heiress

      Андромеда прислала ответ спустя неделю.       К этому моменту Алексия уже перестала так сверкать возбуждением от возможного общения и полностью погрязла в учёбе. Неиспользованного пергамента становилось всё меньше, а вот сломанных в стрессе или злости на количество заданной домашней работы перьев — всё больше. Уроки шли своим чередом, выматывая и задерживая девушку в библиотеке до тех пор, пока ворчливая мисс Пинс не выставляла гриффиндорку за двери. Профессора хвалили её за такую прилежную работу, даже профессор Слизнорт в этом году стал язвительно шутить о её несостоятельности в качестве юного зельевара меньше, хотя порой всё равно говорил что-то вроде «Возьмите пример с мистера Блэка, дорогая», добавляя, что он имел в виду именно Регулуса. Профессор Макгонагалл никогда не высказывала своей гордости, но каждый раз, когда Алексия справлялась лучше, чем все остальные, уголки губ строгой женщины едва подёргивались в улыбке. Это вынуждало чувствовать себя более уверенной.       За гриффиндорским столом в раннее утро понедельника было на удивление тихо. Обычно взбалмошные и жизнерадостные ученики сонливо клевали носом, лениво помешивали свои горячие напитки или намазывали на тосты масло или джем. Всегда собранные и готовые к деятельности когтевранцы проснулись раньше остальных факультетов и уже негромко разговаривали за своим столом. Стеснительные и улыбчивые пуффендуйцы выглядели чуть лучше невыспавшихся гриффиндорцев, но тоже не шумели. Слизеринцы шипели о чём-то за своим столом, выглядя сборищем бледных и уставших школьников разных возрастов. За учительским столом в Большом зале тоже не было много разговоров. Профессора быстро доедали свой завтрак и, вежливо кивая коллегам, скоро скрывались в своих кабинетах до начала уроков.       Алексия помешивала серебряной ложечкой кофе, пока взгляд скользил по параграфу о фестралах. «У этих лошадей довольно мрачная слава — по мнению многих волшебников, фестралы очень несчастливые», — говорилось в небольшой вырезке из статьи известного журналиста, представленной в учебнике. Девушка посмотрела на нарисованный на странице рисунок. Тощий тёмно-фиолетовый конь с огромными крыльями и острой мордой будто кричал, вытянув худую шею. Его хвост напоминал крысиный — такой же длинный и тонкий. Многие старшекурсники говорили, что фестралы служат Хогвартсу и на самом деле тянут повозки, в которых ученики добираются до школы со станции Хогсмида. Алексия не могла проверить это, задумавшись. Она никогда не видела смерть своими глазами и искренне надеялась, что не увидит.       В последнее время дела в Хогвартсе обстояли не очень хорошо — многие чистокровные волшебники, учащиеся на Слизерине, проклинали магглорождённых и полукровных учеников. Теперь многие пуффендуйцы, когтевранцы и гриффиндорцы ходили не просто в парах: они передвигались по коридорам школы целыми группами. Палочки не убирались в карманы и сумки, а всегда были наготове. Улыбки слизеринцев с каждым днём становились всё больше напоминающими хищные оскалы, а их оскорбления летали в воздухе вместе с наступающим октябрём. Регулус водился со своими друзьями и часто придерживался их мнения, когда общался с сестрой на Зельях. Он говорил о том, что Дамблдор, наверное, потихоньку сходил с ума, если позволял целым факультетам состоять по большей части из «грязнокровок». Этим Регулус чудовищно напоминал Вальбургу и Ориона, поэтому Алексия морщилась и в ответ называла его недальновидным идиотом. Рег обижался, но его мимика, как всегда, не выдавала ничего большего, чем обыкновенную надменность.       Совы разных окрасов и размеров влетели в Большой зал где-то в середине завтрака. Письма, свёртки, упакованные в бумагу посылки, газеты — всё летело вниз. Что-то попадало в тарелки с кашей, что-то сшибало чашки с горячими напитками. Совы, устроившие бардак, покидали стены замка так же быстро, как и появились. Некоторые же птицы усаживались на плечи своих хозяев и клянчили еду, кусая школьников за пальцы.       Алексия заметила, что к столу подлетел Джеймс, хватающий небольшое письмо. Он сел прямо напротив девушки, и все его друзья послушно усаживались рядом. Сириус сел сбоку от своей младшей сестры. Они мягко улыбнулись друг другу, но привычно не пожелали доброго утра. Римус схватил первый тост, намазывая его шоколадным маслом, а Питер сонно хлопал ресницами и непонятливо изучал что-то, присланное его матерью. Алексия совершенно не удивилась, когда поняла, что не получила писем. За последнее время она не вывела Вальбургу из себя, у отца не было особых причин писать ей. Однако всё же громадный Гектор залетел в Большой зал. Он с грациозностью облетел стол Слизерина под восхищенные возгласы школьников, оставил напротив завтракающего Регулуса письмо и вылетел из открытого окна. Регулус непонятливо изучил конверт и поднял голову. Алексия, встретив его взгляд, пожала плечами. Сириус даже не посмотрел в сторону младшего брата.       