Наследники Земли

Кларк задумалась, что бы она чувствовала, глядя на красивую витрину супермаркета, если бы сначала ее провели по складу, заполненному крысами. В лучшем случае это был бы скепсис, но скорее всего — отвращение. Как можно кичиться перед посетителями такой красотой, когда внутри все полнится потенциальной заразой? Такое же чувство у нее вызвал Чатем, когда ей и Харпер впервые дозволили пройтись по нему при свете дня. Гус даже сделал вид, что не приставил к ним охрану и никак не ограничил свободу передвижений. Еще одна показуха, призванная притупить внимание. Спустившись из выделенной ей квартиры и выйдя на улицу, Кларк быстро заметила соглядатая — неприметного на первый взгляд мужчину в синей клетчатой рубашке, облокотившегося на кирпичную стену здания через дорогу. Он делал вид, что просто бездельничает, укрывшись от солнца в тени переулка, но его взгляд то и дело как бы невзначай падал на Кларк и Харпер. При всей лживости внешней оболочки, Чатем выглядел прекрасно. Если бы не трехметровые стальные и кирпичные перегородки в каждом переулке, могло показаться, что апокалипсис обошел городок стороной. Кларк словно бы очутилась в романтизированном нео-вестерне. Здесь была всего одна улица, заканчивающаяся небольшим сквером. Дома выстраивались лесенкой — у широких ворот, сделанных из сваренных листов строительного ограждения, стояли неприметные одноэтажки, покрытые облупившейся побелкой, за ними шли более притязательные белые, красные, зеленые и серые фасады бывших лавочек и магазинов, а вокруг сквера расположились трехэтажки из красного кирпича. В одну из них поселили и Кларк с Харпер. Выделялись на общем пейзаже три строения. Первым была, судя по сохранившейся вывеске, бывшая адвокатская контора — узкое, но высокое здание, фасад которого был выполнен в стиле античного храма. За высокими стеклянными дверями виднелись запертые створки стальной решетки. С виду здание больше походило на банк. Похоже, предыдущий владелец очень беспокоился о своей безопасности. Вторым приметным местом был большой частный дом, отгороженный от остального городка симпатичным деревянным заборчиком. На дом бросал тень монумент павшим бойцам Второй Мировой, установленный прямо на участке. Возможно, когда-то дом был реконструирован под музей, но теперь его наверняка использовал по прямому назначению Гус или кто-то из его приближенных. Последним зданием, выделявшемся в общем пейзаже, была церковь, шпиль которой, пусть и оставленный кем-то без креста на верхушке, виднелся практически из любой точки Чатема. Переглянувшись с Харпер, Кларк натянуто улыбнулась и кивнула ей. Не отходя друг от друга, держась почти рука об руку, они начали прохаживаться вдоль улицы. Кларк до сих пор была на взводе, ожидая, что в любую секунду все может пойти не так, из-за чего напоминала сейчас натянутую пружину. Харпер притворяться удавалось куда убедительнее. Вчерашняя бледность сошла с нее, и она глазела по сторонам с нескрываемым любопытством. Кларк завидовала ее расслабленности. Глядя на то, что их сейчас окружало, ей тоже хотелось успокоиться и в кои-то веки насладиться спокойной прогулкой, когда никто не пытался убить ее или сожрать, но та назойливая мысль о прогнившем складе супермаркета не давала ей покоя. А Чатем, словно издеваясь, пытался всеми силами подавить ее тревогу. Помимо ухоженных и красивых фасадов, городок подкупал и своими жителями. До этого, кроме через чур ухоженной Керис, Кларк успела познакомиться только с горсткой по большей части грубых и жутко выглядящих боевиков. Даже их фельдшер — Нико, и тот уместнее смотрелся бы с топором в руке, чем со статоскопом. Однако, на деле Чатем наполовину заселяли люди совсем иного сорта. По улице гуляли одиночки и парочки, во внешнем виде которых едва ли были какие-то намеки на угрозу. Никаких элементов военного снаряжения, никаких татуировок и шрамов, а главное — никакого оружия. Люди просто прогуливались, о чем-то болтали друг с другом, большинство, завидев Кларк и Харпер, приветливо им улыбались и махали руками. Конечно, большинство по-прежнему несло на лицах следы перенесенного голода, дикого стресса и груза потерь, но все же здешние жители по большей части выглядели самыми нормальными людьми, которых только Кларк доводилось встречать с тех пор, как мир рухнул. — Иди помедленнее, — шепнула она Харпер, — и прислушивайся ко всему, что говорят. Харпер коротко кивнула и замедлила шаг. Ее расслабленность мигом испарилась, стоило Кларк поручить ей даже такое несложное дело. Некоторым трудно сохранять невозмутимость, если возникает хоть малейшее чувство, будто ты кого-то обманываешь. Отец Кларк совершенно не умел играть в «Мафию», и стоило ему взять карту убийцы, как его лицо заливалось пунцовым цветом. Воспоминание о нем отдалось гулом в ушах. Кларк поняла, что крепко стиснула зубы, и попыталась хоть немного расслабиться. Она прикрыла глаза, когда в лицо окатило светом солнца, показавшегося из-за облака. С приходом весны его лучи приятно грели кожу, хотя снаружи все еще было холодно — пусть эта прохлада уже не шла ни в какое сравнение с теми жуткими морозами, которые пришлось пережить Кларк в ее первую зиму без отопления. Прогуливаясь вдоль улицы, она то и дело останавливалась, делая вид, что хочет показать что-то Харпер. На деле Кларк безмолвно шевелила губами, пытаясь сбить с толку мужчину в синей рубашке, продолжавшего следовать за ними по пятам, и старалась прислушиваться к любому обрывку диалога проходивших мимо компаний. И снова сахарная витрина Чатема сработала, как надо. Кларк слушала разговоры о предстоящем обеде, о погоде, уловила разговоры о путешествиях, о том, какие интересные места люди видели на вылазках, что-то про детство и недалекое прошлое, о друзьях и родственниках. Кларк хотелось на них крикнуть. «Как вы можете, сволочи, обсуждать садовые клумбы, когда ваших гостей чуть было не расстреляли в угоду одному из ваших головорезов?! Неужели вы не видите, кто вами руководит?!» Может, они и правда не видят, и не знают, или не хотят знать. Может, эта приторная картинка создана не только для Кларк и Харпер, но и для всех тех, кто ходит здесь без оружия и не выглядит так, будто готов завтра вторгнуться во Вьетнам. Возможно, это и не картинка вовсе, и люди правда чувствуют себя беззаботно, будучи окруженными типами вроде Гуса, Лексы или Илиана. А то и привыкли просто. Нельзя же все время бояться. Кларк умела зациклиться на своих чувствах и месяцами лелеять все то, что разрушало ее изнутри, но многие из тех, кто ее окружал, были не такими. Всего несколько дней назад у нее на глазах Харпер едва не сошла с ума от пережитого ужаса, но вот посмотрите на нее теперь — с нескрываемым любопытством разглядывает местный быт. Едва ли она сейчас думала о том, как ходячие убили Джессику и Фокс прямо у нее на глазах. Что ж, оно и к лучшему. Кларк ни к чему было заставлять всех вокруг постоянно нести тот же груз, что и она. — Тут главное, как ты себя сразу подашь, — услышала она новый голос. — Не надо мешкать ни секунды. Если уж полез в драку — веди себя, как хозяин положения. Она увидела в переулке, огороженном от соседней улицы высокой строительной оградой, компанию из трех человек. Эти не пытались имитировать мирную жизнь. Каждый был при оружии и одет в походное снаряжение. Двое выглядели потрепано, их одежда и волосы были грязными, а на рукавах виднелись бурые пятна крови — похоже, они только недавно вернулись с долгой вылазки. Третьего Кларк узнала — это был Райли, который провожал их от лазарета до комнаты, в которой здешние главари решали судьбу пленниц. Говорил сейчас другой — внешне похожий на Райли молодой и красивый блондин. — Ну и как это? — спросил Райли. — Да так, что б сразу поняли — только ты тут затеваешь драку. И если затеешь — им точно пиздец. Во! — он быстрым движением выхватил из кобуры пистолет и наставил его на Райли. Тот дернулся, чертыхнулся и прикрыл лицо ладонью. — Крейг, совсем что ль ебанулся?! Засунь его обратно! — шикнул на того его спутник — широкоплечий мужчина восточной внешности. Он схватился ладонью за ствол пистолета Крейга и резким движением направил его вниз. Крейг, видя реакцию Райли, довольно хмыкнул, и спрятал ствол обратно в кобуру. — Теперь усек? — Ну-ну, — Райли усмехнулся, снова выпрямившись. — Прям так и сделал? — Конечно, только еще быстрее. И орать надо погромче, понял? Можно еще в воздух шмальнуть, если трупаков рядом нет. Тогда большинство как миленькие скуксятся и отдадут тебе все, что попросишь. — А если не отдают? — спросил Райли. — Тогда по ситуации, конечно. Пали самому наглому в ногу, а если кишка не тонка, то сразу промеж глаз. Особенно если какой-нибудь херов мудозвон решит, что он супергерой, и сам за стволом полезет. Главное — действуй первым, понял? — Надеюсь, еще не скоро нарвусь на кого-нибудь, — ответил Райли. — Че-то мне не улыбается живым в морды палить. — О, слышу речи будущего жмура, — вздохнул Крейг и махнул рукой. — И чего я тут распинаюсь, а? На стреляного воробья вообще нарываться не надо, пацан! А девяносто девять процентов лохов достаточно припугнуть. — Вон, смотри на него, — заговорил спутник Крейга, хлопнув того по животу тыльной стороной ладони, а затем так же бесцеремонно растрепав его густую шевелюру, — кожа да кости, и личико того парня из «Беверли-Хиллз». Но рычать умеет, как Муфаса, и глаза таращить, как псих ненормальный. Ты главное научись… Большего Кларк не расслышала. Пришлось идти дальше, ведь они и так слишком долго задержались на одном месте. Не хватало еще, чтобы та троица обратила на них внимание. Взглянув на Харпер и увидев на ее лице тревожное выражение, она поняла, что та тоже хорошо все расслышала. Значит, случай с нападением Илиана не был исключением из правил. Они нападают на другие группы и грабят их. Убивают. И, судя по всему, не сильно-то это скрывают. Кларк аккуратно обернулась и с удивлением обнаружила, что мужчина в синей рубашке куда-то делся. Может, и не было за ней никакой слежки, но после услышанного в переулке ее тревога и не думала утихать.

