Собирая осколки воедино

Тронный зал был на самом деле не одной комнатой, а сетью помещений, которую при необходимости можно было надёжно запечатать. Ну, в случае, если кто-то вроде того же Роя зергов решил бы напасть. И поэтому защита тронного зала была спроектирована так, чтобы предоставлять находящимся внутри максимальную безопасность даже без охраны. А сейчас охраны внутри не было; как уже было сказано, доминионские богатеи предпочитали быть наедине с самими собой. Этим они напоминали какое-нибудь тайное общество, вроде легендарных иллюминатов из древних историй. Стоит уточнить: Валериан не был иллюминатом. И никогда не встречал ни одного иллюмината. Он вообще сильно сомневался, что такая организация существовала. Он знал, что некоторые конспирологи утверждали, будто бы его отец, Королева Клинков и "великий протосский фюрер Химмисси Мамммассси" на самом деле были иллюминатами. Очевидно, эти типы ни разу в жизни не встречали протосса. Вернёмся к тронному залу. Образовывавший его комплекс помещений был достаточно сложным, и иногда даже члены персонала путались в них. Помимо собственно тронного зала, этот комплекс включал два конференц-зала, комнату для прессы (ту самую, которой пользовался Арктур Менгск), комнату для радиовещания и убежище с аварийной системой жизнеобеспечения. Валериан знал, что почти сразу после гибели его отца в ней заменили пакеты с донорской кровью, поскольку у них с ним была разная группа крови. У них вообще было много различий. Но не весь этот комплекс состоял из металла и механизмов. Одна комната заметно отличалась. Хотя называть её комнатой было не совсем правильно. Выйдя в сад тронного зала, Валериан сделал глубокий вдох и огляделся. Сад был довольно большим, и он видел, что некоторые люди уже успели пробраться сюда. Ему это не слишком нравилось, но без охранников предотвратить подобное было проблематично. А кричать что-то вроде "ВСЕМ ВЫЙТИ!" он не хотел. По крайней мере, к нему никто не пытался подойти. После его разговора с Нойссером он решил вернуться к гостям. Он собирался извиниться перед Кёртланд, но та куда-то исчезла. Зато, к его несчастью, никуда не исчезла Валерия Самсон, которая снова схватила его за руку и вынудила поприветствовать оставшихся гостей. В один момент он твёрдо уверился, что его рука просто отвалится от рукопожатий. Он стоически перенёс эти мытарства, но, когда гости наконец кончились, Валерия сказала, что теперь он должен был представить ЕЁ всем прочим, произнеся речь. Как того требовал протокол. Тогда он решил найти повод отделаться от этой женщины. В конце концов, даже императору время от времени нужно было ходить в туалет. Единственным ответом Валерии было "Хмпф". Он на самом деле воспользовался туалетом, но потом вместо того, чтобы вернуться к Валерии, решил отправиться в сад. Сад был для него маленьким оазисом, укрытием, местом для раздумий. Впервые увидев его собственными глазами, он не поверил, что его отец действительно проводил здесь время. Это было прекрасное место, совершенно не сочетавшееся с образом сильного и жестокого человека, которым был его отец. Хотя... кто мог с уверенностью сказать, что знал настоящего Арктура Менгска? Людей в саду, к радости Валериана, было немного. В центре сада располагался небольшой лабиринт. Не слишком запутанный, но потеряться в нём было вполне возможно. Валериан, однако же, знал, как в нём ориентироваться. И сейчас он хотел побыть один. Идя через лабиринт и зная, что пока остаётся скрытым от остальных, он наслаждался драгоценными минутами одиночества. Когда он сделал очередной поворот, его взгляду предстала большая скамья. Она стояла прямо в центре лабиринта и сада, и была его самым любимым местом в стенах императорского дворца. Однако, посмотрев на скамью, он неожиданно обнаружил, что пришёл не первым. На скамье, его скамье, уже кто-то сидел. — Ну прекрасно, — проворчал Валериан себе под нос. Но потом он вгляделся внимательней и озадаченно моргнул. — Э... здравствуйте? — спросил он, вглядываясь в молодую женщину, которую раньше никогда не встречал. — Извините, мы, кажется, незнакомы. Не помню, чтобы вы были среди гостей. Женщина повернула к Валериану голову и одарила его мягкой улыбкой. У него перехватило дыхание, когда она взглянула на него. Ему показалось, будто всё его тело стал обдувать тёплый ветерок. Он всё ещё был уверен, что никогда не встречал эту женщину, но теперь ему казалось, что в ней было что-то странно знакомое. — Извините, — сказала она. — Я просто любовалась вашим садом. Он очень красив. Вы создали воистину прекрасное место. Сам не зная почему, Валериан ощутил прилив гордости, хотя никогда в жизни не занимался садоводством. Максимум — один или два раза сорвал цветок, но это едва ли считалось. — Спасибо за ваш комплимент. Но, честно говоря, я к этому непричастен. Хвалить следует персонал. Женщина опустила взгляд. Она была одета в простое серое платье, но Валериан не имел понятия, из чего то было сделано (даже при том, что он повидал немало самых разнообразных дорогих платьев). Материал походил на... жидкий металл? Да, пожалуй, это было наилучшее сравнение. — Иногда мы создаём. А иногда просто позволяем чему-то быть созданным. По какой-то причине Валериан ощутил, что за этими словами скрывалось немало мудрости. Женщина отвернула голову и улыбнулась, коснувшись растущего рядом цветка. Валериан с любопытством посмотрел на неё: — Вам, похоже, нравятся цветы? Возможно, это был крайне банальный вопрос, но он не знал, что ещё сказать. — Когда я была маленькой, я часто играла в саду моего дяди. Меня окружало множество цветов и растений, и каждый день я открывала что-то новое. — Так понимаю, вы не из Августграда. Здесь, да и вообще на Корхале, не так уж много садов. Это было просто предположение, но женщина действительно ощущалась для Валериана не местной. — Да, я не отсюда, — кивнула она. Валериан знал, что эта женщина не была частью ни одной из делегаций. Возможно, она была одной из гостей с другого празднования, сумевшей пробраться в тронный зал мимо охранников? Нет, он доверял своей охране. Они были профессионалами и не позволили бы подобному случиться. Но, кто знает, может, она воспользовалась своей красотой, состроила кому-нибудь глазки, и... Она действительно была крайне красива. И почему-то смутно напоминала ему о ком-то, кого он прежде знал... — Простите меня за вопрос, но что вы тут делаете? — прямо спросил Валериан. Молодая женщина не стала обижаться. Она закрыла глаза и положила одну из ладоней себе на грудь: — Я пришла, чтобы засвидетельствовать. Валериан растерянно нахмурился: — Засвидетельствовать? Что засвидетельствовать? — Перемены, — женщина открыла глаза и снова посмотрела на Валериана. Тот неожиданно ощутил себя так, словно его тело наполнила энергия. Эта женщина... ...