Собирая осколки воедино

Когда Джим и Валериан узнали друг друга, их обоих захлестнуло облегчение. Император не пострадал. Командир... пострадал, но хотя бы был жив. Это были лучшие новости дня. Мужчины подошли друг к другу и, не сдерживаясь, заключили друг друга в объятия. — Чёрт подери, Младший, ты жив... Слава Богу, — прошептал Джим. Валериан хмыкнул: — Думаю, мне стоит благодарить за спасение не какого-то бога, а Джеймса Рейнора, — затем он отступил на шаг и окинул Джима взглядом. — Хотя буду честен, Джим, — ты дерьмово выглядишь. Джим тоже засмеялся, поморщившись от боли в сломанном ребре: — Да, бывало и лучше. Но, по крайней мере, ни один из этих ублюдков сюда не проник. Тут были потери? Валериан покачал головой: — Некоторые толстосумы, вероятно, обмочились или желают мне сдохнуть, но никто не погиб. А что с остальными гостями? И с Мэттом? В этот момент Джим сообразил, что Валериан не имеет понятия о случившемся в бальном зале. Он тоже сделал шаг назад и вздохнул: — Мэтт в порядке, Младший. Он с полицейскими снаружи дворца; вероятно, помогает их координировать. Валериан испустил вздох облегчения: — Ох, слава Богу. Я уже боялся... — Но сегодня погибло много людей, Валериан. Валериан застыл, вперив в него взгляд. — О чём ты говоришь? — спросил он. — В бальном зале, Валериан. Они напали на гостей. Палили по ним так, будто те были зерглингами. У них не было ни шанса. Из-за опрокинутого стола выбрались две фигуры и приблизились к ним. Джим узнал их, это были Лелия Кёртланд и Джаспер Нойссер. Они тоже его узнали; черты лица Кёртланд смягчились, а на губах появилась слабая улыбка. Нойссер, однако же, выглядел не обрадованным, а скорее... разозлённым? Впрочем, Джим не мог его винить, учитывая всё произошедшее. Нойссер держал в руках такой же пистолет-пулемёт, которыми пользовались нападавшие; Джим сначала удивился, откуда он его взял, но потом заметил кровь и оторванную руку у двери, и всё понял. — Сколько? — выдавил Валериан. — Точно я не считал, но много. Мне жаль, Валериан. Вместо ответа Валериан развернулся и подошёл к куче мебели, разбросанной сорванной с места дверью. Сначала Джим решил, что он хочет взять стул и сесть, но вместо этого... — К ЧЁРТУ! — выкрикнул Валериан, хватая стул и швыряя его через всю комнату. Затем он подошёл к деревянному столику и начал награждать его яростными пинками. — ТАК... НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ! После очередного пинка дерево стола треснуло. Но Валериан ещё не закончил выплёскивать свою ярость: — Целью был я! Кто ещё мог быть им нужен?! Зачем убивать этих людей, в этом нет никакого смысла! Он схватил очередной стул, слишком тяжёлый, чтобы поднять в одиночку. Но ярость придала ему сил, и Валериан тоже швырнул его в сторону. Та же участь постигла один из каменных столов, которые прежде он еле-еле передвигал. Все выглядели шокированными неожиданным взрывом императора. Все, кроме Джима. Он прекрасно понимал, как Валериан себя чувствовал. — Сэр, это ещё не всё, — прошептал Смит, наклоняясь к его уху. — Мы не знаем, остались ли во дворце ещё противники. Мы должны немедленно эвакуировать императора. Смит был прав, но Джим знал, что Валериану требовался этот момент. Он мог оказать на его дальнейшую жизнь немалое влияние, и лишний раз показать, насколько Валериан отличался от Арктура. Джим посмотрел на келморийцев. Глава охраны посольства смотрел на кровавое пятно у входа, на его лице застыло нечитаемое выражение. Он был зол? Или опечален? Его руки еле заметно дрожали, но, вероятно, не из-за страха: Нойссер не производил впечатление человека, который легко бы сломался. В любом случае, то, о чём он думал, могло подождать. Затем Джим перевёл взгляд на Кёртланд. И осознал, что она смотрела на Валериана, но на её лице не было обычного пренебрежения или ненависти. Скорее, на нём отражалось... сочувствие? Это было уже совсем диковинно. Впрочем, после событий последних часов Джим бы не удивился, даже если бы с небес вдруг приземлился Артанис, чтобы спасти положение. — Сэр... — снова начал Смит. Но Джим покачал головой: — Погоди минуту. Ему это нужно. Валериан по-прежнему не успокаивался. Швырять мебель он перестал, но опёрся на один из сломанных столов; его лицо было искажено гримасой гнева: — Это неправильно. Неправильно! Никто не должен был умирать за меня. Я пригласил этих людей, чтобы они могли повеселиться, а не чтобы какие-то мудни их убивали! К ЧЁРТУ ЭТО ВСЁ! Джим наконец решил вмешаться. Подойдя к Валериану, он опустил руку ему на плечо: — Млад... Валериан. Нам нужно идти. Всё ещё не закончилось, нам нужно доставить тебя в безопасное место. Валериан повернулся и посмотрел ему в глаза. Его лицо было разъярённым, но все были поражены, заметив, что из его глаз текли жаркие слёзы. — Я не оставлю моих людей! — прошипел он. — Пусть приходят. Никто не должен будет умирать за меня! — Это полная херня, Валериан, и ты это знаешь. Если они доберутся до тебя, то получат желаемое. Победят, понимаешь? И жертва остальных будет бесполезной, если... — Жертва? ЖЕРТВА?! — заорал Валериан. — Оглянись