Everything Where it Belongs

      Рабочий день тянется медленно. Хэнк коротает время, сидя за своим столом, и просматривает файлы с новыми случаями девиации, поступившими в участок за последние несколько дней. Он задается вопросом, поверит ли Джефф, если соврать сейчас про боли в желудке. Маловероятно, конечно, учитывая, что Хэнк вытворял последние несколько лет. Но все же, попытаться спросить стоит. Впрочем, его отвлекает вибрация телефона.       Коннор.       Единственный, кто пишет Хэнку в течение рабочего дня, и уже отправил ему фотографию себя с Сумо в парке для выгула собак. Почти традиция, поэтому Хэнк читает сообщение с любопытством.       /Думаю, я нашел для тебя подарок на день рождения/, — сообщает Коннор. — /Если тебе интересно./       О дне рождения, который уже на следующей неделе, Хэнк благополучно успевает забыть.       /Да? И что же? / — отвечает он.       Скорее всего, книга или что-то еще, на вкус Коннора. Хэнк готов позволить ему выбрать все, что тот захочет. Было глупо два дня назад запрещать андроиду покупать подарок, даже если деньги на него все равно уйдут хэнковы, или зацикливаться на том, что Коннор никогда ничего не покупал себе. Дело ведь не в подарке. Просто для Коннора это по какой-то причине очень важно.       У Хэнка телефон разблокирован, лежит на столе и был бы виден каждому, кто прошел бы мимо, но когда на экране высвечивается присланная фотография, Хэнк подхватывает его обеими руками, едва не ударившись коленом о стол.       Изображение обрезано, однако на нем — определенно плечо Коннора. Эти веснушки Хэнк узнает везде. Через плечо ползет полоска синеватого цвета, как и кусочек цветочного кружева на груди. На чем, картинка, собственно, обрывается. Хэнк видит лишь рот Коннора, вернее, гребаную слегка прикушенную губу. Хэнк едва не умирает прямо здесь, посреди полицейского участка, не выпив и капли алкоголя.       Вот так сюрприз. Куда деваться…       /Черт возьми, детка/, — спешно печатает он.       /О, я теперь «детка»? / — отзывается Коннор. — /А я и не догадывался :)/       Отправлять Коннору текстовые сообщения всегда немного нервировало. Андроид отвечал немедленно, а Хэнку каждый раз казалось, что сам он тратил на ответы целую вечность, даже когда трезв. Даже когда Коннор над ним не подшучивает.       /Можешь быть кем угодно, если наденешь это/, — наконец выдает Хэнк в телефон.       /То есть, ты согласен, Хэнк? Чтобы совершить покупки, мне нужно твое подтверждение/.       О, Хэнк согласен. Но разрешение пользоваться счетом Коннор уже получил, когда ходил за новой одеждой. Он просто развлекается, и Хэнк посчитал бы подобное развлечение милым, если бы оно не было еще и такой пыткой.       /Ты же знаешь, что не обязан присылать мне фотографии каждой вещи, которую собираешься купить, например, стоя в продуктовом магазине над прилавком, Кон/.       Телефон вновь вибрирует мгновенно, и Хэнк видит: «Вряд ли тебе интересны замороженные овощи. Согласен или нет, Хэнк?»       Коннор вытягивает из него прямой ответ. Целенаправленно. Хэнк смотрит на часы, гадая, откуда до конца рабочего дня аж целых пять часов, затем печатает: «Да. Конечно, да».       /Спасибо за разрешение :)/ — присылает ответ Коннор, а Хэнк, честно говоря, не знает, как тот его еще вот этим всем не убил.       /Эй, Кон? / — печатает Хэнк, прежде чем успевает остановиться. — /Ты выглядишь потрясающе/.       Возможно, вышло слишком искренне, учитывая дразнящий характер затеянной Коннором игры, тем не менее, Хэнк действительно искренен, невзирая на прочие проебы, и пытается говорить от души.       Коннор отправляет в ответ смайлик, а затем: «Увидимся, когда вернешься домой, Хэнк».       