heiress

      — Ты отстаёшь от графика! — Марлин ворвалась в общую спальню, заставив завизжать двух собиравших вещи девушек.       Алексия тяжело вздохнула и лишь перевернулась на живот, зарываясь с головой под одеяло. Подушка была столь мягка и приятна, что оторвать от неё голову казалось настоящим преступлением. Она не видела свою подругу, пока та расхаживала по комнате и перечисляла все претензии, но представляла, как Марлин недовольно морщила нос и хмурила брови. Девушка несколько раз попыталась распахнуть заколдованный балдахин, однако с каждой попыткой лишь больше злилась от неудачи. Когда до неё дошла мысль воспользоваться магией и нанести на кровать контрзаклятие, Алексия даже не шевельнулась. Ей пришлось притвориться то ли спящей, то ли мёртвой даже в момент, когда Марлин с разбега запрыгнула на постель, передавив все конечности младшей. В совершенно раздражающей манере подруга принялась дуть ей в ухо, щекотать отросшими ноготками загривок, тыкать пальцами под рёбра с такой силой, будто пыталась попасть в сам организм. Исход терпения пришёл на решение Марлин облизать ей щёку. Взвизгнув от неприязни, Алексия резко повернулась и столкнула хохочущую девушку с кровати.       Сегодня Хогвартс-экспресс отходил от станции Хогсмид и отправлялся в Кингс-Кросс. Все ученики с самого утра бегали по школе в попытках наладить свои дела с вещами. Кому-то было необходимо сдать все книги, которые добрый учебный год пылились под кроватями и в шкафах. Некоторые дописывали несданные эссе и выполняли последние задания. Большинство учеников верещали о том, что ничего не успевали, и пихали в свои чемоданы одежду. В башне Гриффиндора, как обычно, стоял шум и гам. Находиться в своей комнате, наложив на постель некоторые заклятия, было намного проще. Алексия должна была набраться сил перед встречей с родителями, перед месяцами заточения на площади Гриммо. Однако, видимо, Марлин имела другой план на этот счёт.       Одним взмахом волшебной палочки подруга подняла тело слабо сопротивляющейся Алексии в воздух и опустила на пол, только когда девушка оказалась в ванной комнате. Не испытывая особой брезгливости, Марлин не обращала внимание на чужое ворчание и помогла полностью привести себя в порядок: выдавила на зубную щётку мятную пасту, расчесала длинные волосы, собрала их в аккуратнейший пучок на затылке, вытерла раскрасневшееся от холодной воды лицо. И вновь вытолкала из ванной комнаты. Соседки, решив не вмешиваться, наблюдали издалека со снисходительными ухмылками. Наверняка они даже не додумывались о том, что именно испытывала Алексия, пока переодевала свою полосатую пижаму в идиотскую одежду, которую так любила мать.       Марлин активно щебетала что-то о выезде заграницу с семьёй, пока Алексия неторопливо собирала свой чемодан. Она бережно сложила ало-золотой галстук, свернула брюки и блузки, спрятала тёмную мантию. Постепенно пустой чемодан оказался полностью наполненным вещами и остался ожидать своей отправки в вагон поезда с остальными. В то время Маккиннон схватила Алексию за руку и повела завтракать, ведь до отъезда оставалось не так много времени. Неуспевшая как следовало проснуться и всё ещё отягощающая себя мыслями о доме Алексия спокойно сидела рядом и практически не отвечала. Она лишь кивала и улыбалась каждый раз, когда девушка задавала вопросы или говорила нечто забавное. Однако Марлин не сдавалась: цеплялась за руку, слегка сжимала колено, подсовывала под нос сладости, предлагала горячие напитки, будто настоящая хозяйка.       В Большом зале, несмотря на всеобщую занятость, стоял такой же шум. Это раздражало и чудовищно утомляло, высасывая всю жизненную энергию. Алексия хотела оказаться в каком-нибудь более спокойном месте, чем здесь, но точно не торопилась в свою комнату дома. Она знала, что не было места тише, чем стены на Гриммо, однако они были куда хуже, чем постоянный восторг и возбуждение в Хогвартсе. Она задумывалась над тем, как долго будут длиться дни в отсутствии Сириуса. Думала о том, как сильно в этом году будет скучать по школе. Она бы согласилась даже остаться в своей спальне на месяца в одиночестве, чем вернуться к семье. Казалось, словно под кожу кто-то ввёл мелкие иголочки, которые зудели и кололись, стоило только вспомнить о матери.       