Когда девушка снова отвлеклась на свой учебник, Питер Петтигрю испуганно пискнул. Маленькая, но ловкая сова уселась на его макушку и изучала людей своими глазками-блюдцами. Римус, фыркнув от смеха, отвязал от лапки своевольной птицы небольшой свёрток пергамента и осмотрел аккуратный каллиграфический почерк.       — Это тебе, — сказал долговязый молодой человек и протянул свёрток Алексии.       Наплевав на воспитание, девушка тут же выхватила письмо и широко улыбнулась, когда прочитала, от кого оно пришло. Сириус, читавший через плечо, тоже разулыбался.       — Читай быстрее! — Старший брат пихнул её в бок, кивая на пергамент.       «Милая Лекси,       Ты не представляешь, как я рада получить от тебя письмо!       Наверняка ты можешь понять мои опасения — наша семья до сих пор меня ненавидит. Я бы не хотела, чтобы ты или Сириус пострадали, если бы кто-то узнал о моей с вами связи.       Я очень скучала по этому «Энди» от тебя и Сириуса, поэтому, пожалуйста, называй меня так и не смей перечёркивать написанное! Мы не виделись уже около пяти лет, поэтому общение с тобой принесёт мне много радости. Как твои дела? Я слышала, что ты тоже стала небольшим белым воронёнком в нашем семействе. Наверное, даже мой побег не стал таким преступлением, как поступление на Гриффиндор! Сириус постоянно доводил Вальбургу до нервного срыва, поэтому я даже не удивилась, когда узнала, что он стал одним из придурковатых учеников Гриффиндора. Но то, что моя прилежная и послушная кузина стала гриффиндоркой, было для меня шоком! Как тебе учёба? Ты уже на четвёртом курсе?       Регулус никогда не любил меня так сильно, как вы, поэтому я не хочу, чтобы он знал о моём здравии. Почему-то мне кажется, что уже поздно что-то менять в нём, и Вальбурга вцепилась в него своими когтями так глубоко, что вряд ли он посмеет общаться со мной за ее спиной. Мне жаль, если тебе неприятна мысль о том, что нужно что-то скрывать от брата — всё-таки Регулус должен быть ближе тебе, чем Сириус. Не знаю точно, но магглы говорят, что близнецы всегда связаны более мощной связью.       Я правда вышла замуж. Тед просто невероятный, хотя иногда он слишком беспокоится обо мне. Не могу представить, чтобы этот мужчина обидел меня, поэтому тебе не стоит волноваться. Но мне очень приятно знать, что ты беспокоишься. Наша свадьба была не очень пышной, так что ваше присутствие не было заметно. Мы просто расписались и сбежали из Лондона сразу после. Я даже не надевала платье! Тед купил мне милый сарафан, но это было единственным, что мы тогда могли себе позволить. Мне очень жаль, что Сириус такой невежа. Свадьба всегда так важна в наших кругах!       Мою дочь зовут Нимфадора, и это чудесное имя, поэтому я не позволю называть её иначе! После твоего письма Тед дразнит её Дорой, но это звучит просто нелепо! Не знаю, насколько я хорошая мать — всё-таки ни у кого из нас не было особо хорошего примера. Но мама Теда постоянно говорит о том, что я хорошо справляюсь, и вроде как сама Нимфадора не имеет ничего против меня. То, что ты считаешь меня шикарным человеком, наверняка тоже многое обо мне говорит. Я пришлю тебе и Сириусу колдографию чуть позже, обещаю. Просто сейчас, когда ей три года и она уже может вяло отстаивать свою точку зрения, Нимфадора действительно не любит всё, что связано с камерой. Она метаморфиня — постоянно превращает свой нос в поросячий пятачок, если я пытаюсь сфотографировать её.       Времена сейчас и правда тёмные. Надеюсь, что в Хогвартсе всё не так ужасно, как за его пределами. Газеты постоянно пишут о нападениях и смертях, и мне ужасно страшно думать о том, что моя дочь или ты, Регулус и Сириус будете расти во время войны. Тёмный лорд набирает армию, с каждым днём к нему присоединяется всё больше волшебников. В таких трудных условиях ты должна чаще задумываться о своих братьях, Лекси. Я никогда не пожелала бы никому из вас потерять друг друга, когда сама лишилась двух сестёр. Наша семья ужасна, но я смею полагать, что Сириус и Регулус не так плохи. Будь осторожна настолько, насколько это возможно.

