heiress

      Алексия внимательно вглядывалась в темноту длинного туннеля, о существовании которого даже не подозревала. Тонкий коридор, связывающий Хогвартс с Хогсмидом. Статуя Одноглазой Горбатой Ведьмы располагалась на третьем этаже школы, и девушка никогда в жизни не догадалась бы, что этот уродец искусства мог быть чем-то вроде ключа в потайному ходу. Уж тем более, Алексия никогда не подумала на то, что в Хогвартсе таковые находились. Она читала книги об истории школы, но почему-то легенды о тайных комнатах, туннелях, проходах — всё так и осталось в памяти обыкновенными сказками.       Чтобы открыть проход, по которому сейчас аккуратно двигались Блэки, нужно было ударить палочкой статую и проговорить «Диссендиум!» После этого огромный уродливый горб на спине ведьмы открывался, будто пасть какого-то ужасного чудовища, и пропускал внутрь. Было достаточно больно после скольжения по металлической трубе падать на каменные полы, однако интерес к самому ходу затмевал неприятные ощущения от приключения. С каждым шагом в узком туннеле всё заметнее пахло чем-то сладким, и вывод назревал самим собой. Тайных лаз вёл к «Сладкому королевству» — знаменитой кондитерской в Хогсмиде. Приходилось держать палочку с маленьким огоньком света на конце перед собой, чтобы не споткнуться о выпирающие на полах камни и не покатиться кувырком.       Сириус шёл более уверенно и каждые несколько секунд оборачивался, глядя на сестру. В его глазах, выделяющихся на фоне мрака, сверкали огоньки задора. На тонких губах рисовалась возбуждённая происходящим улыбка. Он посвящал Алексию в одну из тайн мародёров и явно был рад тому, что теперь она имела право знать о тайном проходе в Хогсмид. Алексия сомневалась, что когда-нибудь станет использовать его — единственным её бунтом за последние пятнадцать лет было желание сменить юбку на брюки, что уж говорить о ночных прогулках за стенами школы. Однако сам тот факт, что возможность покинуть Хогвартс и остаться при этом не пойманной, воодушевлял. И то, что Сириус достаточно доверял ей, чтобы провести по секретному коридорчику, вселял в душу крайне приятные эмоции.       Ей нравилось, что и Джеймс отнёсся к необходимости пройти через лаз позитивно. Поттер предложил им мантию-невидимку — легендарный древний магический артефакт! — и отдал карту, о которой Алексия, естественно, даже не подозревала. Ей не выпала возможность подержать карту на желтоватом пергаменте в руках, но девушка внимательно наблюдала за тем, как после нестандартного заклинания на старом листе появился текст с приветствием от создателей, выведенный зелёным чернилами, а после — и сама карта. Каждый человек был отмечен на ней жирными точками, имена были выведены знакомым почерком — Сириус сам выводил каллиграфические буквы.       Узкий туннель от входа в «Сладкое королевство» защищала широкая каменная плита, которая с обратной стороны наверняка выглядела частью стены. Сириус, передав в руки сестры мантию-невидимку и свою палочку, не совсем тихо отодвинул преграду, забрал свои вещи и полез по шаткой лестнице вверх. Деревянные перекладины под его ногами опасно скрипели при каждом шаге, и когда настала очередь Алексии, она не почувствовала и капли безопасности. Однако она поправила школьную мантию так, чтобы та не мешалась, перехватила палочку в руке поудобнее и полезла вверх, навстречу полумраку кондитерской.       Сладкий запах шоколада и других изделий ударил в нос так сильно, что могла бы закружиться голова. Когда Сириус вернул деревянную перекладину на место, чтобы прикрыть лаз из подвала, молодые люди тихо двинулись дальше. Алексия была в Хогсмиде всего несколько раз, не находя ничего интересного — она приходила лишь для того, чтобы пополнить запас пергамента, чернил и перьев. Поэтому кондитерская казалась чем-то необыкновенно завораживающим. На деревянных полках лежали огромные куски нуги, грильяж с дроблёным кокосовым орехом, толстые медовые ириски, штабели всевозможных плиток шоколада. Посреди магазина громадный бочонок драже разных вкусов «Берти Боттс», сахарные свистульки, воздушное мороженое… Алексия рассматривала всё огромными от восторга глазами, пока Сириус со снисходительной ухмылкой наблюдал за ней и шёл позади.       