heiress

      Просторный сад при поместье всегда казался слишком отчуждённым и пустым. Здесь были извилистые тропинки, ведущие к многочисленным фонтанам. Густые кусты были пострижены под странные фигуры. Высокие деревья зеленели ближе к концу весны и мрачно багровели при наступлении осени. Крупные листья клёнов и более мелкие дубовые падали на желтеющую траву. Вода в фонтане журчала тихо-тихо, будто боялась того, что ждало её, стоило прибавить громкости. Сутулый дворник был неприветлив и стар, постоянно гонял голубей своей потрёпанной метёлкой и ворчал, когда замечал детей своих работодателей. Казалось, что возле тёмных стен поместья вся природа мрачнела, все краски мутнели. Здесь не было смеха, не было громких разговоров. Лишь едва различимый шёпот ветра, который подхватывал тихие всхлипы и уносил подальше от слуха матери и отца.       Алексия любила прятаться в одном из кустов. Было приятно думать, что растение специально выгнуло свои ветви так, чтобы образовать внутри небольшое гнездо. Вместе с мелкими листьями уживались тонкие ленточки разных цветов — фиолетовых, розовых, голубых, жёлтых. Девочка создавала свой собственный маленький сад и даже посадила в грубую землю мелкое зёрнышко апельсина, но то почему-то не прорастало. Она сбегала после уроков с неприятной волшебницей, которая заставляла учить наизусть все исторические даты, связанные с семьёй, и пряталась в своём уединённом местечке.       Раньше сюда можно было приходить Сири. Старшему брату приходилось сгибаться едва ли не вдвое, чтобы уместиться на протоптанной годами траве. Но недавно он уехал в школу. Алексия не совсем понимала, почему в день его распределения мама была такой злой. Она слышала от некоторых волшебников, что попасть в Гриффиндор так же хорошо, как и в Слизерин. Но папа обещал отправить братику письмо с предупреждением. Это значило, что мама наверняка побьёт его ремнём. Или, может, оставит красные тонкие следы от железной линейки на запястьях. Мама и папа никогда не использовали магию, когда наказывали её, Рега или Сири. Но Алексия знала, что тётушка Друэлла мучила Энди и часто наказывала Цисси. Беллу не трогали, и мама всегда ставила кузину в пример.       Теперь, пока Сири учился в Хогвартсе, Алексия делила своё тайное место с Регом. Близнец был слишком удивлён тем, что у сестры вообще имелось такое место.       — И зачем тебе это? У тебя же есть своя комната, — тихо проговорил Регулус поздним вечером.       Алексия посмотрела на брата как на дурака и шустро пролезла внутрь. Тёмно-зелёное гнездо, пёстро украшенное ленточками, приняло её и затем впустило и нового посетителя. Приходилось контролировать своё лицо — мама говорила, что нельзя показывать слишком много эмоций за раз. Девочка тихонько сидела в уголке на помятом пледе, который когда-то лежал в кресле папы, и рассматривала выражение лица Регулуса. Мальчик не казался слишком впечатлённым, но его губы растянулись в маленькой улыбке, когда он заметил, что в гнезде лежала плюшевая ящерка небесно-голубого цвета — точно такая же, только в более приглушённом оттенке, сидела возле его подушки на кровати.       — Это моё тайное место. Как остров Туле.       — Просто детские сказки. Почему мы говорим шёпотом?       Алексия звучно цокнула языком, показывая тем самым своё недовольство. Она легко отодвинула ладонью небольшое сплетение веточек, чтобы достать оттуда музыкальную шкатулку. Маленькая деревянная коробочка была поломанной. На крышке виднелись длинные уродливые царапинки. Балерина внутри уже не танцевала так грациозно и элегантно, как раньше. Спокойная мелодия не переливалась плавными волнами и теперь вообще не звучала. Танцовщица в скучной деревянной пачке теперь просто крутилась вокруг своей оси, подняв руки над головой. Её ноги-струнки не перебирались. Сири говорил, что с помощью магии сама балерина смогла бы запеть.       — Когда Сири приедет из школы, я попрошу его заколдовать её.       Регулус снова улыбнулся и выглядел уже более впечатлённым. Он внимательно осматривал фигурку балетной танцовщицы. Алексия же вдруг вскинула голову и серьёзно посмотрела в его лицо, тыкая в плечо пальцем.       — Не говори маме и папе, что у меня есть такое место.       — Ладно.       — Пообещай мне!       — Я же сказал: ладно.       Через две недели Вальбурга сожгла кусты, в которых скрывался маленький островок Туле.