С любовью, Андромеда.»

      — Мерлин, её дочка метаморфиня, — негромко проговорила Алексия, дочитав письмо. Она дёрнула Сириуса, который спокойно попивал свой кофе, за рукав мантии.       — Серьёзно? Она не говорила мне.       — Я попросила прислать колдографию, но Дора портит свой носик, когда Энди пытается сделать портрет.       Сириус негромко рассмеялся. Его глаза сверкали восторгом и радостью. Алексия оторвала взгляд от письма, чтобы посмотреть на старшего брата, и тоже улыбнулась. Теперь у них был общий секрет, и это селило в душе необъяснимое тепло. Краем глаза она заметила мягкую, какую-то гордую улыбку на лице Джеймса, но проигнорировала её. Наверняка Сириус рассказывал ему о делах, которые обстояли в семье, и видеть воссоединение родственников было чем-то невообразимым. Римус смотрел на них с более задумчивым выражением лица, пока Питер горел привычным ему любопытством.       — Вы расскажете Регулусу? — Алексия ожидала этот вопрос от Петтигрю, и тот факт, что его в конце концов задал Римус, немного сбил с толку.       Она осмотрела сначала самого парня, а затем перевила взгляд на едва нахмурившегося Сириуса.       — Нет, — легко ответила и пожала плечами для пущей небрежности. Алексия слегка нервозно погладила обложку закрытого учебника по Уходу за магическими существами за четвёртый курс, а затем убрала книгу в учебную сумку. — Энди не хочет, чтобы я говорила ему, значит, я не стану.       — Правда? — Римус недоверчиво приподнял бровь, и Алексия заметила в его взгляде долю насмешливости, от которой захотелось его ударить. — Я думал, вы с малышом Регом лучшие друзья.       Сириус дёрнулся, видимо, чтобы пнуть друга под столом. Джеймс слегка напрягся, изучая непроницаемое выражение лица Алексии, а Питер вновь в раздражающей манере принялся ломать пальцы от волнения. Девушка по привычке выпрямила спину, как каждый раз, когда чувствовала, что на неё нацелены взгляды. Подбородок высокомерно вздёрнулся, глаза слегка сузились в отрепетированном годами выражении неприязни.       — Какими бы ни были наши отношения с Регулусом, — начала она холодным тоном, — это не касается Андромеды. Если она не захотела, чтобы я распространялась о её личной жизни, я не буду этого делать.       — Ну, — вдруг вступил в разговор Питер, — ты всегда ходила с Регулусом, поэтому… Андромеда… Ну, она может ошибиться…       — Мне всё равно, если вы мне не доверяете.       Алексия насмешливо закатила глаза, хотя отчётливо чувствовала неприятное давление в грудной клетке. О, это было знакомое чувство, говорящее о том, что девушка может вот-вот разреветься. Она неторопливо, оттягивая момент и показывая, что совершенно не волновалась, собрала свои вещи и спрятала письмо в сумку. Когда ремешок появился на плече знакомой тяжестью, Алексия смирила всех парней взглядом и гордо покинула Большой зал. Она чувствовала на себе их взгляды. Насмешливый взор Римуса неприятно въелся под кожу и щекотал нервы. Алексия тяжело дышала и кусала губу изнутри, лишь бы сдержать непрошенные слёзы.       Что, если на самом деле Сириус тоже не считал её достаточно надёжной для того, чтобы сохранить секрет? Он волновался? Думал ли старший брат о том, что Алексия пойдёт и всё-таки сдаст кузину Регулусу? Она никогда не делала ничего такого, чтобы кто-то из членов семьи мог сомневаться в ней. Римус не знал абсолютно ничего о том, как Алексия старалась, чтобы два мира её братьев нашли баланс в её собственном. Ей приходилось разрываться, чтобы не подвести каждого, чтобы дать им понять, что в гневе родителей они всегда могли положиться на неё. Только то, что она проводила время чаще с Регулусом, чем с Сириусом, не давало поводов для того, чтобы не доверять ей. Сириус и так был слишком далёк. «Я никогда не пожелала бы никому из вас потерять друг друга, когда сама лишилась двух сестёр». Алексия стыдливо шмыгнула носом, завернув за угол полупустого коридора.       