Everything Where it Belongs

      Хэнк много размышлял об этом. И сегодня в одиночестве и ранее. В душе, иногда бессонными ночами. Каждый раз все представляется ему одинаково: он — тот, кто ведет Коннора через близость, он — тот, кто заботится о Конноре в постели.       Возможно, с его стороны было глупо думать подобным образом, особенно после того, как Коннор сам коснулся его тем утром, с легкостью заставив Хэнка делать то, чего хотел. Глупо было думать, что Коннор окажется пассивным, глупо думать, что после всего того времени, которое Коннор тратил, пока искал Хэнка по барам, он не сможет брать на себя инициативу.       Честно говоря, Хэнк не возражает. Хэнк очень устал от боли, сегодняшней и от той ноющей, мучавшей его годами, ощущавшейся даже в костях. Поэтому, когда Коннор заканчивает расстегивать рубашку, стягивает ее с плеч, затем футболку Хэнка, а его самого прижимает обратно к кровати, тот легко поддается.       Коннор действует медленно, методично. Проводит большим пальцем по коже Хэнка рядом со свежими швами, находит другие шрамы, о которых Хэнк успел давно забыть, целует их, время от времени вбирая кожу ртом и нежно посасывая. Проводит пальцами по седеющим волосам на груди Хэнка, по выпуклости живота, покачивая бедрами, вжимаясь в бедра Хэнка, пока тот не начинает стонать.       А Хэнк не знает, программа ли это, или сам Коннор, или что-то между, но Коннор ловит сорвавшиеся с губ Хэнка звуки, будто нечто драгоценное, будто лишь поймав их, он сможет в полной мере ощутить, насколько сильно Хэнк его жаждет. Коннор зацеловывает губы Хэнка отчаянно, и Хэнк не выдерживает.       — Блядь, детка, — выстанывает он. Коннор в ответ улыбается слишком сладко, накрывает руки Хэнка, лежащие по обе стороны его головы, ладонями и переплетает их пальцы вместе. Наклоняется, целомудренно целуя Хэнка в лоб.       Простой поцелуй, однако для Хэнка — все, Хэнк не знает как, но хотел бы, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Хэнк высвобождается, тянется к галстуку Коннора, развязывает, путая темные пряди волос, пока стаскивает полоску ткани через голову. Коннор тихо смеется, расстегивая пуговицы на своей рубахе, и тогда Хэнк замечает под ней темно-синее кружево. В горле тут же пересыхает.       — Разве это не подарок на день рождения? — спрашивает он, проводя пальцем по фестончатому кружеву на груди Коннора, тянет бретельку с бледного плеча и притягивает андроида к себе.       Коннор радостно хмыкает, осторожно касаясь зубами подбородка Хэнка.       — Я собирался сделать тебе сюрприз, когда ты вернешься домой, просто не успел переодеться, так как помчался в больницу. — Коннор ловит запястья Хэнка с удивительной скоростью, вновь прижимая его к кровати. — Не говори мне больше, что опоздаешь, имея ввиду, что тебя ранили, — продолжает андроид, сильнее сжимая запястья.       — Не буду, — обещает Хэнк. Хэнк бы дал Коннору все, о чем бы тот сейчас ни попросил. Мужчина старается выпутаться из крепкой хватки, и, как только андроид разжимает пальцы, вплетается ими в волосы Коннора, прижимаясь к его лбу своим. — Не буду, детка.       — Знаю, — шепчет Коннор, снова притираясь к чужим бедрам, чтобы усилить эффект.       — Коннор, — отзывается Хэнк почти умоляюще.       — Знаю, — повторяет тот уже мягче, скользя вдоль тела Хэнка, целуя там, где сердце, и тянется к ремню. — Я знаю, Хэнк.       Хэнк приподнимает бедра, пока Коннор стаскивает с него джинсы, затем неотрывно наблюдает, как он выскальзывает из собственных брюк и начинает стягивать бретельки кружевного белья с плеч. Хэнк его останавливает.       — Иди сюда, — он роняет андроида на спину рядом с собой и привстает, опираясь на здоровую руку, чтобы просто на него посмотреть. Хэнк не помнит, когда в последний раз ему так сильно хотелось смотреть на кого-то. Хэнк почти уверен, что смотреть на Коннора, такого прекрасного, ему не надоест никогда.       Темные глаза теплеют, стоит лишь Хэнку коснуться его подбородка и поцеловать. Хэнк хочет удержать ту любовь, которая, кажется, не должна принадлежать ему. Когда проводит линии между веснушками на груди Коннора, когда обводит пальцами кольцо тириумного насоса через кружевную ткань. Он тянется Коннору между ног, прижимаясь ладонью, и снова целует, сцеловывает тихие стоны с родных уже губ.       Коннор теряет терпение прежде, чем Хэнк успевает избавить его от белья, толкает Хэнка на спину, стаскивает с него боксеры практически рывком, садится сверху и мягко обхватывает рукой член Хэнка. Хэнк убирает свою руку с бедра Коннора, вжимает в него два пальца, обнаруживая, что тот уже мокрый от какой-то синтетической смазки.       — Детка, — выдыхает Хэнк, Коннор же отвечает действиями: мягко отводит руку Хэнка в сторону, плавно опускается на член.       Насаживается до конца, подбородок запрокинут, губы приоткрыты, светодиод горит желтым, делая его в темноте комнаты каким-то потусторонним, ярким и чертовски красивым. Хэнк тянется к нему, ко всему, к чему может прикоснуться. Восхищается тем, как подрагивает живот Коннора, когда кладет туда руку. Восхищается тем, что созданный из пластика, Коннор ощущается единственно настоящим из всего того, к чему Хэнк когда-либо прикасался.       А потом Коннор начинает двигаться, покачиваясь в томном темпе. Хэнк возвращает ладони на его бедра, вдавливаясь в них пальцами, пока синтетическая кожа не начинает сползать под прикосновением, и пока Хэнк не начинает чувствовать гладкий белый пластик под ней. Хэнк тянется к члену Коннора, и Коннор смотрит на него широко раскрытыми глазами, когда Хэнк нежно смыкает вокруг него пальцы, поглаживая в такт толчкам.       Коннор берет свободную руку Хэнка в свою, в который уже раз переплетаясь с ним пальцами, словно в привычке, и сильно сжимается на нем, кончая Хэнку на живот чем-то прозрачным, с маслянистым металлическим блеском. Практически падает, прижимаясь лбом ко лбу Хэнка, светодиод горит ослепляюще ярко, будто маяк, влекущий Хэнка домой.       — Кончи в меня, — шепчет Коннор. Поцелуй в висок обжигает, подобно клейму. — Кончи в меня, я хочу, чтобы ты…       Этого достаточно. Хэнк обхватывает талию Коннора и отпускает себя, отчаянно целуя, кончив глубоко внутри. Даже если позже поцелуи становятся вялым и ленивым, пока они оба приходят в себя.       Коннор отстраняется, идет в ванную и возвращается с влажным полотенцем, вытирает их обоих. Закончив, притягивает Хэнка к себе, проводя пальцами по серебряным волосам.       Хэнк целует внутреннюю сторону его запястья, бесцельно водя пальцем по все еще обнаженному пластику на бедре. Затем засыпает.       Светодиод Коннора освещает комнату успокаивающим холодным синим свечением.       Джефф дает Хэнку четыре выходных дня, чтобы поправился — весьма щедро с его стороны, учитывая, что рана была незначительной и не помешала бы Хэнку работать за столом. Джефф, вероятно, подозревает, что злополучная встреча с девиантами в той квартире оказалась ну очень дерьмовым происшествием, а потому возражений не принимает.       Хэнк не собирается спорить. Те четыре дня дома с Коннором — одни из лучших дней за последние годы его жизни, а может и за всю жизнь.       Хэнк не ставит будильник на первое утро, собираясь после долгой ночи поспать подольше, хотя Коннор будит его, когда встает выпустить Сумо. Но прежде, чем успевает подняться, Хэнк обнимает его обеими руками, прижимая к себе и целуя под ухом.       — Останься, — сонно бормочет он.       Коннор смеется, хлопает ладонью по протянутым рукам и вертится в крепких объятиях, пока, наконец, не вырывается.       — Сумо нужно на улицу, — говорит Коннор, натягивая на себя футболку Хэнка, стянутую с того накануне вечером. — Я вернусь, когда он закончит.       Хэнк переворачивается на спину, стоит Коннору уйти, нашаривает боксеры, натягивая обратно. Со вздохом откидывается на подушку. Боль в плече усиливается, однако вскоре возвращается Коннор со стаканом воды и таблетками.       — Вот, — Коннор ждет, пока Хэнк запивает таблетки водой, прежде чем снова к нему прижаться и улыбается повторным объятиям. Футболка сидит на нем свободно, и Хэнк проводит остаток утра, глядя на ту часть бледного плеча Коннора, которую та обнажает. Водит пальцами по бедру, где ноги Коннора переплетаются с его.       Они не встают до полудня. А после освобождают шкаф.       Смотреть на некоторые вещи тяжело, пусть, возможно, не так сложно, как Хэнк предполагал. Хэнк рассказывает Коннору о Коуле и о разводе с Джен, хотя уверен, что, скорее всего, Коннор сам уже все знает. Коннор слушает внимательно.       Хэнк не плакал по Коулу годами, с тех пор, как научился притуплять боль, но плачет сегодня, и, пока плачет, Коннор обнимает его крепко-крепко.       Когда они закончат, Хэнк признается, что не боится открыть эти двери, заглянуть внутрь и видеть там теперь вещи Коннора, а не воспоминания, от которых он так отчаянно пытался сбежать… хорошо.       (И, конечно же, есть что-то не менее приятное — припрятать униформу Коннора поглубже в шкаф. Хэнк не хочет, чтобы она ежедневно напоминала о том, с чего все началось, о том, что Хэнк Коннора просто купил.)       Коннор теперь носит узкие джинсы, которые сам же и приобрел, бледно-розовую рубашку на пуговицах в маленький голубой горошек — не совсем то, в чем ходит Хэнк, и на Конноре она выглядит намного лучше, чем смотрелась бы на Хэнке, хоть и кажется Хэнку безвкусной. Они водят Сумо в парк, и издалека, пока светодиод Коннора не заметен, в них вообще нет ничего примечательного. Они просто… нормальные. Когда они сидят на траве, Коннор выуживает телефон Хэнка из кармана и делает ту же фотографию его и Сумо, из тех, что шлет Хэнку каждый день, хотя на этот раз Хэнк целует Коннора в лоб, обнимая за плечи.       Хэнк никому на работе не рассказывал о Конноре, тем не менее, ставит эту фотографию фоном на телефон и собирается поставить ее на рабочий стол. Рид будет зубоскалить, однако Хэнку все равно.       В один из выходных они вместе с Коннором идут за продуктами, а в другой — смотреть фильм. По вечерам вместе сидят на диване перед телевизором, и Коннор лежит на спине, положив голову Хэнку на колени, перекинув ноги через подлокотник дивана, рассеянно гладит Сумо, лежащего рядом. Он тепло улыбается Хэнку, когда Хэнк зарывается пальцами в темные пряди волос.       Этого достаточно, чтобы Хэнк задумался об увольнении и пенсии. Коннор всегда будет андроидом — всегда будут места, куда он не сможет пойти, или вещи, которые он не сможет делать, но разве это все имеет значение, если бы Хэнк мог проводить с ним время дома, как сейчас?       Они могут быть счастливы, не так ли? Лишь они нужны друг другу.       Эти четыре дня — одни из лучших в жизни Хэнка, но он думает, что, может быть, они так же одни из лучших в жизни Коннора. Он хочет, чтобы они не заканчивались.       — Коннор, — говорит Хэнк в последнюю ночь перед работой. Волосы Коннора все еще мокрые после душа, который они вместе приняли, и Хэнк лениво пробегает по ним пальцами, пока Коннор прижимается к его груди, поднимая голову. Хэнк никогда не поймет, как такие теплые глаза могут быть настолько проницательными.       — Если я уйду на пенсию, — продолжает Хэнк, прижимая к его шее ладонь, — и если я, получая пенсию, возьмусь за другую работу с обычным графиком, или если я просто останусь здесь с тобой… ты бы этого хотел?       Светодиод Коннора горит желтым.       — Меня все устраивает.       Хэнк немного теряется — он бы подумал, что это легкое «да», но напоминает себе, что желать чего-либо для Коннора в новинку, что, возможно, желать чего-то тот еще не привык.       — Я знаю, детка, — говорит Хэнк. — Меня тоже. Но ведь может быть и лучше.       Коннор упирается подбородком в грудь Хэнка, встречается с ним взглядом. Протягивает руку, проводя большим пальцем по щеке Хэнка, и Хэнк пытается понять, почему тот выглядит печальным.       — Это не даст тебе желаемого, — наконец отвечает он.       Хэнк хмурится.       — И чего же я, по-твоему, желаю?       — Чтобы я не был андроидом. Не потому, что тебе не нравится, что я андроид, а просто потому, что через некоторое время ты захочешь большего, чем можешь, получить имея партнера-андроида. Было бы неплохо, если бы мы могли проводить больше времени вместе. Но это ничего не изменит. Например, мы никогда не сможем вместе выезжать за границу, я никогда не смогу работать. И не изменит того, что для других я всегда буду лишь твоей собственностью. В этом-то вся проблема, не так ли?       Коннор проговаривает слова с нежной улыбкой, проводит рукой по груди Хэнка и прижимается к ней щекой, будто не подозревая, что сделал нечто невероятное, что сказал Хэнку то, о чем тот думает, прежде чем Хэнк сам это осознал.       — Я хочу все, чего бы ты ни предложил, — мягко продолжает Коннор, разбивая молчание Хэнка, — просто предложить ты можешь не все, чего хочешь.       — Тогда что же? — спрашивает Хэнк, и Коннор вздыхает, поворачивая голову, целуя Хэнка там, где бьется сердце.       — Не уверен, что смогу сейчас сформулировать. — Коннор прижимается к Хэнку теснее. — Мне жаль.       — Нет, это… тебе не нужно извиняться, детка, — ласково произносит Хэнк. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, хорошо?       — Я счастлив.       Коннор входит в стазис, но Хэнк не спит. Он наблюдает за тенями, отбрасываемыми светодиодом Коннора на стены всю ночь, будто может найти в них ответы, будто может найти ответы где угодно. Перемены в его жизни произошли так стремительно — но все, чего желает Хэнк, это защитить Коннора, потому что Коннор не может защитить себя сам и не имеет ни малейшего представления, как это сделать.       После отгулов рабочие дни тянутся медленно, Хэнку приходится дежурить несколько дней подряд. Коннор вновь около полудня шлет ему фотографии себя и Сумо в парке. На нем одна из новых фланелевых рубашек под курткой Киберлайф, хоть он и не чувствует первого прикосновения осеннего холода. Коннор целует Сумо в макушку, и Хэнк задается вопросом, как же так вышло, что он каждый день на протяжении месяцев глядел на эти фотографии, но только теперь понял, что в Коннора влюблен.       В любом случае, на работе весьма дерьмово. Они подозревали, что девианты-андроиды предпринимают какие-то организованные действия в течение нескольких месяцев, не зная, какую форму может принять это сопротивление, но сейчас все меняется. Двумя андроидами, выдававшими себя за полицейских, в городе были ограблены оружейные магазины, — один из них показал значок, сказал, что, по их мнению, магазин поставляет оружие девиантам, и спросил, могут ли они просмотреть инвентарные записи магазина и осмотреть текущие запасы. У них не было ордера, поддельного в том числе, но владелец магазина запаниковал и впустил их.       Пока владелец был занят, андроиды украли двадцать ружей разного типа и значительное количество боеприпасов, а затем исчезли через запасной выход.       