heiress

      Альбус Дамблдор молчал достаточно долгое время. Его глаза были наполнены серьёзностью, которую можно было крайне редко увидеть — директор Хогвартса был известен своей гениальностью, но для многих так и остался съехавшим с катушек стариком. За то время, что кабинет был погружён в тишину, Алексия несколько раз повторила то, что сказала. Может быть, она допустила ошибку в каком-то слове, что привело мужчину в ступор. Или волшебник был озадачен тем, как послушная дочь тёмных волшебников так легко раскрыла главный секрет своей семьи. С другой стороны, Дамблдор и так мог знать это. Девушка пресекла своё желание поелозить на стуле в поисках более удобного положения и не отводила взгляда от задумчивого лица напротив. Подняв морщинистую руку, профессор погладил свою длинную серебряную бороду.       — Почему Вы говорите мне это, мисс Блэк?       — Вы… Вы правда не понимаете, профессор?       — Я мог бы ожидать, что вы предложите мне что-нибудь выпить, — задумчиво проговорил мужчина, вводя Алексию в ещё большее оцепенение, — но, судя по всему, такое предположение грешит излишним оптимизмом. Впрочем, я подозревал, что Древнейшее и Благороднейшее семейство Блэк не позволит себе отказаться от чести служить Волан-де-Морту. Понимаете ли, я видел каждого члена Вашей семьи. И жестокость каждого поражала меня, как в первый раз. Простите, если это прозвучало грубо.       Алексия лишь качнула головой.       — Я бы не стала отрицать Ваши слова. Но, со всем уважением, я пришла не для того, чтобы обсуждать моих родственников.       — Наверняка так и есть. Так почему же Вы решили доверить мне столь интересную информацию?       — Явно не для того, чтобы утром завтрашнего дня оказаться в камере Азкабана.       Дамблдор удовлетворённо хохотнул в ответ на саркастичные слова ученицы. Алексия тяжело вздохнула: возможно, гриффиндорцы были наименьшим злом перед немного маразматичным директором школы. Она пыталась собрать свои мысли воедино, но те, как назло, расплескались по мозгу и не могли склеиться в общую картину.       — Вам стоит сказать мне правду, мисс Блэк. Конечно, правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Ваше присутствие здесь делает Вас невероятно смелой девушкой и полностью оправдывает решение Распределяющей Шляпы…       — Я хочу быть Вашим шпионом.       Мужчина не сразу нашёлся с ответом, вероятно, выискивая в своей памяти какие-нибудь мудрости, и Алексия решила воспользоваться молчанием.       — Я могу предложить Вам свою верность, своё время, свою жизнь, профессор. Но не хочу, чтобы это выглядело так, словно Вы — мой идол.       — Так, Вы хотите заключить сделку?       Алексия кивнула.       — Позвольте оттянуть момент прямого перехода к делу, мисс Блэк, и полюбопытствовать. Вы действительно готовы пожертвовать своей безопасностью и принять Чёрную Метку, пойти за своими родителями, чтобы выдать все их секреты именно мне?       — Я не могу поступить иначе, — мгновенно ответила девушка, словно этот вопрос и ждала. — Мои родители считают меня достаточно слабой, чтобы заставить молчать. У них есть рычаги давления, уничтожить которые я не могу. И мне прекрасно известно, что помощь пятнадцатилетнего подростка — последнее, о чём Вы хотите слышать, учитывая Ваш статус и, вероятно, таланты всех тех, кто числится в рядах Вашей армии. Сейчас, пока у меня нет никакой власти, я должна определиться с дорогой, по которой пойду. И пока у меня есть выбор, мне бы хотелось последовать за человеком, который вызывает во мне больший отклик. Я… Я не хочу быть такой же, как… Как моя мать.       — Вы собираетесь идти наперекор своей матери лишь потому, что боитесь стать такой же?       — Я собираюсь уничтожить всех тех, кто ставит под угрозу благополучие моих братьев.       — Неужели Вы сможете поднять палочку на свою родную мать?       Алексия сглотнула. Она уже делала это однажды — подняла волшебную палочку и вступила в дуэль со Вальбургой. На протяжении всего лета девушка только и занималась, что училась отбивать проклятия, стараясь уйти из библиотеки поместья на Площади Гриммо если не здоровой, то живой.       — Я хочу вступить в Вашу армию, профессор. Позвольте сделать мне это.       — Что же Вы требуете взамен?       — Защитите моих братьев. И я имею в виду не только Сириуса и Регулуса. Я… Защитите Джеймса тоже. Джеймса Поттера.       — Они достаточно талантливые ученики. Разве понадобится им помощь какого-то полоумного старца?       — Профессор, — устало проговорила девушка, видя на лице директора хитрую полуулыбку. Казалось, будто Дамблдор не воспринимал её слова всерьёз. — Что может сделать подросток, если встретится лицом к лицу с опытным тёмным волшебником? Если он встретится с Волан-де-Мортом? Сириус беспечен и совершенно не думает головой, когда ввязывается в дуэль. Джеймс совершенно такой же. Но при этом они оба повёрнуты на идее защитить своих близких в ущерб самим себе.       — Мисс Блэк, — директор спокойно, будто даже с насмешкой остановил её гневную тираду, — прямо сейчас Вы делаете то же самое.       — Неправда. Моё решение принято рационально.       — Вы собираетесь уничтожить всех тех, кто ставит под угрозу благополучие Ваших братьев — так Вы сказали? Это больше напоминает маниакальную зацикленность на пришедшей Вам в голову идее, нежели рациональное решение хладнокровного стратега.       — Помогите мне. А я помогу Вам. Одному Мерлину известно, о чём именно Волан-де-Морт говорит с Пожирателями. Это ведь ценная информация…       — Получить которую Вам не под силу, мисс Блэк. Хотя я ценю Ваше доверие.       Алексия глупо распахнула и тут же закрыла рот. Вот, в чём дело. Альбус Дамблдор не пытался отговорить её из убеждения обезопасить ученицу своей школы. Он сомневался в силах Алексии и, более того, был уверен в провале предложенного. Директор на самом деле не воспринимал её слова всерьёз.       Понятливо кивнув, девушка поднялась со своего места. Она развернулась на каблуках и стремительно направилась к двери, чтобы покинуть кабинет.       Неприятное скребущее чувство поселилось в её горле после полученного отказа. Ей хотелось кричать, ей хотелось разрушить всё на своём пути, разнести все стены Хогвартса и превратить замок в руины. Целых два месяца Алексия вынашивала идею, плевала на риски и решила довериться человеку, который считался самым мудрым и сильным. Она предала своих родителей — пусть даже их намерения были уже известны, — чтобы обойтись простой насмешкой. Впервые за всю свою жизнь Алексия открыто пошла против своей матери, изъявив желание двигаться по своему собственному, ещё неизведанному пути. Если сам Дамблдор отказал ей в помощи, то ничто и никто не поможет сохранить жизнь Сириусу, Регулусу и Джеймсу.       Только она сама. Никто не станет воспринимать её всерьёз, никто не даст ей власть, пока она сама не возьмёт её в свои руки. Если Дамблдор действительно считал, что Алексия — простой ребёнок, наполненный подростковым максимализмом, то ей придётся доказать серьёзность своих намерений.       Алексия остановилась, схватившись за ручку двери, когда Дамблдор вновь позвал её. Она чувствовала разъедающее внутренности чувство предательства, разливающееся по организму, и потому не смогла посмотреть в глаза директора. Девушка продолжала испепелять взглядом собственную руку, перемотанную бинтом, пока мужчина собирался с мыслями.       — Не наши способности, но наш выбор отражает нашу истинную сущность.       Алексия вышла за дверь.

***

      Сила — это сознательная борьба с обстоятельствами, независящими от человека, и способность превращать трудности в преимущество. Сила нужна человеку, чтобы сжимать реальность в кулак и изменять её по своему желанию. Ощущение отсутствия власти над людьми или событиями невыносимо, а бессилие делает любого человека несчастным. Опасно не скрывать своё стремление к власти и создавать видимость, что она желанна. Поэтому так важно научиться быть одновременно благонамеренным и хитрым, демократичным и честным.       Что на самом деле нужно сделать, чтобы заполучить власть?       Невозможно овладеть могуществом, выступая в роли тирана. Насилие порождало насилие — этому её постоянно учили друзья. Авторитет сложно построить, если зациклиться только на своей физической подготовке и навыках атаки. Но, чтобы защитить, необходимо самой уметь обороняться. Следовательно, полностью отмести нужду в улучшениях своих навыков Чар нельзя. Чтобы стать тем, кто сможет выпутаться из клубка интриг, но при этом не затронуть само его существо, нужно иметь достаточную хитрость, умение изловчиться.       Слова настоящего слизеринца, сказал бы Сириус. Однако Алексия была уверена, что не было никакого другого варианта. Если образ послушной и прилежной ученицы Гриффиндора мог привести к могиле братьев, значит, стоило откопать в глубине своей души ту слизеринскую — циничную и жестокую — часть. В конце концов, не просто же так Распределительная Шляпа выбирала между двумя факультетами на протяжении долгих минут. На протяжении долгих веков Блэки распределялись исключительно на факультет Салазара Слизерина. Не могло же произойти так, чтобы у Алексии не осталось совершенно никаких качеств, что так бережно хранили и передавали предки?       Заиметь дружбу со слизеринцем, являясь отпетой гриффиндоркой, просто непостижимо. Но и решение полностью отречься от своих прежних друзей могло вызвать подозрение, а оно, в свою очередь, быстро долетело бы до слуха матери.       Возможно, в сочетании с имеющимися сейчас обстоятельствами это решение когда-то обернётся против Алексии. Быть может, это на её могиле будут стоять братья, горюя и гадая, когда упустили решающий момент в становлении личности своей младшей сестры. Но если такова была цена за хотя бы призрачное счастье Сириуса, Регулуса и Джеймса, Алексия должна была попробовать.       