Подъём из бездны, или как коснуться небес

      Многие считают, что большие города не имеют временных границ. Мегаполисы существуют вне времени. Во многом слухи соответствовали действительности. К примеру, это подтверждалось тем, что мегаполисы никогда «не спят». Они существуют подобно живому организму, где дороги и метро – это артерии, автомобили и поезда – это кровь, текущая по ним, а люди – это различные молекулы, выполняющие каждая свою индивидуальную, отведённую только ей функцию. У каждого своя задача, у каждого своё призвание, у каждого своя ответственность на плечах, и сравнивать их не имеет никакого смысла. Жизнь круто меняет свой оборот, когда тебя выдёргивают из обычного привычного тебе цикла и против твоей воли пихают в совершенно другое русло. Это всё равно, что сделать неправильно переливание крови. Если влить неподходящую группу крови в другой организм, он её отторгнет и не примет, а то и пострадает из-за этого. Жизнь часто бросает нам вызов, желая проверить нашу выдержку, даже если мы этого совершенно не заслужили…       Рядом с подушкой зазвучала нудная и уже выученная наизусть мелодия будильника, установленного на смартфоне. Спящий только ещё больше закутался в одеяло, не желая покидать своё тёплое укрытие, а также незавершившийся приятный сон. В преддверие лета часто снятся сны о грядущем отпуске, и, как правило, такой сон не очень хочется покидать, желая, чтобы он стал явью. Но будильник берёт своё, со всей стойкостью выполняя отведённую ему функцию, и в итоге из-под одеяла выскальзывает рука, пытаясь на ощупь найти телефон. Но не тут-то было. Телефон пусть и оказался в ладони, да вот только будильник отключаться не желал, потому что был дюже «умным». Зная, что он тяжело просыпается по утрам, мужчина установил себе на смартфон будильник с головоломкой: пока не решишь, он не выключится. В итоге, разлепив сонные глаза со светлыми и слишком пушистыми ресницами, он с большим трудом сумел-таки составить в правильном порядке буквы из английского алфавита, выдернутые из разных его концов. Облегчённо вздохнув, мужчина глянул на часы. Как он и думал: три минуты седьмого. Он всегда ставил будильник себе на раньше, чем нужно проснуться, чтобы уж наверняка не проспать. Ведь всё-таки в ответе он был не только за себя. Выбравшись из-под одеяла, он вышел из комнаты и слегка приоткрыл дверь в соседнюю спальню. В комнате никого не наблюдалось, значит, жилец уже давно проснулся. Подумав о том, что он мог бы и его заодно разбудить, но не сделал этого чисто из принципа, мужчина направился в ванную принять душ. Проведя там ровно пятнадцать минут, пять из которых он просто стоял под прохладной водой, чтобы смыть с себя остатки сонной пелены, мужчина помылся, побрился, почистил зубы, причесал непослушные пепельные волосы и надел свежее бельё, а также воспользовался немногочисленными дополнительными средствами гигиены, например, дезодорантом и одеколоном. Все эти действия были уже словно прописаны и совершались на автомате. Вот до чего дошла жизнь. Ты как робот выполняешь определённые функции, которые в тебе заложены. И ведь даже мысли не возникает нарушить распорядок и поступить как-то иначе. Устало проведя ладонью по лицу, мужчина вернулся в свою спальню и достал из гардероба брюки цвета мокрого асфальта, чёрную водолазку и клетчатую жилетку серого цвета. Пусть работа и была официальной с дресс-кодом, но он дико не любил рубашки и галстуки. Когда он надевал галстук, возникало ощущение, будто он сам себе удавку на шее затягивает. Поэтому предпочитал альтернативу, а именно водолазку или свитеры с высоким воротом, так как не любил оголять шею из-за виднеющегося на ней весьма заметного и неприятного на вид шрама, происхождение которого он ненавидел обсуждать с окружающими. Закончив с одеванием, мужчина направился на кухню, всё ещё зевая, желая выпить кружечку крепкого кофе, что б уж окончательно проснуться. Войдя на кухню, он тут же поморщился. В нос ударил запах сигаретного дыма. Возле окна с открытой форточкой стоял молодой парень с такими же пепельными волосами, только более грузными и прямыми, достаточной длины, чтобы спадать на глаза и закрывать уши. Одет парень был в джинсы, чёрную рубашку без галстука и ярко-красную толстовку с капюшоном. Парень, не замечая вошедшего, так и продолжал курить, пуская колечки дыма на улицу. За окном стоял немного прохладный апрель, поэтому на кухне был смешанный запах сигаретного дыма и утренней свежести.       — Я же просил тебя не курить, – бросив возмущённый взгляд на парня, мужчина подошёл к плите и поставил греться чайник.       — Ладно, буду курить у себя в комнате, – недовольно хмыкнув, своенравно отозвался парень.       — Я говорил о том, чтобы не курить вообще, – с тем же взглядом уточнил мужчина, решив достать из холодильника колбасу для бутербродов.       — Хорош строить из себя заботливого папашу, – парень с призрением скривил губы и выкинул окурок в форточку, не став её закрывать. – Я не ребёнок.       — Да, я тебе не отец, но я же говорю это не из вредности, – обернувшись, мужчина посмотрел на парня с нескрываемой обидой в фиалковых глазах. – Я о тебе беспокоюсь. Во сколько ты вернулся домой? Я тебя не застал и уснул за работой…       — Вань, не стоит задавать вопросы, на которые не хочешь знать ответ, – усмехнулся парень, подойдя к мужчине, и достал из ящика стола хлеб, принявшись нарезать его на ломтики.       — Коля… – устало выдохнул Иван.       — Что «Коля»? – язвительно уточнил парень, посмотрев на мужчину гневным взглядом холодных синих глаз. – Мы уже не раз это обсуждали. Я сам могу о себе позаботиться. О себе бы больше думал, чем обо мне. Таскаешься со мной, как с малолеткой каким-то, а у самого ни личной жизни, ни друзей толком. Найди себе девушку, в конце концов, женись, детей заведи. Вот с ними и нянчись.       