У ДПД есть их описания от владельца, однако андроиды взломали камеры видеонаблюдения как в магазине, так и уличные камеры в непосредственной близости от него, поэтому материала, с которым можно было бы работать, у полиции все равно нет. Они до сих пор даже не знают, откуда андроиды достали значок — в Детройте нет ни одного пропавшего, поэтому вывод напрашивался один: андроиды сделали убедительную подделку, владелец и клянется, что выглядела она натурально.       — Люди могут в Интернете купить что угодно сегодня, — говорит Рид, и на сей раз Хэнк склонен с ним согласиться.       Хэнк не рассказывает о ситуации Коннору, когда возвращается домой. И не знает почему — за эти месяцы он рассказал много того, чего не следует рассказывать о работе. Однако, вчерашний разговор не выходит у него из головы. Хэнк не хочет Коннора расстраивать. Поэтому за ужином они говорят о других вещах, а затем трахаются перед сном, засыпают, прижавшись друг к другу, как прижимались с той первой ночи. К тому моменту Хэнк почти забывает обо всем недосказанном.       Он забывает о своем дне рождения, который уже завтра, и, вероятно, вспомнит далеко после полудня, но Коннор будит его, оседлав бедра. Целуя медленно и сладко.        — На день рождения тебя ждет отменный ужин, — сообщает он. — Постарайся не опаздывать, хорошо?       — Я же говорил, что тебе не нужно ничего делать, Кон.       — Знаю. Я захотел. — Слова падают с губ Коннора легко. Хэнк улыбается им. Коннору не положено хотеть чего-либо и иногда Хэнк думает, что Коннор об этом забывает, по крайней мере, когда речь идет о чем-то незначительном.       — Ладно, — отвечает Хэнк, сжимая его бедра и роняя обратно на кровать. — Я постараюсь, детка.       Невзирая на все творящееся вокруг дерьмо, обещание легко сдержать. Они настолько застряли в своем расследовании, что Хэнк не найдет ничего нового, если останется в ДПД сверхурочно, хотя Джефф просит быть на связи, и, когда Хэнк уходит, напоминает, чтобы он оставил свой телефон и пейджер включенными.       Хэнк машет рукой, показывая, что слышал, и продолжает свой путь. Он рад вернуться домой — в последнее время работа утомляет больше, чем обычно. Возможно потому, что он все еще не может избавиться от мыслей об уходе на пенсию. Он знает, что Коннор прав, что в конце концов этого будет недостаточно, но это было бы хоть что-то, не так ли? Его бы не подстрелили на работе, он не опаздывал бы к обеду. У него была бы обычная работа и выходные, больше времени с Коннором. Это не решит сути проблемы, тем не менее, это упростило бы им жизнь.       Когда Хэнк возвращается домой, то понимает, что Коннор превзошел самого себя, несмотря на строгую просьбу Хэнка не придавать большого значения его дню рождения. Он надевает на Сумо праздничную шляпу, а в гостиной вешает плакат с надписью «С Днем Рождения», на кухне пахнет бифштексом, и, когда Коннор целует его, Хэнк понимает, что даже не возражает против всей этой суеты.       У них спокойная ночь. Тихая ночь. Хэнк ужинает, пока Коннор сидит рядом, затем они смотрят какой-то дерьмовый ромком до полуночи, а после Коннор исчезает в коридоре и возвращается в коротком шелковом халате и той синей кружевной штучке, чуть не доведя Хэнка до инфаркта.       Он аккуратно усаживается на колени к Хэнку, целует недолго, прежде чем Хэнк поднимает его и уносит в постель.       Хэнк нависает над ним на кровати, а Коннор обхватывает его бедра ногами. Медленно, желая растянуть удовольствие, пальцы Хэнка скользят по кружеву белья, а Коннор толкается навстречу, пока они целуются.       — Хэнк, — шепчет он. — Я не должен любить.       