heiress

      Фамильное древо занимало огромную стену гостиной комнаты поместья. Алексия проводила много времени здесь раньше. Она проводила пальцем по тонким сплетениям золотых нитей, которые изображали ветви дерева, соединяли родителей с детьми. На самом верху большими и достаточно яркими буквами выведено: «БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭК». Ниже — девиз семьи, который Алексия возненавидела всей душой. Белоснежные ленты с именами родственников указывали даты жизни. Гобелен был зачарован и отслеживал появление новых членов семьи самостоятельно, слегка видоизменялся и создавал новый портрет с именем. Алексия изучала рукописи, в которых была полная история рода, но так и не смогла узнать, кому пришла идея создания этого уродливого древа.       Вальбурга снова ударила запястье левой руки металлической линейкой. Девушка не поморщилась, слишком занятая рассматриванием фамильного древа, но спокойно добавила к предыдущему числу единицу, выдавая тридцать совершённых ударов. Линейка хлестанула ещё раз — теперь по руке стоящего справа Регулуса. Он также озвучил нужное количество. По выражению лицу Вальбурги можно было заметить, с какой неохотой она наказывала любимого ребёнка. Садистское наслаждение от вида боли на лице приносила ей лишь дочь.       Вместо портретов «предателей рода» на стене красовались чёрные дыры. Сейчас Алексия могла чётко прочитать имена тех, кто больше никогда не смог бы назвать себя настоящим Блэком. Айола Хитченс вышла замуж за маггла. Мариусу Блэку не посчастливилось родиться сквибом. Седрелла Уизли вышла замуж за предателя крови. Финеас Блэк боролся за права магглов. Эдуардус Лемитт Блэк так же оказался сквибом. Андромеда Тонкс вышла замуж за магглорождённого и сбежала из дома накануне своей официально назначенной свадьбы с одним из Ноттов. Альфард Блэк был выжжен по неизвестной девушке причине, но вдобавок к своей оплошности оставил крупное наследство после своей смерти наследнику, который сбежал из дома прошлой ночью.       Вальбурга медленно, даже лениво отошла к старинному комоду. Она аккуратно положила линейку на поверхность потёртой мебели и взяла в руку волшебную палочку. Пальцы дважды прокрутили палочку, прежде чем миссис Блэк указала кончиком на портрет Сириуса. Алексия прикусила щёку и опустила взгляд. Регулус оказался прав. Старшего брата действительно должны были выжечь с семейного гобелена.       — Toujours Pur, — строго проговорила Вальбурга.       — Toujours Pur, мадам, — одновременно ответили близнецы.       Маленький огонёк красного оттенка вспыхнул на кончике волшебной палочки, и портрет Сириуса медленно рассыпался. Вместо серьёзного лица появилась зияющая чернота. Женщина дождалась, пока изображение полностью испортится, после чего отвела палочку в сторону и повернулась к детям. Алексия не смела поднять головы. Она знала, что если вдруг решила бы посмотреть на мать, то обязательно бы сделала что-то, что ей не понравилось бы. Закричала от злости и отчаяния, прокляла бы, заматерилась, высказала бы всё накопившееся в душе. Хуже всего было бы расплакаться прямо на глазах Вальбурги. Ей казалось до невыносимого несправедливым то, что произошло. Сириус не сделал ничего ужасного, чтобы прекратить своё существование как член семьи. Никто из тех, чьи портреты были испорчены, не были виноваты в глупости хранившейся идеи чистоты крови.       — Благороднейший и древнейший род тёмных волшебников не потерпит предательства, — заговорила женщина. — Вы обязаны выполнять то, что от вас требуется. Вы не имеете права противиться словам своих родителей. Вытворять то, что придёт вам в голову. Водить дружбу и уж тем более защищать недостойных. Ясно?       — Да, мадам, — в унисон проговорили молодые люди.       — Если я узнаю, что вы пытаетесь связаться с этим паршивцем, вы тут же покинете дом. Вам это понятно?       — Да, мадам. — Регулус согласно кивнул, но Алексия промолчала.       — Алексия?       — Я не смогу не контактировать с ним, мадам. Мы учимся на одном факультете.       — Тогда сделай так, чтобы он сам не захотел иметь с тобой ничего общего, идиотка.       