Положив на хлеб уже отрезанный кусок колбасы, Николай прикусил его, чтобы держать в зубах, а в руки взял кружку под чай и ещё один бутерброд, и направился к обеденному столу, перед этим одарив Ивана требовательным взглядом. Мужчина лишь тяжело вздохнул и покачал головой. И так почти каждое утро. Эти двое приходятся друг другу двоюродными братьями по матерям, что б не возникло никакого недопонимания. Иван Брагинский и Николай Арловский не особо общались раньше, обстоятельства вынудили их стать ближе, и уживаться порой было сложно. Ивану было уже двадцать девять, хотя на свой возраст внешне он был совершенно не похож из-за кротких и милых черт лица. Если бы не рост под метр девяносто и достаточно крупное телосложение взрослого мужчины, его бы путали со школьником старших классов. Николаю же было всего семнадцать, и он был гораздо ниже брата ростом, но вот черты лица у него были невероятно хмурыми и строгими для его возраста, на переносице пролегла глубокая морщина, а в уголках глаз уже появились мимические из-за постоянного недовольного прищура. Казалось, что выражение недовольства родилось вперёд него, а что такое улыбка, похоже, ему вообще неизвестно было. Арловский учился в одиннадцатом классе профильной школы с уклоном в химию, и на носу уже были экзамены, а парень постоянно где-то пропадал допоздна, дымил похлеще заядлого курильщика, даже позволял себе покупать на карманные деньги пиво на выходных, прося ребят постарше, якшался со странными типами и совершенно плевал на дисциплину, устраивал показные драки, хотя учился он хорошо, даже граничил с отлично. Такое поведение брата сильно беспокоило Брагинского. Прошло всего полгода с тех пор, как они стали жить вместе, а мужчина оформил опекунство над братом, чтобы тот не загремел в детдом в таком-то возрасте, но Николай не считал это за жест доброй воли или помощи. Скорее воспринимал как обязательство, которое Иван обещал выполнить, а посему не считал себя обязанным ему и творил то, что заблагорассудится. Закончив с приготовлением завтрака, мужчина тоже сел за стол и внимательно осмотрел флегматичного брата, который с полным отсутствием каких бы то ни было эмоций жевал бутерброд. Нервно обхватив ладонями горячую кружку, Брагинский тяжело вздохнул. Руки у него постоянно мёрзли из-за плохого кровотока, поэтому по утрам он часто вот так сидел, задумавшись над кружкой чая или кофе, грея об неё руки до тех пор, пока жидкость не начнёт остывать. Парень уже доедал второй бутерброд, запивая всё большими глотками чая.       — Коль, так больше не может продолжаться, – решительно сказал Иван, подняв усталый взгляд на брата.       — И что ты мне сделаешь? – хмыкнул Николай, вопросительно вскинув тёмные брови. – Сдашь в детдом?       — Ты же знаешь, что я так не сделаю, – нахмурившись, строго возразил Брагинский.       — Ну вот и всё, – Арловский отвёл безразличный взгляд и сделал последний глоток из кружки, направившись к раковине. – Потерпи до лета, а там избавишься от меня.       — Я не собирался избавляться от тебя! – вскочив из-за стола, не выдержал мужчина.       — Я знаю, – поставив кружку в раковину, парень снисходительно обернулся к брату. – Я сам от себя избавлюсь. В августе мне будет восемнадцать, поэтому моим опекуном ты быть уже не будешь обязан. А я поступлю в институт и уеду. Буду жить в общаге.       — Коля, почему ты такой?.. – опустившись на стул, Иван безнадёжно опустил лицо в ладони.       Николай окинул брата внимательным взглядом, не чувствуя никаких угрызений совести, но всё-таки ему было его жаль. Ведь Брагинский в действительности всем, чем мог, старался помочь брату, будь то учёба, которая была не такая уж и лёгкая, или купить ему что-то. Всё, что мужчина мог позволить финансово, он Арловскому покупал, ни в чём ему не отказывая и экономя на себе. Подойдя к брату, парень положил ладони ему на плечи.       — Вот поэтому ты так ничего и не добился. Ты слишком мягкосердечный, – хмуро сказал Николай, не вызвав этой фразой никакой реакции со стороны Ивана. – Повторюсь, я не ребёнок, не надо со мной нянчиться. За помощь спасибо. Но чрезмерная опека мне не нужна. Займись собой, Вань. Или, может быть, ты не хочешь, чтобы я уезжал?       — Да, не хочу, – подняв на брата усталый взгляд, признался Брагинский. – Что в этом такого удивительного?       — Я всячески старался сделать так, чтобы вызвать у тебя отвращение ко мне. Чтобы ты не привязался ко мне, – с тем же равнодушием признался Арловский, вызвав неподдельное потрясение у брата. – Позволь кое-что объяснить. Я не скрашу твоё одиночество. Мы с тобой чужие люди, связанные только родством. Да даже тут, смотря как посмотреть. Седьмая вода на киселе. Я не буду рядом с тобой вечно. Я могу с тобой остаться до того времени, пока не закончу институт. Но потом я уеду в любом случае. С этим ты ничего не сделаешь и никак меня не удержишь. Мы будем только мешать друг другу, – заметив, что мужчина совсем впал в депрессию, парень ободрительно похлопал его по плечу ладонью. – Ешь, кофе уже остыл. Да и поторапливайся. А то опоздаешь.       Иван проводил Николая взглядом, когда тот ушёл из кухни в свою комнату за рюкзаком, который носил чисто для галочки. А ведь он был прав, хотя даже сам Брагинский не хотел этого признавать. Пусть брат порой и доставлял множество неприятностей, но мужчина был рад, когда Арловский появился в его жизни. До этого он был совершенно одинок, ни друзей, только коллеги и знакомые, ни девушки, хотя он и не особо стремился к отношениям. Работа – единственное, что его интересовало. Ради неё он жил, а не работал, чтобы жить. А когда родители парня погибли, Иван, будучи сам сиротой уже десять лет, решил ему помочь, дав обещание их общему дедушке, генералу в отставке, который в силу своего пожилого возраста уже не мог быть достойным кандидатом в опекуны, что он позаботится о брате. И жизнь круто изменилась. В доме появился тот, у кого есть мнение, не совпадающее с твоим, и ты не можешь уйти от этого человека, а он не может уйти от тебя, как это можно сделать с обычными знакомыми. Это стало испытанием и хорошим опытом, если он всё-таки решится на отношения. Но вот сам Николай был не в восторге от такого испытания, брат, которого он за всю жизнь видел разве что пару раз, и то в совсем маленьком возрасте, его совершенно не интересовал, ни его проблемы, ни переживания, ни трудности, причиной которых часто становился именно он. Иван никогда не просил чего-то взамен от брата, даже слов благодарности, просто считая, что у него такой трудный характер вследствие возраста и недавней утраты. Отвлёкшись от размышлений, Брагинский посмотрел на наручные часы и увидел, что уже без пятнадцати семь. С трудом и большой неохотой заставив себя зажевать один бутерброд, мужчина выпил только полкружки кофе, а её вторую половину оставил на столе, чтобы допить вечером. Убрав со столов, Иван направился в прихожую. Арловский был уже там, стоя прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди в терпеливом ожидании. Надев пальто песочного цвета, а вокруг шеи обвязав белый шарф, обувшись и взяв портфель с документами, Брагинский указал брату на дверь, намекая выходить, после чего сам вышел в подъезд и закрыл за собой дверь на ключ. Жили они в десятиэтажном доме в небольшой трёшке в Москве, но ездить приходилось на машине, хотя почти все знали, что это непродуктивно из-за постоянных пробок. Но станции метро были очень далеко от школы парня и от места работы мужчины. Поэтому они вставали так рано, чтобы хотя бы часть пути проехать более-менее спокойно. Пока они ехали, Николай смотрел в окно машины, облокотившись на дверь и положив подбородок на руку. Иван периодически поглядывал на брата, лишний раз не решаясь заговорить с ним, особенно после разговора ранее. Но всё же один момент нужно было обсудить.       — Меня директор опять вызывает в школу, – глядя на дорогу, монотонно произнёс Брагинский, а Арловский искоса посмотрел на него. – Говорит, что ты устроил драку.       — Они сами напросились, – недовольно хмыкнул парень.       — И ты считаешь это достойным оправданием? Неужели нельзя обойтись без драк? – разочарованно покачав головой, спросил мужчина. – Ты ведь умный парень. Ты только словами можешь убедить или довести до слёз.       — Кто-то понимает только язык грубой силы, если мозги отсутствуют, – Николай раздражённо закатил глаза, вновь найдя примечательным рассматривать московский пейзаж. – К тому же, ты можешь забить и не приходить. Мне же проще.       — Нет, я приду сегодня после работы, – отрицательно качнув головой, возразил Иван. – Если тебя задирают, я хочу, чтобы директор так же приглашал родителей этих детей. Нельзя выставлять виновным только одного. Ведь конфликт – это ситуация, в которой две стороны занимают противоположные позиции, предъявляя друг другу взаимоисключающие требования, соответственно, обе стороны должны участвовать в урегулировании этой ситуации.       — Какой же ты ботаник, – уныло буркнул Арловский.       — Ну, вообще-то, ботаник – специалист, работающий в области изучения флоры, а я – биолог, – бросив на брата неодобрительный взгляд, поправил его Брагинский.       — Вот поэтому и ботаник, – рассмеялся парень.       — Что?.. – непонимающе сказал мужчина, удивившись и реакции брата, ведь его редко приходилось видеть смеющимся.       — Умничаешь много, – пояснил Николай, сохранив на лице улыбку.       Иван никак не стал отвечать и только слабо улыбнулся, переведя взгляд на дорогу. Не хотелось портить этот момент, ведь таковые происходили крайне редко, да и сейчас вроде бы Арловский как-то по-доброму подшутил над братом. Раз так, то пусть.       Спустя полчаса они добрались до школы, вернее до Лицея №1535, в котором учился парень. Именно здесь была хорошая база по химии и биологи, которая нужна была Николаю для поступления на медицинский. Да, Брагинский был очень удивлён, что со своим характером и отношением к людям, его брат хочет стать врачом, тем более хирургом. Сказав напоследок уже привычные напутственные слова и попросив пообещать, что сегодняшний день пройдёт без эксцессов, мужчина дождался, когда брат дойдёт до здания школы и войдёт в него, а потом уже поехал к себе на работу, что на самом деле было не ближний свет. Москва – город большой. Чтобы от школы Арловского добраться до своей работы, Иван обычно тратил около часа, поэтому парня привозил в школу очень рано, и ему приходилось сидеть в ожидании начала уроков аж сорок минут. Но Николай никогда не жаловался, и Брагинский был ему за это благодарен. Сам же мужчина, как уже упомянул, был биологом, а если точнее биоинженером и работал в Институте биоорганической химии имени Шемякина и Овчинникова Российской Академии Наук. Несмотря на свой возраст он был не просто сотрудником, а имел докторскую степень и был на хорошем счету в научных кругах страны, чему всегда поражались его коллеги, но сам Иван причину своего успеха объяснял тягой к науке, трудолюбием, усидчивостью и ответственностью. Собственно, это так же дало почву для негативного отношения к нему. Кто-то говорил, что он зазнайка, а кто-то утверждал, что он купил себе место. Ни то, ни другое правдой не являлось. Чтобы купить место нужны деньги, а откуда у сироты они будут? Ну и зазнайки обычно отличаются высокомерием и гордыней, которых у Брагинского в помине не было, и причина такого отношения со стороны коллег была не ясна. Всё объяснялось элементарной человеческой завистью…       Добравшись до НИИ, мужчина оставил свой старенький Рено на парковке для сотрудников и бегом направился к огромному комплексу зданий, так как часы упрямо напоминали ему, что до девяти часов утра, то есть до начала работы, осталось всего лишь десять минут. Быстро миновав КПП, пройдя через турникет уже в здании, отметившись у охраны и переодевшись в отведённой комнате в привычный белый халат, Иван поспешил в свою лабораторию на третьем этаже второго блока в отделе генной инженерии. Добравшись до нужного помещения, Брагинский заскочил в него и постарался выровнять дыхание, так как пробежка немного вымотала его. Поправив причёску, халат, жилетку и пропуск, висящий на шее, мужчина вошёл в саму лабораторию, увидев, что за металлическим столом, на котором стояло различное оборудование и образцы, с которыми приходится работать, уже сидит другой мужчина, что-то пристально рассматривая через электронный микроскоп. Заметив, что в помещении кто-то появился, он оторвал взгляд аметистовых глаз, скрытых за очками овальной формы, от микроскопа и посмотрел на своего посетителя.       — О! Здравствуйте, доктор Брагинский, – с мягкой улыбкой поприветствовал посетителя мужчина. – Я не заметил, как вы зашли. Слишком увлёкся.       — Сколько раз я просил называть меня по имени, Мэттью, – с такой же улыбкой, но устало отозвался Иван. – Только на официальных встречах и конференциях можешь называть меня по должности.       — Простите, всё никак не привыкну, – Мэттью только невинно пожал плечами.       Сев за стол и принявшись доставать из портфеля документы, Брагинский бросил быстрый взгляд на мужчину, сидящего напротив. Мэттью Уильямс был прислан сюда для стажировки из Канады. Ему было всего двадцать пять лет, он только пару лет как закончил учёбу, и ему нужна была серьёзная практика. Иван для него был наставником и коллегой по работе. На самом деле Мэттью был очень скромным человеком, и Брагинскому часто приходилось делать ему дружественные пинки только ради того, чтобы он смог самостоятельно защитить свою разработку. Да и вообще выглядело так, будто Уильямс сам хотел, чтобы его не замечали, и ему было только в радость часы на пролёт проводить в лаборатории безвылазно. Внешне канадец выглядел очень кротко: пусть и достаточно высокий, но какой-то блёклый, худощавый, с бледной кожей, волосы светло-русые, длинноватые и немного вьющиеся, глаза добрые, но какие-то всегда грустные или с затаившейся непонятною виной. В работе же он был всегда аккуратен и прилежен. Говорил он в основном на английском, хотя и на русском говорил довольно неплохо, но с забавным акцентом. В очередной раз усмехнувшись чрезмерной стеснительности своего зарубежного коллеги, Иван встал из-за стола и направился к хранилищу образцов.       — Как продвигается твоя работа по написанию диссертации? – просматривая записи и сравнивая их с полученными результатами, как бы невзначай спросил Брагинский.       — Ну… я во многом не уверен, что делаю правильно… – опустив какой-то расстроенный взгляд, признался Мэттью.       — Сомневаться – часть нашей работы, Мэтт, – с добродушной улыбкой успокоил его Иван. – Именно поэтому мы и проводим постоянные тесты и опыты, чтобы выявить свои ошибки, отбросить сомнения и найти правильное решение. Когда у тебя защита?       — Через два месяца, – вжав голову в плечи, опасливо сообщил Уильямс. – Я во многом хотел с вами проконсультироваться, но, кажется, из-за меня у вас накопилось много работы. Не хочу доставлять вам неприятности.       — Не принимай это на свой счёт, – отмахнулся Брагинский, вернувшись к столу со стойками, в которых были различные пробирки с какими-то образцами. – У меня и до тебя работы всегда было полно. И не стесняйся обращаться за помощью. С чем смогу – помогу. Всё-таки профиль работы у нас немного отличается. Я больше работаю в направлении сложных биологических организмов и их мутации, а ты в большей мере спец по гидропонике и генной инженерии растительной отрасли. Как так получилось, что меня сделали твоим наставником, я не понимаю. Мне кажется, Олег, который Черненко, больше бы подошёл на роль твоего наставника. У него и стаж больше, и он работает в сельскохозяйственной отрасли. Вы вместе смогли бы что-то дельное разработать.       — Когда я задал этот вопрос директору института, он предпочёл уклониться от ответа, – согласно закивав головой, поделился Мэттью, но тут же вскинул руки в останавливающем жесте, испуганно округлив глаза и виновато сложив брови. – Вы не поймите меня неправильно… Мне нравится работать с вами. Благодаря вам я узнал больше о мутации культурных растений и смог начать писать диссертацию.       — Очень лестно, Мэтт, хотя я знаю, что смог бы больше помочь, работай мы в одном направлении, – беря стёклышко от микроскопа, чтобы поместить на него образец живой ткани, со слабой улыбкой отозвался Иван. – Повезло, что я хоть с этим смог тебе помочь. И вообще я считаю, что мне таким образом устроили испытание.       — Испытание? – удивился Уильямс, глядя на то, как Брагинский пристально всматривается в микроскоп.       — Да, – Иван сам себе закивал и внёс какие-то данные в лежащий рядом документ, после чего пристально посмотрел в глаза коллеги. – Видишь ли, кое-кто считает, что мне здесь не место, что я получил своё звание незаслуженно. А приставить ко мне человека не моего профиля, причём иностранца, и назначить ответственным за его успешное обучение, это как бросить вызов, спросив: «Справишься?». Если нет, опозорюсь сам и опозорю институт, значит вполне заслуженно потеряю работу и уважение. А если справлюсь, значит опять смухлевал, и нужно в следующий раз придумать для меня задачку посложнее.       — Какие странные у вас выводы на счёт ваших коллег и начальства, – неподдельно поразился Мэттью, ссутулившись.       — Ты не жил в России так долго, чтобы успеть понять наш менталитет, – облокотившись на стол локтями и сплетя пальцы друг с другом, задумчиво сказал Брагинский. – С тобой любезничают, потому что ты иностранец. Тебя нужно впечатлить, впечатлить твоё начальство, нужно показать себя с лучшей стороны для другого государства. И так не только в институте. Так во всей стране.       — И вы так легко, не скрывая своей неприязни, отзываетесь о собственной стране? – удивился Уильям, заелозив на стуле от чувства дискомфорта от этой беседы.       — Моя страна мне ничего не дала, только отняла, – с печальной улыбкой уклончиво ответил Иван. – Поэтому и я ей ничего не должен. Именно поэтому я так спокойно могу это обсуждать. А ты? Ты патриот своей страны?       — Я здесь ради неё, – с гордостью ответил Мэттью.       — В этом мы с тобой отличаемся, – разведя ладони в объясняющем жесте, с лёгкой улыбкой сказал Брагинский. – Ты работаешь ради страны, а я работаю ради работы. Я люблю науку, люблю исследования, и для меня главное, чтобы мои исследования помогли людям в целом, а не конкретной нации.       — Странный вы, доктор Брагинский, – слегка наклонив голову на бок в некоем жесте смущения, с такой же улыбкой прокомментировал Уильямс.       — Возможно ты прав, – усмехнувшись, согласился Иван.       Вдруг неожиданно раздался стук в дверь. Оба обитателя лаборатории удивлённо обернулись на стук. В помещение скромно проскользнула щупленькая девушка, которая в отделении работала в приёмке секретарём.       — Доктор Брагинский, – обратилась секретарша, посмотрев на необходимого ей человека, – вас вызывает к себе директор. Срочно.       Заметив согласный кивок со стороны Ивана, девушка тоже согласно кивнула и так же скромно выскользнула обратно в коридор. Обернувшись к коллеге, Брагинский удивлённо посмотрел на него, а Мэттью только пожал плечами. Встав из-за стола, предварительно попросив Уильямса убрать вытащенные образцы обратно в хранилище, Иван направился к выходу из лаборатории, чтобы в дальнейшем дойти до лифта и подняться двумя этажами выше и переместиться в первый блок здания, где находилась администрация, как и кабинет директора. Испытывая любопытство и в какой-то мере внутренний страх, Брагинский постарался как можно скорее дойти до необходимого кабинета. Встав напротив нужной двери, Иван вежливо постучал, прося разрешения войти. Из кабинета тут же донеслось приглашение, и Брагинский, стараясь сохранять на лице спокойствие, вошёл в кабинет. Удивило его то, что помимо самого директора, в кабинете находился какой-то человек в деловом костюме, сидя на кожаном диване для посетителей: молодой мужчина, среднего роста, со светлыми чуть отросшими волосами, в очках, за стёклами которых скрывались холодные голубые глаза, и с безразличным выражением лица. Иван невольно поморщился, подумав о том, что это какой-нибудь очередной коммерсант, который хочет купить патент на какую-нибудь технологию или разработку. Директор же, пожилой мужчина с седыми волосами и полысевшей в виду возраста макушкой, одетый в костюм и халат поверх него, учтиво улыбнулся, глядя на пришедшего через крупные очки ещё советской модели.       — Здравствуй, Ваня. Проходи, – в приглашающем жесте указав на стул, стоящий рядом со своим рабочим столом, вежливо сказал директор.       — Доброе утро, Вадим Тихонович, – кивнув в знак приветствия, Брагинский прошёл и сел на стул, при этом искоса с подозрением посмотрев на ещё одного гостя. – Вы хотели меня видеть?       — На самом деле, – неожиданно вмешался гость, встав с дивана, поправляя при этом пиджак, – видеть вас хотел я, Иван Владимирович.       — А вы, собственно, кто? – с нескрываемой неприязнью спросил Иван.       — Я представляю секретную государственную организацию, спонсируемую федеральным правительством, – с холодом в тоне отозвался мужчина, достав из внутреннего кармана пиджака удостоверение и раскрыв его, чтобы показать содержимое. – Можете звать меня просто Эдуардом.       — Никогда не слышал о такой, – внимательно всматриваясь в удостоверение, с подозрением сказал Брагинский.       — Именно потому, что она секретная, – Эдуард хмыкнул, захлопнув корочку буквально перед носом Ивана и убрав в недра пиджака.       — И что же вам нужно, мистер секретный агент? – язвительно спросил Брагинский, ухмыльнувшись.       — Ваня, будь повежливее, – с умоляющим взглядом вмешался Вадим Тихонович, в глазах которого можно было увидеть опаску.       — Ничего страшного, – оценив попытку учёного показать свой характер, агент лишь ответил такой же ухмылкой и махнул рукой. – Несмотря на такое поведение, думаю, мы всё равно сработаемся.       — Что? – Иван настороженно нахмурил брови и вопросительно посмотрел на директора. – О чём это он?       — Видите ли, нам нужна ваша помощь, – вновь приобретя серьёзный вид, продолжил Эдуард. – Вы один из лучших специалистов страны в области генной инженерии и генной мутации.       — Интересно, когда я успел им стать? – недоверчиво спросил Брагинский.       — Наверное, когда опубликовали свою диссертацию по теме «Мутация генома человека и млекопитающих как результат заражения естественной среды обитания химическими и радиоактивными отходами», – отчеканил выученную на зубок фразу агент, удивив Ивана. – Вами была проделана большая исследовательская работа и проведено немало опытов, подтверждающих вашу теорию о появлении новых биологических видов.       — И что с того? Как вдруг моя диссертация стала залогом моей известности в непонятных мне кругах? – непонимающе спросил Брагинский, начиная попросту теряться. – И чем это я вам могу помочь?       — Вы – биолог. Молодой, но показавший себя как первоклассного специалиста, а мы нашли существо, которого не должно существовать, – со всей серьезностью произнёс Эдуард.       — Ну, если Вадим Тихонович даст разрешение, привозите это существо в мою лабораторию, и я проведу исследование, – с равнодушием отозвался Иван, встав со стула и собравшись уходить. – Если у вас всё, то…       — Транспортировка не представляется возможной, – прервал его агент, нахмурившись. – Вы должны поехать к месту размещения существа.       — И где это? – скрестив руки на груди, теряя терпение, спросил Брагинский.       — Его поместили в специально отведённое помещение в Национальном научном центре морской биологии, – чётко ответил Эдуард.       — Это который?.. – задумчиво приподняв одну бровь, хотел спросить Иван.       — Это который находится в Приморском крае, во Владивостоке, – ответил Вадим Тихонович.       Брагинский потрясённо округлил глаза, думая, что над ним решили подшутить не только эти люди, но и судьба в целом.       — М… морской биологии? Это морское существо что ли? – в Иване на момент проснулось любопытство учёного, но тут же он взял себя в руки, тряхнув головой и нахмурившись. – Нет, погодите! У них во Владивостоке что, своих специалистов нет?       — Вашего уровня? Нет, – резко ответил агент. – Поэтому вы должны поехать.       — Ничего я не должен! – возмущённо вспылил Брагинский. – Я не могу взять и поехать на другой конец страны по непонятной причине! У меня на попечении практикант, у которого защита диссертации через два месяца, и я не могу его бросить. К тому же, у меня есть несовершеннолетний брат, опекуном которого я являюсь. У него ЕГЭ уже в конце мая, да и нельзя его оставлять одного.       — Не переживайте, – поспешил успокоить его Эдуард. – За мальчиком присмотрят, мы назначим для него воспитателя, который будет следить за его учёбой и жизнью в целом. А ваш практикант получит другого наставника, кандидатура уже есть. Кажется, это Олег Константинович Черненко, биолог-агроном.       — Но… подождите. Нельзя же вот так просто… – отказываясь верить в происходящее, Иван с мольбой во взгляде посмотрел на директора, ища в нём поддержку.       — Можно, – строго возразил мужчина в костюме. – Это вопрос государственной важности, и ваши личные претензии и переживания подождут.       — Это действительно важно, Ваня, да и для тебя это будет хороший профессиональный опыт, – поддержал гостя Вадим Тихонович.       Рухнув обратно на стул, Брагинский ошарашенно провёл ладонью по волосам, словно пытался утихомирить разбушевавшиеся в сознании мысли. Слушая всё это, Иван в который раз задумывался о том, что в стране пусть и был упразднён коммунистический строй, но коммунизм как таковой продолжает жить. Главное, выполнить работу для государства, для страны, для общества, а что ты об этом думаешь сам лично – никого не волнует. Хотя сам лично Брагинский думал о том, что любопытство всё же немного берёт своё. Ему было интересно, но ответственность за других не могла смириться с тем, что ему придётся всё бросить ради исследования.       — И когда я должен поехать? – обречённым тоном уточнил Иван.       — Желательно… – Эдуард поднял правую руку, чтобы взглянуть на часы, – прямо сейчас.       — Вы издеваетесь?! – подняв возмущённый взгляд, воскликнул Брагинский. – Как вы себе это представляете?!       — Вы полетите на частном самолёте, – принялся за объяснения агент, достав из кармана брюк телефон и начав там что-то строчить. – Лететь около восьми часов, так же не забывайте, что лететь придётся против солнца, то есть прибавляйте ещё восемь часов. Прилетим ночью, у вас будет немного времени на отдых, и с утра уже нужно приступить к работе.       — Я оформлю тебе эту поездку как официальную командировку, – взяв какой-то бланк с края стола, директор стал в нём что-то писать, после чего передал сотруднику. – Поэтому на счёт работы не волнуйся, мы не пытаемся избавиться от тебя. Наоборот. Раз именно ты нужен, чтобы разобраться с этим делом, то для нас это большая честь.       — Я вас понял, – забрав документ и встав со стула, бесцветным тоном отозвался Иван. – Мне нужно съездить домой за вещами, оставить машину и связаться с братом.       — Постарайтесь не задерживаться, – наставительно предупредил Эдуард. – Мы заедем за вами через два часа. Чем быстрее вылетим, тем лучше.       Только кивнув в знак прощания, Брагинский с мрачным выражением на лице поспешил покинуть кабинет. Ему до последнего казалось, что его разыгрывают, но Вадим Тихонович не из тех людей, что будут шутить на рабочем месте на счёт работы, а значит это не розыгрыш и не шутка. Вернувшись в свою лабораторию, Иван стал собирать свои документы обратно в портфель, в то время как Мэттью с опаской посмотрел на него.       — Что с вами? На вас просто лица нет, – обеспокоенно спросил Уильямс.       — Да так… в ссылку меня отправляют в Сибирь, – усмехнувшись, постарался шутливо ответить Брагинский, но больше получилось язвительно.       — Что вы имеете ввиду? – непонимающе уточнил Мэттью.       — Да в командировку меня отправляют. На другой конец страны. Срочно. Прямо сейчас. Незамедлительно, – с откровенной иронией в голосе, по словам растолковал Иван.       — Как, в командировку? – поражённо спросил Уильямс, встав из-за стола. – А как же…       — Не волнуйся о своей диссертации, – со слабой улыбкой прервал его Брагинский. – К тебе в качестве наставника приставят Олега Черненко. Теперь-то ты точно справишься со своей работой.       — Я не о своей диссертации беспокоюсь, – с лёгким возмущением возразил Мэттью, нахмурившись, что за ним можно было заметить крайне редко. – А как же ваш брат? На кого его оставить?       — Обещали нанять воспитателя, – с сомнением в голосе ответил Иван.       — Давайте, он поживёт у меня это время, – предложил Уильямс, своими словами поразив коллегу. – Меня-то он хотя бы знает. Это лучше, чем совсем незнакомый человек. К тому же помогу ему попрактиковаться с английским и французским.       — Слишком щедрое предложение, Мэтт, спасибо, – Брагинский отрицательно покачал головой, нервно сжав пальцами портфель. – Но он очень своенравный подросток. Тебе незачем себя обременять…       — Вовсе не обременю я себя, – ободрительно улыбнувшись, возразил Мэттью. – Для нас обоих это будет хороший опыт. Поверьте. Я справлюсь. Да и ваш брат не такой уж своенравный, просто нужно найти правильный подход.       Иван посмотрел на коллегу задумчивым взглядом. С одной стороны, ему не хотелось оставлять Николая на непонятного совершенно незнакомого человека, а с другой, не хотелось навязывать Уильямсу свои проблемы. Но если он всё-таки сам предлагает и не против такого расклада, то для Брагинского это был лучший вариант.       — Если тебе не сложно… – чувствуя неловкость, сдался Иван.       — Ну разумеется не сложно, – с улыбкой подтвердил Мэттью. – Скажите об этом своему брату и дайте ему мой адрес. Я сегодня буду его ждать.       — Спасибо, Мэтт. Ты меня сильно выручил, – Иван благодарственно кивнул и, взяв с собой портфель, собрался идти.       — Вы тоже мне помогали, так что считайте, что я просто возвращаю долг, – помахав ладонью на прощание, доброжелательно отозвался Уильямс. – Удачи вам в командировке.       — Спасибо. Ещё увидимся, – так же махнув рукой на прощание, Брагинский вышел за дверь.       Как он спустился на первый этаж, переоделся, объяснился охране, почему уходит, и дошёл до машины, Иван просто не помнил, будто все эти действия выполнил внутренний автопилот, а сознание попросту было отключено. Большую часть пути на машине Брагинский пытался дозвониться до брата, зная, что у него уроки, но дело не терпело отлагательств. И вот, когда он уже был в пятнадцати минутах езды до дома, на звонок ответили.       — Вань, ты что, одурел, звонить мне во время уроков?! – вспылил Арловский, хотя судя по шуму на заднем плане, была перемена. – Тринадцать пропущенных! Что тебе надо? Не мог подождать до конца уроков?       — Не мог, – сухо ответил Иван.       — Что случилось? – тут же сменив тот на более спокойный, спросил Николай.       — Коля, меня отправляют в командировку, – подавленным тоном начал Брагинский. – Меня просто поставили перед фактом, ничего не спросив. Я… уезжаю сегодня. Точнее, сейчас.       — Это как?.. – непонимающе спросил Арловский. – В смысле, ты уезжаешь сейчас? А мне что делать?       — Не волнуйся, я уже подумал об этом, – недовольно скривившись, ответил Иван. – Помнишь Мэтта? Моего коллегу с работы? Ты его видел пару раз.       — Ну, помню. Канадец вроде, – с явной хмуростью в тоне согласился Николай.       — Да. Он предложил, чтобы ты пожил у него это время, – всё ещё испытывая дискомфорт от этого предложения, продолжил Брагинский. – На счёт денег не волнуйся. Карта у тебя есть, и я буду пересылать тебе на учёбу и питание. Ну… и на всякие мелочи.       — Дурак что ль? – неожиданно возмущённо воскликнул Арловский, что Иван невольно аж вздрогнул. – Нашёл, о чём переживать. Обойдусь без мелочей. Мне главное, чтобы на питание и на репетитора были деньги. Меня больше беспокоит, на сколько ты уезжаешь и как далеко.       — На сколько – не знаю. И да, далеко. Во Владивосток, – незамедлительно ответил Брагинский.       — Чевой? Это где? – на полном серьёзе непонимающе спросил Николай.       — Ну так-то не срамись, – хихикнул Иван, догадываясь, что брат просто подшучивает над ним.       — Да знаю я, что у чёрта на рогах это, – с усмешкой фыркнул Арловский. – Слушай, Вань. Я, конечно, хотел сбежать от тебя, но не ожидал, что ты возьмёшь и сбежишь от меня сам. Это точно не розыгрыш?       — Стал бы я шутить по такому поводу, – почти доехав до своего дома, Брагинский стал сворачивать во дворы. – Заявился какой-то товарищ к нам в институт и стал утверждать, что срочно требуется именно моя помощь как эксперта. А мой директор даже и не возражал, наоборот, убеждал, что мне самому это надо.       — Когда ты наконец научишься отстаивать свою позицию? – недовольно хмыкнул Николай. – Если будешь так позволять манипулировать собой, всю жизнь у тебя на шее ездить будут. Ну а если не можешь словами решить проблему, дал в репу – и всё окей.       — Коль, ты же знаешь, что я так не могу, – уже ставя машину на парковку, расстроено ответил Иван.       — Поэтому тебе нужна баба, да причём такая, что б характер в тебе воспитала, – продолжил гнуть свою линию Арловский. – Ладно, что я буду тебя учить?.. Я всё понял, как-нибудь справлюсь. Где живёт этот твой Мэтт?       — Я тебе адрес сообщением отправлю, чтобы не забыл, – выйдя из машины, Брагинский закрыл её и поставил на сигнализацию.       — Ладно. Я только за сменной одеждой и учебниками домой зайду, – согласился Николай, а на фоне прозвучал трескучий звонок. – У меня сейчас урок начинается.       — Присматривай за машиной и квартирой, пожалуйста, – напоследок сказал Иван, входя в подъезд. – И… постарайся вести себя хорошо.       — Постараюсь. Пока, свидимся ещё, – хмыкнул Арловский и бросил трубку.       Посмотрев на экран телефона, Брагинский тяжело вздохнул. Всё, происходящее сейчас, было странным и непонятным, а также неожиданным, абсолютно выбивающим из колеи. Пока он поднимался по лестнице в свою квартиру, он отправил сообщение Николаю, в котором указал адрес Уильямса, и попросил его вести себя с ним вежливо. Арловский в ответ только прислал сообщение с подмигнувшим смайликом. Войдя в квартиру, Иван захлопнул за собой дверь и подпёр её спиной, тяжело выдохнув, глядя в потолок. Пусть он был в обиде на своё начальство, которое вот так легко его спровадило в командировку, в обиде на брата, который считает его слабохарактерным, но всё же ему было любопытно. Да, в своё время его диссертацией заинтересовались, не только биологи, но и экологи, но не настолько же, что теперь понадобилась именно его помощь. Что же это за существо такое, которое нельзя транспортировать, и нужно ехать непременно к нему. Институт морской биологии. Существо скорее всего обитало в море. Кто его нашёл и как? Как оно выглядит? Отсутствие информации всегда угнетало и заставляло нервничать Брагинского. Новый какой-то вид? И тут неожиданно Иван подумал о том, что его работа в основном связана с млекопитающими. Значит вариант, что это какой-то неизвестный вид рыбы, отпадает. Какие же млекопитающие водятся там? Вроде, рядом Японское море, которое достаточно холодное у берегов России. Вопрос интересный. Всё-таки он биолог, а не зоолог. Решив поразмышлять об этих вопросах во время полёта, Иван стал собирать свои немногочисленные вещи: пару сменных водолазок, джинсы на смену брюкам, бельё, носки и средства личной гигиены. Ещё необходимо было взять документы: паспорт, страховое свидетельство, медицинский полис, ведь неизвестно, чего можно ожидать от чужой местности. Также не лишним будет взять ноутбук и старые записи исследований, которые, возможно, понадобятся в этой работе. Всё это вместилось в небольшую дорожную сумку и тот самый рабочий портфель.       Закончив со сбором вещей, Брагинский сел на диван в гостиной, откинувшись на его спинку и прикрыв глаза. Он до последнего надеялся, что это дурной сон, что не нужно никуда ехать. Он просто переутомился из-за работы и опеки над Николаем. Но его надеждам не суждено было осуществиться, потому что вскоре раздался звонок в дверь, которого быть не должно в такое время. С неохотой добравшись до входной двери, Иван открыл её и тут же недовольно сморщился. На пороге стоял тот самый Эдуард с непроницаемым выражением на лице. Молча подхватив стоящую в прихожей дорожную сумку, агент стал спускаться по лестнице. Брагинский проводил его хмурым взглядом, а сам взял портфель, закрыл квартиру и направился следом.       Дальнейший путь прошёл как в тумане. Иван не обращал внимания на дорогу, по которой они едут, так же он не обратил внимания на то, как они добрались до аэропорта, прошли к частному самолёту, и даже взлёт не смог привлечь его внимание. Уже сидя в самолёте, Брагинский усмехнулся, подумав о том, что как хорошо вышло, что у него нет домашних животных, которых нужно было бы куда-то пристроить, родителей, которых пришлось бы успокаивать, девушки, перед которой пришлось бы извиняться. Да что там. У него даже цветов дома не было, ибо ухаживать за ними он либо не успевал, либо элементарно забывал, умудрившись даже кактус угробить. Ладно уж. Что ни делается, всё к лучшему.       — Иван Владимирович, вы какой-то подавленный, – утверждением сказал Эдуард, сидя в кресле напротив.       — А каким я должен быть, когда меня выдернули из привычной мне жизни и заставили делать то, чего мне не хочется? – риторически спросил Иван.       — Человеку иногда полезно покинуть зону комфорта, – посмотрев в иллюминатор, задумчиво отозвался агент. – Вам самому эта поездка пойдёт на пользу.       — Чтобы уж я совсем не жалел о происходящем, скажите мне, что это хоть за существо. Из какого оно семейства, на кого похоже, – со сквозящим в голосе отчаянием попросил Брагинский.       — Информация не подлежит огласке за пределами дислокации образца, – монотонно ответил Эдуард, закинув ногу на ногу и сложив руки на коленях. – Вы сами всё увидите.       — Как бы мне не пришлось пожалеть обо всём этом, – недовольно хмыкнул Иван, откинувшись в кресло для большего удобства.       — Поверьте, – агент довольно ухмыльнулся, – вы не пожалеете.       Далее Эдуард предпочёл молчать, а Брагинский так и вовсе решил попробовать вздремнуть. Перелёт дальний, времени займёт много, а разницу в часовых поясах никто не отменял. Наверняка будет сложно акклиматизироваться.

***

      Как и было предположено ранее, прилетели они поздно ночью. Ивана полусонного отвезли в гостиницу и сказали, что заедут за ним утром. Махнув на всё рукой, Брагинский даже есть не стал и направился прямиком в кровать, на ходу в неё свалившись и провалившись в беспамятство.       Спал он беспокойно, ворочался во сне, мучаясь от обрывистых и коротких кошмаров. Подскочив ни свет, ни заря спустя всего три часа после приезда, Иван испуганно осмотрелся, пытаясь понять, где он находится. Прокрутив в памяти события последнего дня, Брагинский со стоном упал на подушку и устало провёл ладонями по лицу. Ему снилась вода. Много воды. Опасной и желающей убить. Видимо из-за запаха моря, стоящего в городе, возникли такие сны. Понимая, что больше он не уснёт, Иван встал с кровати, перекусил любезно оставленным в холодильнике ужином, и стал собираться. На этот раз к чёрной водолазке он надел джинсы. Про дресс-код ему никто не сказал, а значит можно надеть менее официальную одежду. В портфель он собрал необходимые документы, а вот ноутбук решил оставить в номере.       