вокруг, Джим! Эти люди — не солдаты! Они — гражданские! И это не поле боя, это должно было быть празднование! Ни у кого нет права говорить обычным людям, чтобы те жертвовали собой! Они — не солдаты, они не должны сражаться! У Джима возникло искушение сказать, что и далеко не каждому солдату нравилась идея самопожертвования ради блага других. Но он понимал, что к Валериану требовался иной подход. — Валериан, нам нужно идти. Чем скорее мы выведем тебя, тем скорее снимут блокаду дворца, и тем скорее выжившим можно будет помочь. Прошу, пойдём. Но гнев Валериана был слишком силён, чтобы просто утихнуть: — В этом зале и в убежище всё ещё остаются люди, и я их не брошу! Не убегу как трус! Я им нужен? Так пусть приходят, я не боюсь! Джим потихоньку начинал терять терпение. Он искренне уважал Валериана, но сейчас тот вёл себя почти инфантильно. Но сказать об этом он не успел, потому что раздался другой голос: — Так бы поступил ваш отец, император. Все замерли, услышав эти слова Лелии Кёртланд. Джим и Валериан повернулись к келморийке. — Что вы сказали? — прошипел Валериан. В этот момент он выглядел почти жутко, став неуловимо напоминать Арктура. — Ваш отец прятался за своими людьми. Использовал их как щит для своих амбиций, своей безопасности. В таком поведении нет чести. Вы утверждаете, что отличаетесь от него. Но если вы останетесь здесь, вы поведёте себя так же, как ваш отец, — спокойным тоном объяснила Кёртланд. Джим перевёл взгляд на Валериана, затем снова на Кёртланд, и отступил в сторону. Оказаться в радиусе взрыва императора ему совершенно не хотелось. — Что вы знаете обо мне, Кёртланд? И о моём отце? Он использовал людей как ИНСТРУМЕНТЫ! А я хочу, чтобы они были в безопасности! — Нет, — ответила Кёртланд. — В настоящий момент вы ведёте себя как маленький мальчик, чьи игрушки сломал хулиган. И теперь хотите сделать вид, что это вас не заботит, изображая сумасбродную храбрость. Волнует вас в настоящий момент не безопасность людей, а создаваемый образ. Образ сильного и бессердечного правителя, который ставит свои чувства выше нужд многих. Валериан размашистым шагом подошёл в ней и посмотрел в глаза. Его ответный голос напоминал скорее рык: — Вы не знаете меня. Я — не мой отец. Неожиданно Кёртланд подняла руки... и положила ладони Валериану на плечи. — Так докажите это! — произнесла она мягким тоном. — Докажите, что вы не такой, как он. Поступите правильно — это вашему отцу никогда не удавалось. — Что вы имеете в виду? — Валериан, кажется, начал несколько остывать. — Ваш отец вёл себя так, будто был храбрецом, но на самом деле был трусом. Изображал из себя бесстрашного лидера, а сам прятался за остальными. А теперь вам нужно сделать противоположное — повести себя как трус, чтобы быть таким лидером, в котором ваши люди нуждаются. И для этого нужна немалая храбрость. Если вы сейчас покинете дворец, то спасёте много жизней. Так что, прошу, будьте таким человеком. Человеком, которого бы я уважала. Повисло молчание. Джим видел, что Кёртланд своими словами попала прямо в яблочко. — Чёрт, и почему женщины всегда находят изъяны в логике мужчин? — пробормотал он себе под нос. Валериан опустил взгляд, и на его лице отразился шквал борющихся друг с другом эмоций. Наконец, явно пересилив себя, он кивнул. — Ладно, — его голос был слабее обычного. — Вы правы. Нет нужды строить из себя храбреца. Кёртланд чуть крепче сжала его плечи: — Нет, вы ошибаетесь, мистер Менгск. Это и есть храбрость. — Люди с вами не согласятся. Они подумают, что в самый тяжёлый момент я решил спасти собственную шкуру, — пробормотал Валериан. — Возможно. Но те люди, которые сейчас здесь, с нами, будут знать правду. Так что вы предпочтёте, император? Валериан? Жизнь, в которой массы вас обожают, но рядом с вами нет ни одного настоящего друга, или же жизнь, в которой люди не относятся к вам как к богу, но есть друзья, готовые в вас верить? С перспективы человека будущего можно было бы сказать, что это стало одним из моментов, определивших историю. Моментом, в который Валериан принял выбор, повлиявший не только на его жизнь, но и жизнь большинства людей в секторе Копрулу. Его отец издавна мечтал о таком, и будь он ещё жив, в этот момент, вероятно, накричал бы на Валериана, велев ему быть сильным и покровительственным тираном, в котором Доминион нуждался. Валериан глубоко вздохнул и снова опустил взгляд: — Но тут ещё остаются люди. Некоторые разбежались по тронному залу, а некоторые в убежище. Я не могу просто их бросить. На этот раз решил вмешаться Джим: — Думаю, с людьми в убежище ничего не случится — это ж всё-таки убежище. А что до остальных — у меня есть идея. Вернувшись к дверному проёму (и ступая осторожно, чтобы не подскользнуться в луже крови), он крикнул в сторону дальнего конца коридора: — Эй, вечеринка окончена! Можете выходить! — Нет, спасибо,нам и здесь хорошо! — раздался в ответ голос одного из охранников. Джим недоверчиво покачал головой: — Битва окончена! Идите сюда. — А это обязательно? — А НУ ТАЩИТЕ СЮДА СВОИ ЗАДНИЦЫ, ПОКА Я НЕ РАЗОЗЛИЛСЯ! Это наконец возымело