Марлин прервалась на середине рассказа о расстреле маггловской полицией демонстрации африканцев-учащихся, когда к ней подошла какая-то высокая когтевранка. Алексия осмотрела мелкие тёмные кудряшки смущённо улыбающейся незнакомки. Её карие глаза сверкали добром и заинтересованностью, пока она беседовала с подругой. Девушка искренне пыталась вспомнить, видела ли она эту когтевранку раньше, но никак не могла натолкнуть себя на мысль о затерявшемся в памяти имени. Сделав вывод, что с высокой красавицей Алексия знакома не была, она отвернулась и принялась пить свой пустой чай.       После завтрака, пробираясь через толпу сошедших с ума юных волшебников, Алексия пообещала Марлин вернуться не позже, чем за полчаса до отправки, и двинулась в сторону Астрономической башни.       Обычно здесь было не так много людей, но сейчас, когда все заняты сборами, башня и вовсе пустовала. Огромная круглая площадка, обставленная телескопами, не имела возможности согреть находящихся внутри. Привыкшие забегать сюда парочки вряд ли задумывались над тем, чтобы одеваться теплее, но те, кто любил спокойствие одиночества, приходили подготовленными. Алексия направила на себя волшебную палочку, наслала на платье согревающие чары и облокотилась на перегородки. На башне не были предусмотрены удобства вроде скамеек, однако в случае необходимости можно было занять одно из мест за партами. Возле выхода в виде каменных лавочек были сделаны крутые ступени, но сидеть на них было себе дороже.       Сегодняшний день выдался тёплым и безоблачным, однако тепла девушка всё равно не ощущала. Алексия думала над тем, как пережить два месяца каникул. Ей не хотелось встречаться с матерью, хотя никаких предупреждений за последнее время она не получала. Вряд ли отец обратит на неё своё внимание, слишком занятый проблемами в Министерстве, но удовольствия увидеться с ним Алексия так же не испытывала. Она устало прикрыла веки и уложила кажущуюся слишком тяжёлой голову на согнутые руки.       Вскоре послышались неторопливые шаги и спорящие голоса, громкость которых не была слишком высокой. Казалось, кто-то упрямо спорил, но чем ближе приближались, тем тише становились звуки. Алексия обернулась, намереваясь уйти в случае, если придёт кто-то незнакомый. Она остановилась, как вкопанная, когда увидела перед собой мародёров. Совершенно недовольный Римус отошёл подальше и сел за одну из парт, лишь кивнув в знак приветствия. Питер выглядел, как всегда, достаточно взволнованным происходящим. Сириус и Джеймс, с которыми девушка говорила в последний раз несколько дней назад, почти в одинаковой позе застыли на ступенях башни и почему-то не собирались подходить ближе.       Алексия вздохнула. Она прекрасно знала, что Джеймс был обижен на неё. Конечно, его — такого славного и гордого гриффиндорца — сравнили с Пожирателями всего пару суток назад. Его обида казалась, на самом деле, детской. Однако девушка могла понять его принципиальность в этом вопросе. Вряд ли было приятно услышать столь нелестное сравнение, прозвучавшее в компании совершенно чужих людей. Последние дни учёбы Хогвартс только и трещал о случившемся между мародёрами и Снейпом, о вспышке гнева обычно справедливой и сохраняющей хладнокровие Лили.       Алексия сделала шаг, чтобы обойти молодых людей и вернуться в спальню, но Сириус пихнул Джеймса в плечо, заслонив дорогу лучшим другом.       — Даже когда я на тебя обижаюсь, — пробубнил Джеймс так, что Алексия сначала не поняла, к кому он обращался, — я всё равно твой друг.       Она осмотрела слегка порозовевшее лицо парня, который взлохматил свои тёмные волосы и посмотрел на Сириуса, мол, «доволен?» Старший брат девушки требовательно поднял брови, словно ожидал чего-то ещё, и Джеймс закатил глаза. Молодой человек немного выпрямил плечи и посмотрел прямо в глаза Алексии.       — Я на тебя не обижаюсь. Наверное, раз Лили так взбесилась, я был неправ… Но ты тоже! — Римус завыл от разочарования со своего места, Сириус же, не скрывая, хлопнул ладонью по лбу. — Назвать меня Пожирателем!       