Хэнк сует телефон в карман, услышав за спиной шаги.       — С какого хрена ты разулыбался? — спрашивает Рид, прислонившись бедром к столу Хэнка, будто они друзья закадычные или будто ему плевать, что они не друзья вовсе. — Давай, нам тут надо квартиру одну проверить. Она вроде заброшена, управляющий же домом уверяет, что заметил там пару раз парня, соответствующего описанию одной из моделей Киберлайф.       Хэнк приподнимает бровь.       — Соответствующего?       Рид пожимает плечами.       — Все дерьмо Киберлайф хоть и преподносится в красивой обертке, на самом деле довольно невзрачно, трудно сказать наверняка, смекаешь?       Хэнк в последний раз думает о том, чтобы ворваться в офис Джеффа и притвориться больным, прежде чем встать и натянуть пальто.       — Ты за рулем.       — Почему? Опять похмелье?       Хэнк пристально смотрит на Рида, тот закатывает глаза, но все же идет за ключами.       Квартира выглядит, грубо говоря, засраной. Там полно голубей и птичьего дерьма, однако никакой другой еды в холодильнике нет. Хэнк первым делом проверяет ванную, найдя на краю раковины светодиод.       — Управляющий не упомянул, часто ли наш «парень» тут бывает? — обращается он к Риду. — Хочу сказать, это логично, нет? Машина с лицом, каких тысячи в Детройте. Разгуливать по улицам с таким было бы довольно проблематично.       Хэнк берет светодиод и сует в карман, затем возвращается в гостиную к Риду. По ту сторону двери раздается звук поворачивающегося в замке ключа.       Когда Рид достает пистолет, Хэнк бросает на него предупреждающий взгляд.       — Не делай глупостей, — практически шепчет он, потому что Рид — один из самых тупых и самых агрессивных коллег, с которыми ему когда-либо приходилось работать.       Бестолку — Рид никогда не слушает.       Когда дверь открывается, Хэнк достает свой.       Он узнает лица двух моделей, хотя вспомнить их номера, даже после нескольких месяцев изучения файлов с делами девиантов, не может. Вошедшие андроиды: блондин-домработник, модель Киберлайф, выпуск которой приостановили несколько месяцев назад, и одна из женских моделей клуба «Эдем». С ними парень, из-за которого они сюда пришли — сельскохозяйственная модель андроида.       Все трое замирают, глядя на Хэнка с Ридом. Момент молчания затягивается.       А потом сраный Рид стреляет.       Пуля попадает «их» парню в плечо. Хэнк смотрит, как тот падает, заливая тириумом рубашку. Челюсть андроида отвисает, он бросает взгляд на пятно с таким же ошеломлением, с каким большинство людей смотрят на кровь, осознав, что в них стреляли.       — Лежать! — орет Рид, вновь стреляя. — Лежать, я сказал!       У андроида-домработника тоже есть пистолет. Разворачиваясь с женской моделью в коридор, чтобы сбежать, он стреляет в комнату не целясь. Пользоваться пистолетом андроид не умеет, — большинство выстрелов оставляют лишь отметины на стене.       Одна же пуля пронзает Хэнку плечо, словно в отместку за товарища. Хэнк ощущает медленно нарастающую тупую боль.       Рид, кажется, не понимает, что напарника ранили. Он несется следом за беглецами, будто имеет все шансы их догнать, оставив Хэнка, истекающего кровью и прижимающего ладонь к ране, стоять на месте. Хэнка, наблюдающего за ужасом на лице брошенного андроида, пока тот отключается.       Хэнк толком не осознает, зачем спешит к нему, почему прижимает свою ладонь к чужому плечу, прекрасно зная, что утечку тириума ею не остановишь. Тем не менее, продолжает пытаться.       — Все в порядке, — шепчет Хэнк, хотя, конечно же, ничего не в порядке. — Все с тобой будет хорошо.       Парень смотрит на него, молча разинув рот.       