эффект, и трое охранников вышли из-за угла, направившись к тронному залу. По пути они вглядывались в каждую тень, а один пнул мёртвое тело вражеского солдата: — И не связывайтесь больше с нами! — Забавно, а я помню всё несколько иначе, — пробурчал Джим, обращаясь ко Смиту. Тот лишь пожал плечами. Войдя в зал и увидев Валериана, охранники поспешно отдали честь: — Сэр, рады видеть, что вы живы и здоровы. Какие будут приказы? — Шикарно, а теперь они ведут себя как профессионалы, — застонал Джим. Впрочем, никто, кроме Смита, этих слов не услышал. Валериан, всё ещё боровшийся с сомнениями, бросил взгляд на Джима, а затем на Кёртланд. Оба они кивнули, и Валериан повернулся обратно к охранникам: — Господа, у меня для вас есть задание. И оно не будет простым, потому что, возможно, вам придётся сражаться с превосходящими силами противника без всякой поддержки. Но мне нужно, чтобы кто-то остался здесь, пока мы... — он сделал паузу, снова глубоко вздохнув, — словом, мне нужно, чтобы вы защитили людей в тронном зале. Охранники выглядели не слишком обрадованными, но, обменявшись взглядами, кивнули: — Будет сделано, Ваше Величество. Мы будем удерживать позицию, пока не прибудет подкрепление. Валериан сжал зубы. Джиму казалось, что он был готов отобрать у Нойссера пистолет-пулемёт и кинуться самому выслеживать врагов. Но вместо этого он лишь подошёл к охранникам и пожал каждому руку: — Спасибо вам. И, прошу, не делайте ничего безрассудного. Кто-нибудь придёт вам на помощь, я обещаю. Охранники кивнули и снова отдали честь. — И чего у Младшего есть такое, чего нет у меня? Когда я говорил им идти, они не выказывали такого рвения, — пробормотал Джим себе под нос. Снова вздохнув, он добавил: — Ладно, Валериан, пошли. Чем больше времени мы тратим... — Я знаю! — прервал его Валериан. — Пойдём. Только... — он повернулся к Кёртланд, — вы пойдёте с нами. Та, услышав серьёзность в его голосе, слегка порозовела: — Но зачем? Чем больше группа, тем вероятнее, что кто-то нас заметит. Повисло неловкое молчание, и Джим задался вопросом, не начнут ли они прямо сейчас целоваться. Но следующие слова Валериана мгновенно обратили неловкость в глупость: — Я не хочу объяснять генералу Сакаю, почему оставил посла Синдиката, спасая собственную шкуру. Да уж, это было совершенно неромантично. Но Кёртланд лишь негромко хмыкнула, а затем наклонилась и сняла туфли на высоком каблуке. Потом надорвала нижнюю часть своего платья, открыв мускулистые лодыжки, и снова распрямилась. — Так будет легче бежать, — коротко объяснила она. Валериан, тщательно старавшийся не смотреть на её длинные ноги, сглотнул. Ну почему неприличные мысли всегда приходили ему в голову в наименее подходящие моменты? — Ладно, рад, что мы с этим разобрались, — вмешался Джим. — Но нам пора. Если мы поторопимся, есть шанс, что Брент выкарабкается. Валериан резко повернулся к нему; его лицо слегка побледнело: — Брент? Капитан Брент? Адъютант Мэтта? Он здесь? — Да, и он тяжело ранен. Если хочешь, чтобы он смог выжить, предлагаю поторопиться. Возможно, уже слишком поздно, — последние слова Джим произнёс шёпотом. — Что же ты сразу не сказал?! — гаркнул Валериан. — Немедленно выдвигаемся! Джим неуклюже отдал честь: — Есть, сэр! — он развернулся к выходу. — Что ж, попробуем быть профессионалами. Смит, мы с тобой пойдём впереди. Нойссер! — Что? — голос главы охраны был едва слышен. — Вы пойдёте сзади. Если кто-то попытается атаковать с тыла, ваш пистолет-пулемёт обеспечит отличное прикрытие. Надеюсь, вы не против. Нойссер, по-прежнему выглядевший так, будто его что-то тревожило, обвёл всех взглядом, крепче сжал оружие и кивнул: — Конечно. Джим улыбнулся ему: — Рад слышать. Ну, пошли. Держимся рядом друг с другом, — он посмотрел на Смита, снова вытащившего свой пистолет. — За мной. Они направились к выходу из тронного зала. Джим и Смит шли впереди, сразу за ними — Валериан и Кёртланд, а позади тех шёл Нойссер. Пройдя через дверной проём, Джим осмотрелся: — Лучше идти тем же путём, по которому мы шли сюда. — Соглашусь, — сказал Смит. Они направились дальше, и только у самого угла Джим сообразил, что Нойссер задержался. Оглянувшись, он увидел главу охраны посольства, склонившегося над телом солдата, ранее пытавшегося убить Джима. Расстояние было слишком велико, чтобы различить детали, но Джиму показалось, что на лице Нойссера отразилась... печаль? Или даже отчаяние? Джим озадаченно нахмурился. — Нойссер! — гаркнула Кёртланд, тоже обернувшаяся. — Давайте быстрее, мы уходим! Нойссер поднял голову. На этот раз Джим был готов поклясться, что на его лице промелькнуло выражение ненависти. — Да, мэм, — коротко сказал он. Подойдя к ним, он ещё крепче сжал своё оружие. Остальные не обратили на это особого внимания и просто продолжили путь. Нойссер догнал их, когда они уже завернули за угол и скрылись из поля зрения охранников, оставшихся в тронном зале. Посмотрев на спины остальных четверых, Нойссер сжал зубы. Его палец дёрнулся к спусковому крючку пистолета-пулемёта, и он понял, что ему предоставлялся шанс, которого он так долго ждал...

