heiress

      — Ради Мерлина, собери уже мозги в кучу.       Алексия недовольно закатила глаза и лениво отмахнулась от свёртка пергамента, которым Регулус шлёпнул её по затылку. Он выглядел раздражённым настолько, словно несколько часов подряд провёл в компании с тупоголовым великаном, которому пришлось объяснять, что такое Нумерология. Брат напоминал катушку с нитками, кувыркающуюся вниз по лестнице и катастрофически неконтролируемо разматывающуюся. На вчерашнем занятии по Зельям профессор Слизнорт огласил совершенно ужасную новость: за два дня до официального начала рождественских каникул планировался пробный экзамен. Он должен проводиться по типу С.О.В., по всем правилам и традициям этого жестокого мероприятия. Это означало, что в запасе имелось чуть больше двух суток, в которые стоило уложиться, если не хотелось получить за семестр оценку «Отвратительно» или «Тролль». Опозориться перед всеми и так легко показать свой не самый высокий уровень знаний по предмету стало бы вопиющей ошибкой хотя бы потому, что Вальбурга не оставила бы на теле дочери нетронутого места. Алексия только-только довела все свои отметки по всем выбранным дополнительно и обязательным занятиям до совершенства, до невообразимого идеала. Нельзя было терять хватку.       Попросить помощи у Регулуса — перешагнуть через собственную гордость и на всякий случай наступить ей на горло, чтобы не возникала лишний раз. Алексии пришлось побороть желание врезать близнецу, когда в его глазах сверкнул этот огонёк самодовольства. Он прекрасно знал, что рано или поздно сестра решила бы обратиться к нему за помощью, ведь совершенно не мыслила в Зельях. Она могла бы воспользоваться умениями и навыками Лили, раз их отношения немного сдвинулись с мёртвого места — теперь они приветливо улыбались друг другу за гриффиндорским столом и даже здоровались в коридорах. Но Алексия не могла сделать этого: Эванс могла посчитать, что их перемирие было прекрасным шансом просто воспользоваться ей. Именно поэтому два часа назад Алексия спустилась к двери общежития Слизерина, вытерпела все заинтересованные её визитом взгляды от учеников факультета и дождалась Регулуса, чтобы едва ли не слёзно попросить о помощи. Все эти необдуманные действия вылились в обоюдное раздражение, расплескавшееся в стенах библиотеки.       — В состав Животворящего эликсира входят такие ингредиенты как сок бобов, глаза жуков, селезёнка летучей мыши, кровь саламандры и… Мелисса.       — Нет.       — Да. — Алексия повернулась, чтобы взглянуть на приподнявшего брови брата.       — Нет. — Более твёрдо повторил молодой человек, и девушка прикусила щёку изнутри.       — Мелисса.       — Прекращай спорить. Я же сказал: нет.       — Ну, как нет-то? Я же не могу быть уверена в том, чего не знаю.       — Однако именно это ты и делаешь. Сок бобов, глаза жуков, селезёнка летучей мыши, кровь саламандры и мята, — протараторил Регулус и устало плюхнулся на стул напротив сестры.       — Это одно и то же!       — Конечно, это одно и то же, если ты собираешься отравить кого-нибудь. Мята отличается от мелиссы тем, что она бодрит и тонизирует. А для чего используется Животворящий эликсир?       — Для повышения энергии человека, — недовольно пробурчала Алексия.       Девушка уткнулась взглядом в новенькую запись рецепта обсуждаемого зелья. И правда: в перечне используемых ингредиентов числилась мята, но не мелисса. Регулус кивнул, скрестив руки на груди, и выглядел крайне довольным своей победой в маленьком споре. Подобное поведение вынуждало испытывать ещё больше раздражения, чем обычно. Ещё несколько таких препирательств, и Алексию отправят в Азкабан за братоубийство.       