***

Раздолбайство Джаспера стало лучшим, что произошло с ними с тех пор, как их привезли в Аркадию. Для Мерфи оно пролило свет сразу на два вопроса — не поджидают ли их тут за углом с ножами, и готов ли Беллами объявить войну всему, что хоть сколько-нибудь угрожает его мании все контролировать. Как только они не досчитались своего перед отправкой на боковую, Беллами мигом велел им вооружаться и готовиться вызволять Джаспера из лап каких бы то ни было чудовищ. Когда же дело практически дошло до открытого конфликта с местными, Джаспер, наконец, изволил явиться в сопровождении той черноволосой девчушки, что помогала им обживаться. Он выглядел довольным, выспавшимся и явно гордился собой — завоевать внимание симпатичной девушки в первый же день знакомства было для него достижением всей жизни. К сожалению, к такому победоносному походу Беллами отнесся без какой-либо радости за ближнего своего, и устроил Джасперу такую взбучку, что Монти и Миллеру пришлось вместе успокаивать разбушевавшегося лидера. Мерфи с нескрываемым удовольствием наблюдал за началом этой потасовки, а затем быстро сообразил, что пока все ссорятся — самое время улизнуть, хотя бы на время. Вряд ли Беллами с тем же рвением будет беспокоиться о его безопасности. Скорее уж только порадуется, если Мерфи сгинет при невыясненных обстоятельствах и перестанет быть бельмом на глазу. Выбравшись через окно и перемахнув забор, Мерфи побрел по пустующим улицам Аркадии, едва освященным светом из окон еще не спавших жителей, сам не зная, куда конкретно идет и что надеется найти. Сейчас ему просто хотелось побыть одному, хоть на час избавившись от пристального внимания Беллами и атмосферы всеобщего недоверия. Были бы его спутники хоть капельку умнее и прагматичнее, Мерфи может и попытался втемяшить им в головы, что все их конфликты перестали быть актуальными в миг, когда Жнецы прорвались за забор Ковчега. Что больше нет смысла держаться за старые обиды и вести учет проступков теперь, в месте, где они будут окружены другими людьми и подчиняться другим правилам, и где им вообще не обязательно больше пересекаться. Нет. Увы, Беллами так и будет видеть в нем предателя, хоть он никогда и не давал никаких клятв верности, чтобы предать его, а остальные — жестокого убийцу, ведь он посмел без их ведома расправиться с кучкой настоящих жестоких убийц. Что ж, пускай. Скоро и это не станет проблемой. Нужно было только дождаться, когда Кара Купер заберет его на ранчо, а там можно навсегда забыть о Беллами и его нелепом осуждении. Подул холодный ветер, и едва покрывшиеся почками ветви деревьев на алее начали мерно потрескивать, качаясь из стороны в сторону. Мерфи застегнул крутку и засунул руки в карманы, сгорбившись от налетевшего порыва. Закурить бы не помешало, но все его запасы, украденные у Декса, сгинули в пламени, охватившем Ковчег. Желанный никотиновый аромат он учуял, когда практически уперся в высокую стену периметра Аркадии. Запах шел с лужайки, огороженной небольшим забором из декоративных железных прутьев высотой ему по колено. Мерфи нетерпеливо перешагнул через него, едва не порвав штанину, тихо выругался, и побрел навстречу стоящему в темноте маленькому силуэту, который изредка едва освещал вспыхивающий от затяжки кончик сигареты. Приблизившись, Мерфи услышал какое-то невнятное бормотание и, на секунду отвлёкшись, чтобы осмотреться, понял, наконец, где находится. По соседству с несколькими аккуратными прямоугольными плитами из земли торчали три десятка сложенных в крест деревяшек. Вокруг них пробивались первые стебли травы, кое-где Мерфи заметил белые бутоны подснежников. Напротив одного из самых аккуратно сложенных крестов и стояла смолящая сигарету фигура. — Доброе… утро, — запнувшись, произнес Мерфи, посмотрев на уже светлеющее небо. Женщина обернулась, выругалась и выронила сигарету, а затем мигом затушила ее носком ботинка. Мерфи нравилось заставать людей врасплох, и такая реакция его только умилила. Похоже, женщина еще до конца света пыталась бросить, и привыкла скрывать вредную привычку. В расступающейся темноте, лишь примерно разглядев черты ее лица, Мерфи на мгновение перестал дышать. Воображение сыграло с ним злую шутку, и какую-то секунду он был в полной уверенности, что наткнулся на нее. Но видение быстро рассеялось. Сходство ограничивалось темными волосами, полуазиатскими чертами и овалом лица. Эмори была лет на пятнадцать моложе, и глаза ее горели совершенно иным, особенным светом. Взгляд курившей над чьей-то могилой женщины был другим — влажным, уставшим, даже измученным, в нем не было ни грамма любопытства. Еще ничего не зная о постигших ее бедах, Мерфи сразу же захотел обнять ее, но быстро подавил этот порыв. Его все еще преследовало это едва уловимое сходство. — Ты из новеньких? — спросила она, прищурившись. — Не узнаю тебя. — Да, свежая партия, — Мерфи хотел было одарить женщину хищной ухмылкой, но сдержался. — Джон. — Я доктор Экснер, — представилась она. — Сара. — Кажется, я попал к вам раньше времени, док, — он перемялся с ноги на ногу. — Да, вы все записаны ко мне на завтра, — кивнула Экснер и оглянулась. — Что-то срочное? — Нет, я просто шел по дорожке из желтого кирпича в поисках табака. — И наткнулся на Страшилу? — Нет, конечно, — Мерфи улыбнулся и опустил глаза. — То есть, я хотел сказать, что вы скорее Виллина… Но не в том плане, что вы старушка, — он шумно выдохнул, поджав губы. — Пожалуй, надо было начать с потерянной туфельки… — Да уж… Они тихо рассмеялись. — Значит, будем флиртовать посреди кладбища? — спросила Экснер, вскинув бровь. — Если скажете, что не встречаетесь с пациентами, завтрашний прием я предпочту пропустить, — ответил Мерфи. — Хотя завтра меня может тут и не быть. — Настолько боишься уколов? — Напросился на ранчо Кары Купер, — он пожал плечами. — Кажется, я ей понравился. Надеюсь, дело выгорит. — А. Сильно не надейся. Кара очень скрупулезно относится к тем, кого принимает к себе. Я бывала на ранчо. Это суровое место, работы всегда невпроворот, а Кара даже самых здоровых мужиков держит в ежовых рукавицах. Не тянешь ты на того, кто мог бы там долго продержаться… Извини, если обидела. Вот, — Экснер выудила из кармана сигарету и кисло взглянула на нее. — Последняя. Ладно, все равно забирай, — она протянула ее Мерфи. — Можем по затяжке, — предложил он, наклоняясь, чтобы прикурить от вспыхнувшей в руках Экснер зажигалки. — Что мы, подростки что ли? — отмахнулась она. — В темноте можем сойти и за них, — Мерфи снова пожал плечами и с нескрываемым удовольствием затянулся. — Стащим у кого-нибудь пиво, а потом будем целоваться в кабинке туалета. — А ты наглый, — усмехнулась Экснер, покачав головой. — Прости, — улыбнулся он в ответ и посмотрел по сторонам. — Я помешал? — Скорее спас от очередного сеанса самокопания, — она вздохнула и обернулась, вновь посмотрев на крест рядом с ней. В предрассветных сумерках не получалось разглядеть вырезанную на нем надпись, но Мерфи готов был побиться об заклад, что на каждом деревянном кресте здесь стоят не такие далекие даты. — Это кладбище моих неудач. — Я думал, это просто кладбище. — Охиренно тонкое наблюдение, — протянула Экснер. — Пара могил появились здесь из-за моих ошибок. Несколько из-за моей медлительности, а вон та, — она кивнула куда-то в темноту, — потому что кончились нужные лекарства. Но большинство — просто от бессилия. Как лечить неизлечимое? Речь шла, конечно, об укусах. — Ты продолжаешь пытаться? — удивленно спросил Мерфи. — Нет, — грустно ответила Экснер, — больше нет. Сдалась. Но все равно возвращаюсь сюда иногда. Прошу прощения, в основном. — Ты врач, — произнес Мерфи и прочистил горло. — В смысле, ты же понимаешь, что они тебя не слышат? Ты же не… — Конечно, понимаю. Думаешь, мы для них ямы роем? — она снова осмотрела поле сложенных в кресты деревяшек, что окружали их здесь. — Нет, Джон, это все для нас. И хоть я часто ругаю себя, как только выхожу за ограду, но на самом деле все это… бывает полезно. Вон там, видишь? — она указала на один из крестов, тот был явно сложен наспех и без особо старания, а поперечная доска и вовсе покосилась. — Он подписан, но человека, для которого его тут поставили, там нет. У разведчиков не было времени забирать то, что оставили от него ходячие. Но они все равно приходят сюда, когда им надо вспомнить о нем и сказать что-то. Мерфи нечего было ответить. Он смотрел на этот покосившийся крест и думал о словах Сары Экснер, о том, что и ему не помешало бы выговориться тому, кто понял бы его и не стал осуждать. Жаль, что такой человек, прямо как тот разведчик, теперь навсегда остается лежать на пороге того проклятого дома. — Спасибо, что угостила, — сказал он, качнув сигаретой между пальцев. — Надеюсь, мы еще поболтаем где-нибудь, где нас не подслушают твои пациенты. — Циник, значит, — Экснер разочарованно вздохнула. — А как же. Иначе бы давно рехнулся, — признал Мерфи, хоть ему почему-то не хотелось создать о себе плохое впечатление. В кои-то веки он встретил кого-то, кто отнесся к нему с симпатией. Да и, пусть сходство оказалось мимолетным, Мерфи был бы не прочь… — Сара, я… — Прием завтра в полдень, — ответила она, не дав ему договорить, но голос ее приятно смягчился. — Ни за что не пропущу, док, — вернув в речь беззаботные нотки, ответил Мерфи. — И в следующий раз постараюсь придумать метафору получше. Экснер засунула руки в карманы куртки и, смущенно улыбнувшись, побрела к выходу. Мерфи проводил ее взглядом. Удаляясь, она еще раз оглянулась, обернувшись в пол-оборота, и одарила его еще одной мимолетной улыбкой. Заплетенные в конский хвост волосы упали ей на щеку. Мерфи помахал ей, мечтательно задумавшись, но затем вспомнил, где находится, и поспешил убраться с кладбища, не желая еще раз отягощать себя мрачными мыслями. В конце концов, сейчас он искал уединения, а самоедством пусть занимаются совестливые люди вроде Сары Экснер. Выйдя за кладбищенскую калитку, он оглянулся, надеясь, что еще увидит неподалеку фигуру Сары, но та уже скрылась за одним из поворотов. Подумав, не вернуться ли ему обратно в дом, он только усмехнулся и побрел в противоположную сторону. Нет уж, пусть остальные еще немного понервничают. Через пару часов их нервы натянуться достаточно, чтобы Мерфи мог позабавиться, слушая возмущенный гомон. Хотя, конечно, когда тобой пытается руководить самый скучный хрен во всей Вирджинии, веселья ждать не приходиться. Не успев пройти и квартала, Мерфи вдруг наткнулся на выскочившего непонятно откуда Беллами. Помяни черта… Беллами, не произнеся ни слова, ухватил его за грудки, протащил через улицу и с силой прижал к стенке одной из кирпичных двухэтажек. Мерфи не пытался вырваться — уже по опыту знал, что это бесполезно. Силы в Беллами было, как в скаковой лошади. По спине и затылку прошлась волна тупой боли, когда он столкнулся с кирпичной стеной. Беллами, продолжая держать его за грудки, заполнил все поле зрения Мерфи своим перекошенным от злости лицом. — Какого хрена ты делаешь? — процедил он. — Да так, чувак, гулял тут, — ответил Мерфи, быстро совладав с нервами. Вспышки гнева Беллами стали для него даже привычнее, чем ходячие мертвецы за забором. Он ухмыльнулся. — Что, уже соскучился по мне? Прости, я без цветов, но знаю, где их быстренько нарвать. Хотя, вижу, — он посмотрел на побелевшие костяшки кулаков, в которых Беллами сжимал воротник его куртки, — тебе уже совсем невтерпеж, так что можно и без прелюдий. Мерфи ждал, что Беллами захочет его ударить, и тогда, может, получиться как-то вывернуться, но тот продолжал крепко держать его, прижав к стене. Может, дело еще и дойдет до драки, хотя в случае с Беллами это будет скорее избиение. Ничего, к побоям Мерфи уже тоже начал привыкать. Жаль только, милашку Сару Экснер придется посетить с опухшим лицом. — Все шутить пытаешься, — Беллами ухмыльнулся, но это была ухмылка маньяка. — Думаешь, я не понимаю, чем ты тут занимаешься? Пайк рассказал, как ты пытался опорочить меня перед советом. Не сработало, Мерфи, не сработало. Ты сделал только хуже, и теперь все настороже. Думал, своим концертом убедишь Кару отправить тебя на ранчо? Хрен тебе. Она слушает Пайка, а он слушает меня. Никуда ты от меня не денешься, слизняк паршивый. С той же неистовой силой, с которой он удерживал Мерфи, Беллами швырнул его на землю. Мерфи выставил руку вперед, готовый к тому, что сейчас получит подошвой сорок пятого размера по лицу, но удара не последовало. — Вижу, решил завести себе друзей? — нависая над ним и тяжело пыхтя, продолжал Беллами. — Прилипнуть к милой докторше и ее добрым соседям? Ты никого не обманешь, Мерфи. Ты порочный, изгаженный человек. Паразит, выживающий за чужой счет только затем, чтобы дальше творить свои злодеяния. И это поймет любой, у кого хватит глупости водить с тобой дружбу. — Ну не знаю, Беллами, у тебя же как-то выходит со всеми подружиться, — ухмыльнулся Мерфи, — хотя дерьмо из тебя так и лезет. Терпение Беллами все-таки оказалось не бесконечным. Новым рывком за ворот он притянул Мерфи к себе и врезал по носу, отправив обратно на землю. Из ноздри по губам и подбородку потекла теплая алая струйка. Мерфи по-змеиному облизал губы и почувствовал вкус железа на кончике языка. Забавный человечек этот Беллами. Выводить его из себя было бы одним удовольствием, разделяй их пуленепробиваемое стекло. К сожалению, сейчас между ними никаких преград не было. — Хочешь еще что-то сказать? — спросил Беллами, отведя кулак для удара и вскинув брови. — Ладно-ладно, не такой уж ты хороший обманщик, — захихикав, произнес Мерфи и высморкал сгусток крови. — Атом тебя сразу раскусил. Едва увидел, все про тебя понял. Сам мне говорил, пока мы еще попивали виски у него в кабинете. Он хоть и был доверчивым слабаком, но тебя видел насквозь. Может, не стоило мне его так кидать. Хотя, в конце концов, тебя даже родная сестра раскусила. Как оно было, а? Тащить ее в подвал, держа за волосы? Какого ей было, как думаешь, Беллами? Не знаю, как ей, но для меня, — Мерфи начал хрипло хохотать, — это была та еще потеха! Следующий удар пришелся по челюсти и впечатал его щекой в землю. Мерфи нравилось думать, что боль ему нипочем, но от такого удара все его напускное веселье как ветром сдуло. Он еще пытался улыбнуться, не желая признавать поражения, но вместо улыбки продемонстрировал только окровавленные зубы, да красные пузыри, раздувающиеся на влажных губах. Колено Беллами опустилось ему на шею, оборвав любые его попытки говорить, смеяться и даже дышать. — Закончил, клоун? — спросил Беллами, внезапно успокоившись. Он огляделся, проверяя, не вышел ли кто проверить, кто там решил нарушить их сон громкой насмешливой тирадой. — Теперь слушай меня внимательно. Думаю, ты уже заметил, что я не сдал тебя с потрохами перед советом. Хотя, может и не заметил, раз вместо благодарности пытался вылить на меня ведро грязи. Я хочу, чтобы ты уяснил одну вещь — ты сейчас не за решеткой только благодаря мне. По моей милости будет решаться твое будущее. Я сейчас ослаблю давление, и жду от тебя ровно один вопрос. — Чего ты от меня хочешь? — просипел Мерфи, едва почувствовал, что снова может дышать. — Ты не поедешь к Каре Купер, Пайк убедит ее, что без тебя здесь никак не обойтись. Ничего, она переживет. На одного разочарованного в тебе человека меньше, миру от этого только будет только лучше, согласен? — Л-ладно… — Ты перестанешь улыбаться доброй докторше и вообще всем, кто покажется тебе приличным человеком. Нет, Мерфи, я не дам тебе делать вид, что ты исправился. Это прекрасное место, но и в нем найдется гнилье, вроде тебя. Я хочу, чтобы ты нашел таких людей. Хочу, чтобы ты втерся к ним в доверие, — Беллами хмыкнул. — Не думаю, что это станет для тебя проблемой, — он вздохнул и осмотрелся, вид у него был на удивление умиротворенным для того, кто держит колено на горле другого человека. — Это место особенное, Мерфи, и я не хочу, чтобы с ним случилось то же, что и с Ковчегом. Здесь не место таким, как Декс и его дружки. Не думай, что я простил тебя за их убийство. Будь они живы, может мы смогли бы дать отпор Жнецам. Но рано или поздно проблем от них стало бы больше, чем пользы. Пока в Аркадии тихо, от таких людей надо поскорее избавиться. Конечно, не так, как ты, сволочь. Достаточно будет выставить их за ворота. Найди их, Мерфи, и покажешь, что тебе можно доверять. Беллами убрал колено с его горла и снова встал на ноги. Более того — он подал ему руку. Мерфи никогда не был гордым человеком и принял ее. Едва он встал на ноги, Беллами до боли стиснул его ладонь. — Если сделаешь все, как надо, правда о тебе так и останется похороненной вместе с Ковчегом. И хорошенько подумай, прежде чем снова пытаться меня подставить. Ты убивал своих, Мерфи. Здесь тебе не Ковчег, и церемониться с тобой не станут. Военные сразу поставят тебя к стенке. Мы друг друга поняли? Мерфи выдернул ладонь из хватки Беллами и отступил на шаг. Тяжело дыша, он резким движением кисти вытер стекавшую из носа кровь и сплюнул под ноги. Мерфи не любил, когда его планы рушились. Еще больше ему не нравилось, когда эти планы кто-то раскрывал. А уж действовать по чужому плану он вообще ненавидел. Мерфи коротко кивнул, Беллами кивнул в ответ и потер ладонью кулак. — А теперь идем в дом. Скажешь, что в темноте не разглядел столб и врезался. — Как скажешь, — буркнул Мерфи. Пусть почувствует себя победителем. Это ничего. Пусть Мерфи и ненавидел действовать по чужому плану, но ему уже приходилось делать подобное. И каждый раз это заканчивалось одинаково. Он выполнял половину. А затем снова брал все в свои руки.