***

— Будь... они... все... прокляты... — шипела Ди сквозь зубы, наконец добравшись до дна лифтовой шахты. Это был тот же путь, которым они проникли во дворец, и теперь он должен был помочь ей спасти свою задницу... в теории. Потому что, даже благополучно добравшись до точки проникновения, она понимала, что ещё не была в безопасности. Ей ещё предстояло вернуться в канализацию и пройти несколько километров до люка, через который они в неё проникли. А потом ей нужно было залечь на дно и дождаться, пока шумиха не утихнет. Это была непростая задача. И она не позволяла себе думать о том, что могло пойти не так. Возможно, охранники уже пустились по её следу. Возможно, её будут ждать на другой стороне канализации. Хотя бы этот Габриэль Тош... он мог захотеть узнать, что случилось с его психами. Неприятных возможностей было столько, что в глубине души Ди понимала: её шансы на выживание были не слишком велики. Но она ещё была жива, и намеревалась продолжать идти, пока у неё оставались силы. И к тому же она не могла думать слишком далеко вперёд: ей мешала боль. Спустившись с лестницы, она поморщилась и прижала ладонь к нижней части спины, куда угодила пуля. Возможно, ей стоило остаться и помочь своим "товарищам". Но Ди была патриоткой, а не самоубийцей, и решила: пусть Нойссер отдувается сам, раз уж он так вознамерился это сделать. А сама Ди... у неё ещё оставались варианты. Она могла вернуться в Синдикат и начать жизнь заново, под новым именем. В этом не было ничего постыдного. Она пыталась, она облажалась, она начнёт сначала. Если только не истечёт кровью. Последняя пуля Ллойда попала ей в спину. К счастью, бронежилет не дал пуле полностью войти в тело, но она всё равно чувствовала острый кусочек металла при каждом движении. Бредя по узкому коридору подвального уровня, она зажимала рану рукой и пыталась сообразить, как могла её закрыть. Плыть через канализацию с открытой раной ей точно не хотелось: все антибиотики мира не справились бы с микробами, которые там обитали. Каждый шаг был испытанием. Наконец добравшись до лестницы, ведшей в канализацию, она полезла вниз. Спуск занял, казалось, часы, она вспотела и тяжело дышала, но наконец оказалась внизу. Стиснув зубы, она продолжила идти... и не заметила, как кто-то тоже начал спускаться вниз по лестнице. Ди было жарко. Слишком жарко. И бронежилет был чересчур тяжёлым. Остановившись, она принялась расстёгивать застёжки, пока наконец не сняла бронежилет и не бросила его наземь. Избавившись от его веса, она почувствовала себя заметно лучше и продолжила путь, прижав дробовик к груди. Оружие было тяжёлым, и, возможно, ей стоило бросить и его, но оно придавало ей ощущение безопасности. Наконец дойдя до канализации, Ди снова остановилась. Вода здесь была глубиной лишь по колено, но она помнила, что впереди будут участки, где та будет доходить до груди. Ей нужно было найти какой-нибудь способ перевязать рану... но сейчас главной задачей было продолжать идти. Ступив в воду, она содрогнулась. И решила, что, когда выберется из этой передряги, отправится куда-нибудь, где всегда было тепло и солнечно. Например, на какую-нибудь курортную планету. Тут с громким "ПЛЮХ!" в воду позади неё что-то приземлилось. Ди крутанулась на месте, вскинув дробовик и тяжело дыша. Но, смотря в темноту, ничего не увидела. Перед ней был лишь тёмный коридор. Некоторое время она смотрела в темноту, но наконец повернулась и продолжила уходить подальше от произошедшего кошмара. Без бронежилета она смогла идти быстрее, и через несколько минут добралась до первой ключевой точки. Шум падающей воды становился всё громче и громче, и поток вокруг её ног начал увлекать Ди вперёд. Она остановилась перед маленьким водопадом высотой в полтора метра. Она могла бы спуститься по нему вниз, но хотела избежать грязной воды, так что начала оглядываться, надеясь найти лесенку или уступ, чтобы... — ДУМАЛА, ЧТО СУМЕЕШЬ ОТ МЕНЯ СБЕЖАТЬ?! — неожиданно взревел позади неё голос. Ди резко развернулась... и оказалась лицом к лицу с предводительницей "фантомов". Даже в тусклом освещении канализации она увидела текущую из глаз, ноздрей и ушей той кровь. Ди вскинула дробовик, не намереваясь тратить время на разговоры, но противница кинулась на неё и повалила на землю. Точнее, в грязную воду. Возможно, Ди стоило волноваться о чём-нибудь другом, но, когда её голова погрузилась под волу, она могла думать только о том, что ей грозило заражение крови. Ощутив сомкнувшиеся у неё на горле руки "фантома", она окончательно уверилась, что разговорами дело решить не выйдет. — Думала, что сможешь использовать нас? Бросить нас? Послать нас на смерть? Я порву тебя на куски! — рычала женщина-"фантом". Способность мыслить трезво давно оставила её. Её голова по-прежнему раскалывалась от боли; она не знала, что было тому причиной, но знала, что во всём были виноваты эти типы, использовавшие её и её товарищей как подставные цели. Она начала сжимать горло Ди всё сильнее. Она задушит её и, по крайней мере, отомстит. А потом вернётся к Габриэлю Тошу и расскажет о произошедшем. Возможно, он сможет отомстить за них? На её лице появилась безумная ухмылка, а из горла вырвался не менее безумный смех. Она ощущала боль и отчаяние Ди, и наслаждалась каждой секундой этого. — Да, вдохни как следует! Давись нечистотами, это для тебя в самый раз! Она чувствовала, как Ди начинала слабеть. Ломальщица ещё пыталась отбиваться, её руки молотили по воде, ударяя и противницу, но ей не хватало силы, чтобы разорвать хватку. "Фантом" наклонилась ближе к воде; её мозг был слишком повреждён, чтобы взорвать Ди голову, но она была совсем не против сделать всё классическим способом. Вот только то, что она была не в лучшей форме, сыграло с ней злую шутку. Она не заметила, как руки Ди потянулись к дробовику, всё ещё пристёгнутому к груди. И не поняла, что