Однако время шло, и своеобразный урок неторопливо продолжался. Регулус задавал общие и более углубленные вопросы по необходимым для сдачи пробного экзамена темам, поправлял ответы в своей едкой и язвительной манере, из-за чего между молодыми людьми постоянно вспыхивали небольшие ссоры. Они заканчивались так же легко, как и начинались. И практически из всех споров победителем выходил Регулус, что стало причиной того, почему Алексия дважды изменила цвет его вороных волос на ядерно-зелёный и всего один раз с помощью заклинания заставила прокричать: «Гриффиндор лучший». За последнюю шалость мадам Пинс едва ли не выгнала близнецов из библиотеки, но девушка была довольна своей выходкой. Особенно потому, что уши брата зардели, будто спелые помидоры. Регулус обещал отомстить ей за это, но в ответ получил лишь задорно высунутый язык. Они провели время за подготовкой до самого ужина. Учеников вокруг становилось всё меньше и меньше, поэтому и Алексия и Регулус принялись нерасторопно собирать свои вещи, чтобы отправиться в Большой зал.       — Нам лучше пойти раздельно, — проговорил Регулус, когда они покинули стены библиотеки и подошли к одной из меняющих своё направление лестниц.       — Думаешь, тебя засмеют, когда увидят с девчонкой? — Алексия насмешливо растянула гласные, вынуждая брата фыркнуть от смеха и качнуть головой.       — Ты же понимаешь…       — Ладно, — она поправила на плече сумку и взглянула в сторону, где находился кабинет Заклинаний. Если память не изменяла, у Марлин как раз должен был закончиться последний урок.       — Лекс, правда…       — Эй, — девушка несильно пихнула брата плечом, — расслабься. Репутация превыше всего — мне ли не знать? Увидимся после ужина?       — Прости, но у меня были планы… Барти хотел…       Алексия махнула рукой, словно продолжение фразы не имело значения. Неприятный укол ревности вонзился куда-то в грудную клетку, и девушка заставила себя улыбнуться. Она ещё раз помахала рукой, на этот раз в качестве прощания, и стремительно зашагала в сторону необходимого кабинета.       Любой, кто учился на Слизерине, имел право в любой момент времени просто увидеться и поболтать с Регулусом. Ни Барти Краучу, ни Эвану Розье, которые с первого курса дружили с Регом, не нужно было прикладывать даже малейшего усилия, чтобы просто провести время вместе с их товарищем. Они обладали всем его вниманием каждый день. Алексии же, чтобы просто поздороваться с близнецом, требовалось подобрать момент, когда никто не будет на них смотреть. Найти место, где никто не станет с ними разговаривать. Добираться до библиотеки, где они виделись чаще всего, либо обходными путями, либо тогда, когда все коридоры школы будут более-менее пусты. Появиться на публике в компании своего брата-слизеринца значило породить многочисленные слухи в рядах гриффиндорцев и иметь честь разбираться с обидчивой персоной Сириуса. Они вынуждены общаться глупыми записками, словно какие-то — не дай Мерлин — любовники, которых могли вот-вот застукать. Обсуждение чего-то личного могло привести к наказанию в стенах Гриммо, потому что Вальбурга не терпела болтовню без дела. Алексия совершенно ничего не знала о своём близнеце, хотя, казалось бы, он был ближе всех остальных родственников. Они должны были оставаться одним целым на протяжении всей жизни, но у всех были абсолютно другие планы.       На момент, когда Алексия наконец-то добралась до класса Заклинаний, многие гриффиндорцы курсом постарше уже выходили в коридоры. Болтая и смеясь друг с другом, они неторопливо вышагивали по каменному полу в направлении лестниц, чтобы спуститься на долгожданный ужин. Девушка остановилась возле стены неподалёку и внимательно вглядывалась в проплывающую мимо толпу, дабы отыскать знакомое лицо. На место только что загоревшейся обиды пришло приятной чувство предвкушения долгожданной встречи. Марлин выбежала из кабинета, словно только что освободившийся из заключения пленник. Она слишком эксцентрично раскинула руки в стороны и подняла лицо вверх, будто благодарила кого-то всемогущего за конец урока. Оставалось лишь упасть на колени и прочитать несколько молитв, чтобы окончательно собрать все взгляды. За ней, громко хохоча и пародируя поведение девушки, вышли Джеймс и Сириус. Более смущённо смеясь, в коридоре появился Римус — он краем уха слушал что-то впечатлённо рассказывающего Питера.       