напрямую связано с её семьёй. Марлин говорила не так громко, чтобы привлечь чужое внимание, но всё ещё с особенным энтузиазмом жестикулировала и пару раз ударила какого-то парня, которому не посчастливилось сесть рядом, локтем. Оказалось, о помолвке не было уж так много вестей, просто как факт: знаменитая наследница дома Блэков должна была в скором времени сменить свою фамилию на Розье. Никто не мог подтвердить истинность этих слухов, потому что в газетах, как делали обычно, ещё не была опубликована новость об официальной дате свадьбы. Что больше поражало общественность, так это то, что Эван Розье — дамский угодник Слизерина — внезапно решился на женитьбу, словно никому и в голову не приходило, что женитьба не была добровольной инициативой.