происходило, пока из воды не показалось его дуло. Её глаза округлились от ужаса; в обычных условиях она легко смогла бы увернуться от выстрела, но сейчас лишь смогла лишь чуть отклонить голову в сторону, когда Ди нажала на спусковой крючок. — А-А-А-А-А-А! Большая часть дроби улетела в молоко, но остальная попала "фантому" прямо в лицо. Она отпустила горло Ди, схватилась за кровавое месиво, в которое превратилась половина её лица, споткнулась и упала в воду. Ди, сумевшая вскочить, начала кашлять и отплёвываться. Бросив взгляд на противницу и мысленно пожелав, чтобы нечистоты разъели ей всю рану, она решила не тратить больше времени. По крайней мере, теперь ей не надо было идти с осторожностью: она уже промокла с ног до головы. Женщина за её спиной выла от боли, словно раненый зверь. Ди поспешила к маленькому водопаду, намереваясь просто прыгнуть вниз. Но далеко уйти не сумела. — ТЫ... УМРИ! Женщина-"фантом" врезалась в неё сзади, и обе они полетели вниз. Верх поменялся местами с низом, и на мгновение Ди увидела жутко искалеченное лицо своей противницы. Они плюхнулись в воду, и Ди ощутила, как руки второй женщины снова потянулись к её горлу. Она что есть силы пнула ту по ноге и услышала булькающий звук боли. Но здесь было слишком глубоко, чтобы встать... ей нужно было всплыть на поверхность! Но, как она ни пыталась, у неё не выходило. Что-то тянуло её вниз. Её руки заскользили по телу, и она ощутила тяжёлый металл дробовика. Ну конечно, дробовик! Паникуя, она всё же сумела его отстегнуть и, ощутив себя легче, всплыть, подняв голову над водой. Глоток смрадного воздуха ещё никогда не был для неё так сладок. Но счастье продлилось недолго. Её противница тоже сумела всплыть, и обхватила её за плечи: — Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! Ди чувствовала, что её силы были на исходе. Она завопила от боли, когда "фантом" впилась в неё зубами и ногтями. Ди ощущала, как её тянут вниз. Отчаянным усилием она двинула локтем прямо в искалеченную часть лица противницы, и услышала вопль "МОЙ ГЛАЗ!". Хватка наконец разжалась, и Ди, на последних остатках силы, поплыла к краю потока воды. Она уже начала вылезать на твёрдую поверхность, когда сзади снова раздался рык: — НЕТ УЖ, Я ЗАБЕРУ ТЕБЯ С СОБОЙ! Руки "фантома" обхватили Ди и потянули обратно в воду. Она пыталась ухватиться за что-нибудь, но всё было слишком скользким. Она вцепилась в бетон ногтями, сорвав минимум один из них, но и это не помогло. Соскользнув в воду, она не успела даже набрать в грудь воздуха. Обе женщины погрузились, и с каждой секундой Ди видела, как поверхность отдаляется от неё. Когда она наконец осознала, что ей пришёл конец, её мысли обратились к её дому. К Синдикату. Последней мыслью её угасающего сознания было то, как бы она хотела попросить прощения у своей матери. За всё. А затем всё закончилось, и две женщины, уже мёртвые, медленно опустились на дно своей водяной могилы.

***

Следуя за остальными четырьмя, Нойссер по-прежнему пребывал в шоке. Ллойд был мёртв. Ллойд. Это было лишь кодовое имя, по-настоящему его звали Дирк Хестерфилд. В течение многих лет они были боевыми товарищами. Возможно, даже друзьями. А теперь он был мёртв, как и остальная часть команды. Вся миссия обернулась кошмаром. Но сам Нойссер ещё был жив, и сейчас находился в прекрасной позиции, чтобы завершить дело. Кто-то мог задаться вопросом, почему он просто не застрелил ненавистного императора на месте. Возможно, из-за трусости? Или смерть его команды продемонстрировала, что миссию следовало прекратить? На самом деле он просто находился в некоторой прострации. Он не знал, как покинуть дворец, остальные члены команды унесли эту информацию с собой в могилу. Он не представлял, что происходило за стенами дворца. И не знал, сообразили ли они, кем были нападавшие. Самым важным было то, что они не знали о причастности к произошедшему его. С тактической точки зрения миссия была полностью провалена. Они не достигли главной цели: добраться до императора и призвать к ответственности. Нет, не убить, — поставить его на колени и показать всему миру, какими трусом он был. К несчастью, император Валериан Менгск повёл себя совершенно не трусливо. И всё же, хоть миссия и была провалена, Нойссер ещё был жив, и он мог составить другой план. Более удачный план. Например, основываясь на том, что отношения между послом и императором явно изменились... сам этот факт заставлял Нойссера чувствовать глубокое отвращение и презрение. Возможно, ему стоило действовать сейчас? Убить императора? Это, вероятно, привело бы к развалу Доминиона, хаосу и анархии. Это было бы подходящим возмездием за всё, что они совершили. И ещё он мог убить посла Кёртланд; она заслуживала этого за решение помочь их врагам. Какого чёрта генерал Сакай вообще выбрал её для этой работы? Хотя это не было важно. Главным было то, что она была предательницей. Да, Нойссер ещё мог обратить провал в успех. Не сегодня, когда-нибудь потом. Искусно притворяясь, он мог завоевать доверие императора, говоря ему, что верил в него. Примерно как это сделала посол. Ему пришлось бы продавать себя, расточать ложь, тщательно притворяться тем, кем не являлся... всё это он вполне мог делать. Но сейчас он действовать не будет. Его мёртвые товарищи бы поняли это. Они бы хотели, чтобы он успешно закончил работу. Неважно, когда. Заворачивая за очередной угол, Нойссер всё ещё был чересчур погружён в собственные мысли, чтобы заметить лежавшие на полу тела. — Лучше не смотрите вниз, ребята. Это крайне неаппетитное зрелище, — сказал Джим. Услышав это, Нойссер невольно опустил взгляд. Это было ошибкой. Он сразу узнал униформу. Она принадлежала ударному отряду. Он не видел их лиц, потому что у них был снесены головы; такое зрелище было трудно вынести даже для него. Остальные, похоже, испытали не меньший шок. Особенно