Алексия чувствовала себя в ловушке, в которую сама же себя загнала.       Девушка несколько раз проморгалась, когда услышала своё собственное имя, доносящееся со стороны. Она подняла замыленный собственными мыслями взгляд и наткнулась на лицо декана факультета. Профессор Макгонагалл смотрела на неё с лёгким оттенком тревоги, разлившимся в светлых глазах. Между аккуратных бровей залегла морщинка, а тонкие губы сжались в плотную полосу. Женщина выглядела совершенно не так строго и пугающе, как обычно. Алексия подумала, что, наверное, изучала свои пальцы слишком долго. Осмотрев класс, она поняла, что все её однокурсники уже давно покинули кабинет. Прокашлявшись, девушка поднялась со своего места. Если и дальше вести себя подобным образом, весь едва ли начерченный в голове план обрушится, так и не начав своё исполнение.       — Простите, профессор, я задумалась.       — Могу я спросить, о чём именно, мисс Блэк, Вы задумались так глубоко, что пропустили долгожданный конец моего урока?       — О, — Алексия постаралась улыбнуться как можно более мило, пока собирала свои принадлежности, — Вы же знаете: если бы была моя воля, в расписании стояли только Ваши уроки.       Профессор Макгонагалл приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но лишь едва заметно улыбнулась. Девушка всегда считала это успехом: заставить строгую и довольно суровую ведьму улыбнуться значило, как минимум, что волшебница относилась к ученику достаточно хорошо. Расположение Минервы Макгонагалл всегда могло сыграть на руку, ведь именно им на протяжении долгих лет пользовались мародёры, к которым, как известно, деканша питала особенную, пусть и скрытую невооружённому глазу, привязанность. Однако пронзительные глаза продолжали наблюдать за ученицей всё то время, что она была занята сбором своей сумки. Это не сулило ничего хорошего, но избежать лёгкой тахикардии и наступающей паники можно было, как в случае встречи с дикой змеёй: не трогать — и тебя не укусят. Алексия накинула на плечо ремень сумки, собираясь покинуть кабинет, но остановилась, так и не выйдя из-за своей парты.       — Верите или нет, но я слышу подобные слова почти каждый раз, когда Ваш брат нарушает правила, — спокойно проговорила Макгонагалл, и Алексия едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.       — На самом деле, в это легко поверить.       — Я очень надеюсь, что я — единственный учитель, способный призвать Вашего брата и его друзей к порядку, — проговорила преподавательница, присаживаясь на своё рабочее место.       Она взмахнула палочкой, — и это был самый изящный образ использования магии, который когда-либо видел Свет, — и свободный стул аккуратно выплыл из-за первой парты и встал напротив учительского стола. Алексия задумалась над тем, сколько ещё профессоров захотят поговорить с ней в первую же неделю учёбы, однако всё равно заняла предложенное место.       — Все ученики моего факультета невероятно дороги для меня, мисс Блэк. И если существует некая возможность ответить на Ваши вопросы, я всегда воспользуюсь этим.       Алексия молча изучала свои пальцы. Перебинтованная рука всё ещё не давала покоя, и оставалось только гадать, когда вырезанная по плоти пентаграмма наконец-то заживёт. Наверняка Макгонагалл тоже обратила внимание на изувечение своей ученицы. Мозг активно пытался сгенерировать самый правдоподобный ответ, если вдруг преподавательница решила бы напрямую спросить о том, как именно пострадала ладонь девушки. Однако профессор Трансфигурации продолжала молчать и призывала к тому, чтобы самостоятельно излить душу. Не стоило сомневаться в том, что профессор Макгонагалл была достаточно мудрой женщиной. Наверняка ей не стоило никаких усилий, чтобы предложить решение любой проблемы, которая могла бы образоваться. Однако Алексия не торопилась говорить. Что вообще она могла сказать?       «Понимаете ли, профессор, так получилось, что Волан-де-Морт дурит мозги моим родителям. Они достаточно умны и опасны, но также беспричинно уверены в его силах, поэтому и верны всему, что связаны с тёмной магией. Я не хочу быть Пожирательницей смерти, но Вальбурга не оставляет мне выбора. Если я приму её сторону — я предам Сириуса. Если откажусь — пренебрегу доверием Регулуса. И вместе с этим я испытываю странную ответственность, когда задумываюсь о судьбе Джеймса. Мне хочется спасти всех их, сохранить каждому жизнь. Я готова пожертвовать своим счастьем ради них. Как думаете, что мне делать?»       — Я бы хотела изменить своё расписание.       Встретив несмелый взгляд девушки, Макгонагалл слегка нахмурилась. Она сложила локти на столе и сплела пальцы в замок, раздумывая над услышанным. Сердце забилось в неописуемой скорости, будто намеревалось выпрыгнуть из грудной клетки. Сказанное не являлось ложью, но, очевидно, не было исключительной правдой. Профессорша тяжело, с долей огорчения вздохнула.       — Это единственное, что действительно волнует Вас?       — Думаю, что да.