Старший брат не предупредил, но девушка понимала, что на улицах вечернего Хогсмида стоило быть куда тише, чем обычно. Чтобы не попасть на ковёр профессора Макгонагалл, нельзя было попадаться на глаза тех, кто мог быть так или иначе связан с преподавателями школы. Поэтому и Алексия, и Сириус шли вдоль стен жилых домов, магазинов, небольших таверн и кафе так, чтобы на них не падал свет уличных фонарей.       Трактир в Хогсмиде в стороне от главной дороги, к которому Сириус привёл сестру, выглядел довольно пугающе в мраке темноты. На ржавой скобе над массивной деревянной дверью висела скрипящая вывеска. Казалось, что она шумела так оглушительно, что мешала всем жителям деревни. Изображённая отрубленная голова кабана, с которой текла кровь на белую скатерть, выглядела ещё более зловещей.       — Держись рядом. Тут бывает опасно, — негромко проговорил Сириус, и Алексия саркастично ему улыбнулась.       — Полагаю, не самое лучшее место для семейного ужина?       Молодой человек фыркнул с полуулыбкой и толкнул дверь, проходя внутрь. Алексия едва сдержала позыв схватить старшего брата за мантию, боясь, что будет выглядеть слишком по-детски, если поступит подобным образом. Убогая грязная комнатка, чем-то насквозь пропахшая, вызвала неумолимое чувство отвращения и брезгливости. Окна покрывал такой слой сальной грязи, что свет уличных фонарей просто не имел возможности просочиться внутрь. Огарки старых свечей, расставленные на грубых деревянных столах, были единственным источником света. Испачканный в многолетней грязи пол казался едва ли не земляным, но под деревянными опилками было видно, что материал — камень.       Сириус провёл девушку до барной стойки. Над ней, будто насмехаясь над ужасной атмосферой и убогими клиентами заведения, висела кабанья голова. Алексия сморщилась от её вида: четыре пожелтевших клыка, один из которых был сломан, и уродливый шрам над левым глазом. Изо рта кабана постоянно капало большое количество слюны, и он часто закатывал глаза и шмыгал носом.       Внушающих размеров мужчина чем-то напоминал очень неухоженную версию директора школы — Альбуса Дамблдора. Он стоял в поношенной одежде простого фермера и протирал стакан грязной тряпкой, и стекло, казалось, становилось всё более и более испачканным. Сириус попросил у бармена один стакан сливочного пива и бокал вишнёвого сока. Алексия который раз за последнее время сморщила нос, представляя, что ей придётся пить из посуды этого заведения.       Рука, в которой она держала палочку наготове, слегка взмокла от волнения.       — Если ты собирался меня убить, то мог бы сделать это где-нибудь… не здесь.       Сириус засмеялся и развернулся на стуле лицом к посетителям «Кабаньей головы».       — А чем ты так недовольна? Посмотри на клиентуру: довольно приятные личности. — Он пожал плечами. — Вот тебе тёмные волшебники в левом углу, готовящие нападение на Министерство. Вот — гномы, жалующиеся на огромные дома. Óни из самой Японии попивают британский чай, Лекси — чудеса! Не хватает только троллей и Лунатика для завершения картины.       Алексия качнула головой и едва заметно вздрогнула, когда бармен трактира с оглушительным стуком поставил на стойку принесённые напитки. Без лишней брезгливости Сириус отпил сливочного пива, а его сестра так и не притронулась к соку, хотя вишнёвый был её любимым. Она едва заметно дёргала ногой, отбивая непонятный ритм, и покусывала щёку изнутри.       Ей предстояло встретить свою кузину, с которой не виделась так много времени, что уже сбилась со счёта. Как теперь выглядела Андромеда? Сохранились ли те привычки, что были у девушки до побега из дома? Стал ли характер не таким, каким был прежде? Что ещё могло в ней измениться? С каждым мгновением вера в то, что Андромеда действительно пожалует в подобное место для встречи с школьниками, нагло нарушающими правила школы, уменьшалась. Алексия не была уверена, что она захочет оставить свою семью и притащиться в Хогсмид, даже если и пользовалась трансгрессией.       