heiress

      Всю ночь Алексия проворочилась в постели с желанием придушить себя собственной подушкой. Она поднималась с кровати, искала в темноте волшебную палочку, поправляла постель и ложилась снова, укутываясь в одеяло как в своеобразный кокон. Девушка пыталась уснуть, лёжа на животе, но таким образом слишком быстро затекала шея. Устроиться на спине не получилось, потому что в таком случае она совершенно не понимала, куда деть собственные руки, и выглядела как труп перед захоронением. Подушка казалась то слишком мягкой, то наоборот чересчур твёрдой. Постоянное переворачивание приводило к тому, что сначала сторона была невыносимо холодной, а потом становилась слишком горячей. Длинные волосы расплетались из аккуратной косички и лезли в лицо, неприятно щекотали уши и шею. Алексия бродила от своей кровати до общего туалета комнаты и обратно, словно неприкаянная.       Она умывалась ледяной водой и ждала, пока кончики пальцев заколет от холода. Затем набирала в ладони горячую воду и ополаскивала лицо снова. Распускала косы и собирала их заново, меняла резинки и даже пыталась заснуть с распущенными волосами, хотя никогда не позволяла себе подобного. Алексия услышала по крайней мере три раздражённых вздоха со стороны соседок, которым мешала спать, и дважды огрызалась на замечания. В конечном итоге девушка накинула поверх полосатой пижамы вязаный кардиган Марлин и спустилась в общую гостиную, прихватив недочитанный журнал и волшебную палочку.       Кто-то из учащихся оставил на небольшом круглом столе чайный сервиз, вероятно, хвастаясь подарком на прошедшее Рождество. Алексия бесцеремонно сняла с железного крючка небольшую чашку, отыскала в общих запасах заварочный чай и разожгла камин. Металлический чайник, подвешенный над огнём, принялся неторопливо нагреваться. Следя за пламенем пустым взглядом, девушка устроилась на мягком ковре и обняла колени, положив на них подбородок. Мысли перескакивали с одной темы на другую, будто мозг никак не мог определиться, о чём именно хотелось поразмышлять. Внимание никак не хотело концентрироваться на строчках напечатанной статьи, постоянно уводя сознание куда-то в другую сторону. Мелкие искры бесцельно слетали с кончика волшебной палочки, потому что это казалось единственным, чем можно было заняться в столь поздний час. Алексия чувствовала себя изнурённой до смерти, но спать совершенно не хотелось. Она пыталась сделать хоть какие-то выводы.       Пришедший несколько часов назад Добби не смог поделиться информацией о том, говорил ли Волан-де-Морт на змеином языке, но пообещал обязательно узнать. Не было смысла даже развивать догадку о василиске, потому что перспектива существования подобного монстра в стенах Хогвартса всё ещё оставалась сомнительной. Алексия была полностью уверена в том, что принадлежащий Тому Реддлу дневник был настоящим крестражем, а жертвой для его создания стала Плакса Миртл. Однако эта пустая уверенность ничем не подтверждалась, а значит, была абсолютно нелепой. Можно было утверждать о причастности Волан-де-Морта к смерти девочки только в том случае, если мужчина действительно владел парселтангом и сумел приручить василиска, взявшегося из ниоткуда. Тогда, хотя это всё ещё звучало как бред, Том Реддл мог подготовить огромного змея лишить Миртл жизни. Для него это было выгодно: не нужно было лишний раз пачкать руки. Но где Волан-де-Морт отыскал чёртова василиска? Все размышления в конце концов просто возвращались в исходное положение, замыкая бесконечный круг.       Алексия должна была сделать что-то с этим прилипчивым Эваном Розье, пока не сорвалась и действительно не прикончила его собственными руками. Она слышала достаточно грязи в свой адрес, поэтому ядовитые слова и колкие замечания никак не трогали её. Однако постоянное, неизменное присутствие слизеринца где-то неподалёку не давало покоя. Алексия чувствовала себя некомфортно, ведь каждый раз приходилось фокусироваться на том, чтобы строить из себя холодную и жестокую. Это выматывало, как и любое притворство. Чрезмерное внимание к её персоне со стороны Розье уже породило огромное количество слухов, а Алексия всё-таки не очень хотела, чтобы каждый ученик школы судачил о возможной помолвке. Можно было бы переговорить с братом: возможно, Регулусу удалось бы приструнить Розье. Однако, зная упёртость этого надоедливого слизеринца, молодой человек вряд ли смог бы как-то повлиять на поведение своего лучшего друга.       