кем она была? — Перемены? — прошептал он. — Я рада, что пришла сюда, — неожиданно сказала женщина. — Всё выглядит не совсем так, как я себе представляла. Более простым, но в этом есть определённое очарование. Да о чём эта женщина вообще говорила? Если в её словах и был какой-то смысл, то Валериан его не улавливал. И всё же он почему-то ощущал, что ему не нужно об этом волноваться. — Вы... кажетесь мне знакомой, — сказал он после продолжительной паузы. — Извините, если вопрос покажется вам странным, но... мы не встречались раньше? Молодая женщина звонко рассмеялась. Не насмешливым, а вполне искренним смехом. После чего покачала головой: — Нет. — Но вы знаете, кто я такой, верно? — уточнил Валериан, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал самодовольно. Была маленькая вероятность, что женщина действительно не имела понятия, с кем вела разговор. — Вы — император Валериан Менгск. И я слышала о вас очень многое. — Э-э... что именно? — спросил он. — Что вы — замечательный лидер, который искренне заботится о людях. И что вы один из благороднейших людей, которые когда-либо жили. Валериан совершенно растерялся. — Это... ого... обычно люди используют другие термины, — сказал он. — "Некомпетентный", "глупый", "заносчивый". Даже интересно, кто это назвал меня благородным. Нет, серьёзно, автору такого комплимента он готов был лично отправить букет цветов! — Мои родители рассказывали мне о вас. Они всегда высоко о вас отзывались, в особенности мой отец. — Ваш... отец? И кто это? Возможно, мы с ним знакомы? Но женщина не ответила на этот вопрос. Она лишь встала, подняла взгляд к ночному небу и вздохнула. — Пришло время, — прошептала она. — Время? Время для чего? — спросил Валериан. Женщина снова не ответила. Она подошла ближе и посмотрела ему в глаза: — Вселенная испытает вас, император Менгск. Но если вы будете прислушиваться к людям, дорогим вашему сердцу, если будете верны себе, то станете человеком, которым надеетесь быть. И даже большим. Возможно, Валериану следовало задать ей какой-нибудь сложный вопрос, или просто позвать охрану, или потребовать, чтобы странная женщина показала ему удостоверение личности. Но вместо этого он лишь спросил: — Что? На лицо женщины снова вернулась мягкая улыбка. Она наклонилась вперёд и поцеловала Валериана в щёку. В мгновение, когда её губы коснулись его кожи, Валериан ощутил себя так, словно снова стал ребёнком. Он ясно вспомнил свою мать, то, как она обнимала его, как защищала от всего зла, что только было в мире... Кем, чёрт возьми, была эта женщина? — Вам пора идти, — тихо сказала она. Какая-то часть сознания Валериана хотела узнать о причине, но вместо этого его губы неожиданно разомкнулись, и он ответил: — Да, пожалуй. Приятно было побеседовать. Стойте, но он не хотел этого говорить! Он хотел... хотел... Валериан повернулся и пошёл обратно. Да, точно, он должен был вернуться на празднование. Должен был говорить с остальными и готовиться к тому, что должно было случиться. Оставшаяся за его спиной женщина вернулась к скамье и снова села, подняв взгляд к ночному небу. На её лице появилось выражение тревоги. — Тебе нужно выстоять... прошу... — прошептала она. А затем закрыла глаза и стала напевать себе под нос: — М-м-м... leavin'... on a jet plane... I don't know when I'll be back again...

***

Выйдя из лабиринта, Валериан потряс головой и несколько раз моргнул. Что только что произошло? Он... вроде бы он захотел провести несколько минут в уединении. Но там был кто-то ещё, кто-то... Нет. Нет, там никого не было, ему просто что-то привиделось. Ещё раз тряхнув головой, Валериан вздохнул. Ему стоило вернуться на празднование, люди наверняка уже начали его искать. Он направился обратно к тронному залу, когда заметил знакомую фигуру, сидевшую на ближайшей скамье. — Посол? — полувопросительно сказал он, подходя к Лелии Кёртланд. Та смотрела на цветочный куст, росший рядом со скамьёй, и впервые на его памяти выражение её лица не было агрессивным или ненавидящим, а скорее... заинтересованным? Валериан сделал ещё шаг вперёд, но келморийка, кажется, его не замечала. Сначала он хотел повернуться и уйти, но потом, собравшись с духом, громко прокашлялся: — Кхм, посол, простите, что я вам мешаю... Кёртланд удивлённо моргнула и обратила взгляд к нему. На мгновение он увидел на её лице совершенно детское выражение восторга, но едва она осознала, кто с ней заговорил, оно моментально исчезло. — Мистер Менгск. Мистер Менгск. Не "император Менгск". Не "Ваше Величество". Возможно, Валериану стоило радоваться, что она сказала "мистер", а не "мудила" или что-то вроде того. Но, хотя она явно не была рада его видеть, обычной враждебности в её голосе не было. — Я ужасно извиняюсь, посол, я не знал, что здесь уже кто-то был. Я не собирался вас беспокоить, и просто... — ...