***

Прохаживаясь по Чатему, так толком и не заговорив ни с кем, кроме Харпер, Кларк в какой-то момент увидела сквозь высокие стекла одного из зданий помещение, оборудованное под спортзал. За полдня, проведенных в относительной свободе, она довольно точно научилась различать мирных жителей и рейдеров, вроде тех, которые притащили их за эти стены. В зале были явно рейдеры — по большей части крупные мужчины, сосредоточенно тягающие немалый вес у различных снарядов. С такими-то нагрузками они наверняка ели за троих. На Ковчеге, особенно в последние его месяцы, такое сочли бы непозволительным расточительством, но, похоже, группы, регулярно прочесывающие округу, пока еще могли себе такое позволить. Кларк не видела, чтобы кто-то пытался вести на территории Чатема натуральное хозяйство. Возможно, было еще слишком рано для этого, но скорее всего такого плана и не существовало. Зимой, если эта коммуна еще не будет разорена хищником покрупнее, местным придется ой как несладко. Среди занимающихся Кларк увидела Лексу. Та с завидным упорством и сосредоточенностью молотила руками и ногами подвешенную к полотку тяжелую грушу, отрабатывая на ней приемы смешанных единоборств. Несмотря на все еще докучающий даже внутри зданий холод, Лекса, одетая в шорты и спортивный топик, вся обливалась потом, занятая своим неживым противником. Глядя на то, как ощутимо дергается груша от ударов, Кларк в которой раз подивилась силе Лексы, совершенно, казалось бы, не сочетающейся с ее телосложением. Было в этом что-то неправильное, словно ей показывали спецэффекты в фильме про супергероев. Наваждение рассеялось, когда ту же грушу с противоположной стороны начал с задором молотить подбежавший пацан лет тринадцати с виду. Груша целиком закрывала его от Лексы, и та немного опешила, но, наклонившись вбок, увидела парнишку и расцвела в улыбке. Лекса засмеялась, немного пригнулась, чтобы оказаться на одном уровне с парнишкой, и принялась шутливо стукаться с ним перчатками, после чего сделала ловкий захват, обвив рукой шею парнишки и принялась потирать его волосы. Продолжая хохотать и взвизгивать, он пытался вырваться, но смог это сделать, только когда Лекса ослабила хватку. Через стекло невозможно было услышать их разговор, но, судя по жестам, Лекса начала увлеченно объяснять какой-то прием. Глядя на эту картину, Кларк на секунду подумала было, что только что увидела сына Лексы, но быстро отогнала эту мысль — не в двенадцать же она его родила. Может, это был младший брат, но внешне они совершенно не походили друг на друга — у Лексы были каштановые волосы и оливковая кожа, в то время как парень был блондином, к тому же бледным, как мел. От наблюдения за этой парочкой ее отвлек звон колокола, единожды прозвучавший из церкви. Кларк выругалась и дернулась, услышав его. Даже в полном людей поселении, окруженном стенами и охраняемом порой самого жуткого вида бойцами, большинство по прежнему старались вести себя тихо — инстинкт, развитый всеми, кто пережил первые месяцы апокалипсиса, не смогло выветрить даже чувство полной безопасности. Уверенности в своих силах жителям Чатема было не занимать, раз они не боялись заявлять всей округе, что они здесь. — Кларк, глянь-ка на это, — тронув ее за рукав, сказала Харпер, указывая куда-то ей за спину. — Похоже, сейчас будет что-то интересное. Может, у них в церкви в обед кино показывают? — Не думаю… К церкви, едва прозвонил колокол, начала стекаться тонкая струйка народа. Со всех концов Чатема в ту сторону направлялось человек двадцать пять — почти половина населения города. Керис во время импровизированной экскурсии с присущим ей детским энтузиазмом заявила, что, если Кларк и Харпер решать остаться (словно это зависело только от них), то в Чатеме будет ровно шестьдесят жителей. — Идем, посмотрим, чем они тут живут. Кларк двинулась вперед, стараясь держаться позади других жителей, но на «новичков» то и дело с любопытством оглядывались. — Ты уверена? — кисло спросила Харпер, как только они вышли на площадь и увидели церковь во всей красе. — Дома в Техасе меня мама каждое воскресенье таскала на проповеди, они у меня вот уже где сидят, — она указала двумя сложенными пальцами себе на горло. — Уверена, — кивнула Кларк. — Помнишь, как прошла последняя проповедь, которую мы видели? Харпер сглотнула и мотнула головой. Вспоминать о Билле Кэдогане и смерти Дрю ей явно не хотелось. Кларк сделала себе укор. Не всем дано постоянно держать перед глазами картины пережитого ужаса. Харпер была доброй девушкой, слишком нежной для мира, каким он стал. Возможно, она никогда по-настоящему не зачерствеет. Будет ли слишком жестоко требовать от нее этого? — Хочу убедиться, что здесь мы не увидим ничего подобного, — закончила свою мысль Кларк. — Тогда мы глядели на все издалека. Может… — Харпер кивнула куда-то в сторону, — хотя бы в окошко подглядим? Если там начнется какой-то лютый караул, спокойно нам выйти не дадут. — Не обманывай себя, мы и так пленницы. Не удивляйся, если завтра мы снова будем сидеть с мешками на голове в каком-нибудь сыром подвале. — Но я думала… — Не обольщайся, — повторила Кларк и, дружелюбно улыбнувшись прихожанам, вошла в церковь. Оглядев всех людей, рассаживающихся сейчас по скамейкам, Кларк отметила, что большая их часть принадлежала к рейдерам. Один из них обернулся и одарил ее подозрительным прищуром. Кларк узнала в нем Квинта — самого неприятного типа из всех наперсников Гуса. Весь их допрос он буквально прожигал ее пылающим взглядом, но сейчас его лицо немного смягчилось, пусть и выглядел он по-прежнему враждебно. Возможно, броситься на нее ему мешало только то, что они находились в церкви, и, в отличие от самой Кларк, это что-то для него значило. Он наклонился и начал шептать что-то на ухо сидевшей с ним женщине, которая выглядела даже неприятнее самого Квинта. Метиска с густой черной шевелюрой, в прошлом, похоже, оказалась рядом со взрывом — правая половина ее лица была изрыта толстыми шрамами, напоминавшими трещины в разбитом зеркале. Не всегда пугающая внешность была отражением скверного характера, но когда эта женщина, после слов Квинта, обернулась и посмотрела на нее, сердце Кларк заколотилось, как будто прямо перед ней внезапно выскочил ходячий. Вслед за Квинтом, изуродованная шрамами женщина шепнула что-то крупному арабу с пышной клочковатой бородой, а тот — парню рядом с собой. Со спины парень выглядел так же грозно, как троица рядом с ним, но когда он, на манер остальных, обернулся, чтобы посмотреть на Кларк и Харпер, стало ясно, что это еще подросток, которому было не больше пятнадцати. Он был щуплым, черты лица его по-прежнему оставались детскими, а в глазах еще не горела та мрачная решимость, присущая многим здешним бойцам, однако по всем внешним признакам — пучку дредов, висящей на нем мешком расстегнутой спецовке и торчащей из-под нее кобурой, он был одним из них. Из внутреннего помещения к кафедре вышла женщина, и ее появление мигом всех утихомирило — четверка рейдеров во главе с Квинтом, сидевшие на ближайшей к кафедре скамье, мигом отвернулись, а остальные прихожане, до того постоянно переговаривающиеся о чем-то, затихли, как по щелчку. Вышедшая женщина встала за кафедру, прочистила горло и с трепетом провела ладонью по корешку лежавшей перед ней книги, которая крайне маловероятно была Кораном или Торой. Проповеднице было с виду за тридцать. Она не носила рясу и была одела в строгую, сплошь черного цвета, но в целом повседневную одежду на манер «мирной» части жителей Чатема. Русые волосы были сплетены в косу, спадающую до лопаток. На лице, как у некоторых здешних бойцов, у нее красовалось простое тату — дуга из четырех треугольников, шедшая вдоль виска. Значения этого символа Кларк даже не пыталась разгадать. Возможно, так проповедница показывала, что не принадлежит ни к одной из групп Чатема, сочетая в себе черты обеих. — Нас сегодня много, — довольно начала она, и зал одобрительно загудел. — Святой день. — Святой день, проповедник Брелл, — откликнулись люди с первых скамей. Кларк молча наблюдала за реакцией присутствующих. Некоторые широко улыбались, но никакого фанатичного блеска в их глазах не было. Большинство сидели спокойно, в ожидании проповеди. — С каждым днем все труднее приходить в церковь. Не надо протестовать, эта показуха нам ни к чему, — произнесла она беззлобно, ладонью остановив было поднявшийся гомон. — Просто послушайте меня. Мы же за этим тут собрались, верно? Внемлите моим словам прежде, чем возносить молитву Господу. Сейчас вокруг нас мало поводов для радости. Куда больше для печали. Каждый задается вопросом: «Что же все-таки происходит?». Видеть ли в этом Армагеддон? Считать ли все тяжким испытанием? Непростые вопросы, скажите вы, но, как и многие другие, их легко решить, обратившись к Святому Писанию, — она постучала пальцем по кожаной обложке Библии. — Узрели ли мы Господа нашего, Иисуса Христа? Нет, пока нет. Забрали ли ангелы праведников? Нет. Мы здесь, и постигшие нас невзгоды — не то, что было обещано пророчествами. Восставшие мертвецы — несчастье для всех людей, но оно рукотворно. Является ли это посланным нам испытанием? Да, это испытание! Тяжелое, мучительное испытание, но бедствие, постигшее человечество сегодня, верьте мне, в будущем станет новой притчей. А может и Новейшим Заветом. Когда каждый, кто выжил, и не утратил веру, сможет считать себя новым Иовом. Могуч тот, кого ведет вера. И подкреплена она силой нашего оружия! — тут Брелл вытащила из-под кафедры пистолет-пулемет и подняла его стволом верх, грозно потрясая им. Все рейдеры в зале повыхватывали оружие и с громогласным рыком подняли его над головами. Кларк подумала было, что они сейчас в охватившем их праведном пыле изрешетят потолок, но этого, к счастью, не случилось. — Железо, пули, и люди, несущие в руках оружие — вот крепкий фундамент нашего сообщества. Люди, что не страшатся броситься на врага — живого или мертвого. Люди, что готовы подставить, словно древние атланты из языческих легенд, свои плечи, дабы облегчить долю тех, чье сердце праведно, но руки слабы. Некоторые из этих героев прямо сейчас трудятся на благо этого прекрасного места. А кто-то сейчас здесь, среди нас! Славный Грехем, дитя мое, встань! Кларк едва могла поверить своим глазам, но на лице Квинта, того самого Квинта, в чьем взгляде всегда словно разливалось жидкое пламя, пару мгновений выглядел смущенным от подобного внимания. По крайней мере пока смотрел на проповедницу Брелл. Стоило ему повернуться к остальным, он с прежним огнем в глазах осмотрел присутствующих, не преминув задержать взгляд на Кларк и Харпер, и вновь воинственно поднял автомат над головой. — Натали, не стесняйся, поднимись! — призывала Брелл женщину с истерзанным лицом. — Чад, встань, — обратилась она к арабу с клочковатой бородой, — пусть люди увидят твою отвагу, пусть вдохновляются вашим примером! И юный Генри! Ты тоже, покажись людям. Смотрите на него, он молод, еще так хрупок, но уже готов поднять оружие в священной войне за наше выживание. Во имя каждого из нас! Берите пример с этого отважного юноши — те из вас, кто еще не победил свой страх снова оказаться снаружи. Те из вас, кто думает, что слишком слаб для подобного. Вот же, вот же, вот он — лучший пример того, что это неправда! Люди начали аплодировать. Поднятые со своих мест по велению проповедника Брелл рейдеры размахивали оружием. Юный Генри и здоровый араб Чад делали это скованно, с нескрываемым смущением, Квинт и Натали, напротив, заразились пылом Брелл и купались во внимании прихожан. Проповедь длилась около часа, несколько раз прерываемая вдохновенным ликованием публики. Один из прихожан — щуплый мужчина средних лет, потребовал выдать ему оружие, заявив о готовности вступить в «южную группу», явно имя в виду отряд Грехема Квинта. Сидящие рядом с ним рейдеры одобрительно засвистели и начали хлопать его по плечам с такой силой, что тщедушный мужчина едва не шлепнулся обратно на свое место. Кларк слушала то, о чем говорила Брелл, следила за реакцией остальной публики, в ожидании чего-то, что изменит тон проповеди, чем-то непременно ужаснет ее, но ничего подобного не произошло. Да, Брелл оказалась воинственной женщиной, прожженной милитаристкой, слишком увлеченно славящей силу оружия и людей, что не боялись взять его в руки и пустить в ход, но ни разу за свою проповедь она не произнесла ничего откровенно бесчеловечного — по крайней мере по меркам непростых дней после Конца Света. Скорее уж, как показалось Кларк, она пыталась в такой агрессивной манере вытравить из людей страх, призывая приносить пользу для общины, пусть даже кому-то подобная роль была откровенно не по силам. Иногда Брелл начинала напоминать Билла Кэдогана, но нет, в ней не было и толики той безумной жестокости, что засела в лидере Жнецов. Кларк не знала, правда ли Брелл верит в то, что говорит, но в сердце ее проповеди крылась прагматичная цель. Цель, которую Кларк, положа руку на сердце, одобрить не могла. Она вспомнила, как Беллами насильно пытался поставить каждого жителя Ковчега под ружье. Заставлял выходить наружу, пытался в сжатые сроки научить убивать ходячих, стрелять… и не бояться этого мира. Но подобный подход не всегда работал. Тот щуплый мужчина — переживет ли он свою первую вылазку? Станут ли тащить его за собой и прикрывать те люди, что сейчас с радостью принимают его в свои ряды? И что, черт возьми, они будут делать — обшаривать старые дома, зачищая их от мертвецов и собирая оставшиеся припасы, или налетать на более слабых, обирая их до нитки, а то и оставляя лежать в земле? Судя по подслушанному днем разговору, второй вариант так же вполне возможен. Здесь было слишком много суровых людей со шрамами от пуль и ножей. Сомневаться не приходилось — большинство из них наверняка занимались тем же, за что не так давно Мерфи убил Декса, Коннора и Майлза. Они с Беллами тогда убедили себя, что цель не оправдывает средства — ни в случае Мерфи, ни в случае Декса, пусть даже они и пережили зиму во многом благодаря тому, что награбил он и его друзья-подельники. Были бы они столь категоричны, если бы остались ни с чем? Кларк уже не была так уверена. Многие принципы, казавшиеся ей железными, один за другим рухнули. Она знала только, что никогда не перестанет бороться, и сделает все для своих людей… пусть даже из всех них в живых осталась одна лишь Харпер. И все же, не будучи на месте жителей Чатема, осудить их воинственный нрав было очень просто. Когда они с Харпер вышли из церкви, оказавшись в гуще делящихся своими мыслями о прошедшей проповеди прихожан, сквозь толпу к ним протолкнулся Генри. — Эй, новенькие, — с юношеским задором обратился он к ним. — На закате приходите в сквер. Вам повезло, сегодня будут проходить бои. — Что еще за бои? — спросила Харпер. — О, такое вы раньше только в кино бы увидели. Пес против пса! — Генри сделал вид, что держит в руках что-то тяжелое, и резко взмахнул ими. — Пока одного не заберет Харон! От веселья, с которым Генри произносил эти слова, Кларк похолодела.