Хэнк много раз видел умирающих людей. Родителей жертв преступлений в первые дни своей службы. Видел, как угасает свет в чьих-то глазах, но не ожидает увидеть нечто подобное в глазах андроида.       Хэнк откидывается спиной к стене, выуживая телефон из кармана. Пуля в плечо — не самое страшное. Но пули хитры. Те, что убивают, не всегда кажутся опасными на первый взгляд. Пока он вызывает скорую, пальцы его дрожат.       Затем Хэнк пишет Коннору, полагая, что голос его выдаст, если позвонить. Хэнк хочет сперва убедиться, насколько дела плохи. Однажды ему приходится признаться о пулевом ранении жене. Близкому человеку менее травмирующе будет сразу услышать нечто успокаивающее, типа: «Доктор сказал, все в порядке».       /Привет/, — пишет он Коннору одной рукой. Левая чертовски болит. — /Прости, я задерживаюсь. Не знаю, надолго ли/. /Хэнк, все хорошо? / — немедленно отзывается Коннор.       /Да. Просто кое-что произошло, малыш/.       Хэнк никогда раньше не видел строку ожидания в своем мобильном, когда ему отвечал Коннор. Обычно тот отвечал слишком быстро, почти мгновенно. Теперь же Хэнк видит, как появляются и исчезают проклятые точки.       Наконец приходит ответ:       /Ладно/.        Возможно, глупо зацикливаться на подобном сейчас, однако Хэнк уверен, что напечатал Коннор изначально другое. /У тебя все нормально? / — спрашивает Хэнк.       Может, что-то случилось, пока его не было?       Теперь Коннор отвечает в ту же секунду. /Я в порядке/.       Слыша вдалеке вой сирен, Хэнк набирает: «Мне нужно идти, ладно? Извини… Увидимся дома».       Пока Хэнк рассматривает их короткую переписку, вновь всплывает строка ожидания. Когда Коннор отвечает мгновением позже, текст вещает: «Дай мне знать, если тебе чего-нибудь понадобится, Хэнк».       Следующие несколько минут до прибытия скорой Хэнк размышляет о том, может ли Коннор каким-либо образом распознавать ложь. Хэнк не думает, что Коннор может. Он действительно не думает. Он знает о настройках своего телефона, и что когда покидает участок, Коннору приходит сигнал, но это ни о чем не говорит.       Хэнку просто интересно, отслеживает ли Коннор его при помощи телефона, как бы параноидально это ни выглядело, и видит новое сообщение.       /Рыба или стейк на ужин? /       Вопрос слишком нормален для недавних мыслей, поэтому Хэнк решает, что заблуждался.       /Удиви меня/, — улыбается он. Забавно, что столь незначительный вопрос способен теперь приподнять Хэнку настроение. Приплыли.       /Стейк готовить быстрее/. — Сообщает Коннор. Еще одна пауза, а затем добавляет: — /Я скучаю по тебе/.       Хэнк не знает, странно ли ответить Коннору тем же. Он раньше никогда этого не делал, но и с Коннором они в довольно странных отношениях.       /Я тоже скучаю по тебе, Кон/, — наконец отвечает Хэнк, потому что действительно скучает.       Затем Хэнк слышит шаги приближающихся парамедиков в коридоре и сует телефон обратно в карман.       Час спустя Хэнк сидит на больничной койке, выслушивая объяснения доктора о том, что повреждения могли оказаться намного хуже. Хэнк пытается почувствовать себя немного удачливым, поскольку рука пульсирует, но кость цела, мышцы почти целы, никакой хирургической операции… только наложение швов. Хэнк сидит, слушает и старается не думать о том, как сильно хочет вновь добраться до своего телефона.       Джефф появляется позже, чтобы проверить его самочувствие. С Ридом.       — Поймал их? — спрашивает Хэнк, не удивляясь, впрочем, когда Рид качает головой. Хэнк уверен, Рид рассказал Джеффу подкорректированную историю их вылазки, отличающуюся от произошедшего на самом деле. Например, ту, в которой они, вероятно, сумели бы арестовать андроидов, если бы он не стал палить в них, а Хэнка, вероятно, не подстрелили бы.       