император, шедший в нескольких метрах впереди. Кёртланд схватила его за руку и увлекла в сторону. Она прошептала что-то ему в ухо, и Валериан напрягся. — Смотрите на меня! — прошипела Кёртланд. Валериан повернулся к ней. Нойссер не видел его лица, а только лицо Кёртланд, которая посмотрела на него и коротко кивнула. А затем продолжила шептать что-то Валериану, который выглядел здорово потрясённым. "Чёртов трус, — подумал Нойссер. — Сначала изображал из себя храбреца, а теперь готов обмочиться". Тем временем Джим подошёл к Кёртланд и Валериану. — Всё в порядке? Хочешь, чтобы я пару минут понёс тебя, Младший? — попытался отпустить он шутку. — Нет, всё хорошо, — покачал головой Валериан. — Джим... можешь пойти вперёд и проверить всё? На всякий случай? — Нам следует держаться вместе, Младший. А в бальном зале ещё оставались охранники. Если что-то случится — я не хочу, чтобы ты был сам по себе. Валериан слабо усмехнулся: — Не волнуйся, всё будет в порядке. Мне просто не хочется, чтобы снова произошло что-то подобное случаю с Нарудом. И потом, нас прикрывает Нойссер, — он обернулся. — Верно, мистер Нойссер? Их глаза встретились, и Нойссер решил ограничиться кивком и коротким ответом: — Конечно, Ваше Величество. Джим тем временем повернулся к Смиту: — Смит, можешь разведать обстановку впереди? Не хотелось бы, чтобы в бальном зале нас поджидали неприятные сюрпризы. Телохранитель кивнул, сжал рукоять своего пистолета и двинулся вперёд. Секунд через двадцать Джим подал остальным знак, и они двинулись вперёд. — Раз уж выстрелов не слышно, думаю, мы в безопасности, — сказал он. — Я пойду впереди. Нойссер, держитесь по-прежнему сзади. Через несколько минут они наконец добрались до входа в бальный зал. Смита нигде не было видно. Остановившись перед дверью, Джим поднял свой пистолет. — Смит? — шёпотом позвал он. — Ты здесь? — Да, мистер Рейнор, — послышался голос с другой стороны двери. — Врагов в помещении нет. Однако... — Что еще?! — ...кто-то вырубил охранников. Всех до единого. Они живы, но не реагируют. — Ну шикарно, — пробурчал Джим себе под нос. — Ладно, с этим мы ничего сделать не можем, так что придерживаемся плана. С этими словами он прошёл через дверь. Кёртланд и Валериан последовали за ним. Нойссер тоже направился к двери, окончательно решив повременить. Он завоевал немалое доверие императора, и в будущем это могло помочь ему претворить в жизнь другой, более удачный план. А пока... — ДАВАЙ! — раздался крик Джима. И, едва Нойссер вошёл в бальный зал, Смит что есть силы ударил его сзади по затылку.

***

Несколько минут назад... Кёртланд крайне нервничала. Не из-за смертей, а потому, что она знала: за их спинами вооружённый предатель. Предатель, который работал на неё много месяцев. Человек, которого она считала надёжным. И, что хуже всего, это означало, что в ответе за произошедшее были люди из Синдиката. Из всех возможных объяснений это было худшим. Кёртланд не была дурой и понимала, как это всё изменит. Сам факт того, что люди из Синдиката были в ответе, мог стать достаточным для Доминиона, чтобы развязать ещё одну войну. Доминион начинал войны и по менее значимым поводам. Первым признаком стали униформы напавших солдат. По правде говоря, такой узор использовался не только ломальщиками, но и наёмниками, но у Кёртланд всё равно зародились подозрения. С того момента, как она решила пойти на празднование, Нойссер неожиданно начал выражать настойчивое желание её сопровождать. Это было на него непохоже. Лелия знала, что Нойссер сильно её недолюбливал, хоть и всегда скрывал это за маской профессионализма. Но теперь она знала, почему он решил её сопровождать. Последнее доказательство она увидела на теле Нойссера, а точнее, на его запястье. Это явно был какой-то передатчик, и она заметила точно такой же на запястье одного из мёртвых солдат. Теперь она разрывалась между двумя возможностями: рассказать правду или промолчать. Всё было не так просто. Конечно, рассказать Менгску и Рейнору о её подозрениях казалось наиболее логичным решением... но что произошло бы потом? Если бы Менгск узнал, что атаку осуществили ренегаты из Синдиката, что бы он предпринял? Вряд ли что-то хорошее для Синдиката. Как она ни размышляла, "удачного" решения ей найти не удавалось. Когда они завернули за угол, Джим оглянулся через плечо: — Лучше не смотрите вниз, ребята. Это крайне неаппетитное зрелище. Разумеется, Кёртланд сделала именно то, что ей сказали не делать. При виде мёртвых тел двух солдат глыба льда в её животе словно увеличилась вдвое. Они были одеты в ту же униформу, что остальные нападавшие. Сколько вообще человек напало на дворец? Она заметила, что Нойссер остановился перед телами и опустил на них взгляд; на его лице читались ярость и боль. Пальцы главы охраны посольства ещё сильнее сжались на пистолете-пулемёте, и Кёртланд похолодела. Что ей было делать? Рассказать Менгску, рискуя начать ещё одну войну? Он не мог оставить подобное без ответа. Не мог просто сказать "А, ну ладно! Ренегаты нынче встречаются на каждом углу, так что мы просто пришлём вам счёт". И всё же... император не раз утверждал, что отличался от своего предшественника, что не походил на своего отца. Однако, даже увидев доказательства этим словам, Кёртланд всё ещё несколько сомневалась. Но в конечном итоге она пришла к выводу, что выбор мог быть только один. Промолчи она, Нойссер, скорее всего, убил бы их. Кто-нибудь узнал бы правду, и ответный удар Доминиона был бы настолько страшен, что Синдикат бы рухнул. Торговая блокада на этом фоне показалась бы мелким неудобством. Так что ей оставалось довериться императору Доминиона. Нойссер всё ещё смотрел на мёртвых солдат, и Кёртланд схватила Валериана за руку, потянув его в сторону, чтобы глава охраны ничего не услышал: — Император Менгск, я должна вам кое-что сказать. — Это не может