***

В вечер знакомства с Майей Джаспер и представить себе не мог, что что-то впечатлит его сильнее ее тяги к искусству. Но нет, у нее получилось. На его памяти только у Кларк и Октавии хватало смелости дать отпор разъяренному Беллами. Майя, видя, с каким шквалом он обрушился на Джаспера за его ночной побег, встала между ними и, повысив свой нежный голосок до неожиданно агрессивных нот, смогла перекричать бушующего Беллами, заставив удивленно застыть с раскрытыми ртами всех присутствующих. Беллами, запнувшись, прервал свои попытки отчитать Джаспера, буркнул что-то и удалился на второй этаж их нового дома — не иначе как выплеснуть остатки гнева на безвылазно сидевшего там Мерфи. Джаспер мог бы посочувствовать ему, но, пусть и не считал Мерфи тем злом, которое видел в нем Беллами, оставался при мнении, что все равно тот был тем еще мерзавцем, не стоившим и секунды чужого беспокойства. Майя, хоть и явно не горевшая желанием оставаться под одной крышей с Беллами, уступила гостеприимной просьбе Джаспера, и осталась до обеда, после которого ее лицо озарила какая-то идея. — Вы ведь по радио с нами связались, да? — спросила Майя, словно эта истина впервые пришла ей в голову. — Ну… да, все благодаря Монти, — Джаспер кивнул в сторону друга, и тот мигом покраснел. Несмотря на всю свою одаренность, Монти отчего-то стеснялся каждый раз, когда его пытались похвалить, не в пример самому Джасперу, гордившемуся каждым своим достижением, как Нобелевской Премией. — Конечно, я тоже… внес свой вклад. — А не хотите, наконец, встретиться с голосом на том конце провода? — вдруг предложила Майя. — С голосом… с Синклером? — вздохнув, спросил Монти и хлопнул себя по лбу. — Е мае, Джаспер, мы ведь до сих пор с ним не увиделись! А я ведь клялся себе, что он будет первым, кому я пожму руку по прибытию. — Кажется, руку нужно пожать Брайану, — умерив его пыл, поправил Джаспер. — Помнишь, что Пайк говорил? Это его чаяниями мы здесь. Синклер скрывал все до последнего. — Вот и спросим его, почему, — не теряя энтузиазма, настаивал Монти. Обиды на их некогда тайного собеседника он не держал. В картине мира Монти, казалось, вообще не было место такой вещи, как затаенная обида. В этом они с Джаспером тоже были не похожи. — Да и Брайан сам бы никогда не смог наладить радиосвязь с нами, так что… иными словами… в некотором роде Синклер все равно нас спас. Джаспер хотел было завести спор о порочности поиска подобных причинно-следственных связях, ведь такие размышления при должном упорстве всегда возвращали их к эпохе динозавров, но Майя не дала ему начать: — Так вы идете или нет? — Конечно идем! — воскликнул Монти. Ну а Джаспер подумал просто: «А какого черта», и первым встал с кресла. Они прогулялись по Аркадии, встретив несколько незнакомых лиц, поглядывающих на них с опаской. Монти и Джаспер, нацепив дружелюбные улыбки, пытались было подойти и поздороваться, но Майя удерживала их от этого, и сама махала рукой прохожим. Ее присутствие с чужаками, кажется, внушало местным хоть какое-то доверие. Джаспер подивился, насколько до странного нервными и недоверчивыми выглядели некоторые из прохожих. Он вдоволь насмотрелся на такие лица, когда Жнецы уже взяли Ковчег в кольцо, но этим-то кто не угодил? Высоченные стены, вокруг тишь да гладь… Правда же? Синклер жил в частном доме, который снаружи показался Джасперу, пожалуй, самым старым, бедным и обветшалым из всех, встреченных по пути. Даже издалека он видел, как поблескивает на солнце богато сплетенная паутина в каждом уголке бурого, давно некрашеного крыльца. — Знаешь, обычно в таких домах водятся приведения, — заметил Джаспер. — Этот ваш Синклер хоть жив еще? — Ну, он затворник, — Майя пожала плечами и махнула на дом. — Одиночество сказывается. Не знаю, зачем он выбрал этот убогий домишко, ему предлагали и получше. — Может, ему плевать на комфорт, — предположил Монти. — Или в таком доме легче организовать подвал с цепями… — протянул Джаспер, продолжая скептически оглядывать фасад, воображая, какого размера мог быть хозяин всей этой паутины. — Если подружитесь, убедите его прибраться, — попросила Майя на полном серьезе, — а то он там когда-нибудь задохнется от пыли. — Да уж, вот тебе и спаситель, — пробормотал Джаспер. — Да плевать, как он живет! Главное, что он смог сделать! — возразил Монти, словно бы восприняв нападки на Синклера за личную обиду. Надо же, еще не знакомы, а он уже его защищает. Хороший знак. Наверное… Они вместе поднялись на крыльцо. На двери висело кольцо, и Майя подцепила его пальцами, чтобы постучать. Джаспер зажмурился, представляя себе одно из двух — что от удара на них посыпется вся пыль и пауки с потолка, или что сейчас под порогом откроется люк, и они втроем дружно полетят в подвал. Ничего из этого, к счастью, не произошло. — Джакопо! — крикнула Майя. — Это Майя, открой! Монти и Джаспер переглянулись, застыв в ожидании. Изнутри послышалось шарканье, дверь слегка приоткрылась. — А, Майя, девочка моя, — высунув в проем голову, поздоровался Синклер. Он был старше, чем Джаспер представлял его себе. Волосы, похожие на кудрявый шарик, практически целиком покрылись серебром седины, на длинном широком носу висели очки с толстыми линзами и верёвочками, уходившими Синклеру за уши. Смуглая кожа рядом с носом была покрыта пятнами — Джаспер так и не понял, веснушки это были или что-то еще. — Кто это с тобой? — спросил Синклер, сощурившись. — Это… — начала было Майя. — Бог ты мой… — глаза его широко распахнулись, а изможденное лицо озарила улыбка. — Вы же… вы же — это вы. Монти Грин и Беллами Блейк, верно? — Вообще-то я Джаспер, — поправил его он, — а Беллами… — Входите, входите, — Синклер открыл дверь настежь, отступил от порога и пригласил их внутрь. — Прошу прощения за обстановку, я редко принимаю гостей. — Ты их никогда не принимаешь, Джакопо, — поправила его Майя, и посмотрев на Джаспера, одарила его улыбкой. От этой улыбки ему сразу стало как-то лучше, как будто в грудь теперь умещалось больше воздуха. — Ах, Майя, если бы ты любила физику, мои ворота всегда были бы открыты от тебя, — он вел их в гостиную, когда говорил это, и Джаспер, хоть и не видел выражения его лица, заметил, как после этих слов Синклер ссутулился. — Чтобы лечить переломы, мне не обязательно считать кинетическую энергию предшествующего удара, знаешь ли, — язвительно парировала Майя. — Ах, блажь и еще раз блажь! Учись ты в настоящем заведении, а не просто под опекой Сары, то поняла бы, что это еще как необходимо! — Даже доктор Экснер с вами бы не согласилась, — возразила Майя добродушно. Похоже, в дом к затворнику Синклеру она заглядывала почаще многих, и уже не впервые вступала с ним в подобную полемику. — Я не удивлен. И тебя, бедняжку, она заражает своими вредными идеями! Никто теперь не хочет учиться, а потом все удивляются, что это я все время сижу тут один?! — Синклер всплеснул руками, а потом, будто очнувшись, посмотрел на Джаспера и Монти, часто заморгав. — Простите меня, я отвлекся. Как можно, как можно… Вот, присаживайтесь, я сейчас… — он указал на стулья, и рассеянно взмахнул руками. — Ну хотя бы так… Синклер склонился над бутылкой с водой и принялся давить на помпу, наполняя стаканы, после чего расставил их на столе, попутно приглаживая пыльные салфетки. Официант из него вышел бы никудышный. — Спасибо, — смущенно произнес Монти и из вежливости сделал глоток. — Приятно с вами познакомиться, сэр. — А мне-то как приятно. Вы же… вы же не врали, когда рассказывали мне о вашей радиостанции? Вы сами смогли ее собрать? — Мы скорее смогли ее починить, — уточнил Монти. — Теперь ей, к сожалению, крышка. — Ах, что за варварство, просто возмутительно. Крушить последние блага цивилизации… Те, кто это сделал, были настоящими дикарями! — Это еще мягко сказано, — пробормотал Джаспер, пялясь на дно стакана в руке. — А вы, сэр? Как вы с нами связались? — спросил Монти. — О, это моя гордость… или, по крайней мере, когда-нибудь ей станет. Пойдете, я вам все покажу, — Синклер поднялся из-за стола и поманил их в соседнюю комнату. — Наконец-то встретил кого-то, кто оценит мои труды по достоинству, и, надеюсь, обойдется без циничной критики, — он усмехнулся и в шутку погрозил им пальцем. — Майя, держись этих ребят, хоть ума наберешься. — Ну спасибо, Джакопо, очень приятно, — фыркнула она. Джасперу хотелось хоть немного возмутиться, хотя бы крикнуть «эй!», но он сдержал себя — до сих пор эти двое вели себя, как хорошие знакомые, так что нечего было чужаку учить Синклера вежливости. Для начала надо самому хоть как-то вписаться. Еще найдется удачная оказия проявить себя настоящим рыцарем. Отчего-то рядом с Майей ему этого очень хотелось. Последний раз он чувствовал подобную потребность, только познакомившись с Октавией, но тогда он быстро понял, что на нее это не произведет никакого впечатления. Черт, неужели он так быстро втюрился? Еще чего не хватало… — Вот, смотрите, моя крошка. В комнате с оборудованием было светлее, чем в остальной части дома, а потому пыль и паутина вновь начали бросаться в глаза. Посередине комнаты стояло три сдвинутых стола, заваленных с виду собранными наполовину приборами. По всем углам стояли коробки, из которых торчали металлические детали. Самая настоящая мастерская безумного ученого. Вот только гения ли? Гений, пожалуй, не ленился бы помимо внутренностей собирать для своих приборов корпуса. Поначалу Джаспер даже не узнал радиопередатчик, хоть тот и находился на самом почетном месте — на центральном столе, не окруженный валявшимися рядом болтами и другими мелкими запчастями. Передатчик был похож на останки поверженного робота, выпотрошенного неаккуратными мародерами, от которого осталась чудом собранная схема из транзисторов, катушек и конденсаторов. Подсоединенный проводами аккумулятор лежал вне остова, запитанный от тихо тарахтящего генератора. Еще один провод вел к распахнутому окну, из которого торчала антенна. Джаспер почему-то был уверен, что найдет здесь что-то гораздо более продвинутое, нежели их собственная убогая радиостанция, еле приведенная в порядок. Наверное, потому, что голос на той стороне принадлежал кому-то сильно старше, чем они, только и всего. Впрочем, место для восхищения все равно оставалось, ведь Синклеру удалось то, на что даже у них с Монти, наверное, сроду не нашлось бы ни ресурсов, ни терпения. — Ничего себе, вы ее с нуля что ли собрали? — спросил Джаспер. — В общем и целом… да, — Синклер поджал нижнюю губу и повел плечом. — Моя маленькая гордость. — Это… и правда впечатляет, сэр, — сказал Монти, жадно изучая собранные на столе устройства. — Эх, если бы я только собрал нормальный пеленгатор… — Синклер указал на торчащую из окна антенну. — Найти бы антенну получше… намного лучше, да рупорную решетку подходящего размера, волноводы… Но когда здесь заметили, как много вещей нужно обслуживать и чинить, чтобы поддерживать текущий уровень жизни, и что в основном ремонтом всегда занимаюсь я… — он развел руками. — Меня просто перестали выпускать наружу. — А остальное? — Джаспер сложил руки на груди и указал на ближайшие к нему стальные разверстые туши электроприборов. — Это ведь осциллограф? А там, амперметр? — он нахмурился и покачал головой. — Радио — это я понимаю, а остальное-то вам на кой черт? — Я был школьным учителем, — грустно ответил Синклер, и взгляд его уперся в одну точку. Крепко задумавшись о чем-то, он встрепенулся, когда вновь вернулся к реальности. — Здесь живут дети, у одного из работников на ранчо Кары тоже есть сын школьного возраста. Я собираюсь снова преподавать. Нельзя, чтобы все эти дети выросли, умея только пахать землю, доить коров, да раскраивать черепа тем беднягам, кому не повезло заразиться. Нет уж, большая часть планеты и так жила подобным до последнего столетия, и возвращаться к тому, что было — чистое безумие. Новый мир будут строить гуманисты, — он мечтательно посмотрел на потолок. — Иного я не приму. Джаспер кисло посмотрел на него. Он и сам был хорошим фантазером, но тешил себя мыслью, что связь с реальностью никогда не терял. — Гуманисты, значит? — скептично произнес Джаспер. — Ну-ну. Нет, сэр, этот мир уже подгоняют под себя люди, да-а-алекие от гуманизма. Прав сейчас тот, у кого банки шире, да дрын побольше, — Джаспер кашлянул, глянув на Майю. — Я про оружие, а не… — Я отлично тебя поняла, — ответила она, жестом прервав дальнейшие объяснения. — Это не повод стремиться сделать так, как он говорит, — возразил Монти. — Мы выбрались. Что теперь, смотреть, как историю творят всякие ублюдки, вроде Билла Кэдогана? Если у человека красивая мечта, Джаспер, надо помочь ему идти за ней, а не душить цинизмом. Мы же сами собирались покорить весь мир силой нашего… — «Непревзойденного интеллекта!» — крикнули они в унисон, опустив голос до баса и по-злодейски подняв вверх руки, будто собираясь схватить весь мир в свои ладони. Майя и Синклер недоуменно переглянулись, но от комментариев воздержались. — Простите, — тут же добавил Монти. — И все-таки, — хмуро глядя себе под ноги сказал Джаспер, — раз вы такой гуманист… что ж вы нам не помогли? Пайк сказал нам, что это другой парень услышал наши координаты и сообщил обо всем. Вы же до последнего отказывались говорить своим о нас. Синклер, смущенный обвинением, замялся, перебирая пальцами детали со стола. — Ответьте, — настаивал Джаспер. — Вы упоминали, что не доверяете заместителю вашего лидера… Вы говорили о Пайке, так ведь? — спросил Монти. — Да… да, — с неохотой признал Синклер. — Признаю, я проявил совершенно неуместный идеализм, за что искренне прошу прощения. Многое произошло с тех пор, как я сбежал из родных краев. Апатия и недоверчивость сыграли свою роковую роль. Простите меня, если сможете. — Ну, мы хотя бы живы, чтобы вас простить, — сказал Джаспер, — хоть и не вашими стараниями. — А что не так с Пайком? — спросил Монти. Синклер и Майя переглянулись. — Он… как бы вам это объяснить… — Он жадный до власти ублюдок, вот он кто, — зло бросила Майя. — Чарльз Пайк был здесь не самого начала. Наши главные достижения — стены, свет, вода — это плоды трудов Маркуса Кейна и Кейли Картвиг, что принимала всех с распростертыми объятиями. И это в начале эпидемии, когда от паранойи некоторые стреляли в людей, едва завидев их, и запирали ворота любой тихой гавани. Чарльз Пайк изначально был… чрезмерно энергичным, неравнодушным до подозрения. Он не альтруист, у таких людей чистое сердце, такое видно сразу. Вот Майя такая… — Брось ты, — смущенно буркнула она. — Не спорь. Помяни мое слово, тебя еще будут звать сестрой милосердия. А Чарльз… Школьный учитель, как и я, он завоевал авторитет у разрозненных групп бывших военных и силовиков — агрессивно, пользуясь их слабостями, раздувая собственную значимость. Словно он делал нечто большее, чем стрелял по людям и ходячим, как и все остальные парни с автоматами, — Синклер сжал кулак и начал тереть большой палец об указательный. — У нас был сложный период, когда он явился, и Чарльз этим умело воспользовался, как мне показалось. Спас ту девочку… Для человека, вытащившего ребенка из лап злодеев, в его взгляде… чего-то не хватало. А, вижу ваш скепсис. Не подумайте, я не собираюсь затирать вам какую-то астрологическую чушь, — он улыбнулся и поднял вверх ладони. — Я редко ввязываюсь в жизнь Аркадии, просто чиню тут все потихоньку, меня никто не трогает, и в целом меня все устраивает. Но я вижу, как все меняется. Меньше разговоров, больше пушек. Новеньких Пайк сразу берет в оборот, а Маркусу не хватает смелости идти ему наперекор. Маркус — хороший человек, он помог мне выжить в трудную минуту, но ему недостает смелости стать настоящим лидером, потому у нас и правит совет. Он верит в то, что все пятеро за столом — равные партнеры, коллеги, как в когда-то городком совете, где он работал. И уж если я вижу такое, сидя в пыльной каморке с паяльником, то Чарльз Пайк и подавно. Он мечтает взять все в свои руки, и одному Богу известно, к чему это приведет. Я не хотел, чтобы он вас нашел, чтобы именно он стал первым, кого вы увидите, тем, кто, знаете… покажет Аркадию такой, какой он сам бы хотел ее видеть. Не хотел, чтобы вместо замечательных ребят, какими вы, как вижу, являетесь, у него была возможность привести сюда еще больше солдат, которые будут плясать под его дудку. Кейн был в не в городе, и я надеялся, что смогу его дождаться. Поверьте, он кинулся бы вам на выручку с тем же рвением, не ожидая ничего взамен, — Синклер поправил очки и вздохнул. — Мы снова пришли к моим оправданиям? «И как же жалко они звучат», — подумал Джаспер. Может, понимай они ситуацию получше, то он бы принял его объяснение, но пока казалось, что Синклер просто ищет козла отпущения, пытаясь прикрыть собственную недальновидность. Вот только Майя согласно кивала на каждое его громкое заявление, а ей-то уж точно не за что было оправдываться и перекладывать ответственность. Да и Пайк, если подумать, в самом деле вцепился в Беллами, словно было мало просто привезти их сюда, словно и в самом деле была сторона, на которую их нужно было переманивать. — Ладно, — вздохнул Джаспер, не выдержав жалостливого взгляда Синклера, — сделанного не воротишь. — Да, к черту вашу политику, — согласился Монти, продолжая рассматривать полусобранное оборудование. — Синклер… а вам, случаем, помощь не нужна? — Еще как нужна, — согласился он, и глаза его загорелись. — У вас тут сколько всего, — Джаспер еще раз окинул взглядом коробки, ломившиеся от запчастей. — Может, нам с Монти хватит и для собственных проектов. — Ну конечно, конечно! Я буду только счастлив поделиться! — Только не спешите пока делиться радостью со всей Аркадией, иначе нас тоже наружу не выпустят. Вам же не помешает пара ребят, которые знают, как выглядит то, чего вам тут не хватает? В этот момент Джасперу показалось, что Синклер от счастья брякнется в обморок.