И это странное, непонятное влечение к Римусу… Алексия подозревала, что неровно дышала к лучшему другу своего старшего брата. Глупо было отрицать очевидную заинтересованность в молодом человеке, когда каждый день выискивала взглядом светло-русую макушку в толпе учеников. Римус был симпатичен, остроумен и вежлив — такие парни всем нравились, разве нет? Она не испытывала никаких разочарований из-за того, что долгое время Римус воспринимал её как младшую сестру друга и не больше, и не собиралась принимать какие-либо действия по завоеванию сердца гриффиндорца. У неё всё ещё были гордость и чувство собственного достоинства, которые просто не позволяли хвостиком носиться за объектом симпатии. Просто это образовавшееся чувство сбивало с толку и не позволяло двигаться дальше без мыслей о Римусе. Не было никакого смысла кричать о своей зарождающейся симпатии, потому что подобное поведение ни к чему бы не привело. Она искренне боялась говорить об этом чувстве вслух, потому что тогда оно действительно станет реальным, практически осязаемым.       Однако, несмотря на явную привязанность к Римусу, Алексия никогда не испытывала чего-то такого яркого, как-то, что почувствовала сегодня. Это было странно и неописуемо. Возможно, подобную реакцию тела вызвала выходящая из-под контроля парня магия: он сам признался в том, что его волшебство тяжело координировать с приближением полнолуния. Может быть, внутренняя энергия молодого человека была такой сильной, что сносила с ног всех подряд, и Алексии просто не повезло оказаться слишком близко к Римусу в неудачный момент. Однако она никогда не замечала за Сириусом или Джеймсом того оцепенения, которое испытала сама. Наверное, неконтролируемая магия влияла так только на девушек. Иначе как можно было ещё объяснить произошедшее? Ей стоило понаблюдать, например, за Марлин и Лили, чтобы понять это. Всё-таки они общались с Римусом намного дольше и наверняка научились контролировать это странное чувство.       Алексия сняла с чугунного крючка над огнём чайник и налила кипяток в позаимствованную чашку. Приятный аромат травяного чая успокаивал, на вкус он казался чуть более сладким, чем напитки в Большом зале. Некоторое время девушка продолжала смотреть на пылающий огонь в камине, грея руки о стенки посуды, пока не решила пересесть в кресло в углу. Журнал удобно расположился на коленях, чашка с горячим напитком висела в воздухе под влиянием магии, выпущенной из волшебной палочки. Буквы неторопливо складывались в слова, а те — в предложения, но смысл прочитанного уловить так и не удавалось. Алексия устало отбросила журнал в сторону и с едва слышным стоном прикрыла лицо руками. Будто капризный ребёнок, девушка потрясла перекинутыми через подлокотник кресла ногами. Неужели жизни обязательно было быть такой жестокой? Алексия совершенно не хотела, чтобы каждый месяц подкидывал ей что-то новое, какие-то испытания, сталкивал с чем-то, что приходилось разгребать.       Отчасти девушка чувствовала себя виноватой за кашу, которую развела. Ей действительно стоило быть менее самоуверенной и жить так, как требовала семья. Быть послушной дочерью, не лезть на рожон и плыть по течению. Может быть, в таком случае эта проклятая помолвка не удивила бы так сильно. У неё бы просто не было желания воссоединить своих братьев, словно два кусочка пазла. Наверное, Алексия относилась бы к Сириусу как к идиоту, который просто решил наделать шум, сбежав из дома, если бы не понимала, насколько тяжело было жить в семье. Её бы не заботило то, на какую сторону встать в противостоянии двух огромных общин. Если бы Алексия действовала по строгой указке матери, ей бы вряд ли удалось проникнуться симпатией к Римусу.       