вернётесь к своей невесте? — спросила Кёртланд. Валериан содрогнулся: — Кто вам об этом сказал? Кёртланд хмыкнула: — Что? Это пока неофициальная информация, и я не должна об этом знать? Тогда вам стоит сказать вашей будущей императрице, чтобы она научилась держать рот на замке. Поняв, что имелось в виду, Валериан мысленно застонал и махнул рукой: — Мы с мисс Самсон не обручены. И не встречаемся. Мы даже не друзья. Я впервые встретил её меньше часа назад. — Действительно? Из того, что она сказала мне, получалось, что вы — лучшие друзья, и мне не следует ожидать приглашения на вашу свадьбу. Или, если её словами, "медведи там будут смотреться неуместно". Положительно очаровательно, не находите? Валериан не знал, что сказать. Он покачал головой и ощутил, как у него в груди зарождается холодная ярость. К чёрту и Валерию Самсон, и её отца; существовали границы, которые нельзя было пересекать. И он не собирался терпеть такое поведение! — Посол, могу вас заверить, что Валерия Самсон не говорит от моего лица, и её домыслы по поводу моей личной жизни не имеют под собой оснований. — Хм. А мне она говорила, что вы и она... если не ошибаюсь, она использовала термин "две половинки одного целого". Сама эта идея была настолько абсурдной, что Валериан на мгновение лишился дара речи. А потом решил не выдумывать какую-нибудь историю, а рассказать правду. — Некоторые члены персонала решили взять определённые дела в свои руки, — со вздохом объяснил он. — Вот и получилось то, что получилось. Теперь Кёртланд выглядела заинтересованной: — О чём вы? Это какое-то извращённое спаривание, которым занимаются в среде разных богатеев? Разведение царственных особ? Валериан хотел было возразить, но потом снова вздохнул и коротко кивнул: — Да. В общем и целом именно так. — ПХА-ХА-ХА-ХА-ХА! — неожиданно расхохоталась Кёртланд. Смех этот не был злобным (разве что отчасти), она просто указала пальцем в сторону Валериана и начала хохотать. Тот никогда прежде не видел, чтобы Кёртланд так реагировала, и невольно отметил, что её смех звучал довольно приятно. Наконец отсмеявшись, Кёртланд утёрла глаза и снова посмотрела на Валериана: — Здорово, наверное, иметь людей, которые думают и действуют за тебя. Может, они для вас ещё и еду жуют? И задницу за вами подтирают? — Не подавайте им идей, — застонал Валериан. — Когда сегодняшний день закончится, я строго велю этим типам найти себе нормальное хобби. Не включающее в себя мою личную жизнь. Кёртланд коротко хмыкнула и снова обратила взгляд к цветам рядом со скамьёй: — Видимо, даже император Доминиона не может делать всё, что захочет. Довольно грустно, если подумать. Он даже не может выбрать собственный путь в жизни. — Иногда императору нужно напоминать людям, что он — просто человек. Со своими недостатками, надеждами и мечтами, — заметил Валериан, подумав, что разговор о человеке в третьем лице обычно не означал ничего хорошего. — Мечтами... — прошептала Кёртланд. Её рука протянулась вперёд и коснулась одного из цветков. Озарявший лицо келморийки лунный свет придавал ей призрачно-бледный вид, и Валериан залюбовался им. Возможно, ему всё же стоило оставить её в покое? Глупо было отрицать, что она привлекала его; неизвестно, почему именно, но ведь в этом и была одна из основных проблем любви? Пожалуй, ему стоило спросить Джима, как тот справлялся со своими чувствами к Саре. Ах да, Джим с ними как раз и не справлялся. Но, видя, как Кёртланд смотрела на цветы, Валериан понял, что те искренне заинтересовали её. — Вам, кажется, нравятся эти лилии. Это ваши любимые цветы? — попытался он сменить тему. Кёртланд убрала руку и взглянула на цветы с удивлением. — Значит, это и правда лилии, — прошептала она. — Вы никогда прежде не видели лилий? — спросил Валериан. Ехидства в его голосе не было. Лилии происходили с Земли, которая была, мягко говоря, довольно далеко от сектора Копрулу. Кёртланд покачала головой: — Нет, только фотографии. В Синдикате мало растений с Земли. Белые лилии... — она снова коснулась одного из цветков, — странно думать, что я нашла их в таком месте. Таком месте? — Вас интересуют цветы и растения? — с любопытством спросил Валериан. — В этом саду много редких видов. У нас даже есть розы. Настоящие, с Земли, а не из лабораторий. — Даже интересно, откуда вы их взяли, — пробормотала Кёртланд. — Розы и лилии — из земных семян. Так, по крайней мере, утверждает садовник. А тирандорские грязебойки и искроцветы... — Что за искроцветы? — перебила его Кёртланд. Улыбнувшись, Валериан подошёл к одному из кустов. Тот доходил ему до груди и, в отличие от большинства остальных растений, был синего цвета. Исключением были лишь бутоны, напоминавшие тюльпанные и имевшие угольно-чёрную окраску. — Вот эти цветы. У них есть непроизносимое научное название, но я предпочитаю называть их искроцветами. — Что-то они выглядят не слишком искрящимися, — заметила Кёртланд, с интересом рассматривая куст. — Они происходят с Айура. Прошу, не спрашивайте, как они попали сюда, я и сам понятия не имею. Я знаю лишь, что они чувствительны к псионике. Она заставляет их цвести. Бутоны раскрываются и начинают светиться голубым. Для людей это безобидно, и при этом очень красиво. Словно тысячи голубых светлячков танцуют в воздухе, — он посмотрел на цветы с выражением печали на лице. — Звучит захватывающе, — признала Кёртланд. — Так и есть. Слов недостаточно, чтобы описать это зрелище. — Вы видели, как они цветут раньше? На Айуре? Но Валериан покачал головой: — Я никогда не был на Айуре. Они цвели здесь. В тот день, когда умер мой отец. В кои-то веки Кёртланд не стала усмехаться или отпускать ядовитых замечаний. Услышав упоминание Арктура Менгска, она просто замерла, став напоминать статую. Валериан понимал, что это могло быть затишьем перед бурей, но всё же закончил: — Как я уже сказал, они реагируют на псионику. А Королева Клинков на недостаток псионных способностей не жаловалась. Он хорошо помнил те дни. То, как он шёл по разгромленным комнатам дворца. Всё было разрушено, сломано и перевёрнуто вверх дном. Всё... кроме сада. И именно тогда он увидел, как цветут искроцветы. — Это не то, чего я ожидала, — услышал он шёпот Кёртланд, и посмотрел на неё: — Пардон? — Это не то, чего я ожидала, — повторила она, оглядываясь. — Этот сад... он прекрасен. Слишком прекрасен, чтобы быть настоящим. Валериан нахмурился: — Не уверен, что улавливаю ход ваших мыслей. Она снова засмеялась, но теперь куда менее дружелюбно, чем раньше: — Когда ваш отец начал свою блокаду, мы начали представлять, как он мог сидеть в своём тёмном дворце и высасывать кровь из невинных. Повсюду