***

Арена представляла из себя зеленую поляну, окруженную четырьмя небольшими трибунами в три ряда. Площадку огородили шестами-факелами и баллончиком с белой краской нарисовали на траве круг диаметром метров в десять. Будь тут баскетбольные сетки или ворота, можно было бы подумать, что сейчас просто начнется самый обыкновенный товарищеский матч. Кларк профессиональным спортом никогда не увлекалась, но сейчас искренне жалела, что вместо матча будет смотреть на очередной продукт своего времени — зрелище, позволявшее людям выплеснуть друг на друга скопившуюся жестокость. Естественно, у такого мероприятия не было рекламных брошюрок или вежливых гидов на входе, так что насколько далеко эти бои зайдут приходилось додумывать самостоятельно. В лучшем случае Кларк посмотрит на спарринги и успокоится. В худшем — подтвердятся все ее опасения об этом месте. Харпер хотела отказаться сразу же, как только услышала это предложение от Генри у церкви, но Кларк умела быть настойчивой. Чем дольше они находились в Чатеме, тем меньше ей хотелось, чтобы Харпер отходила от нее дальше, чем на пять шагов, и уж тем более оставалась одна. Они пришли раньше многих, и уселись на краю второго ряда одной из трибун, чтобы в случае чего улизнуть оттуда как можно быстрее. В результате перед началом боев им пришлось наслушаться недовольного бурчания зрителей, которым постоянно приходилось через них проталкиваться, хотя места по центру было полно. Осматривая трибуны, Кларк подмечала знакомые лица. На противоположном конце импровизированной арены сидели, держась за руки и шепча что-то друг другу на ухо Керис и Райли. На переднем ряду ерзал Нико, которому, похоже, сегодня предстояло в случае чего экстренно латать раненных бойцов. Жуткие наперсники Гуса — Грехэм Квинт, Фио, и громадный мужик с бородой-испанкой, чье имя она так ни разу и не услышала, тоже были здесь, рассевшись подальше друг от друга в окружении собственных приближенных. Лексу она обнаружила позади себя, на той же трибуне, рядом со всеми, кто держал их в заброшенном бассейне — Шоу, Люком, Дерриком и Илианом. Поймав взгляд Кларк, Лекса приветливо кивнула ей, но ответного приветствия не получила. Не дождется. Не после того, как она с ней обошлась. Самого Гуса было не видать. То ли подобного рода развлечения ему не импонировали, то ли у него просто не было на это времени. Когда солнце опустилось, и стало понятно, что все желающие уже на месте, в центр арены вышел улыбчивый латиноамериканец, внешностью своей не вписывающийся ни в боевую часть населения Чатема, ни в мирную. Яркий пиджак, расслабленная манера держаться, плавная походка и театральные жесты выдавали в нем если не завсегдатая сцены, то как минимум прирожденного щеголя, любившего быть в центре внимания. — Время снова настало, дорогие мои! — весело крикнул он, приветственно подняв руку над головой. Сидящие на трибунах жители ответили ему хлопками и свистом. — Спасибо, спасибо! — теперь он поднял обе руки и низко поклонился. — Ах, как всегда приятно видеть такой теплый прием благодарной публики. Напоминает мне о том, что не зря мы все это затеяли. Верно, друзья? Снова свист и аплодисменты. Кларк не шевелилась, замерев в ожидании, а вот Харпер несколько раз хлопнула в ладони. Похоже, просто по привычке, ведь на лице ее все еще не было никакого энтузиазма. Даже наоборот — она выглядела изможденной. В последние дни они слишком много нервничали и слишком мало спали. Тревога стала постоянным спутником Кларк, но Харпер, казалось, успокоилась, и теперь усталость напомнила ей о себе со всей настойчивостью. — Верно, — кивнул ведущий, вроде бы как посерьезнел, стерев с лица задорную улыбку, и медленно развернулся, оглядывая публику. — Многим известно, что я не уроженец этой страны. Моя родина — Колумбия. Она мало похожа на то, что здесь когда-то было, и в сердце моем, — он положил ладонь на грудь, — все еще теплится надежда, что она избежала подобной участи… Но, пока в вашей родине еще теплилась жизнь, кое в чем она неизменно была похожа на мою. Долгое время люди здесь привыкли к сражениям. Эту землю, — он ткнул пальцем себе под ноги, — наши предки взяли силой, истребив всех, кто на ней находился, а затем сразились со всеми, кто не желал этому месту единства и процветания. Ну а потом, когда им что-то было нужно, они просто, — мужчина сделал вид, что ловко схватил что-то в воздухе, — хватали это, стреляя по каждому наглецу, который только посмел вякнуть, что им это не принадлежит! Такую силу… взрастить не так-то просто. Для этого нужно вспомнить, какого это — очищать землю, каждый житель которой желает тебе смерти. Для этого надо вспомнить вес оружия в своей руке, и то, как нужно с ним обращаться, и что при этом чувствовать, — он прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, одновременно поднимая ладони к груди, как на уроке йоги. — И именно этим мы сегодня займемся. Под ваши аплодисменты! Одобрительные крики, свист, хлопки. Кларк сжала кисть Харпер, чтобы та перестала повторять за всеми. Как бы потом не пришлось жалеть даже о такой мнимой поддержке. — С каждым разом все больше бойцов осваивают методы боя, завещанные нам предками. Древние, но изящные стили. Быстрые и смертоносные, — мужчина размахивал ладонями, рассекая ими воздух. — Смотрите, смотрите внимательно! Это не развлечение! Это взгляд в завтрашний день, когда пули кончатся, и нас с мертвецами будет разделять лишь длина лезвия меча, копья и топора! Смотрите и запоминайте! Учитесь! — кричал улыбчивый ведущий. — Пять пар сразятся сегодня. А первыми удобрят землю совей кровью Илиан, из группы «Восток», и Фио — грозный командир группы «Запад»! Илиан и Фио спустились со своих мест под ободрительные выкрики сидевших рядом с ними людей — в первую очередь их активно поддерживали другие рейдеры из тех же групп, что и они. Илиан выдернул из земли один из шестов, воткнутых вокруг арены. На кончике шеста блеснул металлический наконечник. Фио вышел с каким-то свертком в руках, из которого торчали длинные рукоятки, обмотанные кожей. С приятным шелестом из свертка, оказавшегося парой сложенных ножен, показались мечи. На настоящее оружие средневековых рыцарей они, конечно, не тянули. Грубо сработанные клинки имели только одну острую кромку, гардой служил металлический брусок, насаженный на рукоятку, с виду слишком узкий, чтобы наверняка защитить руку от пореза. И все же с двумя короткими мечами в руках Фио выглядел крайне брутально. Он был на голову ниже Илиана, но сложен настолько крепко, что, казалось, мог бы просто боднуть своего соперника, и тот сразу же отлетит за пределы арены. — Они ведь не заточены? — шепнула Харпер, наклонившись к уху Кларк. — Вот и посмотрим. Фио и Илиан, довольно ухмыляясь, подошли друг к другу, стукнувшись оружием вместо рукопожатия. Они выглядели расслабленно, и Кларк понадеялась, что худшего все-таки не случится. Ведущий, так и не назвавшийся, отошел к краю арены и махнул рукой. — Три касания! — скомандовал он. — Начинайте. Кларк показалось, что сейчас раздастся дробь барабанов, но то в ней взыграли воспоминания о фильмах про гладиаторов. Хорошо. Этим представлением они и так наделают шуму, и все ходячие в округе к утру будут обивать порог Чатема. Сначала Фио и Илиан просто красовались, выкручивая своим оружием восьмерки и финты на потеху публике, но это длилось всего минуту, после чего Илиан выставил острый конец копья вперед, призывая Фио к нападению. Тот ухмыльнулся и бросился в атаку, резко ушел вбок от выставленного копья и прыгнул, собираясь уже достать своего противника, но Илиан ретировался, оказавшись на самом краю круга, крутанулся и начал отступать в центр. Фио снова решил оттеснить его. Илиан, пользуясь длиной оружия, совершал один тычок за другим, не подпуская его к себе. Даже если лезвия были не заточены, глаз такое копье выбьет запросто. Всего пару минут спустя эти кошки-мышки успели утомить зрителей. — Деритесь уже! — кричали они. — Хватит тут танцульки показывать! На Илиана это подействовало. Он снова крутанулся, перехватив копье в другую руку, когда завел древко за спину, сделал шаг вперед, согнул колено, и сделал выпад, какие делают бойцы на рапирах. На этот раз Фио не успел уследить за острым концом копья, и то ткнулось ему в плечо. Раздался короткий рык, и Фио повалился на траву. — Первой касание за Илианом! — крикнул ведущий. Кларк наклонилась, чтобы присмотреться. Фио быстро поднялся и принялся разминать уколотое плечо. Крови не было, хотя куртку, кажется, пропороло. Фио рассмеялся безумным хохотом. — Первое и последнее, пацан! — заявил он. Спустя всего полминуты он оправдал столь громкое заявление. Вновь бросившись в атаку, Фио шарахнул мечом по копью, и Илиан едва не выронил его, согнувшись. Пока он пытался вернуться в защитную позицию, Фио уже сократил расстояние между ними и врезал ему рукояткой по челюсти. Илиан вскрикнул, его развернуло. Он перехватил копье обеими руками, подняв его на уровень груди, чтобы заслониться от следующего удара, но не успел повернуться, и клинок врезался ему в спину. Кларк вздрогнула, ожидая, что сейчас из рассеченной спины брызнет кровь, но этого не произошло. Значит, оружие было хотя бы затуплено. Впрочем, глядя на ревущую вокруг толпу, нетрудно было догадаться, что та была бы только рада виду крови. Эта мысль заставила Кларк поморщиться. Мало им творящегося вокруг насилия, раз они развлекают себя им же? Третьим касанием оказался пинок под зад, который Илиан получил, упав на колени от удара по спине. Он распластался на траве, попытался встать, но Фио придавил его ботинком и торжествующе поднял оба меча, крестив их в воздухе, под бурные овации. Зрелище это казалось логичным продолжением того, что Кларк успела увидеть за время краткого знакомства с Чатемом. Люди с мечами в руках и громкими заявлениями, что вот де старый мир вернулся, и вести себя тоже стоит по-старому. «Волки и овцы», как говорила покойная Аня. Да, пожалуй, именно так выглядела бы община бандитов Тристана в Вайнленде, если бы от идеи «обирай слабых» они перешли к «подчиняй слабых». К чему все это приведет? Гус объявит себя королем Вирджинии? Или Отцом Гусом? Кларк не собиралась проверять свои догадки на деле. У нее с самого начало не было иллюзий по поводу Чатема, но теперь она еще и убедилась в его ужасающей однородности. Гус, его наперсники, Лекса, рейдеры и даже мирные жители — они уже решили, какой дорогой идти в будущее. И раз она убила тридцать человек, Гус рассчитывает, что это делает ее такой же, как они? Что она будет грабить людей за воротами и толкать речи о силе оружия вместе с проповедницей Брелл? Что она будет одной из тех, кто сейчас, как ребенок, радуется зрелищу избиваемого Илиана? Из любопытства она обернулась, чтобы посмотреть на то, как на происходящее реагирует Лекса, ожидая увидеть ее кровожадное ликование, чтобы последние крохи прекрасного образа с рисунка, поддерживавшего Кларк столько дней, наконец, рассыпались. Но Лекса сидела спокойно, задумчиво уперев ладонь в подбородок и поглаживая пальцем губы. О чем она думала? Что ж, похоже Кларк не дано знать о людях все. — Мы уходим, — шепнула она на ухо Харпер. Та повернулась и удивленно уставилась на нее. — О чем ты? — Нам здесь не место, сама видишь. Эти люди… Гус требует невозможного. Нам нельзя здесь оставаться. — Но как мы… — Здесь много тех, кто днем патрулировал территорию и стоял в карауле. Драться будут еще четыре пары, значит около часа у нас есть. Нужно найти неохраняемую секцию стены и бежать как можно дальше. — Ночью? Без оружия и припасов? — Я смогла натолкать в куртку немного. Пара кухонных ножей, еды на день. Дойдем до реки — и будет вода. А там… там что-нибудь придумаем. Главное убраться как можно дальше за ночь, а как нас хватятся — будет уже поздно. Ночью нас искать бесполезно, даже будь у них хороший следопыт — хрен они что найдут в такую темень, а к утру мы будем уже далеко. — Где мы будем, Кларк? — неожиданно раздраженно прошипела Харпер. — В животе у ходячих? Умирать от холода и голода в лесу? Это все, что нам светит. — Ты этого не знаешь, — опешив, возразила Кларк. — Может, рядом есть какое-то убежище. Может… — А дальше что? Какой план? — Я не знаю. — Вот именно! — Тише ты, — Кларк дернула ее за рукав и сделала вид, что заинтересованно наблюдает за следующей парой бойцов. Люди вокруг продолжали шуметь и с виду совершенно не обращали внимания на соседей, но кричать о побеге не стоило даже посреди этого гомона. — Неужели ты хочешь остаться? — продолжая смотреть на арену, шептала Кларк. — Вот с ними? С теми, кто хотел убить нас, лишь бы не потерять авторитет в глазах какого-то пацана? — Они не убьют нас, Кларк, — покачав головой, устало произнесла Харпер. — Да что ты? Ну, не убьют, так заставят убивать ради них. Хочешь так жить? — Я просто хочу жить. Ты… я не такая, как ты. — Это уж точно, — бросила Кларк, но быстро осеклась. — Прости. Прости меня, пожалуйста. Я хотела сказать… — Знаю я, что ты хотела, не нужно давать заднюю, — перебила ее Харпер. С виду эти слова ее не обидели и не рассердили. — Ты права, Кларк. Я не такая. Это ты можешь ломануться в лес среди ночи, сбежать от погони всех головорезов этого Гуса, разделаться с толпой ходячих, осесть где-то в лесу, охотиться… Ты сможешь, у тебя получится. Но не у меня. Если сбегу сейчас — к рассвету буду мертва. Я это знаю. — Я не брошу тебя, — пылко, насколько позволял шепот, заявила Кларк. — Ни с этими людьми, ни там, за стеной. Я помогу тебе выжить. Обещаю, с тобой все будет хорошо. Просто доверься мне. — Кларк. О, Кларк, — Харпер впервые посмотрела на нее снисходительно и вдруг погладила ее по щеке. — Вечно ты думаешь, что в ответе за каждую жизнь. Я всегда буду благодарна тебе за спасение, но ты мне ничем не обязана. И я тебе. Черт, мы ведь даже не друзья, мы просто пару месяцев жили вместе, и все. Не превращай меня в свой якорь, прошу тебя. Беги, если знаешь, что так правильно. А я остаюсь. — Но почему? — не унималась Кларк. — Я устала, — просто ответила Харпер. — Ты посмотри на меня. У меня все будто треснуло внутри. Поставь сейчас передо мной ходячего, и я дам ему себя съесть, вот настолько я измотана. — Мы можем подождать, выбрать другой момент, когда ты сможешь… — Кларк, — она взяла ее ладонь, — я остаюсь. А ты делай то, что считаешь нужным. Хватит жертвовать собой ради других. Поживи для себя. Дай этой нити порваться, и будь что будет. — Я не хочу остаться одна, — выдавила Кларк, почувствовав, как ком подкатывает к горлу. — Уверена, ты быстро найдешь себе компанию. Надеюсь, следующая тебе придется по нраву, — Харпер печально улыбнулась. — Ну все, все. Не раскисай, побереги дыхание. Кажется, тебе предстоит долгий марафон. Кларк просидела еще с минуту, подбирая слова, которые убедили бы Харпер пойти с ней, но от волнения на ум ничего не приходило. В конце концов она освободила свою ладонь и смиренно кивнула. — Прощай, Харпер, — севшим голосом прохрипела она. — Увидимся, Кларк, — сказала Харпер, украдкой смахнув слезу. Кларк оглянулась, убедившись, что вокруг арены нет никакой охраны, а все зрители поглощены новой схваткой. Она поднялась со своего места и незаметно для всех, кроме провожавшей ее взглядом Харпер, ускользнула, скрывшись в ночи.