Вальбурга напыщенно фыркнула и, развернувшись, ушла. Алексия прикрыла глаза на мгновение и тяжело вздохнула, пряча покраснение на руке за тканью белоснежной блузки. Регулус не сделал ничего, что могло бы её успокоить, не сказал ничего, что могло бы её поддержать. Он молча поправил свою одежду и вышел из гостиной, оставляя сестру в одиночестве. Воспользоваться возникшей тишиной было намного легче, чем находиться в чьй-либо компании.       Алексия не могла написать писем или как-то иначе связаться с Сириусом. Можно было попробовать патронуса, но было несколько причин, по которым девушка не смогла бы того сделать: она не умела, и патронус скорее напугал бы старшего брата, чем как-то развлёк. Единственным общением — односторонним и бесполезным — считалось молчаливое нахождение в комнате с семейным гобеленом и выженным портретом. Взгляд раз за разом пробегался по аккуратной подписи: имени. Сириус Блэк Третий.       В доме Поттеров Сириусу было бы намного лучше. Родители Джеймса вряд ли хотя бы один раз за всю свою жизнь допустили мысль о том, чтобы наказать своего сына за плохое поведение и непослушание.       Джеймс всегда выводил профессоров из себя своей горделивостью, постоянными шалостями и острыми шутками в ответ на рациональные замечания, сделанные во время уроков. Профессор Макгонагалл посылала уйму писем мистеру и миссис Поттер, но те не высылали в ответ ярко-красные конверты с яростными голосами, срывающимися в крике. Они не отбирали у него метлу, хотя прекрасно знали, что Джеймс мог закрыть глаза на учёбу и даже позабыть на время о своей влюблённости в Лили, лишь бы лишний час позаниматься квиддичем.       Над письмами с шутливыми замечаниями мистера Поттера мародёры всегда добродушно посмеивались. Если же Джеймсу писала его мать, то молодой человек действительно брал себя в руки. Наверное, миссис Поттер была мягка и действительно волновалась за репутацию единственного сына.       Сириус не мог находиться в опасности, пока за ним наблюдали Поттеры.       Миссис Поттер обязательно поможет ему. Она наверняка проверила бы состояние его горла, вылечила травмы и провела что-нибудь вроде терапевтического разговора по душам — такой её представляла Алексия. Заботливой, нежной, волнующийся по всяким пустякам. Совершенно противоположной тому, что из себя представляла Вальбурга.       И мистер Поттер наверняка был не хуже. По крайней мере, Алексия могла судить по его вчерашнему поведению: мужчина появился так быстро, как смог. Не прошло даже десяти минут, прежде чем отец Джеймса пришёл на помощь. Он даже не задумывался о том, чтобы оставить чужого ребёнка на улице или заставить вернуться к родителям. Мистер Поттер даже предложил Алексии вернуться за ней, просил подождать. Если Сириус захотел бы удостовериться в безопасности младших, то наверняка обратился бы к мистеру Поттеру. «Всё будет хорошо», — сказал бы мужчина и непременно что-нибудь бы сделал.       Возможно, когда-нибудь и Алексия смогла бы уйти из дома. Что ей мешало? Альфард и Андромеда сделали это. Даже Сириус сбежал, пусть и не по своей воле. Пусть вынужденно, но он оставил родителей и младших брата и сестру, чтобы высвободиться из оков семейного древа. Наверняка сейчас молодой человек не жалел о своей возможности обрести свободу. Его больше не настигнут отстранённость Ориона, разгорячённые вопли Вальбурги, идиотский смех Беллатрисы, безразличность Регулуса, осуждение со стороны остальных родственников. Теперь Сириус Блэк настоящий гриффиндорец, смело решавший собственные проблемы.       Со стороны коридора вскоре послышались шаги. В гостиную неторопливо вошёл Регулус. Он переоделся в чёрную водолазку и сменил официальные туфли на любимые тапочки. На его лице красовалась привычная отстранённость, когда парень сел на пол рядом с сестрой и протянул ей колдографию старшего брата. Сириус, запечатлённый на снимке, неторопливо блуждал взглядом по помещению и скучающе рассматривал тех, кто стоял за волшебной техникой. Слегка нахмурился, когда, очевидно, его попросили смотреть в объектив. Яркая вспышка осветила серьёзное лицо. Затем момент изменчивости чужой мимики прокрутился ещё раз на чёрно-белой фотобумаге.       