цепи и инструменты пыток, по всем уголкам разносятся крики... словно обиталище самого дьявола. Так мы себе это воображали. Даже сочинили песню, под названием "Тысяча комнат пыток". — Надо мне будет как-нибудь её прослушать, — пробормотал Валериан. — Не советую. Она не очень, как бы это сказать... лестна в отношении людей с фамилией "Менгск", — Кёртланд снова перевела взгляд на лилии. — И в этих стенах неожиданно обнаруживается настолько прекрасное место. Мне даже интересно: сидел ли когда-нибудь Менгск на этой самой скамье, размышляя, как разрушить чьи-то жизни? Валериан повёл плечами: — Боюсь, я этого не знаю. Мой отец никогда по-настоящему не делился своими чувствами с другими. Иногда я задаюсь вопросом, были ли у него вообще чувства. Но лилии, — он указал на цветы, — были любимыми цветами моей матери. Он никогда такого не говорил, но я думаю, что они служили ему напоминанием о ней. — Значит, у ужасного Арктура Менгска было сердце? Сомневаюсь, что многие в это поверят, — холодно заметила Кёртланд. В этот момент она снова начала напоминать себя прежнюю. Но Валериан не стал возражать: — Это хороший вопрос. Я так и не смог найти на него ответ. И теперь уже никогда не смогу, он унёс тайну с собой в могилу. Кёртланд услышала нотки боли в его голосе и подняла взгляд. — Но разве вы — не его сын? — спросила она таким тоном, словно это объясняло всё. Теперь настал черёд Валериана смеяться. Его смех был горьким: — Ха! Это так, кто бы спорил. Но, по правде говоря, я мало что знаю о человеке по имени Арктур Менгск. Наши отношения были несколько... отстранёнными. Я так по-настоящему и не узнал, кто скрывался за титулом. И я уверен, что ему никогда по-настоящему не было дела до меня. Он едва ли даже видел меня как наследника своего престола. Валериану потребовалось немало времени и самокопания, чтобы прийти к этому последнему выводу. Как и во многих других случаях, корень проблемы крылся у него в голове; ему было непросто признать, что он был лишь инструментом для амбиций своего отца. Вряд ли хоть один сын хотел бы прийти к такому выводу, думая о своём отце. — Понятно, — только и ответила Кёртланд. Валериану хотелось спросить, что именно ей было понятно, но он промолчал. В конце концов, он ещё раньше решил оставить эту часть жизни позади. На некоторое время повисло молчание, которое наконец нарушила келморийка: — Если уж говорить об осознаниях... я тоже кое над чем думала. Неожиданно её голос снова изменился. В нём стало меньше гнева и больше... стыда? Валериан посмотрел на неё и лишь с трудом сумел не покраснеть. В лунном свете она выглядела по-настоящему прекрасной. — Я размышляла, — продолжила Кёртланд, снова касаясь одной из лилий, — что иногда позволяю своему темпераменту прорваться наружу. Это неприятная слабость моего характера, о которой мне известно. И одна из причин, по которой я не хотела приходить на это празднование. Это просто не мой мир, если можно так выразиться. — И что заставило вас передумать? — спросил Валериан. — Не что, а кто. Командир Рейнор. Этот ответ заставил Валериана улыбнуться: — А, понимаю. Он оказывает на людей определённый эффект, верно? — Он ловко умеет жонглировать словами, этого не отнять, — согласилась Кёртланд. — Но даже до того, как я изменила решение, его слова заставили меня кое о чём задуматься. — И о чём же? — О вас, — коротко ответила она, прежде чем посмотреть Валериану в лицо. Он ощутил пробежавшие по спине мурашки, когда её льдисто-голубые глаза встретились с его. Секунду, что уж там Джим сказал Кёртланд? О нет... — Что... что именно Джим сказал вам обо мне? — сумел пробормотать он, ощутив, как его ладони неожиданно вспотели. — Он сказал, что вы во мне нуждаетесь. Упс... — Э-э... — Валериан отчаянно пытался подыскать слова, — ну да, можно и так сказать... — Сказал, что вам нужен человек, который будет с вами совершенно честен. О... — О... — повторил Валериан мелькнувшую в голове короткую мысль. Выходит, Джим просто над ним подшутил. — И он сказал кое-что ещё. Ладони Валериана снова резко вспотели. — Что мне предоставится уникальный шанс, шанс воздействовать как на императора Доминиона, так и на его политику. Неужели... — Я знаю, что часто сужу об остальных поспешно. И что редко меняю своё мнение, если уж оно у меня сложилось. Ещё одна моя слабость. Но визит командира Рейнора заставил меня задуматься об этом. О том, почему я здесь нахожусь, и о том, что я должна сделать, даже если мне это не нравится. Ну, это определённо звучало лучше, чем "ПРОВАЛИВАЙТЕ!" — Мне пришлось задать себе вопрос, — продолжила Кёртланд. — Готова ли я позволить страдать другим, потому что мне не нравится здесь находиться? Людям в Синдикате не нужны гонор, гордость или что-то подобное. Им нужны мир и еда. Сделав глубокий вдох, келморийка посмотрела на Валериана. В её взгляде проглядывала плохо скрытая ярость, но также боль, отчаяние и... надежда? — Ну вот, мистер Менгск, я выложила свои карты на стол. И теперь хочу узнать, похожи ли вы на своего отца, или действительно являетесь таким человеком, каким себя провозглашаете. Еда? Почему она упомянула еду? Желание мира было вполне понятным, но еда? До Валериана доходили слухи о грозящем Синдикату голоде, но он не получал об этом никакой официальной информации. Он уже открыл рот, собираясь уточнить, когда... ...