***

Ночью ему снова представилась возможность улизнуть из-под присмотра. Смотреть на довольную рожу Беллами, пребывавшего в святой уверенности, что он вновь добился своего, пару раз помахав кулаками, не было никакого желания. Отчасти потому, что это и правда сработало. Мерфи был слабым человеком, не способным дать достойный физический отпор такому громадине. В подростковом возрасте это могло бесить его до беспамятства, но сейчас он был даже благодарен тому, что природа не наделила его пудовыми мускулами, иначе он бы и сам непременно решал свои проблемы также, как Беллами. Нет, поиск других способов добиваться своего дал ему куда больше, чем грубая сила. Хотя, в таком окружении Мерфи не помешало бы, как говорится, «есть побольше каши». Если такая возможность представиться, то почему бы и нет? Искать такую же гниль, как он сам… так он сказал. Первым на ум приходили дружки Пайка из национальной гвардии. Парочку лиц он узнал еще при первой встрече в лесу. Один точно караулил его в Бриджтоне. Значит, Аркадию охраняют те самые люди, которые уже однажды бросили свой пост, оставив несколько сотен выживших на съедение. Да, первым делом сунуть нос нужно было именно к ним, надеясь, что охранявшие его оболтусы не потрудились запомнить его в лицо. Они-то наверняка ценят силу превыше всего, и пока что Мерфи не был идеальным кадром для внедрения. Слишком долго о поручении Беллами он не думал. Мерфи вообще выбросил его из головы — насколько внезапно Беллами напал на него, насколько же скоро все беспокойство по этому поводу должно было исчезнуть. Прямо перед нападением он думал совсем о другом. О разговоре с Сарой Экснер. О том, что она ему сказала там, на кладбище. Для необходимых приготовлений он мог бы подождать до утра, обратиться к соседям с вежливой просьбой, и тогда все прошло бы гладко и без напрягов, но теперь, когда в трезвые мысли постоянно примешивалась ноющая боль в челюсти и привкус металла на языке, набираться терпения не было никаких сил. Опустив голову и поглаживая горевшую щеку, он бог знает сколько бродил по пустым улицам Аркадии, пока, наконец, не решился. Оторвать от ветхого забора пару досок оказалось не так уж и трудно. Найти незапертый гараж — уже сложнее, но в итоге ему удалось и это. Когда на черном ночном небе показалась из-за расступившихся облаков почти полная луна, Мерфи снова стоял на кладбище, в том самом месте, где он разговаривал с Сарой Экснер. Насладившись запахом сырой почвы и поборов наваждение, что сейчас из-под земли его кто-нибудь схватит, Мерфи выбрал пустой участок, присел на колени и начал заколачивать украденным молотком украденные гвозди в украденные с забора белые дощечки. В темноте можно было запросто попасть себе по пальцу, так что Мерфи не торопился, методично отрабатывая каждый удар. Он с удивлением понял, что за всю свою жизнь брался за молоток от силы раз пять. Да уж, работать руками он не привык — даже грабить людей ему чаще доводилось с помощью вранья и телефонных звонков. — Привет, — тихо произнес Мерфи, вколачивая гвоздь. От каждого удара по телу шла дрожь, на которую он бы и не обратил внимания, но теперь она болезненно отдавалась в разбитую челюсть. Пожалуй, самым унизительным во всем этом было то, что завтра ему придется придумывать ушибу нелепое оправдание, как какой-нибудь жертве домашнего насилия. Мерфи усмехнулся. Если подумать, он и впрямь ей был, покуда вынужденно делил одну крышу с Беллами. — Знаю, нихрена вы меня не слышите, но Сара сказала… правильно она сказала, это не для вас, это для меня. Поэтому я уж поговорю, а вы можете не отвечать, так и быть, — продолжил он, стуча молотком по следующей шляпке. — Хочу рассказать вам о том, что случилось в день, когда я вас встретил. Я никогда об этом не говорил, не был готов. Думал, об этом вообще говорить не стоило. Будь у нас больше времени, то я бы непременно… а, чего теперь жалеть. Сейчас же я здесь, верно? Это ведь тоже что-то да значит? Он тряхнул головой, недовольно засопел, но вновь вернулся к работе. — Так вот, в тот день… вернее ночь, что-то во мне изменилось. Я должен был пробежать мимо, как делал всегда. Я ведь даже думал об этом, прикиньте? «Нечего тут думать, беги!». Так и подумал. А сам побежал в другую сторону, набросился на того ходячего, хотя у самого руки были связаны. Ну бред же, бред! На что я вообще рассчитывал? На благодарность? Если б я только знал, во что это обернется. В какую встречу, в какие мысли! Пока мы сидели в том доме в Саффолке, я все размышлял, как бы все сложилось, если бы дверь на ферме осталась заперта? Да, мне хотелось сбежать, я все твердил, что хрен я там застряну. Набивать мозоли за плугом, — Мерфи громко фыркнул, — еще чего! Но, может… может и стоило бы остаться. Когда все стало хреново, я ведь не мечтал вернуться в прошлое, до всего этого дерьма, не хотел остаться на Ковчеге, только его идеальной версии, где можно было бы бухать по вечерам с Атомом, где не было бы Беллами, где за порогом меня бы не ждали Жнецы… Нет, когда я мечтал, в голове была именно наша ферма. Мерфи забил последний гвоздь и критически осмотрел результат своей работы. На могильный крест две сложенные дощечки с забора едва ли были похожи, а заостренные концы, показывавшие теперь на юг и восток, превращали эту нехитрую конструкцию скорее уж в дорожный указатель. И так сойдет. «Это ведь не для них», — напомнил он себе, — «Это для меня». Он достал украденный походный ножик и принялся вырезать на поперечной доске буквы. — Ну, скажем честно, не всегда я мечтал о ферме, — ухмыльнувшись, признался Мерфи. — Есть еще Эмори. Какой романтик переживет свое странствие без мечты о роковой женщине? Мои мысли то и дело возвращаются к ней. Чем больше времени проходит, тем меньше я злюсь, представляете? Хотя, казалось бы… Простите, я не хотел отвлекаться, речь сейчас не о ней. Не из-за нее я начал поступать так, как поступил. Я думал, что дело в Дексе и его ублюдках. Думал, месть — это что-то новенькое. Мной двигал не альтруизм и не праведная ярость. Просто новые ощущения, вот так. У меня обычно все выходит, за что ни берусь… не всегда идеально, но выходит. Я ведь смог вам понравится. И им отомстить смог. А теперь вот думаю, вам бы лучше-то стало? Раньше об этом не думал. Я ведь для себя это сделал, верно? Любой скажет, что для себя, но я вот больше не уверен. Я и для вас хотел что-нибудь сделать. Знаете, совершить… что-то важное, большое… правильное. Сделать это в вашу честь, — Мерфи уронил голову на грудь, и застыл так на минуту, покачивая головой. Сейчас ему бы поплакать, но глаза оставались предательски сухими. — Наверное, психоаналитик сделал бы пару едких замечаний по этому поводу. Вот что прекрасно в Конце Света — никаких психоаналитиков. Только ты и твое мнение о себе. И обсудить ты это можешь только с немыми могилами. Скажете, я не прав? Может быть, — он вернулся к резке по дереву. При свете дня вскроется все уродство его неловких попыток воздать почести самым прекрасным людям, что ему доводилось знать, но сейчас, в ночи, Мерфи было все равно. — Пожалуй, самое главное здесь то, что мне стало не наплевать. И теперь я думаю, смог бы я осмыслить это раньше, дай мне такую возможность? Не забудь мы тогда запереть дверь? Не запри меня Кларк в той клетке? Каждый раз как будто что-то мешает мне просто сесть и подумать о том, кто ж я, сука, такой. Да даже сегодня, с Беллами! Стоило только потянуться к докторше, всей этой ее доброжелательности… и все, обратно в грязь, теперь по прямому приказу. В грязь или в могилу, — он ненадолго отложил нож в сторону, хрустнул пальцами, принялся массировать голову, а затем резко тряхнул ей, сгоняя навалившуюся усталость, и вернулся к работе. — Вернуться будет несложно. Вот так, по щелчку, и старина Мерфи сделает все, как надо. Но как же не хочется… Не хочу и все тут, понимаете? Не хочу я больше быть «гнилью», за которую меня все принимают. Был ей, знаю. Гордился собой, радовался каждой победе, но был. И снова стану. Стану, потому что пока не знаю, смогу ли иначе. Стану. Стану, — повторял он сначала шепотом, затем просто беззвучно шевеля губами. Закончив вырезать последнюю букву, он вырыл небольшую яму, поставил туда крест, присыпал его землей и несколько раз ударил молотком по продольной доске для устойчивости. От удара та треснула. Мерфи закрыл глаза и убедил себя, что ничего не произошло. Он положил руку на крест. — Вот, это для вас. Надеюсь, это порадует вас больше, чем залитый кровью бар. Я буду приходить сюда иногда. Напоминать себе, что могу… — Мерфи запнулся. — Чтобы помнить. Может, тогда я… Он отступил на шаг, прищурился, пытаясь рассмотреть вырезанные собственной рукой имена, едва заметные в тусклом свете луны, готовой вновь скрыться за облаками. «Марк Колтон. Кэрри Колтон. Питер Колтон» Простояв над могилой еще час, Мерфи силился подобрать еще какие-то подходящие слова, поговорить, в конце концов, о самих Колтонах, а не о себе и том, как ему было хорошо с ними, но так и не произнёс ни слова. Боль от ушиба постепенно перетекла в налившиеся свинцом ноги. Он отвлекся на нее, принялся переминаться с ноги на ногу, а затем развернулся, вышел за калитку кладбища, и больше никогда туда не возвращался.