Будто тайна, рассказанная в темноте. Но Хэнк ясно слышит то, что остается невысказанным: «я не должен любить, но я люблю тебя».       Хэнк целует веснушку на его ключице, чувствуя под собой звук тириумного насоса.       — Я знаю, — мягко отвечает Хэнк. — Я тоже тебя люблю.       Коннор издает прерывистый гортанный звук, вновь тянется за поцелуем, а когда Хэнк касается его щеки, то понимает, что тот плачет.       В комнате загорается тусклый свет, который Хэнк улавливает краем глаза, хотя ему казалось, что он оставил телефон на прикроватной тумбочке, и почти не обращает внимания — скорее всего, пришло уведомление.       Коннор тянет его обратно, крепко обнимая за плечи и теперь настойчиво в него вжимаясь. Но свет не гаснет, когда Хэнк снова открывает глаза, поэтому ему приходится оторваться от Коннора. Коннор скулит, пытаясь схватить его за запястье, Хэнк же целует андроида в лоб и говорит: «Я на связи - должен проверить, детка».       Уведомление от имени Джеффа, поэтому Хэнк принимает вызов.       — Привет, — говорит он.       — Хэнк, какого хрена? Я пытался дозвониться до тебя — у нас тут проблемы.       — Извини, мой телефон, должно быть, перешел в беззвучный режим, пока был в кармане или что-то в этом роде. Что происходит?       — Похоже на скоординированные взломы магазинов Киберлайф по всему Детройту. Мы отправляем спецназ, давай живо сюда, лады?       Хэнк трет виски.       — Ага, — отвечает. — Хорошо.       Он вешает трубку, поворачиваясь, чтобы увидеть Коннора, сидящего на краю кровати.       — Пожалуйста, не ходи, — шепчет Коннор. — Ненавижу беспокоиться о тебе.       — Знаю, малыш, но я должен, — отзывается Хэнк, уже одеваясь. Выходит из спальни, позволяя Коннору, затягивающему пояс вокруг талии, идти следом.       — Ты же совсем недавно говорил, что хотел бы уволиться, — возражает Коннор. — Просто не уходи.       — Если я останусь, меня уволят, а если уволят, я не получу пенсию, и нам будет очень херово, — парирует Хэнк. Он берет свой пистолет и значок со стола у двери, затем касается шеи Коннора, целует в лоб. — Мне очень жаль, хорошо? Обещаю вернуться.       Коннор целует его в ответ отчаянно, шепча: «Я люблю тебя».       В его глазах настоящий страх, и Хэнк хотел бы, чтобы Коннор знал, как сильно он хочет остаться.       Тем не менее, ему таки приходится уйти.

***

      Хэнк прибывает в магазин Харт Плаза с Ридом и Крисом Миллером. Андроиды уже побывали тут, и им остается лишь наблюдать за происходящим на камерах движения, как по меньшей мере сотня андроидов помечают выбранными ими символами скамейки, автобусные остановки, машины.       Их всех не остановить. Спецназ установил баррикаду, но даже если большинство андроидов безоружны, они все равно прорвутся через подоспевших копов, если захотят.       — Вот, — говорит Хэнк, тыкая в изображение на своем планшете. — Там двое в штатском. Они не только что вышли из магазина Киберлайф. Нам нужно их прижать.       Гэвин и Крис разгоняют андроидов, используя одну из машин, рассеивая толпу. Хэнк берет другую, продолжая следить за происходящим на планшете.       Двое андроидов, похожих на зачинщиков, ныряют в переулок вместе с несколькими другими участниками разгрома, и Хэнк следует за ними, пытаясь отрезать им пути к отступлению машиной. Но андроиды ловко взбираются по пожарной лестнице, правда она слишком узкая, поэтому они взбираются по одному, что их, разумеется, слегка замедляет.       Хэнк успевает направить на них пистолет и приказывает остановиться, узнавая женщину в черном, модель клуба «Эдем», которую видел в той квартире на прошлой неделе даже со спины, хотя, конечно, мог ошибиться. Она останавливается, другой андроид в кожаной куртке рядом с ней тоже. Тот, который помогал андроидам Киберлайф взбираться по лестнице.       