до их ушей неожиданно донёсся пронзительный крик. Валериан резко повернулся, и Кёртланд вскочила со скамьи. — Что это было? — прошептала она. Пожав плечами, Валериан заторопился обратно в тронный зал. Кёртланд следовала за ним по пятам. Войдя в зал, Валериан увидел вокруг себя множество ошарашенных лиц. — Что происходит? Что случилось? — громко спросил он. Но никто ему не ответил; все люди в зале смотрели в сторону главного входа. Валериан знал, что это было не лучшей идеей, но всё равно направился туда. На полпути он заметил, что тяжёлая входная дверь опустилась и была наглухо запечатана, и его глаза округлились. Ведь, если дверь активировалась, это означало... — В чём дело? Что... Самсон? Самсон, что тут случилось? — крикнул он, заметив рядом с дверью стройную фигуру Валерии Самсон. Но та даже не повернулась к нему. Подойдя ближе, Валериан почувствовал какой-то металлический запах. И со страхом осознал, что тот был ему хорошо знаком. — О Господи, — прошептала Кёртланд за его спиной. Источником запаха была кровь. И не несколько капель; нет, она была повсюду. Весь пол у входа был покрыт ей. Какую-то долю секунды Валериан ещё цеплялся за надежду, что кто-то просто пролил томатный сок или нечто вроде этого, но потом увидел торчавшую из-под двери руку и понял, что надеялся зря. Рука мёртвого мужчины до сих пор сжимала пистолет-пулемёт. Валериан решил, что погибший был мужчиной, потому что рука выглядела довольно крупной, но с уверенностью сказать было нельзя: остальное тело было полностью раздавлено. — Самсон. Валерия, вы в порядке? — осторожно спросил он, подходя вплотную. Взяв её за плечо и развернув к себе, он резко побледнел. — Самсон... Но дочь Айсберга была не в силах что-либо ответить. Половина её лица была покрыта ещё не успевшей засохнуть кровью. Глаза были широко распахнуты; она явно пребывала в шоке, что было неудивительно. Некоторым облегчением служило лишь то, что это была не её кровь. Посмотрев ей в лицо, Валериан увидел, как губы Самсон дрожат. Она пыталась что-то сказать, но её мозг был не в состоянии сформулировать предложение. — Видела... это... его раздавило. Прямо здесь... — наконец прошептала она. Валериан снова посмотрел на дверь, и его накрыло мрачное осознание. Пистолет-пулемёт не походил на те, что стояли на вооружении Доминиона, и униформа, в которую была облачена рука мужчины, тоже отличалась от доминионской формы. Словно соглашаясь с ним, по тронному залу разнёсся женский компьютерный голос: — Тревога! Тревога! Засечены выстрелы из огнестрельного оружия! Активирована система безопасности! Сохраняйте спокойствие и не паникуйте. Силы безопасности Доминиона извещены и уже в пути. Повторяю, сохраняйте спокойствие и не... Но Валериан слушал это лишь вполуха. Он схватил Валерию за руку и потащил её прочь от входа. Его собственный желудок начало скручивать. Он не раз видел кровь и жестокость, но у него всё равно не получалось просто их игнорировать. Чёрт возьми, кровь должна была находиться внутри тела! — Помогите мне! — крикнул он. Никто не отреагировал. Гости лишь попятились, и Валериан мысленно выругался. Они строили из себя важных птиц, а теперь, когда ему вправду требовалась их помощь, изо всех сил старались не смотреть в его сторону. Бесполезные идиоты! — Давайте я вам помогу! — неожиданно послышался женский голос. Спешившей к ним женщиной оказалась Айрис Трентон. Она взяла Валерию за руку, и Валериан разжал свою хватку, позволив леди Трентон повести Самсон прочь. — Умер... вот так просто... — бормотала Валерия. Айрис положила ладонь ей на голову и мягко улыбнулась: — Всё в порядке, давайте уйдём отсюда. Валерия? Валерия, слушайте меня. У вас красивое платье, где вам его сшили? Валериан взглянул в сторону Хансона Трентона и с благодарностью кивнул. Тот вернул кивок и поспешил к своей жене, тоже начав успокаивать покрытую кровью женщину. В этот момент наконец начали раздаваться голоса гостей: — Что это? — Что происходит? — У меня нет времени на подобное! — Это какая-то дурная шутка! — Ох, мой пиджак испачкан!.. Валериан проигнорировал все эти возгласы. Вместо этого он вернулся к двери и начал рассматривать произошедшее. Как бы ужасно оно ни выглядело, он не мог просто сбежать. Однако оказалось, что он был не один. — Мистер Нойссер, вы это видели? Нойссер, стоявший неподалёку от Валериана, никак не отреагировал. Он лишь смотрел на торчавшую из-под двери руку, словно не веря собственным глазам. — Мистер Нойссер? — Нойссер! — гаркнула Кёртланд за их спинами, и глава охрана посольства наконец повернулся к ним. — Что?.. Кёртланд нахмурилась, увидев шок на его лице. Она никогда не видела Нойссера таким. — Вы в порядке, мистер Нойссер? Вы видели, что случилось? — требовательно спросил Валериан. Нойссер медленно перевёл взгляд на него, потом на Кёртланд, а затем снова на Валериана. — Да... нет. Нет, я ничего не видел. Я просто услышал крик, и потом... потом я повернулся, дверь упала, и... Но затем он сделал глубокий вдох и сжал кулаки. Казалось, что он о чём-то задумался, но через несколько секунд Нойссер тряхнул головой и посмотрел Валериану прямо в глаза. — Я в порядке, — его голос стал заметно твёрже. — Рад слышать, потому что мне требуется ваша помощь. Нам нужно обеспечить безопасность этих людей, и я не справлюсь в одиночку. Валериан подошёл к руке, наклонился и высвободил пистолет-пулемёт из мёртвой хватки (та оказалась на удивление крепкой). Он вернулся к Нойссеру, и тот сделал шаг назад. Кёртланд заметила на лице главы охраны то, чего никогда прежде там не видела: страх и гнев. Однако, когда Валериан протянул ему оружие, выражение лица Нойссера сменилось на совершенно растерянное. — Держите, — сказал Валериан. — Думаю, вы лучше управитесь с этим, чем я. Ещё мгновение Нойссер колебался, но потом схватил пистолет-пулемёт и начал его осматривать. Тот был покрыт кровью, но оставался рабочим. Нойссер посмотрел на Валериана и коротко кивнул: — У вас есть план? Император устало улыбнулся: — Можно и так сказать. Давайте поспешим. Уверен, стражники скоро прибудут, но пока нам нужно обеспечить людям безопасность. Повернувшись к толпе, он заговорил, повысив голос: — ВСЕМ — на другую сторону зала! Почти никто не отреагировал. — НЕМЕДЛЕННО, ЧЁРТ ВАС ДЕРИ! — рявкнул Валериан. Гости наконец пришли в движение, и Валериан с Нойссером последовали за ними. Кёртланд, однако же, не сдвинулась с места, и Валериан оглянулся на неё: — Мисс Кёртланд, поспешите. Нам нужно уходить отсюда. Кёртланд, знавшая, что это был не лучший момент для спора, кивнула и бросила последний взгляд на руку. Та была покрыта кровью, но она готова была поклясться, что узор камуфляжа на остатках формы очень походил на таковой у боевых инженеров Синдиката. — Пожалуйста, пусть это будет совпадение, — прошептала она, прежде чем последовать за Валерианом и Нойссером.