Она не заметила, как начало светать. Несмелые утренние лучи неторопливо заползали в общую гостиную факультета, окрашивая интерьер в более светлые оттенки. Постепенно из комнат учеников стали доноситься сонные голоса, по лестницам спускались ранние пташки-спортсмены, готовясь к утренней тренировке по квиддичу. Алексия неохотно поднялась с нагретого места и прибралась, прежде чем подняться в свою спальню. Вероятность встретить в гостиной Джеймса, который вот-вот отправится на поле для квиддича, или Марлин была слишком высокой. Остальное население гриффиндорской башни не торопилось просыпаться слишком рано, пользуясь возможностью хорошенько отдохнуть в первые часы наступивших выходных. Алексия бесшумно прошла к своей кровати и закрылась шторами, чтобы солнечные лучи не достигли её лица. Она упала на подушку и прикрыла глаза сгибом локтя. Вероятно, стоило отложить все дела на потом и просто отдохнуть, проспать до самого вечера и расслабиться. Однако Алексия чувствовала острую необходимость продолжить своё расследование насчёт крестражей и выяснить причину собственного ненормального поведения возле Римуса Люпина.       Совсем скоро, ворча и проклиная Алексию, думающие, что девушка спала, соседки принялись бродить по спальне в поисках своей выходной одежды. Вежливым полушёпотом девушки обсуждали свои планы на поход в Хогсмид и высказывали опасения насчёт того, не нагрянут ли на улицы деревушки Пожиратели. Через какое-то время дверь характерно хлопнула, оповещая Алексии о наступившем одиночестве. Она лениво приоткрыла занавес кровати и взглянула на настенные часы. Алексия не знала точную продолжительность утренних тренировок гриффиндорской команды, однако верила, что Джеймс не был чудовищем, который будет гонять своих сокомандников по полю слишком долго в субботу. Если верить собственным предположениям, Марлин должна была скоро вернуться и залететь в комнату Алексии, словно маленький ураганчик. Девушка укуталась в одеяло и, не испытывая сонливости, просто выжидала этот момент.       Как и предполагалось, через какой-то промежуток времени дверь снова открылась. Послышались торопливые шаги и загнанное дыхание. Пришедший гость дёрнул занавеску и забросился на застонавшую от тяжести чужого тела Алексию, принимаясь крепко обнимать. Марлин пахла свежестью февральского утра и влажностью тающего снега. Девичьи щёки раскраснелись и замёрзли от ветра, который бросался в лицо во время полёта на метле. Блондинистые волосы растрепались и напоминали соломенное гнездо. Алексия фыркнула, когда Марлин принялась шутливо жаловаться на то, как озябла, и лезть под одеяло. Подруга громогласно назвала её занудой, когда девушка указала на грязную спортивную форму и не скинутые сапожки. В конечном итоге Маккиннон взяла с неё обещание спуститься вниз через пятнадцать минут, за которые сама надеялась успеть принять душ.       Они оказались в практически пустом Большом зале быстрее, чем планировали. На длинных столах уже появлялся завтрак, и первые ученики подтягивались на приём пищи. Хогвартс оживал после тёмной ночи, стены с каждой минутой всё больше наполнялись детскими голосами и юношеским смехом. Марлин упала на скамейку, бодро поприветствовав Лили и Римуса. Алексия менее активно села возле подруги и снова почувствовала это странное ощущение в низу живота, когда встретилась со взглядом Люпина. Джеймс не обращал никакого внимания на то, чем занимались остальные, пока пытался выставить себя в лучшем свете перед Эванс. Алексия должна была признать, что у него вполне это получалось, ведь староста едва сдерживала улыбку, которую пыталась скрыть за кружкой какао. Марлин наполнила свою тарелку английским завтраком и, не стесняясь говорить с набитым ртом, вступила в дискуссию с капитаном своей команды по квиддичу. Алексия наконец-то смогла отвести взгляд от лица сонного Римуса и приняться за свой первый тост.       — Ты чего такая напряжённая? — Марлин положила руку на оголённый участок шеи подруги сзади, принимаясь массировать пальцами.       Алексия удивлённо взглянула на неё, затем — на Лили. Обе девушки действительно выглядели расслабленными и нетронутыми присутствием Римуса за столом. Последний подпёр голову головой и лениво листал страницы маггловской книги. Алексия прикусила щёку изнутри и несмело подвинулась ближе к подруге, будто хотела поделиться с ней тайной. Марлин заправила за ухо прядь волос, включаясь в диалог полностью.       — Ты этого не чувствуешь?       — Что? Что я должна чувствовать? — заговорческим тоном прошептала девушка и принялась вглядываться в лица друзей напротив. — Феромоны Поттера? Так это уже былое дело: он всегда их распускает, когда Лили рядом.       — Нет, я имею в виду… — Алексия стрельнула взглядом в Римуса, но тут же опустила глаза. — Ладно, — она выпрямилась и вернулась к завтраку, — забудь.       — Эй, ну уж нет! Сказала «А» — говори «Б».       — Правда, просто забудь. Я не выспалась.       — Малышка, я же вижу, что что-то не так! — Марлин обиженно надула губы. — Эй, Лупи, ты обидел моё сокровище?       — Заткнись, Марлс, твоё сокровище само кого угодно обидит, — незаинтересованно проговорил Римус. Алексия почувствовала, как свело низ живота от хрипоты в его утреннем голосе, и снова прикусила щёку.       — Ага-а-а, значит, это был ты! — Марлин ткнула вилкой в отвлечённого от сути разговора Джеймса, и тот громко ойкнул, когда зубцы кольнули кожу на запястье.       — Ты совсем свихнулась, Маккиннон? А я предупреждал: долетаешься.       — Сексист! — громко ахнула девушка, хлопнув ладонью по грудной клетке.       Алексия тяжело вздохнула, лишь краем уха слушая препирательства друзей. Она пододвинула к себе кружку с крепким кофе и принялась за тост. Вскоре Лили оповестила присутствующих в своих намерениях навестить профессора Бири, чтобы помочь ему со школьными теплицами. Джеймс увязался за ней, будто послушный пёсик, напоследок попросив Римуса разбудить Сириуса и Питера, пока время завтрака не закончилось. Дочитавший главу молодой человек неторопливо встал из-за стола, и все трое вышли из Зала. Только тогда, когда друзья ушли, Марлин с выражением чистейшей серьёзности на лице повернулась к Алексии.       — Ну? В чём дело?       Алексия несмело взглянула ей в глаза.       — Ты никогда не чувствовала такое… Напряжение? Вот здесь? — она положила ладонь на низ своего живота и чуть приподняла брови в ожидании ответа.       — Как давно ты ходила в туалет? Ну, по-большому.       — Мерлин, отвали от моего кишечника. Я имею в виду… Это такое приятное чувство. Как будто… Тепло? Не могу описать.       Марлин несколько секунд тупо смотрела в лицо своей подруги, а потом расхохоталась так громко, что несколько пуффендуйцев обернулись на парочку с соседнего стола. Алексия внезапно почувствовала себя просто невыносимой идиоткой, но продолжила терпеливо сидеть на месте и ждать, пока Марлин вдоволь насмеётся. Конечно, она и сама понимала, как нелепо звучал этот вопрос. Девушка даже не понимала, что именно пыталась описать, поэтому слова еле-еле складывались во что-то цельное. В конце концов подруга широко и как-то хитро ухмыльнулась, приблизилась к лицу младшей и вынесла вердикт.       — Это возбуждение.       Алексия почувствовала, как загорели кончики ушей, и глупо приоткрыла губы.       — Чего? — она нахмурилась, глядя на Марлин как на сумасшедшую. — С чего бы ему взяться?       — Ох, малыш, когда одному человеку очень нравится другой человек…       — Я знаю, почему люди испытывают вожделение! — злобно прошипела Алексия и отвернулась. — Я просто не понимаю… А.       Алексия возбуждалась, смотря на Римуса. Конечная остановка. Антракт. Занавес. Эндшпиль. Финал.       — Лекс, тебе нравится Римус? — внезапно пропищала Марлин, словно всё то время, что Алексия пребывала в оцепенении, думала только об этом. Девушка прикрыла рот сразу двумя ладонями и широко распахнула ресницы. — Тебя возбуждает Римус?! Как давно? Почему ты мне ничего не говорила?       — Он не должен меня возбуждать! Это противоестественно! — в панике залепетала Алексия. — Мы даже не целовались! Как человек вообще может возбудиться от одного взгляда?!       Марлин выглядела невероятно взволнованной открытым знанием. Она едва сидела на месте и елозила, будто лихорадочная. Алексия смотрела на неё со смесью ужаса и смущения, абсолютно без понятия, что делать с пришедшим осознанием.       — Он тебе очень нравится, — сделала вывод девушка, и Алексия обречённо застонала, скрывая лицо ладонями. Марлин рассмеялась.       — Как мне избавиться от этого?       — Ну, нормальные люди либо признаются человеку, который их возбуждает, в том, что он их возбуждает, либо просто дрочат.       — Что делают?       — Какая часть именно тебе не понятна?       — Последняя.       Марлин криво ухмыльнулась и закинула руку на плечо смущённой подруги.       — Я открою тебе эту занавесу тайны, моя милая, невинная красавица.       Алексия снова застонала, чувствуя себя полностью уничтоженной.