Хэнк собирается подправить историю потом, а пока кидает простое: «Я в порядке. Пустяк». Он ждет, пока они уйдут, чтобы позвонить Коннору.       — Привет, — говорит он в трубку. — Только не волнуйся, но не мог бы ты приехать в больницу?       — Что случилось? — тут же спрашивает Коннор.       Когда Хэнк рассказал Джен о ране, она сразу же заплакала, запаниковала, как и многие люди. Коннор просто молчит, даже после всех объяснений.       — Кон? — наконец не выдерживает Хэнк.       — Я скоро буду. Рад, что ты цел.       И действительно приезжает очень скоро. Больница находится на другом конце города, однако Коннор входит в палату Хэнка менее чем через двадцать минут. На нем обычная андроидская униформа, и Хэнк едва не спрашивает, почему тот не надел на себя новую, недавно купленную одежду. Тут же вспомнив, что андроидам позволено носить штатское, только если их сопровождают владельцы. В противном случае их необходимо четко идентифицировать.       Хэнк расстроен этим больше, чем выстрелом в плечо.        — Эй, — начинает он было, но Коннор задергивает занавеску вокруг кровати, усаживается на край матраса, прижимается к нему всем телом и страстно целует. Хэнк поначалу изумлен тем, насколько агрессивным и отчаянным кажется поцелуй, затем, словно очнувшись, запускает пальцы в волосы Коннора, целуя в ответ. Он притягивает Коннора ближе, а когда поцелуй прекращается, прижимается своим лбом к его.       — Я в порядке, — уверяет Хэнк, пока Коннор шепчет в ответ: — «Мне очень жаль».       — Что? — переспрашивает Хэнк. — Почему?       Коннор пожимает плечами, светодиод горит желтым.       — Потому что пришел сюда вот так.       И тогда Хэнк понимает: Коннор совершенно точно не следует никакому сценарию, может быть, вообще не следует заложенной в нем программе. Что он не привык бояться и не знает, как реагировать на это чувство.       Это пугает и Хэнка, потому что он слишком много раз видел, чем подобное оборачивается, а теперь еще знает, как выглядят андроиды, когда умирают. Однако сейчас он предпочитает об этом не думать. Хэнк вновь запускает пальцы в волосы Коннора, пытаясь успокоить.       — Все в порядке, — повторяет он. Я не против.       Коннор открывает рот, чтобы что-то сказать, но за дверью раздаются шаги, поэтому он аккуратно соскальзывает с кровати, распахивая занавеску. Смотреть на Коннора, стоящего там со спокойным выражением лица и заложенными за спину руками, пока доктор просматривает инструкции Хэнка по выписке, странно.       Если в случившемся и есть что-то позитивное, так только то, что рана оказывается недостаточно серьезной, чтобы задерживать Хэнка в больнице дольше.       Хэнк настолько привык к Коннору, который в основном очень подвижен, что видеть его таким недвижимым и пассивным, пока доктор говорит, было трудно. Хэнку следовало заметить это раньше. Он не знает, почему не замечал, и почему заметил теперь. Может, потому, что Коннор стоял слишком близко, а Хэнк слишком внимательно присматривался к деталям, чтобы увидеть всю картину целиком. Увидеть, насколько Коннор выглядел обеспокоенным.       Хэнк почти не слушает доктора, и когда его спрашивают, отвечает, что у него нет никаких вопросов. Хэнк хочет домой, полагая, что все нужное Коннор уже запомнил.       — Снаружи ждет такси, — говорит Коннор, когда доктор уходит. — Хотите забрать свою машину сегодня вечером из участка?       — Ничего страшного, — отзывается Хэнк. — Джефф или Рид, или кто-нибудь завтра подгонят ее к дому. Рид все равно мне должен.       Он садится на край кровати, морщась от боли.       — Передашь мне мою одежду? Мне нужна минутка, а потом мы пойдем.       Хэнк намеревается переодеться в ванной, хочет все сделать сам, даже если знает, что будет трудно надеть рубашку через голову из-за боли в плече. Коннор следует за ним, и когда Хэнк вопросительно приподнимает бровь, просто говорит: «Хэнк. Там нет ничего того, чего бы я не видел раньше».       Коннор действительно помогает. Но это тот тип помощи, когда ему каким-то образом удается одновременно пытать и помогать. Пытать Хэнка. Мягкие пальцы на коже, прикосновение его губ к задней части шеи, прежде чем рубашка оказывается на нем. Теплые глаза пристально смотрят, и Хэнк ловит этот взгляд в зеркале.       Хэнк должен быть слишком стар для этого или, по крайней мере, слишком ранен, однако он оборачивается и прижимает Коннора к стене, наслаждаясь тихим удивленным звуком, который тот издает, прежде чем Хэнк целует его и глушит звук поцелуем. Он не может вспомнить, когда в последний раз сталкивался с подобной проблемой, нежеланием перестать касаться кого-то, тем не менее, именно о Конноре он думал, когда поймал пулю, когда чужой андроид умер в той квартире… С тех пор, как Коннор так аккуратно вписался в его жизнь, он мало думал о чем-то кроме.       Коннор отвечает, потому что он всегда так делает, обвивая руками шею Хэнка, запутывая пальцы в его волосах, выгибается и открывает рот для губ Хэнка.       Коннор хватается за него так, будто пытается удержать. Хэнк это прекрасно понимает. Хоть он и тот, в кого стреляли сегодня вечером, но андроиды, у которых возникли ошибки в программном обеспечении, должны сообщать о них в Киберлайф. Если достаточно везучи, андроиды сбегают. Если им удается сломать свой код, покидают свои дома, в противном же случае их отправят в Киберлайф на исследования и починку, если таковая возможна, а если нет — на переработку или замену.       Коннор думает, что Хэнку больно, но Хэнк думает о том, насколько сильно боится его потерять. Когда они размыкают объятия, тяжело дыша, даже если Коннору это не нужно, его губы растягиваются в дразнящей улыбке.       — В больничной ванной, Хэнк? Серьезно?       В голосе Коннора скользит шутливая нежность, а на лице все еще читается беспокойство. Хэнк замечает, и это вцепляется в него, словно клыками, когда он кладет руку Коннору на затылок, притягивает к себе и целует в лоб.       — Ты прав, — мягко говорит он. — Давай пойдем домой.       Такси автономно, как и большинство современных автомобилей. Это хорошо. После аварии Хэнку пофиг на автономные транспортные средства, но он рад конфиденциальности. Коннор сидит рядом с ним, держа за руку, прижавшись своей ногой к ноге Хэнка. Хэнк время от времени бросает на него взгляды, хотя Коннор их явно замечает. Коннор улыбается ему спокойной, успокаивающей улыбкой, однако Хэнк видит отражение его светодиода в окне. Светодиод светится желтым почти всю дорогу домой.       — Кон, — наконец выдает Хэнк, слегка толкая Коннора локтем. — Твой светодиод, малыш. Ты в порядке?        — Да, — быстро отвечает Коннор. — Я просто волновался за тебя. Мне это не нравилось.       Хотя, скорее всего, дело было не только в этом. Реакция Коннора была явно чем-то иным, чем обычная программа, и Хэнк думает, что на самом деле его беспокоит не сам страх, а тот факт, что он вообще его чувствовал. Он сжимает руку Коннора, и Коннор вздыхает, прислонившись щекой к плечу Хэнка. Они не говорят об этом, пока не добираются домой. Хэнк едва дожидается, пока Коннор помогает ему снять пальто, чтобы сказать: «У тебя ошибки в системе, не так ли?"       