***

Полицейская машина, в которой ехал Мэтт, доставила его к внешним стенам императорского дворца менее чем за десять минут. Возможно, ему стоило бы поблагодарить полицейского-водителя за такую спешку (обычно езда от квартиры Кейт Локвелл до дворца занимала около двух часов), но сейчас у него не было времени. Едва машина остановилась, он открыл дверь и выбрался наружу. Полицейские в машине, равно как и Кейт, последовали его примеру. Едва оказавшись снаружи, Мэтт понял, что его худшие опасения подтвердились. Полиция была повсюду. Мигающие красные и синие огни придавали сцене по-настоящему зловещий вид, и чувство страха в груди Мэтта только усилилось. — Это... — прошептала Кейт. Но сейчас у него не было времени слушать. Мэтт направился к кордону и группе полицейских, следивших, чтобы никто не приблизился к дворцу. — Сэр, пожалуйста, отойдите! Это чрезвычайная ситуация, и... — начал один из полицейских. — У меня нет на это времени, сынок, — перебил его Мэтт (хотя они были примерно одного возраста). Он засунул руку в карман и достал удостоверение. — Адмирал Мэтью Хорнер; я требую встречи с вашим главным. На самом деле это шло против его же принципов. Он всегда боролся за правильную работу политической системы, а сейчас вёл себя так, будто был главным, хотя полиция не подчинялась Министерству обороны. — Адмирал, сэр! — полицейский, тем не менее, вытянулся по струнке. — Прошу прощения, я не сразу вас узнал. Должен уведомить вас, сэр, что здесь небезопасно. Мы получили строгие приказы не позволять никому пройти дальше. Так что я должен попросить вас и вашу жену уйти, сэр. Жену? Кейт за его спиной не стала смеяться или хихикать. Видимо, она поняла, что ситуация была слишком серьёзной. Её дрон-камера, тем не менее, вела запись. Решив, что разберётся с этим потом, Мэтт подошёл к полицейскому на шаг ближе: — Где сейчас находится император? — Я не знаю, сэр. Мы просто следим, чтобы... Мэтт подошёл ещё ближе, оказавшись почти вплотную к полицейскому. — Слушайте внимательно, — прошипел он; его голос прозвучал более враждебно, чем он хотел, но сейчас было не время для любезностей. — Жизнь императора может быть в опасности. И у меня есть два способа попасть внутрь и поговорить с вашим главным. Первый способ — вы меня пропустите. Второй — вы меня прогоните, и тогда я вернусь с теми войсками, которые смогу собрать. Даже с танками, если потребуется. Что вы выберете? На самом деле Мэтт блефовал. Он никогда бы так не поступил. И ему было неприятно так обращаться с полицейскими, которые просто выполняли свою работу. Но на кону стояло слишком многое. Полицейские обменялись взглядами и наконец расступились, позволяя Мэтту пройти. Кейт последовала за ним, и никто не решился её остановить. Это вероятно, было большой ошибкой; с другой стороны, так все люди в секторе Копрулу получали возможность увидеть, как власть предержащие сумели разобраться с происходящим. Или как они облажались. Дворец был полностью блокирован, и Мэтт не сомневался, что каждый вход находился под пристальным наблюдением. Но он так и не понимал, что в точности произошло. Они с Кейт дошли до главного входа, и Мэтт огляделся. Помимо множества полицейских, он видел также людей из антитеррористических отрядов. Это было совсем нехорошо. — Кто тут главный? — крикнул он одной из групп полицейских. Некоторые из них посмотрели на него с растерянностью, очевидно, не узнав без униформы. Но остальные указали пальцами в сторону дворца и сказали что-то про "комиссара". Мэтт поспешил к большой группе людей, собравшихся вокруг нескольких бронемашин. Бронемашин, чьи пулемёты были нацелены прямо на дворец... — Кто тут главный? — повторил он вопрос. Большая часть людей повернулась к нему, и один, седой и с густыми усами, выступил вперёд. — Адмирал Хорнер! — сказал он. — Я — комиссар Ретлан. Слава Богу, вы в порядке. Приятно вас видеть. Он протянул Мэтту руку, и тот пожал её, прежде чем спросить: — Почему приятно? — Это означает, что нам придётся волноваться о меньшем количестве важных шишек. Мэтт пропустил эту колкость мимо ушей: — Что именно тут произошло? — А вы не слышали? — спросил Ретлан. — Вы думаете, что я стал бы спрашивать, если бы знал?! — прорычал Мэтт. Комиссар, кажется, не обиделся, и снова повернулся к дворцу: — Чуть меньше часа назад прозвучал сигнал тревоги. Мы не знаем всех деталей, но, похоже, во дворце началась стрельба. Охрана активировала полную блокировку, так что мы не можем попасть внутрь. Мы пока так и не сумели установить контакт с охранниками, и сейчас пытаемся понять, как нам проникнуть во дворец. То есть кто-то запер двери, и ни у кого не оказалось ключа? Это вообще не лезло ни в какие ворота! — А император? Он в безопасности? И Джим, и Брент... Сейчас во дворце находись одни из самых дорогих для него людей. Возможно, они были ранены. Возможно, даже мертвы. — Статус императора нам неизве... — начал Ретлан. — Это неприемлемо! — резко перебил его Мэтт. — Вы должны проникнуть во дворец и спасти как его, так и гостей. Неожиданно Ретлан резко распрямился и вперил в Мэтта тяжёлый взгляд: — Я знаю, как выполнять свою работу, адмирал. И знаю, что стоит на кону. Но я не намерен сломя голову бросаться в омут. Сначала нам нужно получить хоть какую-то информацию, а для этого требуется установить связь с охраной дворца. Над этим мы уже работаем. — Но!.. — попытался возразить Мэтт, однако теперь перебил уже комиссар: — Простите, адмирал, но это не подпадает под вашу юрисдикцию. Это наша область работы. А теперь, пожалуйста, отойдите. Вы с дамой можете наблюдать, но не более того. Чтобы прояснить ситуацию: если вы попытаетесь вмешаться, мои люди удалят вас силой. Я понятно выразился? Мэтт знал, что комиссар был прав. Вздохнув, он отступил на пару шагов и кивнул: — Вы правы. Прошу прощения, я не хотел ставить под сомнение ваши полномочия. Но, возможно, вам требуется какая-то помощь? Выражение лица комиссара чуть смягчилось; оба они поняли, что вообще-то были на одной стороне. Он бросил взгляд на громаду дворца, словно что-то прикидывая: — Было бы здорово, если бы вы одолжили нам несколько дронов для воздушной разведки. Ну и... хотя вряд ли у вас есть какой-то туз в рукаве. Вроде, скажем, "призрака" внутри дворца? — Вообще-то... — сказал Мэтт, и все поблизости повернулись к нему, — ...он у меня есть.