Алексия несколько раз хлопнула ресницами, не находя слов для описания своего удивления. Фактически, она действительно выразилась так, будто пыталась обвинить Джеймса в чём-то. Что, конечно, было крайне неудачно подобрано, учитывая современные реалии. Однако девушка никогда бы не подумала сомневаться в верности Джеймса к своему факультету и уж тем более к своим принципам. Поэтому сейчас, когда ей предъявляли подобные претензии, не сразу поняла, что лучше ответить.       — Я такого не говорила!       — А вот и говорила! — по-детски заспорил молодой человек. Ему не хватало лишь надуть щёки и показать язык, скосив глаза.       — Я спросила, чем ты отличаешься! — возмущённо проговорила девушка, а Джеймс лишь высокомерно фыркнул.       — Это одно и то же.       Алексия который раз за неделю почувствовала, словно говорила с маленьким ребёнком. Она слегка прищурила взгляд, чтобы осуждающе взглянуть в глаза собеседника, но в конце концов лишь качнула головой и отвернулась. На перекладину окна приземлилась, цепляясь лапками, маленькая сова. Птица заинтересованно склонила головку вбок, словно ей было жизненно необходимо узнать, чем закончится спор. Некоторое время молодые люди молчали. Никто не мог быть первым, кто переступил бы собственную гордость. Казалось, всё это было таким глупым пустяком, что стоило просто закрыть глаза и двигаться дальше. Но назвать честного человека, так яро поддерживающего абсолютно противоположные взгляды на жизнь, Пожирателем — было действительно опрометчиво. Поэтому, наступая на горло собственной гордыне, Алексия взглянула на Джеймса.       — Я испугалась, что Снейп мог причинить тебе больше, чем это, — она указала на оставшийся маленький шрам на щеке неопределённым взмахом ладони, — поэтому сказала глупость. Прости.       Джеймс широко улыбнулся, словно не он пару мгновений назад обиженно дул щёки. В следующую секунду молодой человек загрёб её в свои медвежьи объятия. Алексия застыла, не зная, куда деть руки и что делать. Она растеряно взглянула на Сириуса, который стоял за спиной Джеймса, но старший брат лишь ярко улыбался. Джеймс, обняв за плечи и прижимая к себе, покачивал их обоих из стороны в сторону, словно пытался убаюкать. Алексия неловко сжала в кулаках жёсткую ткань его джинсовой куртки, надетой для отправки из Хогвартса, и неверующе покачала головой. Если бы кто-то сказал, что под конец курса она будет обниматься с Джеймсом, Алексия бы покрутила пальцем у виска. От него исходил аромат шоколадного печенья, смешанный с мужскими духами, и приятно обволакивал пространство.       Вскоре Алексия почувствовала, как к их объятиям, сжимая ещё сильнее, присоединился Сириус. Желая оказаться как можно ближе, он закинул руки на плечи Алексии и Джеймса, щекой прижался к щеке засмеявшегося лучшего друга. Девушка заметила, что стоящий в стороне Питер мягко улыбнулся, его щёки ярко раскраснелись. Римус, наблюдающий за ними, прокашлялся и напомнил о необходимости собраться в дорогу. Сжав обоих в последний раз, Сириус махнул друзьям, и те пошли быстрее.       Отставая и шагая с лёгкой ноткой лени, Блэки неторопливо двигались следом. В своей маггловской косухе и потёртых на бёдрах джинсах Сириус выглядел, словно обыкновенный подросток, которого не касалась война в волшебном мире. Его волосы привычно блестели шиком под солнечными лучами, серые глаза сверкали озорством, будто он уже был готов рассмеяться над шуткой, которую ещё никто не знал. Скрестив руки на груди, молодой человек заговорил только тогда, когда они покинули астрономическую башню. Римус, Джеймс и Питер отошли достаточно, чтобы не слышать их разговор.       — Юфимия и Флимонт — родители Джеймса — предложили усыновить меня.       Алексия повернула голову так резко, что послышался хруст позвонков. Она внимательно посмотрела в улыбающееся лицо брата, но всё ещё испытывала странное ощущение. Вальбурга и Орион действительно отказались от своего наследника, когда он ушёл из дома, и забрали всё его имущество в первую же неделю. Сириус оставался биологическим ребёнком Блэков, но они отреклись от него в материальном плане. Алексия сомневалась, что усыновление Сириуса прошло бы беспроблемно и легко.       — Не документально, — посмеялся парень, видя чужую задумчивость. — Просто… До совершеннолетия я буду жить у них. Потом, когда смогу воспользоваться наследством дяди, куплю себе своё жильё.       — Разве это не было логичным? — пробубнила девушка. — То, что ты будешь жить у Джеймса?       Сириус помолчал некоторое мгновение, глядя в спину своего лучшего друга. Его улыбка медленно сошла с лица, и взгляд стал более отстранённым.       — Никто не захочет иметь дело со сбежавшим ребёнком. Монти и Юфи старше наших родителей, так что не думаю, что им хотелось бы водиться с отпрыском Блэков. Тем более в разгар войны. То, что они позволили мне остаться… Это очень многого стоит.       — Иначе не могло быть, — она поддерживающе улыбнулась ему и аккуратно пихнула плечом, вызывая смешок. — Джеймс наверняка прожужжал все уши о своём прекрасном, невероятном друге.       Сириус снова замолчал, лишь задумчиво кивая головой. Компания медленно подходила к главному входу Хогвартса, когда парень заговорил вновь. Его голос был тихим, и слышать явную неуверенность было слишком странно. Тяжело вздохнув, будто слова у него выдёргивали клещами, старший брат внимательно посмотрел в её глаза.       — Ты не обязана быть её марионеткой, — негромко утвердил Сириус, имея в виду, очевидно, мать.       Алексия тут же прикусила губу изнутри и опустила голову. Разговоры о семье были едва ли не под запретом, если не хотелось ковыряться в собственной груди. Сейчас, когда до отъезда оставалось лишь сорок минут, тема казалась слишком обжигающей.       — То, что она отреклась от меня, несёт много плюсов. Например, — делая свой тон чересчур беспечным, пропел Сириус, — мне больше не придётся слушать её маниакальные вопли на семейных приёмах. — Алексия не смогла сдержать тихого смеха, едва ли не удивлённо смотря на старшего брата. — И подумай только, если она отречётся и от тебя… И от Рега… Мы могли бы сбежать вместе.       Весь его внешний вид наполнился дотоле неизвестной надеждой, от которой сердце Алексии могло вот-вот расколоться на части. В его несмелой улыбке отражался страх отказа, и девушка слегка нахмурилась.       — Родители Джеймса могли бы принять нас всех, троих. Дядя оставил мне не так много, но этого бы хватило, чтобы отплатить им за всё. И, скорее всего, этого хватит, чтобы у Вальбурги остановилось сердце. Убьём старую ведьму!       Алексия открыто рассмеялась, закидывая голову назад.       — Какой ты придурок, Сириус.       — Э-эй, — он актёрски изобразил обиду и надул губы, пихая сестру плечом. — Я серьёзно, вообще-то. Родители проникнут тебе под кожу, Лекси, но ты же знаешь, что они полны дерьма.       — Попробуй убедить в этом Рега.       — Бесполезно ему что-то доказывать, — раздражённо фыркнул Сириус. — Он уверен, что это никчёмное создание заботится о нём, но она не может любить, потому что у неё по истине каменное сердце. Рег ей безразличен, как бы ему ни хотелось чувствовать себя особенным. Вальбурга просто хочет иметь возможность манипулировать им и дёргать за ниточки. Все её надежды возлагались на меня. Но она потеряла своего старшего сына и законного наследника. Так что у неё остались вы, и она хочет показать, что хотя бы над тобой и Регом у неё есть власть. Ей нужен кто-то с личностью, с характером, а не просто тщеславный урод. Но раз я ушёл, всё, что Вальбурга может получить, — это вы.       — Прошу прощения? — девушка фыркнула и преувеличенно распахнула ресницы. — Это я-то тщеславная?       — Ты пропустила всю мою речь мимо ушей!       — Ты знаешь, что я не смогу уйти без Регулуса, — проговорила Алексия, и Сириус согласно кивнул, потому что, конечно, он всё понимал.       — В любом случае, — он небрежно закинул руку ей за плечо, прижимая в неуклюжее объятье, — я всегда буду выбирать тебя и Рега, что бы ты там не подумала. Но тебе вовсе не нужно выбирать их. У тебя всегда есть возможность принять решение, и может наступить момент, когда ты сделаешь правильный выбор.