подождать, мисс Кёртланд? Мне приятно говорить с вами, но, думаю, сначала нам стоит... — Нойссер имеет какое-то отношение к этому нападению, — шёпотом прервала она. Глаза Валериана чуть расширились. Он уже собирался оглянуться на Нойссера, но Кёртланд его опередила: — Смотрите на меня! Он мгновенно понял, и посмотрел ей в глаза. — Вы хотите сказать, что в ответе за это один из ваших людей? — осведомился он, тоже шёпотом. Кёртланд невольно сглотнула, снова подумав о том, какие последствия могло иметь её решение. Но отступать было уже поздно: — Да. Я не знаю о причинах и степени причастности, но я уверена, что Нойссер имеет к этому какое-то отношение. Валериан сделал шаг к ней: — Вы понимаете, что это означает? И что произойдёт, если это правда? В его словах не было и следа его обычного оптимизма. Люди, его люди, погибли из-за этой атаки. Кёртланд снова сглотнула: — Да. Да, я понимаю. — Всё в порядке? Хочешь, чтобы я пару минут понёс тебя, Младший? — осведомился подошедший к ним Джим. Валериан сделал глубокий вдох, не отрывая взгляда от Кёртланд. Под этим взглядом она неожиданно ощутила себя очень маленькой, что было для неё совершенно непривычным ощущением. Она ждала, что Валериан выпалит всё Джиму, после чего начнётся драка... но император лишь посмотрел на бывшего предводителя повстанцев и покачал головой: — Нет, всё хорошо. Джим... можешь пойти вперёд и проверить всё? На всякий случай? Джим нахмурился: — Нам следует держаться вместе, Младший. А в бальном зале ещё оставались охранники. Если что-то случится — я не хочу, чтобы ты был сам по себе. Валериан натянуто усмехнулся: — Не волнуйся, всё будет в порядке. Мне просто не хочется, чтобы снова произошло что-то подобное случаю с Нарудом. И потом, нас прикрывает Нойссер, — он обернулся и повысил голос. — Верно, мистер Нойссер? — Конечно, Ваше Величество, — ответил тот. Сначала Джим не выказал никаких признаков того, что понял подсказку Валериана. Но потом он повернулся к Смиту: — Смит, можешь разведать обстановку впереди? Не хотелось бы, чтобы в бальном зале нас поджидали неприятные сюрпризы. После этих слов он еле заметно подмигнул. Было неясно, понял ли телохранитель намёк, но затем тот кивнул, сжал рукоять своего пистолета и двинулся вперёд. Они принялись ждать; Кёртланд приходилось прилагать усилия, чтобы не смотреть на Валериана или не покрыться потом. Ей отчаянно хотелось знать, о чём император думал. Возможно, о применении тех же методов, которыми пользовался его отец? Ей казалось, что она совершила большую ошибку. Если бы она только провела больше времени с императором, возможно, ей не пришлось бы так колебаться. Но нет же, она постоянно избегала его! Теперь теперь она осознала, насколько большой глупостью это было. Перед лицом возможных разрушений и хаоса её прошлые действия начали выглядеть откровенно идиотскими. Если всё пойдёт по худшему сценарию, её имя будет в списке людей, виновных в произошедшем! Тут Рейнор поднял ладонь: — Раз уж выстрелов не слышно, думаю, мы в безопасности. Я пойду впереди. Нойссер, держитесь по-прежнему сзади. Кёртланд хотелось сказать, что это было плохой идеей, но в итоге она молча пошла дальше. Нойссер следовал за ними, и она почти чувствовала, как он направлял своё оружие им в спины. Ему достаточно было нажать на спусковой крючок, и всему пришёл бы конец. Кёртланд не слишком боялась смерти, но перспектива оказаться в числе первых жертв новой войны её тоже не прельщала. Когда они добрались до двери в бальный зал, Джим остановился и поднял свой пистолет. — Смит? — шёпотом позвал он. — Ты здесь? — Да, мистер Рейнор, — почти мгновенно послышался ответ. — Врагов в помещении нет. Однако... Ну почему всегда было какое-то "однако"? — Что еще?! — ...кто-то вырубил охранников. Всех до единого. Они живы, но не реагируют. Джим что-то пробурчал себе под нос, и глыба льда в животе Кёртланд стала размером с целый айсберг. — Ладно, с этим мы ничего сделать не можем, так что придерживаемся плана, — сказал он громче, после чего прошёл через дверь. Валериан схватил Кёртланд за руку и потянул за собой. Это изрядно удивило её, однако она понимала, что сейчас было не время возмущаться. Хватка императора была сильной, но не болезненной. Однако, бросив взгляд в сторону, Кёртланд увидела плещущийся в его глазах гнев. Едва они вошли в бальный зал, вставший сбоку от входа Джим схватил их и потянул к себе. Кёртланд успела заметить стоявшего с другой стороны Смита, готового нанести удар. Нойссер прошёл через дверь, выглядя так, будто ему не о чем было волноваться. — ДАВАЙ! — крикнул Джим. Едва Нойссер повернулся к нему, Смит впечатал кулак прямо в его затылок. Бинго! Только нет. Нойссер не потерял сознания. Он качнулся вперёд, но почти сразу же восстановил равновесие. Он развернулся, и Кёртланд видела, что он по-прежнему держал пистолет-пулемёт. Ничто не могло помешать ему открыть огонь, поливая всё вокруг пулями. — Чёрт! — прошипел Джим, бросаясь вперёд. Смит умел двигаться крайне быстро и был великолепным рукопашником, но Нойссер был настоящей горой мышц. Реакцией он тоже был не обделён, и, повернувшись, почти сразу же выстрелил. Смит не вскрикнул, когда пуля попала ему в правое бедро, а только крякнул. Но этого ранения хватило, чтобы заставить его отшатнуться назад, ударившись о стену и выронив пистолет. Нойссер воспользовался шансом и направил пистолет-пулемёт ему в грудь. Он понимал, что телохранитель был наиболее опасным противником, и намеревался разобраться с ним первым. Но, едва его палец начал нажимать на спусковой крючок, Джим врезался в него сзади и повалил на пол. Нойссер выпустил из рук оружие, и они начали обмениваться ударами и пинками. Это была даже более безнадёжная схватка, чем та, что проходила у дверей тронного зала: Нойссер был ещё сильнее предыдущего противника Джима, и к тому же полон свежих сил. Ударов