Алексия непонятливо осмотрела близнеца. Регулус продолжал изучать гобелен так, словно никуда и не уходил. Его рука вытянулась в сторону сестры и не опускалась до тех пор, пока девушка не забрала колдографию. В голове всплыли вопросы, озвучивать которые не хотелось. Откуда у Регулуса колдография Сириуса? Он тоже скучал по старшему брату? Винил себя за то, что буквально выгнал его в рождественскую ночь? Хотел бы что-то изменить? Согласился бы покинуть дом вместе, если Алексия предложила бы ему? Девушка упрямо молчала и внимательно всматривалась в лицо Сириуса на движущемся снимке.       Она неторопливо поднялась с пола и подошла к фамильному древу. Пальцы сильно прижали снимок к ворсистому материалу гобелена, кончик волшебной палочки коснулся колдографии. Девушка прошептала заклятие, и вскоре фотобумага приклеилась к гобелену так, что оторвать не получилось бы. На пробу Алексия попробовала отковырять колдографию, но Сириус всё ещё находился на стене и смотрел в объектив серьёзным взглядом. Девушка слабо улыбнулась и, осмотрев полученное, покинула гостиную.

***

      Спина уже достаточно зажила, чтобы не болеть так сильно, как раньше. Кикимер приходил два вечера подряд, накладывал на обнажённую кожу вонючие водоросли, шептал неизвестные заклинания, чтобы залечить раны. На запястьях остались бледные синяки, но крови не было, и это очень радовало. Алексия, лёжа на спине на своей кровати, вытянула руки перед собой. Она дважды ткнула в синеватый синяк пальцем, затем повторила действие с похожим синяком на другой руке. Голова раскалывалась от постоянных мыслей и пережитой трагедии, но девушка не позволила бы себе обратиться за помощью к родителям.       Она больше не разговаривала с Регулусом и виделась с ним исключительно на завтраках, обедах и ужинах, когда должна была присутствовать вся семья. Родители не говорили о делах министерства и о Волан-де-Морте: то ли из-за того, что больше не доверяли младшим детям, подозревая их в общении со сбежавшим первенцем, то ли из-за того, что Пожиратели смерти пока не готовили какого-либо нападения. Они только осуждали и проклинали Сириуса. Теперь побег старшего брата стал любимой темой для разговоров в обществе волшебников. Орион должен быть сделать официальное заявление о лишении Сириуса звания наследника Блэков со дня на день. Этого, казалось, ждал весь мир.       Небо за окном постепенно мрачнело. Ветви высокого дуба, растущего прямо под окном девичьей спальни, царапали окна и постукивали по стеклу каждый раз, когда их раскачивал декабрьский вечер. Медленно на землю опускались мелкие снежинки, которые смешивались со слякотью и вряд ли смогли бы стать полноценным сугробом. В этом году зима была ужасной: холодной и мрачной. Несмотря на приближение очередного праздника, настроения для того, чтобы отмечать его, не было.       Алексия неторопливо поднялась со своего места и села за тёмный письменный стол. Идеально чистая поверхность мебели удручала, поэтому просто для вида девушка достала из выдвижных ящиков толстую книгу по Трансфигурации, пергамент, перья и чернильницу. Ладони прогладили листы пергамента, пальцы зацепили перо. Девушка макнула кончик в чернила и ещё раз посмотрела на пергамент. Не было смысла даже стараться, но буквы, словно самостоятельно, начали складываться в слова, выводиться каллиграфичным почерком в предложения, связываться в небольшой текст.       «Сири,       Мне интересно, как ты поживаешь. Знаю, что не могу тебе написать, и очень жалею об этом. Мне бы хотелось с тобой поговорить. Но я уверена, что ты находишься в безопасности, потому что ты с Джеймсом.       Мистер и миссис Поттер не могут тебя обидеть. Почему-то мне кажется, что они самые добрые волшебники на свете.       Та Женщина выжгла твой портрет с гобелена, как и предполагал Регулус. Он где-то нашёл твою колдографию, и я прицепила её вместо того уродливого портрета, так что теперь твоя более красивая версия висит в гостиной. Та Женщина пыталась её убрать, но я наслала приклеивающие чары. Потом Она попыталась её сжечь, но — ба-бах! — заклятие отрекошетило и испортило её любимую блузку. Та Женщина носит чертовски уродливое бельё, чтоб ты знал.       Надеюсь, ты хорошо питаешься и отлично спишь.