Однако через шипящие разговоры посетителей вскоре послышался хлопок, оповещающий о прибытии прямо к порогу трактира. Дверь распахнулась, и в проёме появилась тёмная фигура.       Незнакомка, на которую так внимательно смотрела Алексия, стянула с головы капюшон. Её светло-каштановые волосы плавно спускались ниже плеч, собранные с висков к затылку. Высокая и красивая, какой и была, Андромеда осмотрела помещение и широко улыбнулась, когда наткнулась взглядом больших и добрых глаз на двоих кузенов. Алексия хотела бы вскочить с места и помчаться ей навстречу, крепко обнять и почувствовать, что кузина так же тепло обнимет её в ответ. Но она выжидающе сидела на месте и от волнения смогла лишь дотронуться до руки улыбающегося во все тридцать два зуба Сириуса. Алексия лишь краем глаза заметила, с какой нежностью он взглянул на неё, и решила проигнорировать то тёплое чувство, что разлилось по грудной клетке — иначе она могла совсем сойти с ума.       Андромеда обогнула пару столов и наконец-то приблизилась к родственникам. Незначительное чувство взявшейся из ниоткуда зависти возникло в голове Алексии, когда Сириус свободно вскочил со своего места и крепко обнял старшую сестру. Несмотря на то, что Андромеда унаследовала все традиционные гены Блэков, она всё ещё была не настолько высока, чтобы превзойти Сириуса, пусть тому и было всего шестнадцать. Алексия встала следом за братом и более собранно подошла к кузине.       Ей было неловко. Андромеда была той, кто оставил семью, оставил своих родных сестёр и маленьких кузенов на попечительство тираничных родителей. Она сбежала из дома и скрылась на долгие годы, а затем так внезапно упала на голову неожиданным письмом и новостями о том, что создала семью. Алексия считала, что имела право обижаться на неё. Пусть Андромеда поступила так, как была должна, если хотела сохранить собственное достоинство и право голоса в своей жизни, девушка не могла отделаться от горечи, что сдавливала грудную клетку.       Но, стоило старшей сестре приблизиться к ней с доброй улыбкой, Алексия отпустила все обиды. Руки кузины, её объятья казались оазисом посреди сухой пустыни. Глотком воды в летнюю духоту. Сном в тёплой кровати после сложного рабочего дня. От девушки пахло молоком и мёдом, и Алексия почему-то вспомнила о существовании Нимфадоры.       Алексия прикрыла глаза, прижимаясь к Андромеде сильнее, и едва заметно улыбнулась самой себе.       — Привет, — прошептала Андромеда и ласково провела ладонью по собранным волосам младшей. — Я так скучала.       Сириус дал девушкам достаточно времени для того, чтобы наобниматься посреди загрязнённого трактира. После этого молодой человек подхватил стакан пива и бокал сока, заказал ещё пинту алкогольного напитка и предложил сёстрам занять столик в дальнем уголке заведения: оттуда как раз уходила небольшая группа ворчливых вампиров. Алексия уселась на скрипучий деревянный стул и тяжело вздохнула, чувствуя неприятный металлический привкус крови, витающий в воздухе. Андромеда села напротив неё за круглый стол, который пошатывался даже от лёгкого к нему касания, и взяла холодные руки в свои более тёплые. Сириус, будто имитируя бугая за стойкой трактира, громко поставил на столешницу посуду с напитками и широко улыбнулся фыркнувшим в унисон девушкам.       — Мне было приятно получить ваши письма.       — Мерлин, Энди, не говори так официально.       Андромеда шутливо закатила глаза и чуть сильнее сжала ладони улыбнувшейся Алексии. Но вскоре выражение лица девушки стало более серьёзным. Она задумчиво взглянула куда-то в сторону и приподнялась над столом. Остальные последовали её примеру и мгновенно позабыли о том, как сильно скучали по кузине. О том, как рады были встрече. О том, как переживали за неё все годы разлуки. О том, как сильно хотелось расспросить о семейной жизни вне стен рода Блэк.       — Пожиратели смерти стали всё чаще убивать магглов и маглорождённых, — тихо начала девушка. — Тед работает в Святом Мунго, и иногда ему удаётся спасти ту или иную нечистокровную семью, но жертв больше с каждым днём. Пожиратели вовсю используют непростительные заклятия. Тёмный лорд настоящий садист, и все его приспешники такие же — вместо того, чтобы просто убить, они измываются над людьми.       — Каким образом? — негромко поинтересовался Сириус.       — Круцио. — Алексия почувствовала, как кровь стыла в жилах, когда единственное слово само слетело с губ.       Андромеда согласно кивнула и задумчиво потёрла бровь указательным пальцем. Она обернулась, высматривая тех, кто мог бы их подслушивать, но все были заняты своими делами. Сириус стал выглядеть ещё более серьёзным, крепко скрестил пальцы на столе в замок и прикусил губу.       — Вы сами понимаете, — Алексия едва ли не потянулась за руками кузины, когда та отпустила её, чтобы глотнуть немного сливочного пива, — что Министерство пытается скрыть это всё от магглов, но благодаря «Пророку» от волшебников скрывать такие случаи становится всё трудней и трудней. Мы с Тедом думаем, что и сами магглы скоро поймут, что происходит. Жертв слишком много, даже несмотря на то, что осень и так ужасно проходит для магглов.       Алексия не знала, что творилось в маггловской Великобритании. Она редко слышала о трагедиях и приятных новостях, которые не затрагивали бы волшебный мир. Поэтому на слова кузины могла лишь слегка нахмурить брови. Девушка мимолётно взглянула на Сириуса, но тот, к счастью, выглядел таким же непонимающим. Однако Андромеда, казалось, решила проигнорировать непонимание младших и лишь продолжила пересказывать то, что слышала и о чём думала в последнее время.       — Тед слышал, что Дамблдор хочет сделать что-то, раз Министерство не пытается сражаться с Тёмным лордом.       — Собрать армию против него? — Девушка согласно кивнула на озвученную Сириусом догадку и откинулась на спинку стула, который тут же отреагировал пронзительным скрипом ветхости.       — В Святом Мунго поговаривают, что Волан-де-Морт пытается привлечь ещё больше чистокровных волшебников. Он уверен в том, что дети тех, кто уже помогает ему, станут верны.       — Наши родители тоже?.. — Алексия прокашлялась, отводя смущённый взгляд в сторону. Волнение перебралось на голос, который казался чужим и хриплым.       Ей было неважно, чем на самом деле занимался отец, пропадая в Министерстве. Это, очевидно, несло ущерб волшебному миру, но лишь теоретически касалось её и братьев. Было плевать на то, во что искренне верила мать, чему она учила своих детей, пока это не затрагивало их друзей и знакомых, простых людей в округе. Если верность Тёмному лорду была слишком сильна, слишком устойчива, то ни Вальбургу, ни Ориона не остановило бы то, что их дети всё ещё были несовершеннолетними. Алексия знала, что оба родители пойдут до последнего, если получат приказ. Они заставят всех троих детей присягнуть на верность Волан-де-Морту, и только Мерлин знал, до чего всё могло дойти.       Сириус ни за что в жизни не согласится. Либо из понимания, на какую дрянь мог подписаться, втянувшись в политические игры, либо назло матери, чтобы показать, что её влияние затрагивало всё живое, кроме него. Регулус последует за родителями, как самый преданный и правильно воспитанный ребёнок. И тогда вечно пошатывающийся в нестабильности мост, который Алексия с трудом стягивала собственными руками, изрезанными верёвками до крови, распадётся. Пропасть между братьями увеличится. Тогда всё, о чём могла мечтать девушка, рухнет прямо на её глазах. Братья начнут войну по разные стороны баррикад. Она не сможет остановить это, не сможет противиться силе, которая будет исходить от обоих. Сириус и Регулус перейдут к атакам, они развяжут войну друг с другом. Она будет такой же жестокой, наполненной тревогой и отчаянием, кровью и болью, как-то, что сейчас развивалось в волшебном мире. Алексия не сможет сохранить тех людей, которых считала семьёй. Она не сможет предать того или другого, не сможет сделать рациональный выбор в свою сторону. Потому что, когда сражение внезапно переходило на нейтральную территорию, отсидеться в тылу уже не получилось бы.       — Никаких доказательств, что ваши или мои родители замешаны в этом, нет.       — Лекси, — голос Сириуса заставил Алексию поднять голову и посмотреть на брата большими от паники глазами, — мы будем с тобой.       И она искренне надеялась, что под «мы» старший брат подразумевал младшего.