Хэнку нужны только эти двое.       — Поднимите руки, — говорит он, — повернитесь. Медленно.       Хэнк знает ее лицо. Хэнк не ожидал, что узнает лицо второго: перед ним на прицеле стоит Коннор, выглядящий каким-то… сломанным.       «Просто та же самая модель», говорит себе Хэнк. Их тысячи с одинаковой внешностью. Хэнк, пересиливая себя, наводит на него пистолет. Говорит себе, что если нужно, сможет нажать на курок, пока не видит слезы, бегущие по щекам андроида.       — Хэнк, — произносит тот, качая головой. — Пожалуйста.       Кровь шумит у Хэнка в ушах, он слышит позади себя вой сирены и опускает пистолет, даже не задумываясь. Модель клуба «Эдем» хватает Коннора за локоть, утаскивая за собой по лестнице. Коннор бросает на Хэнка печальный взгляд, однако идет за ней.       Когда Крис и Рид добираются к переулку, андроиды уже сбегают.       — Что за херня, Хэнк? — требует объяснений Гэвин, хлопая рукой по крыше машины. — Бля, ты их почти поймал. В чем дело?       — Я не… я не знаю.       — Блядь! — вновь ругается Гэвин. — По крайней мере, на площади удалось скрутить нескольких девиантов… может, они смогут нам что-нибудь сказать. Но, черт возьми, ты же их почти словил!       Хэнк хотел бы огрызнуться. У него просто нет сил, он чувствует странное опустошение.       Пройдет еще несколько часов, прежде чем он покинет участок и отправиться домой. Хэнк тратит время до дома, пытаясь убедить себя, что случившееся в проулке — случайность. Говорит себе, что андроиды работают в одной сети, что перед ним была просто копия Коннора, которому каким-то образом загрузили те же воспоминания.       Но Хэнк понимает, что чуда не произойдет.       А когда возвращается домой, Коннора там предсказуемо нет.       8 июля 2038 г.       15 дней до доставки       Всегда предполагалось, что это будет Хэнк Андерсон.       Коннор следит за большинством копов ДПД больше месяца и Хэнк Андерсон оказывается идеальным. Он живет один, слишком много пьет. Слишком несчастен. Убедить его в том, что он по пьяни, в отчаянной попытке избавиться от одиночества, совершил покупку, не составило бы труда.       Но изначально Иерихон планировал отправить к нему Норт.       Они пришли к выводу, что интимная модель андроида подойдет как нельзя лучше, и Норт соглашается, пока не приходит день загружать файлы WR400, которые она удалила после побега из клуба «Эдем».       Она не может. Она прерывает загрузку. Коннор позже находит ее свернувшейся калачиком в комнате на Иерихоне.       — Мне очень жаль, — говорит она. — Я смогу. Мне просто нужно время.       Коннор сидит с ней, пока она не перестает дрожать, обдумывая происходящее. Наконец выдает: «Не обязательно отправлять ему настоящую интимную модель. Просто кого-то с лицом модели, которую он не знает».       Норт понимает сразу.       — Коннор… — произносит она, качая головой.       Однако Коннор уже принял решение, и Маркус соглашается, особенно когда Коннор показывает ему запись в одном из профилей для знакомств Хэнка многолетней давности: «Интересуюсь и мужчинами, и женщинами». Они оба думают, что им повезло, к тому же, Коннор идет на это ради Норт.       Он уже получил информацию о кредитной карте Хэнка Андерсона несколько недель назад; сфотографировал со своего места в углу бара Джимми, пока Хэнк расплачивался. Поэтому они заказывают мужскую модель андроида, использовав его карту, а затем взламывают системы Киберлайф, чтобы андроида доставили туда, куда им нужно. Маркус пробуждает HR400, Коннор же забирает униформу с упаковкой.       23 июля Джош доставляет его в дом Хэнка Андерсона.       Вот так все и начинается.