Она не простила бы себя, если бы потеряла кого-то из братьев. У Сириуса были верные друзья, которые наверняка могли бы заменить ему семью. Регулус был верен родителям и поддерживал все их мысли, поэтому не расстроится, если старшему брату придётся уйти. Но Алексия никогда не была популярна в том смысле, чтобы найти друзей. На неё смотрели, как на предательницу, те, с кем общался Регулус, и с недоверием осматривали те, с кем был близок Сириус. Даже девушки, с которыми она делила комнату, не проводили с ней время. Она казалась лишней везде, куда бы ни пошла. Девушки её возраста замолкали, увидев её на горизонте, чтобы не давать повода вступить в разговор. В том кругу, где крутилась состоятельная семья Блэков, не было по-настоящему хороших людей, с которыми Алексия хотела бы общаться.       Она почувствовала позорные слёзы на щеках, и те тут же начали неистово гореть от стыда. «Будь сильной, — говорил голос Вальбурги, — не позволяй себе опуститься до такой слабости, как слёзы». Хорошее впечатление от письма Андромеды улетучилось в одно мгновение. Взволнованное и счастливое настроение сменилось желанием пожалеть себя, и Алексия села на корточки, пряча лицо в ладонях. «Toujours Pur, Алексия! В нашей семье нет места нытью! — продолжал голос матери. — Расстроиться из-за слов какого-то грязнокровки! Я учила тебя не этому!» Судорожный вздох слетел с приоткрытых губ, и девушка зажмурилась, покачивая головой. Нужно сейчас же успокоиться, пока её кто-нибудь не нашёл.       Но стоило только подумать об этом, как на плечо опустилась чья-то рука. Алексия вздрогнула, резко оборачиваясь, и встретилась с взволнованным взглядом зелёных глаз. Лили Эванс, выглядящая испуганно и удивлённо, глядела на гриффиндорку и чуть сжимала её плечо в успокаивающем жесте. Девушка почувствовала неприязнь от жалости, которую видела, и поджала губы. Ладони смазали слёзы на щеках, рукава чёрной мантии чуть стёрли влагу.       — Что-то случилось? — негромко произнесла Лили, и Алексия обиженно посмотрела на неё.       — Не говори со мной как с ребёнком.       Староста факультета внезапно мягко улыбнулась и понятливо кивнула, осматривая лицо девушки напротив себя. Её рука всё ещё ласково поглаживала плечо успокаивающейся гриффиндорки, и Алексия почему-то не хотела смахивать чужую ладонь. Ей хотелось снова разреветься, но голос матери напоминал, что она выше таких глупых проявлений эмоций.       — Хочешь поговорить об этом?       — Нет. — Девушка поднялась, и Эванс неторопливо встала за ней следом. — Тебе разве не нужно на уроки?       — Профессор Слизнорт простит, если я опоздаю.       — О, ну конечно, лучшая его ученица. — Лили слегка приподняла брови, не ожидав такой язвительности в голосе, но Алексия лишь фыркнула и развернулась, чтобы уйти.       — Я могу помочь тебе, если хочешь. С Зельями.       — Обойдусь без помощи какой-то заучки.       Рыжеволосая староста шла рядом и смотрела на неё с каким-то странным подозрением, будто пыталась прочитать эмоции, скрытые за маской небрежности и язвительности. Алексия не обращала внимание. Плевать. Пусть хоть голову себе сломает — это не её дело. Будет ещё какая-то девчонка рыться в её чувствах, что за глупость. На смену грусти и жалости к себе пришло желание защищаться, поэтому Алексия не могла позволить кому-то вести себя сожалеюще по отношению к ней.       — Знаешь, — задумчиво протянула Лили, когда они дошли до места, где одна лестница вела в класс Зелий, а другая — к кабинету Трансфигурации, и Алексия остановилась, глядя на старосту, — вы с Сириусом похожи.       — Что ты знаешь обо мне и Сириусе? — Она высокомерно смирила собеседницу взглядом. Та легко прижимала к груди учебник по Зельям. Длинные рыжие волосы были заплетены в тугие косички. Школьная форма была идеально отглажена и красиво выглядела на изящном теле гриффиндорки.       — Ты такая же противная и заносчивая, как он.       — Это описание всех Блэков, если тебе интересно. Иди в свой подвал.       Алексия развернулась на каблуках блестящих лоферов и зашагала прочь, слыша прилетевший в спину смешок.