***

Улизнуть из Чатема оказалось на удивление просто. Все, кто сейчас не был на боях, уже разошлись по квартирам и готовились ко сну. Уличные зеваки, в обилии встречавшиеся Кларк днем, полностью испарились, и лишь несколько охранников патрулировали периметр, либо стояли на воротах, следя, чтобы посреди ночи к ним не пожаловали незваные гости. На многих уличных перекрытиях, отгораживавших обитаемую часть городка от внешнего мира, были установлены строительные леса. Днем на них тоже частенько стояло по паре бойцов Гуса, но сейчас большая часть пустовала, и Кларк, стараясь не попадаться на глаза патрульным, забралась по одним из таких и перемахнула за стену. Падение с трехметровой высоты вышло немного болезненным, но она хотя бы не подвернула ногу и не наступила на что-нибудь острое. Разве что звук ее падения гулким эхом прошелся по пустующим улицам. Из необжитой части Чатема она постаралась выбраться как можно скорее. Хоть умом она понимала, что эти кварталы наверняка зачищают при каждом удобном случае, дабы не подвергать опасности патрули сразу на выходе из города, но сейчас, во мраке ночи, каждый переулок и каждый оконный проем был похож на хищную бездну, из которой вот-вот что-то к ней потянется. К счастью, пробежав поперек улицы, Кларк обнаружила, что городок уступает место стене деревьев. Она сразу же свернула с дороги в лес и побежала что есть духу. Спустя полкилометра последние частные дома исчезли из виду, и природа полностью окружила ее. Это была свобода, и ей бы насладиться открывшимся простором после стольких дней плена, но в такой темени деревья казались ей толстыми прутьями огромной клетки. Лес не встретил ее тишиной. Напротив, в ночи он словно бы ожил, окутав ее какофонией звуков. Кричали птицы, выходившие ночью на охоту, и слышен был шум их крыльев, когда те взлетали. Где-то вдали выли другие звери, но Кларк не могла понять, какие именно. Когда налетал ветер, раскидистые ветви стучали друг о друга, старые и хрупкие трескались и падали на землю. Что-то постоянно шуршало вокруг. От каждого шага Кларк тоже раздавался сухой треск. Она бежала, полностью дезориентированная этим природным оркестром, и на смену страха того, что ее будут преследовать, пришел иной страх — тайного, неизвестного, всего того, что могло крыться в ночи, когда природа начала отвоевывать свое и снова становиться дикой. Кларк быстро выдохлась. Она не знала точно, сколько успела пробежать, пока страх придавал ей сил, как и не была уверена, что все это время бежала как можно дальше от Чатема. Вполне возможно, что в какой-то момент она сбилась и сейчас неслась, огибая город по широкой дуге. Нужно действовать умнее. Выбрать какой-нибудь ориентир. Она остановилась, упала на колени и принялась судорожными, хриплыми вдохами хватать ртом воздух, обжигавший легкие холодом. Кларк громко закашлялась, и тут же прикрыла рот рукой, поняв, сколько шума успела наделать за время побега. Хриплые стоны и шарканье не заставили себя ждать. Кларк выхватила украденные кухонные ножи и принялась лихорадочно осматриваться. В такой темноте ей удавалось разглядеть только ближайшие к ней деревья. Глаза уже начали привыкать к темноте, но пока этого хватало только на то, чтобы не врезаться ни во что и не споткнуться. Ходячие были где-то рядом, они приближались, но Кларк долго не могла понять откуда. Прислушавшись к подступающим звукам, она с ужасом поняла, что ее окружали. Нельзя стоять на месте. Нужно было выбрать одно направление и пробиваться туда, пока кольцо не сомкнулось. Кларк все никак не могла решиться, куда именно рвануть. В любой стороне ее точно поджидали мертвецы, но это могла оказаться как заплутавшая парочка, так и целая толпа, которую будет не обойти. Когда она решилась двинуться прежним направлением, то поняла, что было уже поздно. На глаза начали попадаться сгорбленные, искажённые фигуры. Они ее чуяли, они ее слышали. Они все ее видели. Суровая зима надолго превратила их в застывшие ледяные статуи. Наступившая весна вновь преобразила облик ходячих. Их иссушенная, гниющая плоть теперь разбухла от скопившейся влаги, покрыв тела водянистыми волдырями и опухолями. Кожа с лиц сползла вниз, словно плохо закрепленная маска, обнажая бардовую плоть под глазами и деснами. Одежда большинства стала похожа на груду половых тряпок, которые какой-то шутник решил на них накинуть. Почти у всех с обуви слетели подошвы, и теперь ходячие ступали по земле раздутыми, израненными, покрытыми струпьями ступнями. Ночью они казались чем-то невозможным. Порождением кошмара, который не должен был существовать. И, боже, пахнуть они стали еще хуже, чем прежде. Кларк переводила взгляд с одного подступающего мертвеца на другого, повернулась на месте, выбирая, на кого броситься первым, чтобы прорваться и сбежать. Она сделала шаг вперед, занесла оба ножа, надеясь, что те справятся с черепами так же, как ее верный дедушкин армейский нож, оставшийся среди трофеев подонка Илиана. Раздался боевой клич. Кларк вздрогнула. Ходячие были мастера постонать, но никто из них до этого не кричал. Кого еще могло занести в эту глушь посреди ночи? Кларк присмотрелась за спины ходячим. В отблесках лунного света мелькнула чья-то тень. Кто-то выпрыгнул к ней на поляну, сверкнули два длинных клинка, и перед Кларк разыгралась настоящая пляска смерти. Вихрь железа и ярости обрушился на ходячих, и те начали не просто падать, а отлетать от молниеносных ударов. Ближайшие ходячие не успевали потянуться к свежей добыче руками, когда их головы рассекало по диагонали. Половина черепа — гнилой черный скальп, пара глаз и отрубленная переносица, пронеслись прямо перед лицом Кларк, и с влажным хрустом упали метрах в трех за ее спиной. Особенно невезучих ходячих распарывало от плеча до паха, и они оседали на землю, беспомощно барахтаясь в собственных потрохах. Один из мертвецов ухватил черную фигуру за волосы и тут же лишился рук, а спустя секунду и нижней челюсти, и теперь ходил, как болванчик, не в силах сделать что-то еще. Последнего ходячего, что еще мог причинить ей вред, ночная убийца просто пнула, и тот отлетел к стволу ближайшего дерева, ударившись о него затылком так сильно, что сполз, оставляя на коре влажный черный след. Сам лес, будто шокированный произошедшим не меньше самой Кларк, замолчал, и теперь были слышны только размеренные глубокие вдохи, как у марафонцев, мерно восстанавливающих дыхание после очередного долгого забега. Два клика встрепенулись еще раз, оросив землю каплями крови, и исчезли в ножнах. — Глупо. После боев под стенами всегда полно мертвецов, — устало произнесла Лекса и посмотрела на Кларк. — Не за что. Она быстро приблизилась и схватила ее за ворот. — Какого черта ты сбежала? — Отпусти меня! — прорычала Кларк и вырвалась из ее хватки. — Вы же так старались убедить меня, что я не ваша пленница. Так что я не сбежала. Просто ушла. — Но это ведь правда. Никто… — Ну конечно, давай, соври мне еще раз, как ты умеешь, — процедила Кларк. — Скажи, что мужик в синей рубашке не следил за нами весь день, стоило нам только выйти из квартиры. Скажи, что завтра я могла бы пройти через ворота и спокойно помахать вам всем ручкой. Лекса нахмурилась, явно намереваясь сказать что-то грубое, но ее лицо быстро разгладилось, она вновь взяла себя в руки и смотрела на Кларк, словно учитель на нерадивого школьника. — Ты должна понимать, что мы не можем отпустить на все четыре стороны того, кто знает наше местоположение. Это неразумно и опасно. Кларк сложила руки на груди и усмехнулась. — И все же Чатем не был тебе пленом, Кларк. Мы отнеслись к тебе и Харпер со всем уважением. Дали дом, свободу перемещения, безопасность. И я ничего не знаю ни о каком мужчине, следившем за вами. Возможно, его приставил Квинт — он очень подозрительный человек, но в таком случае он сделал это сам, без согласия остальных. Я настояла на том, чтобы вам выказали доверие… — Лекса разочарованно покачала головой. — И вот чем ты мне отплатила. — Теперь мы квиты, — бросила Кларк. Во взгляде Лексы мелькнула искренняя обида. Кларк отвела взгляд. Отчего-то ей стало неловко от того, что ее слова могут ранить Лексу. — Может и так, — тихо согласилась она. — Прости за тот спектакль в бассейне. Если ты сбежала из-за этого, то прими мои искренние извинения. Мне казалось, ты поняла необходимость подобных действий. Из-за Илиана и того, что случилось с его группой… — Дело… — слишком громко произнесла Кларк, но тут же прервала себя и подняла ладонь, удерживая Лексу от замечаний, — не в Илиане. — Тогда в чем? В Гусе? Что бы он ни наговорил тебе, когда выставил меня за дверь… все это не имеет значения. Если тебя пустили к остальным жителям, значит он тоже тебе доверяет. Опасности нет. — Лекса, дело не только в тебе, Илиане или Гусе. Дело в Чатеме. — Я не понимаю. Ну конечно. Конечно же, она не понимала. Лекса — часть этого места. Наверняка она была среди тех, кто основал его. Она не видит проблемы, ведь сама приложила руку к его нынешнему облику. — Вы не сильно-то старались скрыть… кем вы являетесь. Гус готов был убить меня, лишь бы Илиан не взбунтовался против него. — Что? — резко спросила Лекса, задыхаясь от возмущения. — Брось это, — Кларк поморщилась, подозревая, что реакция Лексы была наигранной. Когда они сидели в плену, она показалась ей прямолинейным человеком, который держит эмоции при себе, но всегда говорит то, что думает, но все оказалось притворством. Теперь, имея с ней дело, ни в чем нельзя было быть уверенной.  — Не говори, что не видишь в этом смысла, — продолжила Кларк. — Даже мне такой шаг показался бы резонным, будь я на месте этой сволочи. — Это не значит, что я бы одобрила такое. Я бы… — Пусть так, но что с остальным? Я слышала ваших бойцов. Ты их командир, ты отдаешь этим людям приказы, и не можешь не знать, чем они занимаются. Черт, да бьюсь об заклад, что ты лично организовывала нападения на другие группы. Что, и это вранье? Или преувеличение? Лекса молчала, хотя именно сейчас Кларк очень хотелось услышать какое-то опровержение или хотя бы оправдание. — Чатемом правят бандиты, возводящие собственную силу и безнаказанность в культ. Я была на проповеди у Брелл, я видела ваши бои. Не знаю, что вы там сами о себе думаете, но вы бандиты, Лекса! Такие же бандиты, как те, что убили мою мать. И я не собираюсь там оставаться! Кларк осеклась и замолчала, поняв, что своим криком только снова привлечет сюда ходячих. Да и какой смысл кричать на Лексу? Она стояла неподвижно, словно статуя героя гражданской войны, демонстрируя безупречную армейскую выправку, а на лице ее не дрогнул ни один мускул. Лекса просто смотрела и слушала, и о чем она в этот момент размышляла понять было невозможно. — А что ты ожидала увидеть, Кларк? — спросила она совершенно спокойно, едва ли не снисходительно. — Таинственный Остров Жюля Верна? Героических офицеров, строящих цивилизацию на пустыре и рассуждающих о высоком? Ученых, мастеров на все руки? — она смерила ее взглядом. — Конечно ты мечтаешь найти такое место, я понимаю, но это невозможно. Здесь тебе не «Остров». Это только что рухнувшая страна, и прежде, чем что-то строить, ее будут грабить еще лет десять. Думаешь, я, офицер ВВС, в восторге от того, что мне приходилось делать? Скидывать бомбы на города, дезертировать, мародерствовать, командовать рейдами? Но это то, что так или иначе сейчас делает каждый, и не говори мне, что в вашей группе было не так. Ты сама рассказала мне о Дексе. Ты считаешь, он был сволочью, но без этой сволочи вы бы не выжили. Чатем не так уж отличается от Ковчега. Мы все делаем ради своих людей. — Ты не оправдаешь этим убийство невинных, — покачала головой Кларк. — Не оправдаешь, Лекса. Не в моих глазах. — Ты говоришь о вещах, в которых не попыталась хоть немного разобраться. Мы совершаем налеты только из крайней нужды, и убиваем только тогда, когда пытаются убить нас. Девять из десяти наших вылазок ничем не отличаются от привычного тебе обыска заброшенных домов. — То есть вы злодеи только на одну десятую, так что ли? — Твой сарказм неуместен. Ради спокойствия Чатема наша кровь тоже льется. Слишком часто, чтобы об этом шутить, — укорила ее Лекса. — Говоришь, ты видела все, и поняла нас? Но видела ли ты, как во время эпидемии холеры мы ночами не спали, пытаясь найти причину болезни и лекарство от нее? Нико тогда чуть не угробил себя, заботясь о пациентах. Может, ты видела, как мы вывезли из окруженной мертвецами школы детей, уже умиравших от голода? Я до сих пор учу их, кстати, четыре часа занятий каждый день, что я не на вылазке, да составление конспектов уроков в придачу. С Виком ты, конечно же, тоже познакомилась, и увидела, как он конструирует протезы для тех, кому не так повезло? Нет? Ничего из этого? — Это… это не оправдывает… — Нет, это лишь показывает, что Чатем — не свалка с бессердечными головорезами. Мы не убивали твою мать. И уж точно мы не Жнецы. — Да будь среди вас хоть Мать Тереза, Гусу не нужно, чтобы я занималась благотворительностью под вашей крышей. Ему нужен убийца — вот роль, что он мне предложил. Но даже если нет — я бы все равно не смогла закрывать глаза на ваши делишки, проколы это или горькие исключения из правил, как ты ни назови. Так что… если ты не гналась за мой, чтобы убить, то зря потратила силы. Я не вернусь. — Конечно, — Лекса махнула ладонью и хлопнула себя по бедру. — Ты уйдешь туда, и выживешь, потому что ты такая. Найдешь свой идеальный райский уголок, где сломанные Концом Света люди будут сохранять бодрость духа и сажать цветочки, никому не мешая. И ты будешь с ними, гордясь тем, что ты — часть всего этого, — она вздохнула и потерла указательным пальцем переносицу. — Пойми ты, наконец, Чатем — не выточенная в граните заповедь. Как и любое подобное место, он зародился недавно, и его будущее будет зависеть от тех, кто этим местом управляет. Ты из таких людей, Кларк. Из тех, кто привык держать все под контролем. Сейчас у тебя есть два варианта. Либо ты возвращаешься и прикладываешь все усилия, чтобы превратить Чатем в то, каким бы ты хотела видеть свой новый дом, либо уходишь туда, — Лекса указала куда-то во тьму среди деревьев, — но я знаю, чем это кончится. Там у тебя тоже все получится. Может, это займет больше времени, но рано или поздно ты своего добьешься. И ты не забудешь Чатем. Не забудешь о Харпер, которую бросила… волкам, или кем ты нас там считаешь? Тогда ты вернешься сюда, не в состоянии смириться с тем, что есть в этом мире место, где царит несправедливость. А за тобой будут люди, с вилами и факелами. И если ты сможешь убить Гуса, Квинта, Фио, Саймона и меня, и всех наших лейтенантов, и всех наших бойцов, в чем я очень сомневаюсь, то сможешь, стоя на пепелище, спокойно сказать, что больше нет на свете этого гнезда заразы, этих варваров, которые хотели погрузить мир в хаос. Не надо морщиться, Кларк, — мягко попросила она. — Постарайся заглянуть в свое будущее дальше, чем на двенадцать часов, и ты поймешь, что я права. — Может, я и сделала поспешные выводы о твоем городе, Лекса, но прямо сейчас ты тоже пытаешься доказать, что все обо мне знаешь. И ты ошибаешься.  — Пусть так, — спокойно согласилась с ней Лекса, кивнув, — но первое, что я увидела, когда встретила тебя — это большие стремления. Большинство сейчас просто хочет прожить еще один день, но ты не такая. Я знаю это, потому что узнаю этот взгляд, вечно устремленный куда-то дальше. Такой же я часто вижу, когда смотрюсь в зеркало. Я чувствую, что мы с тобой похожи. — У нас нет ничего общего, — закипела Кларк. — Даже если это правда, я все равно хочу увидеть то, к чему ты стремишься. Лекса улыбнулась ей. Едва заметная, вымученная улыбка, но Кларк, как ни старалась убеждать себя в обратном, видела, что теплота ее была искренней. Лекса подошла к ней на шаг, и Кларк не отступила. — Я не могу вернуться, — тихо произнесла она, но голос утратил былую твердость. — Сейчас меня уже хватились. Какие бы у тебя ни были планы на меня и на Чатем, за побег Гус просто посадит меня за решетку или убьет. — За это не беспокойся. Пока ты под моей защитой, никто тебя не тронет, даже Гус. Я скажу, что сама тебя вывела. На осмотр периметра, не важно. И пусть кто посмеет поспорить, им же хуже. — Я уже видела, как Гус тебя вышвырнул, не дав сказать и слова. Где гарантия, что сейчас будет по-другому? — Гарантия — мое слово, — сказала Лекса, и в голосе ее звенела такая властность, что у Кларк отпали все сомнения в том, что она говорит правду. — Но если ты не передумала, я тебя отпущу. Скажу, что потеряла след, и никакой погони не будет. Лекса сделала еще шаг вперед. Теперь они стояли почти вплотную. — Прошу, останься, — произнесла она. Кларк долго молчала, но Лекса терпеливо ждала и больше ничего не говорила. Казалось, время вокруг них застыло, и они стояли, просто глядя друг другу в глаза. Кларк наблюдала, как подрагивают окруженные зеленой радужкой зрачки, в какой-то момент перестав даже думать о том, где она находится и что ей предстоит сделать. Наконец, она зажмурилась и собралась с духом для последнего отказа, но когда открыла глаза и вновь встретилась взглядом с Лексой, то вместо этого произнесла: — Ладно.

***

— Честно сказать, не представляю, как должно выглядеть кустарное производство, мне только на здоровый завод смотреть доводилось, — оживленно рассказывал Брайан, — но если ваши парни и впрямь смогли гнать самогон, то может и пиво нам сварят. Понимаешь, у наших это прямо мечта. Мы-то думали, она недостижима, вон, как Сириус, — он ткнул пальцем небо. — Теперь-то тут начнется реальный переполох. — Правда, придется для начала обнести ваше ранчо, — заметил Миллер и ухмыльнулся, — но так и быть, утащу тебе по блату пару бутылочек из первой партии. Нет, лучше из второй. Первую они точно запорят. — Ты за светлое или темное? — Я за его наличие, — ответил Миллер и хлопнул Брайана по плечу. Они рассмеялись и ушли вперед, продолжая трещать наперебой. Беллами улыбнулся и покачал головой. Миллер всегда казался ему человеком хмурым и молчаливым, а тут только гляньте — не просто болтает, да еще и пытается шутить. Изначально Брайан должен был подробно рассказать им об охранным мерах в Аркадии. Первые два часа их ночной прогулки заняла демонстрация пересменки дозорных, маршрута патрулей, дозорных точек и количества людей на них. Откровенность Брайана его приятно удивила. Если он все говорил без утайки, значит Пайк, позволяя ему это, в очередной раз выказал Беллами огромное доверие. Было даже жаль его расстраивать своим намерением уйти, но иначе Беллами просто не мог. Нужно было как можно скорее пристроить всех своих, убедиться, что их тут не обидят, что стены Аркадии крепки, и по возвращению он не увидит дымящиеся руины, по которым бродят толпы свежих ходячих. Мерфи наверняка начнет творить свои проказы, едва поймет, что Беллами будет появляться в Аркадии нечасто, если вообще вернется, и потому пришлось припугнуть его сверх меры, заодно заняв чем-то полезным. Оставалось лишь надеяться, что он в тот момент был достаточно груб, страшен и убедителен, чтобы одних угроз и пары оплеух хватило хотя бы на ближайший месяц. Потом с Мерфи что-то придется решать. Было бы легче просто сдать подонка, но Беллами удержался от этого. Он все вспоминал, как тот встал с ними спина к спине, когда Жнецы их окружили. Беллами не ожидал от него такого. Чего-то это да стоило. Хотя бы отсрочки приговора. Монти и Джаспер, кажется, уже сами нашли себе подходящее местечко, ну а Миллер… Беллами снова прислушался к их с Брайаном разговору. Теперь Миллер увлеченно рассказывал о важности правильной шнуровки. — Пойми, тут целая наука. Когда день за днем наворачиваешь круги по периметру, то рожи ходячих между прутьев уже не так пугают, как натертые мозоли. — Ох, друг, я тебя понимаю, — горестно вздохнул Брайан. — Сколько насмешек наслушался, когда меня только пристроили к патрулям. Армейские идут себе в ногу, ржут, как кони, и смотрят, как я за ними прихрамываю. «Давай, давай, не отставай!», говорят, а я хорохорюсь, что мне все нипочем. Потом два дня не мог ногу засунуть в ботинок. — Вот-вот. Сейчас расскажу тебе одну мудрость, сам до нее дошел, никто не подсказывал. Слушай… Беллами окончательно отстал от них, не желая вмешиваться в беседу и возвращать ее в серьезное русло. Им и вдвоем было неплохо, а он и так увидел достаточно, чтобы понять — Аркадию с наскока не взять, ни ходячим, ни людям. Разве что кто-то приведет сюда сотню вооруженных бойцов, а такой силы не то что в штате — во всей стране-то, наверное, не существовало. Увидев очередную наблюдательную платформу, установленную на заборе, он забежал на нее по лестнице, кивнул стоявшему на ней дозорному, и тот вяло махнул в ответ, не сказав ни слова. Беллами облокотился на кромку забора, уперев взгляд в черноту леса и силуэты гор, вздымавшихся над ним. Смотрел, будто и впрямь мог увидеть что-то там, вдалеке. Ждал, что сейчас кто-нибудь выйдет и помашет ему рукой. Еще день, и он соберет свои вещи. И двинется — прямо туда. Будет искать, пока не заглянет под каждый камень. К тому моменту речь, которую он придумывал уже который день, станет внятной и убедительной. И, наверное, через чур огромной, чтобы проговорить ее на одном дыхании. Он найдет ее, прочитает речь целиком, и будь что будет. Главное, он будет знать, что она жива. Если б только можно было знать, в какую сторону идти. Так страшно было ошибиться. Он сделал глубокий вдох, втянув холодный влажный ночной воздух. Сердце стучало и ныло — оно не переставало ныть с самой ночи сражения. — Ну где же ты, сестренка? — спросил он у пустоты, и еще долго стоял на стене, ожидая ответа.