Спустя час за ним приехала машина и опять этот пресловутый агент. Всё происходило в молчании, никто друг другу даже доброго утра не пожелал. Едя в машине, Брагинский периодически выглядывал в окно и любовался видами города. Его поражала извилистость Владивостока, а также его неровный ландшафт. Резкие спуски и такие же резкие подъёмы, от которых закладывало уши, были для этого города обыденным явлением. Добирались они относительно недолго. В очередной раз выглянув в окно, Иван удивился, увидев здание интересной формы кольца, явно советских времён. Само здание стояло на возвышенности рядом с морем. Поэтому первое, что сделал Брагинский, выйдя из машины, это подошёл к обрыву и с неподдельным изумлением уставился куда-то вдаль. Морю не было видно конца, по тёмно-синей глади ходила сильная рябь и плескалась белая пена, из-за горизонта, словно из самой воды, выныривало солнце, занимая своё место на небосводе, в небе кружили чайки, а издали дул порывистый холодный ветер, ероша и развевая светлые локоны Ивана. Плотнее закутавшись в пальто, Брагинский лишь улыбнулся краем губ. Он раньше никогда не был на море. Вот значит, как выглядит эта необузданная стихия вблизи. Она словно говорит «держись от меня подальше, если хочешь жить». Моргнув несколько раз, чтобы смахнуть выступившие из-за порывистого ветра слёзы, а также чтобы привести мысли в порядок, Иван развернулся и направился к зданию, понимая, что он задерживает всех, ибо у дверей его уже ждали. Помимо Эдуарда там стояла красивая женщина с длинными вьющимися волосами цвета ореха, в которые была вставлена красивая заколка в виде цветков багульника. Одета она была в бардовое платье-карандаш до колен, поверх которого был белый халат, и чёрные туфли на невысоком каблуке. Явно сотрудница института. Попытавшись вывести на лице приветливую улыбку, Брагинский направился прямиком к ней.       — Здравствуйте, доктор Брагинский, – с тёплой улыбкой поприветствовала его женщина, протянув ладонь для рукопожатия. – Добро пожаловать в Приморье. Как ваше впечатление?       — Доброе утро, – ответив на рукопожатие, поздоровался Иван и пожал плечами. – Сыровато, мрачновато, холодновато.       — Ну ничего, – женщина по-доброму засмеялась, – я тоже первое время привыкала.       — А вы?.. – решил уточнить Брагинский.       — О, что же это я?.. – сама себя неловко одёрнула женщина. – Я Елизавета Хедервари, доктор биологических наук и заведующая океанариумом Национального научного центра морской биологии.       — Интересная фамилия, – задумчиво отозвался Иван.       — Венгерские корни, – пояснила Елизавета, указав на дверь, предлагая войти, что Иван не повременил сделать. – Я наслышана о вашей деятельности. Впечатляющие исследования в области мутагенных явлений. Как раз то, что нам сейчас нужно. Научный отдел отжал у меня целый аквариум для вашей работы.       — Всё-таки это существо морское? – тут же решил влиться в работу Брагинский.       — Мы не можем точно определить, – с опаской ответила Хедервари, искоса посмотрев на агента. – Я хотела бы извиниться перед вами за такую срочность. Я понимаю, что мы сорвали вас с места, но у нас возникло множество трудностей. Вплоть до того, чтобы сохранить жизнь этому существу.       — Я надеюсь, мне теперь покажут его? – с усмешкой спросил Иван, следуя за Елизаветой, которая короткими, но торопливыми шагами уверенно шла по направлению вывески «Океанариум».       — Разумеется, – согласно кивнув, ответила Хедервари, открывая ключом запертую дверь. – Иначе в вашем присутствии не было бы смысла. Идёмте за мной. И воздержитесь, пожалуйста, от вопросов на ближайшие пять минут. Скоро вы сами всё увидите.       Брагинский лишь настороженно прищурился, но решил выполнить просьбу, молча последовав за Елизаветой, так же ощущая направленный на себя взгляд идущего позади агента. Как только все трое добрались до какого-то зала, Хедервари развернулась к Ивану и передала ему планшет с закреплёнными на нём документами.       — Распишитесь, пожалуйста, – вежливо попросила Елизавета.       — Что это? – недоверчиво глянув на документ, спросил Брагинский.       — Документ по технике безопасности, а также подписка о неразглашении информации и уголовной ответственности за нарушение условий документа, – чётко ответила Хедервари, сложив руки за спину в ожидании.       Иван лишь удивлённо приподнял брови, но всё равно оставил требующиеся в документе подписи. Собравшись уже идти за Елизаветой в помещение, которое она только что открыла, Брагинский неожиданно ощутил, что его крепко взяли за плечо.       — Сдайте, пожалуйста, свой мобильный телефон, – вежливо потребовал Эдуард, протянув раскрытую ладонь, а дождавшись устройства и недовольного взгляда со стороны Ивана, нахмурился. – И отнеситесь к этому серьёзно.       Раздражённо закатив глаза, Брагинский зашёл в помещение за уже вошедшей Хедервари, удивившись тому, что это действительно аквариум океанариума. Здесь, похоже, раньше держали какое-то крупное животное, дельфина, белугу или же акулу, настолько большой был аквариум. Само же помещение было спешно переоборудовано в лабораторию: здесь было и оборудование для исследования, и холодильник для образцов, и рабочий стол, и даже операционный стол. Что же ему придётся здесь исследовать? Осмотревшись, Иван обратил внимание, что Елизавета стоит прямо у стекла аквариума, заведя руки за спину и всматриваясь в воду. Вот только обитателя аквариума так и не было видно. Испытывая любопытство, Брагинский подошёл к нему, встав рядом с Хедервари, глянул в аквариум, так ничего и не увидел и вопросительно посмотрел на коллегу, а Елизавета только кивнула в сторону стекла, намекая смотреть. Переведя усталый взгляд, Иван уже подумал, что существо настолько маленькое, что он его не видит. К собственному изумлению он осознал, что оно вовсе не маленькое, даже скорее совсем не маленькое, а просто перемещается очень быстро среди специально выращенных в аквариуме живых водорослей и кораллов. Брагинский хотел было уже открыть рот, чтобы спросить подробности, как вновь увидел промелькнувший совсем рядом большой и длинный голубой хвост. В конце концов обитатель аквариума решил показаться своим посетителям, выплыв из-за водорослей и подплыв прямо к стеклу. Как Иван не старался, он не смог сохранить глаза нормального размера, ибо от шока они откровенно расширились, не веря тому, что видят.       — О, Боже… – пробормотал Брагинский, не отрывая взгляда от существа. – Это же… Это…       — Я же вам говорил, доктор, – встав рядом с опешившим Иваном, с довольной ухмылкой сказал агент, – что вы не пожалеете.