Джима он, кажется, вообще не замечал. Через несколько секунд он сумел пнуть Джима между ног. Джим зашипел от жгучей боли, отчаянно пытаясь её игнорировать. Но безуспешно. Нойссер сумел сбросить его с себя, а затем пнуть другой ногой, отшвырнув в сторону. Джим отлетел в сторону и ударился об пол, негромко застонав. Его противник же не терял времени. Нойссер понимал, что его план провалился, и у него остался только один вариант. Он кинулся к выроненному пистолету-пулемёту, поднял его и направил на Валериана с Кёртланд. Кёртланд не могла сдвинуться с места. Она с ужасом смотрела, как Нойссер направлял на них оружие. На лице главы охраны читалось лишь отвращение, и она поняла, что то было адресовано не только Валериану, но и ей. — Ладно, раз уж вы этого хотите!.. — прорычал он и нажал на спусковой крючок. — Лелия! — раздался чей-то крик. Грохот выстрела был почти оглушающим, но, когда Кёртланд ударило в бок, она поняла, что не испытала особой боли. Разве так должно было быть при попадании пули? — А-А-А-А! — вскрикнул Валериан. И тогда она осознала, что это он ударил её, а не пуля. Он просто оттолкнул её в сторону, когда Нойссер выстрелил. Откуда-то брызнула кровь. — НЕТ! ВАЛЕРИАН! — раздался крик Джима за спиной Нойссера. Этот толчок, однако же, спас Лелии жизнь. Она упала за колонной, оказавшись в своего рода укрытии. Бросив взгляд в сторону, она увидела, что Валериан упал на пол и зажимал кровоточащую рану в руке, кривясь от боли. Выходит, её решение рассказать всё императору ни капли не помогло... Нойссер обвёл всё вокруг взглядом и убедился, что никто, кроме Кёртланд, уже не мог оказать заметного сопротивления. Пройдя мимо Валериана, он что есть силы пнул его в грудь, отчего император вскрикнул. Покачав головой и прорычав что-то вроде "Никчёмно", Нойссер обогнул колонну и направил оружие на Кёртланд: — Что ж, я определённо не так представлял себе окончание этого дня. Но, по крайней мере, я получил шанс разобраться с вами всеми. Лелия отползла назад, ощутив холодный камень колонны за спиной. — Готов спорить, вы этого не ожидали? — продолжил Нойссер. — Маленькая мисс Кёртланд, которая ничего не знает о нашем образе жизни, но с чего-то возомнила, что может принимать за нас решения! Эти слова заставили Кёртланд ощутить ещё кое-что помимо страха. Гнев. — Вы сошли с ума, Нойссер, — сказала она. — Вы хоть представляете, что натворили? Джаспер Нойссер лишь рассмеялся: — Я сделал то, что должен был сделать. То, на что больше ни у кого не хватило духу. Мы всё ещё на войне, и никакие красивые слова жалкого императора не изменят этого. Между Доминионом и Синдикатом может существовать лишь ненависть! А ты, случайно прибившаяся к нам беженка, решила, что можешь навязать нам мир? — Я — дочь Кел-Морийского Синдиката, а не просто... — ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Нойссер, подступив ещё на шаг. — Ты — ничто! Кусок грязи, который с чего-то заинтересовал генерала Сакая! Но ты никогда не будешь одной из нас. Генерал — великий человек, но и он допускает ошибки. И то, что он позволил тебе на него работать, — одна из крупнейших. Но ничего, сейчас я исправлю эту ошибку. Он переключил режим огня пистолета-пулемёта с одиночного на автоматический, явно намереваясь причинить как можно больше боли. Но Лелия Кёртланд не собиралась умирать молча: — Ты — идиот, Нойссер. Я всегда это знала. Но теперь я знаю, что ты ещё и помешанный идиот. Ты не останешься в истории героем. Тебя запомнят как человека, ответственного за бесчисленные смерти, и твоё имя будут оплёвывать! Нойссер зарычал от гнева: — Ещё посмотрим, кого будут оплёвывать! Дуло пистолета-пулемёта указало Кёртланд прямо в голову. Та закрыла глаза, понимая, что шансов выжить у неё не было. — Мама, папа... простите меня... — тихо прошептала она, зная, что подвела их. Но, по крайней мере, она попыталась поступить правильно, хотя и слишком поздно. — А теперь... — Планы меняются! Глаза Кёртланд распахнулись от изумления, и она повернула голову в сторону. Нойссер последовал её примеру. Неподалёку от них стоял Валериан. Одна из его ладоней зажимала рану в плече, а во второй он держал... ...пистолет Смита. Не тратя больше ни секунды, Валериан выстрелил. Нойссер вскрикнул, когда пуля попала ему в руку, а ещё одна — в грудь. Кёртланд откатилась в сторону; Валериан продолжил стрелять, но остальные выстрелы в цель не попали. В конце концов, он был императором, а не снайпером. Нойссер же, несмотря на ранения, сумел удержаться на ногах: — Чёртов... ублюдок! Боль в руке и груди мешала ему прицелиться, но он твёрдо вознамерился забрать императора с собой в могилу. Но, едва он успел направить пистолет-пулемёт на императора, Кёртланд наконец решилась. Резко вскочив с пола, она что есть силы удала Нойссера плечом и обхватила руками, поднимая в воздух. Хорошо помня свой опыт занятий борьбой, она воспользовалась своим импульсом и швырнула Нойссера в воздух. Тот даже не понял, что произошло, пока не ударился лицом об пол. Пистолет-пулемёт выпал у него из рук, и он ощутил, как по его лицу побежало что-то мокрое и горячее, — его собственная кровь, как он понял через мгновение. Воспользовавшись моментом, Кёртланд пнула оружие, отшвырнув его как можно дальше. Обернувшись, она увидела, как Валериан, всё ещё сжимавший в руке пистолет, идёт к ним. Он подошёл к Нойссеру, стонавшему и пытавшемуся перевернуться на спину, и пнул его в грудь. Бывший глава охраны захрипел от боли; под его телом растекалась лужица крови. Но он всё ещё был жив. Валериан направил пистолет ему в лицо; на его собственном лице была написана мрачная решимость. Кёртланд не решалась вымолвить ни слова. — Ну... это могло бы пройти и лучше... — прохрипел Нойссер. — Как знаете, — холодно ответил Валериан. Его ладонь ещё крепче сжала рукоять пистолета, а палец начал давить на спусковой крючок.