Твоя Лекси».

      Девушка аккуратно загнула верхний уголок листа вниз так, чтобы получился треугольник. Немного порылась в своём столе, нашла ножницы и отрезала лишнюю нижнюю часть. Таким образом получился идеально ровный квадрат. Она медленно, контролируя свои действия для того, чтобы не думать лишний раз, сложила лист по диагонали. Совсем скоро Алексия получила классический конвертик, в который обычно клали письма. Перо скрупулёзно вывело на получившемся оригами: «А.Х.Б.»       — Скоро ужин… — Регулус вошёл в комнату без предварительного стука. Молодые люди встретились взглядами, и парень вопросительно поднял бровь. — Что ты делаешь?       — Ничего, — Алексия закатила глаза и запихнула все использованные вещи в выдвижной ящик. Девушка показательно отвернулась и открыла учебник на первой попавшейся странице.       — Не смей писать ему.       — Не твоего ума дело.       — Мама запретила с ним разговаривать.       — И что? — Книга резко захлопнулась, с глухим стуком упала на поверхность письменного стола. Алексия обернулась и хмуро осмотрела близнеца. — Мне что теперь, просто забыть о его существовании? Просто игнорировать то, что он мой брат?       — Представь себе, — холодно проговорил Регулус. — Он предал нашу семью. Просто ушёл.       — Ты сказал ему уйти.       — Он всё равно сделал бы это, рано или поздно.       — Тебе совершенно наплевать? Где он будет жить? Чем он будет питаться? Он даже несовершеннолетний. Даже в маггловском мире ему будет негде работать. Хорошо, что у него есть Джеймс, но…       — Сириус сам сделал свой выбор. — Регулус вошёл внутрь, явно поняв, что не мог прекратить разговор, и закрыл за собой дверь.       — Ты сделал выбор за него. — Алексия вскочила со своего места и ткнула в брата пальцем. — Ты прогнал его.       — Алексия, это бессмысленный спор. Ты прекрасно понимаешь, что он должен был уйти. Тебе просто обидно, что он не взял тебя с собой, ведь ты не хочешь оставаться в этом доме.       — Да, я не хочу! — закричала она. — Я не хочу оставаться в доме с людьми, которые причиняют мне боль! С отцом, который интересуется моими делами, только когда ему выгодно. С матерью, которая избивает меня и использует непростительные заклятия. Я не хочу так жить. Разве ты хочешь? Неужели ты на самом деле хочешь жить и видеть каждый день тех, кто желает восстановить какую-то глупую, сказочную справедливость в волшебном мире, хотя они и так имеют прав намного больше, чем кто-либо другой?       — У нас нет другого выбора.       — Выбор есть всегда.       Брат был таким спокойным и тихим, что Алексии захотелось схватить его за плечи и потрясти. Вывести хотя бы на какую-то эмоцию, выдавить хоть что-нибудь. Девушка впилась в него разъярённым взглядом. Серые глаза напротив были такими же беспристрастными, как всегда. Регулус развернулся и, хлопнув дверью, ушёл. Он всегда просто уходил.