***

      Алексия устало положила голову на деревянную поверхность массивного стола и прикрыла глаза. Вокруг становилось всё меньше учеников — каждый старался как можно раньше оказаться в общей гостиной факультета или же в своей собственной спальне. Заданий же по Древним Рунам, казалось, становилось всё больше, несмотря на то, как много времени прошло. Иногда приходилось отвлекаться на то, чтобы устало потереть глаза кончиками пальцев. Или на то, чтобы сделать глоток воды так быстро, чтобы мисс Пинс не заметила, что в её царстве нарушались законы: приносить с собой напитки и закуски было строго запрещено. Правая рука чудовищно болела от постоянной писанины, на некоторых пальцах остались уродливые пятна чернил. Причёска совершенно испортилась, и единственное, чего хотелось на самом деле, — снять дурацкую резинку, держащую тугой пучок на затылке.       Тело крупно вздрогнуло от неожиданности, когда напротив появился силуэт. Регулус сел напротив своей сестры и разложил учебники и пергамент так, будто намеревался позаниматься. Его взгляд, гуляющий по библиотеке, выдавал истинные намерения: парень проверял, мог ли кто-то подслушать разговор, ради которого он пришёл. Его идеальная рубашка блестела белоснежным цветом, тёмно-зелёный галстук с переплетением узких серебряных полосок казался слишком пёстрым. Алексия заметила под глазами брата синяки то ли от недосыпа, то ли от усталости — может, от всего сразу. Когда мимо прошёл когтевранец, они остались наедине в тихом уголке просторного помещения.       Регулус со всей присущей ему изящностью взял в руку чистое перо, мягко макнул его в чернила и, разгладив пергамент свободной ладонью, начал писать. Алексия успела прочитать: «Зелье пробуждения является универсальным антидотом пр…» — прежде чем брат всё-таки заговорил. Его голос напоминал шелест осенних листьев в стоящей тишине библиотеки.       — Дядя Альфард умер неделю назад, — поделился он новостью.       И сказал Регулус это так беспечно и легко, будто рассуждал о том, что бы поесть на ужин. Алексия кивнула с той же небрежностью: дядя Альфард не был слишком близок с ней, а значит, не было смысла чересчур переживать. Что-то странное всё же поселилось в её душе, нечто, очень отдалённо напоминающее чувство утраты. Более интересен ей был вопрос о том, почему Регулус решил поделиться данной информацией. Ждал ли он какую-то выгоду, пользуясь смертью родного брата Вальбурги? Но парень продолжал молчать и каллиграфично выводить буквы, связывая их в слова.       — Он оставил наследство, — продолжил молодой человек после того, как понял, что его внимательно слушали. На пергаменте появилось: «…тив сонных зелий». — Только абсолютно никто не знает, кому именно.       — И что ты хочешь от меня?       — Мама предполагает, что ты можешь знать.       Алексия слегка заметно нахмурилась. О, ну, конечно. Вальбурга не имела близких связей со своим братом и вряд ли вообще задумывалась о его здравии последние годы, но вот её дочь точно должна была что-то знать. Что ожидала услышать эта женщина?       «Мэм, конечно, я общалась с ним в тайне от Вас. Мне же недостаточно одного секрета — общения с Энди. Я решила собрать всех отверженных Вами членов семьи и создать небольшой клуб, чтобы мы пожаловались на то, какая Вы сука. Именно в честь этого дядя Альфард оставил мне наследство, о котором я сейчас же поведаю. Слушайте внимательно и записывайте…»       Девушка тяжело вздохнула и пожала плечами.       — Я ничего не знаю. Что насчёт тебя?       Регулус неторопливо отвёл взгляд от страницы учебника, где выискивал информацию для собственного эссе, и непонятливо приподнял брови.       — Что насчёт меня?       — Дядя Альфард не оставлял тебе наследства?       — Нет. С чего ты взяла, что он стал бы это делать?       Девушка пожала плечами и снова уткнулась в свой учебник. Глаза слишком медленно наткнулись на нужную строчку параграфа, мозг же совершенно перестал соображать и отказывался связывать руны с их значениями. Регулус не прекращал наблюдать за сестрой так, будто она вот-вот скажет что-то, что могло перевернуть весь его мир с ног на голову. Мыслей же было не особенно много, действительно сказать что-то шокирующее казалось настоящей пыткой. Алексия даже не надеялась, что сможет выдать что-то более сложное, чем обречённое «Спать». На самом деле, у неё не было сил даже на то, чтобы просто терпеть присутствие Регулуса рядом. Больше всего на свете хотелось просто телепортироваться в свою кровать и проспать несколько десятков часов, прежде чем снова вернуться к жизни. Голова неумолимо трещала.       — Он писал мне. Я хотел сказать на Зельях тогда, помнишь?       Ответом послужил едва заметный кивок головы. Что-то припоминалось, только вот в куче стресса от необходимости сварить какое-либо зелье без ущерба школе и в постоянном потоке слов изо рта профессора Слизнорта всё прочее запоминалось крайне редко.       