Когда Алексия махнула рукой, Марлин с громким визгом бросилась к ней. Она представляла собой огромный сгусток мировой энергии, светилась так ярко и тепло, что могла заменить солнце. Её объятия, как и всегда, оказались очень крепкими и сильными. Повиснув на шее подруги, Маккиннон принялась в красках описывать всю ту нудятину, которую рассказывал Флитвик, и мастерски пародировала высокий голос профессора. Окружённая громкостью девушки, Алексия довела их до Большого зала без каких-либо происшествий: она вовремя удерживала активно жестикулирующие руки подруги, чтобы та не ударила кого-нибудь ненароком, пока они спускались по лестницам; притянула к себе за шкирку мантии, когда Марлин неудачно наступила на ступеньку и чуть не полетела вниз; напоминала не шуметь так сильно и сплетничать о профессорах чуть тише, когда они перешли порог Большого зала и уселись за общий стол.       — Когда мы послушаем ту пластинку? — поинтересовалась Марлин, разрезая ножиком свой стейк.       — Ты купила маггловскую пластинку? — Сириус, до этого что-то обсуждавший с Римусом, резко повернулся к девушкам. Он выглядел до нелепого смешно, и Алексия спрятала улыбку за кубком с тыквенным соком. Восклицание старшего брата привлекло внимание всех мародёров.       — ABBA? Скажи, что ABBA.       — Фу, Джеймс, какие нахрен ABBA? У моей сестры должен быть вкус.       — А мне нравятся ABBA…       — Я не сомневался в тебе, Пити! — Джеймс послал Питтегрю воздушный поцелуй, и тот смущённо улыбнулся.       — Ну, так как наша прекрасная Лекси ходила за покупками со мной, она купила… — Марлин чуть пригнулась над столом и заговорила зловещим полушёпотом.       — Нет, только не говори… — Джеймс издал до ужаса похожий на рвотный позыв звук, а Римус отрицательно закачал головой.       — The Beach Boys, — вставила Марлин.       Она рассмеялась, когда лица всех четверых парней исказились в недоумении и неприятии. Сириус в своей гиперболизированной манере прикрыл лицо руками и искусно притворился рыдающим, пока Поттер поглаживал его по плечу. Римус всё ещё наблюдал за улыбающейся Алексией так, словно надеялся на чудо.       — Ты знаешь, что так будет намного лучше, когда мы сможем пожелать друг другу спокойной ночи и остаться вместе, — фальшиво запела девушка, и на этот раз абсолютно все мародёры прикрыли уши руками с недовольным нытьём. Алексия фыркнула со смеху и качнула головой.       — Это «Ночь в опере».       — Queen! — Заорал Сириус. Проходящая мимо Макгонагалл шикнула на него и пригрозила пальцем, на что молодой человек лишь широко улыбнулся и послал профессорше подмигивание. — Я знал, что вкус в музыке передаётся по крови.       — О, тогда бы мы слушали Селестину Уорлок, как Вальбурга.       Джеймс снова притворился, что его вот-вот стошнит, а Сириус изобразил чудовищные страдания, пока остальные смеялись.       Молодые люди продолжали разговаривать обо всём на свете, но их разговоры были мало связаны одной общей темой. Вокруг стоял гомон из голосов ужинающих учеников, которые обсуждали прошедший день и не могли дождаться каникул. Каждый присутствующий в красках делился планами на недели выходных. Порой они омрачались раздражающим «А что, если…», когда молодые люди вспоминали о том, какие ужасы творились на улицах Лондона и других городов благодаря Волан-де-Морту и его услужливым приспешникам. Большой зал был заранее украшен по всем традициям Рождества. Многочисленные гирлянды свечей были развешены то тут, то там. Над каждым столом висела длинная полоса мишуры, выкрашенная в цвет того или иного факультета. Порой мимо учеников на своих жеребцах мчали призраки, нацепившие на себя полупрозрачные колпаки на манер Санты Клауса. В самом конце ужина Дамблдор произнёс торжественную речь, которая вынуждала заполниться трепетным ожиданием чудес и волшебства. Он напоминал о необходимости вести себя осторожно и заботиться о безопасности, всегда быть начеку. Однако, казалось, многие пропустили эту часть, торопясь разбежаться по факультетским общежитиям.       