***

Есть вещи, которые просто невозможно забыть. Особенно если ты занимался ими уже тысячи раз. Как, например, езда на велосипеде. Сначала это страшно, но, как только ты учишься не падать лицом в землю, всё становится довольно весело. То же самое можно сказать о битвах. Только вот это было не весело. Никогда не было весело. И Джим мог с уверенностью заявить, что ничуть не скучал по горячке битвы. В его ушах до сих пор эхом отдавались крики умирающих, а перед глазами — вставало бледнеющее лицо Брента. Но он старался об этом не думать, сейчас у него была другая задача. Чем скорее он и помогающие ему охранники разберутся с нападающими, тем больше у остальных будет шансов выжить. Идя по коридорам дворца, они заглядывали в каждый угол, выискивая врагов. Джим шёл впереди; в конце концов, он никогда не позволил бы никому заслонить его от пули. Пистолет в его руке ощущался неправильным; это было стандартное вооружение Доминиона, но он слишком привык к тяжести своего револьвера. До сих пор им не попалось ни одного врага, и это был плохой знак. Чем дольше ничего не происходило, тем выше был шанс, что они идут прямиком в засаду. Одна из бесчисленных граней закона Мерфи. Охранники не выказывали страха, но Джим знал, что они боялись. Он бы и сам на их месте боялся. Подойдя к очередному повороту, Джим поднял руку и шёпотом велел охранникам оставаться на месте. Те, не задавая вопросов, прижались к стенам. Джим подошёл к углу и прислушался. До него донеслись звук тяжёлого дыхания и какой-то хрип. Там кто-то был. Джим набрал в грудь воздуха... ...и заглянул за угол. — Какого хера... — прошептал он, опуская пистолет. На полу, чуть дальше по коридору, лежали двое солдат, сбежавших из бального зала. А точнее, их тела. Джим завернул за угол и машинально наставил на них пистолет, хотя и понимал, что это было бесполезно. Эти двое не могли никак им повредить. Потому что их головы были разнесены вдребезги. — О Боже, — услышал он за спиной шёпот одного из охранников. — Это... те самые? — спросил другой. — Что случилось с их головами? Кто... что могло такое сотворить? — пробормотал третий. Джим опустился на корточки рядом с телами и пристально вгляделся. У одного из солдат от головы осталась всё ещё прикреплённая к шее нижняя челюсть, у другого же голова была снесена начисто. Джим повидал немало жестокостей, и не испытал даже лёгкой тошноты (этот факт, вероятно, мог кое-что поведать о его личности). Но, внимательно вглядываясь, он осознал, что прежде уже видел такие ранения. — Не может быть, — прошептал он. "Есть у меня один фокус, я его называю 'Взрыв мозга'..." — эхом раздался у него в голове голос Габриэля Тоша. Да, Джим уже видел такой способ убийства, в день, когда они штурмовали Новый Фолсом. Он знал только одну группу, которая могла сотворить подобное. И неожиданно понял, как нападавшим удалось пробраться во дворец. — "Фантомы", — пробормотал он себе под нос. — Что? — переспросил один из охранников. — Кажется, я знаю, кто это сделал, — Джим поднялся на ноги. — Нам нужно быть крайне осторожными, парни. Похоже, мы в глубокой заднице. Если вы увидите что-то необычное, что-то хоть на йоту странное, — сначала стреляйте, а потом спрашивайте. Всаживайте в этих типов столько пуль, сколько сможете, потому что второго шанса они вам не дадут. Он не стал говорить, что в любом случае их шансы на выживание резко упали. Одолеть псионика в бою было далеко не просто. Даже в расцвете своих сил Джиму не удавалось превзойти Сару. А теперь ему и охранникам предстояло биться с "призраками" нового поколения. И не имело значения, что когда-то они сражались на его стороне. Враг твоего врага — далеко не всегда твой друг. — Сэр, смотрите! — шёпотом сказал один из охранников. — Кровь! Джим посмотрел на уходивший вбок коридор и действительно увидел ведший прочь кровавый след. Казалось, что кто-то тащил по полу тяжёлый груз. Кивнув, Джим ещё раз проверил свой пистолет: — За ними. Он прекрасно знал, что нападать на "фантомов" было самоубийством. Но он тоже был не промах, и знал пару трюков. И ему удавалось одолеть двух самых сильных "призраков" в истории человечества... впрочем, это было сильным преувеличением, ведь Сара никогда не пыталась его убить (не в виде Королевы Клинков, по крайней мере), а Нова легко его скрутила, когда нагнала в той умоджанской лаборатории. Но в любом случае он должен был двигаться дальше. Он не мог сидеть сложа руки, когда вокруг происходило подобное. — Держитесь кучно. Если увидите что-то недружественное, сразу стреляйте. Вперёд! Они пошли дальше, проверяя каждый коридор на предмет ловушек и засад, но ничего подобного не обнаружилось. Идти по следу оказалось легко, потому что он не прерывался. Подходя к очередному углу, Джим услышал чей-то голос. — Чёрт... будь проклято всё это... — судя по голосу, говорил мужчина. Джим прижался к стене и осторожно заглянул за угол. И увидел то, чего и опасался, — двух "фантомов". Первой была женщина, но она, похоже, пребывала без сознания. Вторым был здоровенный мужчина, тащивший её за собой. — Убить... убить их всех!.. — хрипло бормотал он. "Фантом" выглядел так, словно едва держался на ногах, и был повёрнут спиной к Джиму. Тот задался вопросом, почему он не воспользовался своей маскировкой, но отогнал эту мысль. Им нужно было действовать. — Приготовиться! Мы должны разобраться с этим типом как можно скорее. Не прекращайте стрелять! Охранники кивнули, и Джим набрал в грудь воздуха: — На счёт три... Шёпотом досчитав до трёх, он набрал в грудь воздуха... ...