Регулус и Алексия не говорили о чём-то действительно насущном, когда виделись. Они не затрагивали тему семьи, потому что какой идиот станет говорить о том, как плохо ему жилось, своему родственнику? Не говорили об учёбе, потому что уроки и так слишком надоедали, чтобы ещё и разговаривать о них. Очень редко темой для разговора становился квиддич, но Алексия недостаточно хорошо в нём разбиралась, а Регулус только прогнозировал победу своей школьной команды и объяснял, почему именно в этот раз они должны победить. Общих тем для бесед было действительно не так много. Алексия могла сосчитать их на пальцах одной руки, и то все они отметались за ненадобностью.       В какой-то мере это приносило тоску. Раньше, до поступления в школу, они проводили много времени вместе. Даже после того, как Регулус нечаянно рассказал Вальбурге о секретном месте своей сестры. Это было по-детски — обижаться на что-то такое малое. Хотя маленькое десятилетнее сердце девочки разбилось в тот день, когда Та Женщина взмахнула своей тонкой палочкой и подожгла всё, о чём каждый день заботилась дочь. Все ленточки полыхали, отбрасывая на лицо плачущей Алексии оранжевые всплески огня, и апельсиновое семечко точно не смогло бы прорасти после такого нападения. То маленькое, крохотное предательство Регулус замаливал ещё долгое время. Но теперь девушка не видела смысла это вспоминать, хотя почему-то именно сейчас задумалась.       Разве, если человек однажды рассказал твой секрет, не повторит ли он своих ошибок? Стоило ли доверять кому-то, кто не смог сохранить твою тайну?       Алексия подняла голову и склонила её вбок, чувствуя, как неприятно заныла от этого простого действия уставшая шея. Регулус спокойно писал эссе и, кажется, совершенно ни о чём не думал. Его выражение лица оставалось непроницаемым и спокойным, как обычно.       — И что он тебе писал?       Регулус некоторое время молчал. То ли выжидал удобного момента, то ли просто раздумывал над тем, стоило ли посвящать сестру в подобные тайны.       — Просто сказал, что тяжело болен. Кажется, у него была острая фейрумия Не думаю, что он умер по этой причине. Мама говорит, что он заразился какой-то маггловской болезнью.       — Маггловской?       — Она не объяснила.       Алексия молча кивнула. Если дядя Альфард действительно погиб от маггловской болезни, то догадки подтверждались — его выжгли с гобелена из-за какой-либо связи с магглами. Не стоило отметать возможности того, что мужчина совершил нечто более ужасное, а уже после подружился с магглами, отвергнутый собственной семьёй. Больше её интересовало то, почему родственник внезапно решился связаться с Регулусом. Почему именно с Регулусом? Он мог бы написать своей сестре. Или Альфард не подумал о Вальбурге даже на смертном одре? Был ли он близок с младшим сыном Блэков? Или эта маггловская болезнь была связана с потерей памяти, и мужчина просто не был в состоянии вспомнить о Сириусе или о ней, об Алексии?       Девушка снова тяжело вздохнула и негромко захлопнула свой учебник. Она аккуратно стала складывать свои вещи обратно в сумку, пока Регулус не отвлекался от своего занятия.       — Что ты подаришь Сириусу? — вдруг спросил он, и Алексия глупо хлопнула ресницами.       — Не знаю. Ещё не думала. А ты?       — Его день рождения уже послезавтра. Ты вообще не рассуждала?       — Эй, — она ухмыльнулась, — ты что, беспокоишься? Что ты задумал?       Регулус сдержанно поджал губы и качнул головой.       — Ничего я не придумал. Просто стало интересно.       — А что ты собираешься ему подарить?       — Мама передала…       — Рег, — перебила Алексия, — что ты собираешься ему подарить?       Вид смущённого Регулуса был просто великолепен. Видеть кого-то такого сдержанного и холодного слегка рассеянным было чем-то бесценным. Его нос слегка сморщился в нежелании говорить правду. Братья редко делали друг другу подарки, а уж при напряжённых отношениях дарить что-то казалось крайне возмутительным. Алексия даже не надеялась на то, что Регулус захочет завести тему об этом.       Молодой человек взял с соседнего стула свою сумку и вытащил оттуда маленькую бархатную коробочку, которую пропихнул в руки сестры и резко отвернулся. Если бы девушка не знала своего близнеца, то точно подумала бы, что он решил продолжить традицию кровосмешения в их династии Блэков.       Крошечный кроваво-алый футляр для ювелирный украшений легко открылся. Отделанный изнутри чёрным бархатом, он содержал в себе совершенно чудесное украшение. Золотая шинка кольца представляла из себя двойные ветви деревьев. Ювелир точно проработал каждый листик и пропотел над тем, чтобы материал действительно стал напоминать обыкновенное дерево. Листья клёна, выполненные в более оранжевом оттенке металла, говорили о причастности получателя этого украшения к осени. А маленький светло-голубой камешек переливался даже в полумраке библиотеки и наверняка символизировал связь Сириуса с созвездиями на ночном небе. Это кольцо выглядело так мило и роскошно, что точно понравилось бы старшему брату.       Алексия чуть поджала губы, задаваясь вопросом, примет ли Сириус такой подарок. Примет ли он подарок от Регулуса.       — Подари его за меня.       Она подняла голову, чувствуя, что не могла совладать с собственными эмоциями, и те самостоятельно выступили на лице. Регулус едва заметно ей улыбнулся.       — Он даже не посмотрит, если я отдам коробку.       — Но это твой подарок.       — Неважно. — Регулус пожал плечами и снова склонился над книгой. — Важно то, что я сделал, а не то, чтобы об этом все знали.