Извинившись за скорый уход, мародёры покинули Большой зал первыми. Наверняка они придумали очередную шалость, за которую никто не сможет наказать их, ведь на носу был праздник. Марлин выглядела менее активной. Удобно устроив руку на плече Алексии, девушка размеренно болтала о традициях своей семьи на Рождество. То, как Маккинноны проводили праздник, казалось едва ли не сказкой. Алексия боялась представить, что было бы, если она предложила Вальбурге отпраздновать так, как это делала семья Марлин. Коридоры были переполнены болтающими учениками Хогвартса, их то и дело подгонял Филч, хотя до отбоя ещё было несколько часов. Мужчина стоял на небольшом выступе с лениво виляющей хвостом кошкой на плече и следил за всеми с ярко выраженной неприязнью на лице. Проигнорировать его было лучшим вариантом, если не хотелось выслушивать о том, какой сумасбродной и легкомысленной стала молодёжь, ведь во времена самого завхоза всё было совершенно иначе — и небо чище, и трава зеленее.       Девушки остановились возле лестниц. Огромная толпа молодых людей перед ними создавала непроходимую человеческую пробку, которую нужно было переждать. Слизеринцы распихивали всех вокруг, чтобы добраться до своего жилого подземелья. Марлин прекратила свой рассказ и теперь только ворчала на нерасторопных первокурсников, которые затормаживали всё движение из-за страха скатиться с лестницы. Казалось бы, столько времени прошло, а малыши всё ещё опасались подниматься наверх. Алексия лишь фыркнула на поведение своей подруги и отвернулась, понимая, что быстро добраться до спальни не получится. Она заметила идущих по коридору Крауча и Розье, поэтому стала выглядывать Регулуса. Однако в толпе разноцветных мантий не было никого, похожего на её брата. Девушка уже хотела наплевать на проходящих мимо слизеринцев, как вдруг услышала обрывок их разговора. Она застыла, прислушиваясь, но из-за гула не могла больше вытянуть и слова. Алексия быстро извинилась перед Марлин, притворившись, что где-то выронила палочку, и побежала за молодым людьми, которые стремительно отдалялись от неё.       Когда коридоры стали менее заполненными, парни завернули за угол и, судя по тому, как перестали эхом отбивать каблуки их туфель, остановились. Алексия постаралась бесшумно подобраться поближе и спряталась за углом, прислушиваясь.       — Да глупо это. Зачем Регу вообще знать? — Более низкий и хрипловатый голос Розье нарушил тишину.       — Он же помешан на этой пожирательской херне, — фыркнул Барти. Он щёлкнул пальцами, через мгновение в коридоре запахло табаком. — Его мамаша спит и видит, что он метку получил. Да и самому Регу, как по мне, в кайф читать про этого психопата.       — Ну, Волан-де-Морт псих, конечно, но крестражи? Ещё и спрашивать напрямую у Слизнорта про них? — удивлённо проговорил Эван. Алексия чуть выпрямилась, заинтересованно склоняясь в сторону, где разговаривали слизеринцы. Барти снова фыркнул со смеха. — И почему он сам не может, если так надо?       — Слизнорт до жути боится Блэков. Ему прикольно, что в лапах такой ценный экземпляр, но ссыкотно: а что, если станет каким-нибудь тёмным волшебником? Если я спрошу, то никаких подозрений не вызову.       Алексия резко развернулась на пятках и, всё ещё стараясь действовать как можно тише, направилась в сторону лестниц. Почему Регулус внезапно заинтересовался крестражами?