и выскочил из-за угла. — Эй, мудила! — выкрикнул он, прицеливаясь в "фантома". Но едва он собирался нажать спусковой крючок, как "фантом" резко повернулся и поднял руку. Джим ощутил, как невидимая сила вырвала пистолет у него из рук. Он попытался схватить его, но псионный удар отшвырнул его назад, прямо в стену. — Ох... — только и сумел выдавить он, когда весь воздух вышел из его лёгких. Удар был и близко не таким сильным, как тот, что убил одного из нападающих в бальном зале, но его вполне хватило, чтобы сломать Джиму ребро. Он выругался и увидел, как троих охранников, шедших с ним, тоже впечатало в стену. — Ну надо же, кто-то возомнил себя героем? Решил, что может застать меня врасплох? — прорычал "фантом", затем медленно направившийся к ним. Джим и охранники пытались бороться, но псионная хватка продолжала удерживать их прижатыми к стене. В процессе Джим успел разглядеть "фантома". Шлем на его голове отсутствовал, и выражение его лица было откровенно безумным. Из его ушей, носа и глаз текла кровь, что делало "фантома" похожим на зомби. Но куда сильнее пугало ожерелье: Джим сразу понял, что оно состояло из костей человеческих пальцев. Словно упрочивая его страхи, "фантом" вытащил свой нож: — Я не откажусь от ещё парочки трофеев. Ну, кто хочет быть первым? Он отпустил своего товарища, и девушка-"фантом" упала на пол, но никак не отреагировала. Казалось, что она уже была мертва. — Ну конечно, чего ещё можно ожидать от такой мрази, — выплюнул Джим, надеясь потянуть время. — Готов поспорить, твоя мать тобой гордится. "Фантом" замедлил шаг. На его лице появилась жуткая ухмылка, и он коснулся нескольких костей своего ожерелья: — Конечно. Поэтому я и ношу её с собой. "Вот дерьмо," — только и пронеслось в голове у Джима. — Думаю, я начну с тебя. Ты явно не собираешься кричать... посмотрим, смогу ли я это переменить. "Фантом" поднял нож и поднёс его к руке Джима. Тот ощутил, как лезвие начало разрезать кожу, и зарычал от ярости. Это лишь заставило "фантома" издевательски рассмеяться: — О, это будет прекрасно. Одна маленькая свинка... И в этот момент появилась другая одетая в тёмный костюм фигура. Она двигалась быстро, куда быстрее, чем любой обычный человек. В последний момент "фантом" заметил её и попытался оттолкнуть псионикой, но новый нападавший даже не затормозил. Он лишь пригнулся и бросился на "фантома", впечатав тому в лицо кулак. Джим услышал хруст, когда нос "фантома" сломался. Он отшатнулся назад, выпуская Джима и охранников из псионной хватки. Упав на пол, Джим зашипел от боли, прижав руку к месту на груди, где находилось сломанное ребро. Новоприбывший продолжал наносить удары "фантому", но тот сумел опомниться. Он всё же сумел отшвырнуть напавшего псионикой и попытался вырубить ударом кулака, но тот снова кинулся вперёд. Схватив руку "фантома", он поднырнул под неё, опёр на собственное плечо и рванул вниз. Хруст сломавшейся кости был почти оглушающим. "Фантом" взвыл от боли и попытался отшатнуться, но напавший не дал ему такой возможности. Вместо этого он поднял ногу и со всей силы пнул "фантома" в колено. Снова послышался треск ломающейся кости, и "фантом" с криком повалился на землю. Он ещё пытался отбиваться, но нападавший подался вперёд и впечатал колено ему в грудь. Изо рта "фантома" брызнула кровь; уцелевшая рука попыталась схватить врага, но тот быстрым движением сломал и её тоже, после чего впечатал локоть в горло псионику. Тот сдавленно захрипел; из его рта потекло ещё больше крови, когда он безуспешно пытался вдохнуть. Через несколько секунд он повалился на пол, очевидно мёртвый. Всё это произошло так быстро, что Джим едва успевал следить. Когда "фантом" перестал двигаться, новоприбывший встал, подошёл к Джиму и протянул ему руку, словно ничего и не произошло. — Должен признаться, — пробормотал Джим, — я совершенно забыл про тебя, Смит. Агент не улыбнулся. Он просто посмотрел на Джима сквозь свои тёмные очки: — Вы не первый, от кого я слышу такое. Джим слабо хмыкнул и взялся за протянутую руку. Смит помог ему встать, а охранники сумели подняться без посторонней помощи. Джим посмотрел на мёртвое тело "фантома" и вздохнул: — Рад, что ты всё ещё жив, Смит. И спасибо, что спас наши задницы. Но, если ты не возражаешь, нам нужно идти дальше и найти Валериана. Джим подошёл к своему пистолету, поднял его и оглянулся на Смита: — Может, пойдёшь с нами? Вместо того, чтобы кивнуть, агент поднёс руку к уху и вытащил оттуда какое-то маленькое устройство. — Вообще-то, — сказал телохранитель, — сначала кое-кто хочет с вами поговорить. Джим с удивлением посмотрел на протянутое ему устройство, в котором опознал миниатюрный радиопередатчик: — Ты всё это время носил его в ухе? — Конечно, — ответил Смит. Джим вздохнул и покачал головой. Взяв передатчик, он вложил его в собственное ухо и прокашлялся: — Привет? Есть кто дома? — Джим? ДЖИМ? Это ты? — послышалось из передатчика. Джим с облегчением вздохнул, услышав этот голос. В первый раз с начала всей неразберихи к нему начала возвращаться надежда. — Да, Мэтт, это я.