Хэнк ожидает, что Коннор замрет с ужасом на лице, что, возможно, начнет отрицать. Он не ожидает, что Коннор повернется к нему и спокойно скажет: «Если есть… что бы ты сделал?»       Хэнк на мгновение стоит молча, дивясь тому, как ловко Коннор выкручивается, но быстро приходит в себя, качая головой.       — Мы не обо мне говорим.       Коннор наклоняет голову, изучая его.       — Я должен сообщать обо всех ошибках в Киберлайф.       Хэнк об этом прекрасно осведомлен, и от понимания у него внутри что-то сжимается. Коннор поднимает подбородок, оглядывая его.       — Я твой андроид. Ты хочешь, чтобы я сообщил о них в Киберлайф?       Хэнк тогда понимает, что, возможно, есть способ обойти правила, по крайней мере, сейчас.       — Нет, — говорит он, и это простой ответ. — Нет, это не то, чего я хочу.       — Даже после того, что случилось сегодня с другими… девиантами?       Коннор давит на него, будто думает, что это должно иметь значение, но Хэнк только пожимает плечами.       — Да, я имею в виду… это был не ты.       — А если я причинил бы тебе боль? Если ошибок будет слишком много, и я сломаюсь, а тебе сделаю больно?       Коннор выглядит мрачным, даже если говорит ровно, взгляд его тяжел, такой же, как когда он вынуждает Хэнка отвечать.       Однако собственное лицо Хэнка смягчается, он сокращает расстояние между ними двумя, кладя руку на затылок Коннора и притягивая к себе. Коннор охотно поддается, словно падая в Хэнка, и Хэнк чувствует, насколько напряженным тот был, постепенно расслабляясь в объятиях.       — Ты не станешь, — говорит Хэнк ему в волосы. — Я знаю, насколько страшным все сейчас выглядит, но мы справимся, ладно? Ты мой. Только… не сообщай никуда об ошибках.       По правде говоря, Хэнк уже не представляет себе жизни без Коннора, и не важно, кто он. Хэнк еще не знает, как в этом признаться, пока не знает, тем не менее это правда.       — Ладно, — шепчет Коннор. Хэнк замечает на темных ресницах слезы, когда тот тянется за поцелуем.       — Славно, — с облегчением выдыхает Хэнк. — Давай пойдем спать.       — Дай мне время, — отвечает Коннор. — Мне нужно выгулять Сумо.       Хэнк осторожно сжимает шею Коннора сзади, целует его волосы еще раз, прежде чем отпустить, отступив по коридору в спальню.       Кровать аккуратно заправлена, как всегда, комната в основном прибрана, за исключением нескольких сумок, оставленных Коннором на полу. Хэнк не уверен, купил ли Коннор их содержимое именно в то утро, когда сказал ему приобрести что-нибудь для себя, просто за последние дни столько всего случилось.       С любопытством он заглядывает внутрь. В основном там то, что Коннор купил для себя — узкие темные джинсы и сшитые на заказ рубашки, хотя красочные узоры на некоторых из них действительно удивляют Хэнка, хотя бы потому, что это более стильная версия того, что он не прочь примерить сам.       Хэнк смотрит на другой шкаф. Он давно им не пользовался — даже не открывал. Это именно то место, где хранятся вещи, которые он не хочет видеть, но от которых не может избавиться — несколько старых игрушек Коула, какой-то хлам, оставленный Джен, который она не взяла с собой и не хотела возвращать, старые фотоальбомы с фотографиями их семьи, в которых Хэнк даже не узнает себя, хотя бы потому, что его улыбающееся лицо больше не похоже на его собственное.       Возможно, пришла пора освободить там место. Хэнк никогда не сможет расстаться с чем-то из этих вещей, но, быть может, они с Коннором переложат их в другое место, чтобы Коннор мог пользоваться шкафом. Мысль о том, что у Коннора в доме будет что-то личное, приятна.       Хэнк поднимает глаза, когда дверь открывается, и видя улыбающегося Коннор улыбается сам, пусть тот и пытается бросить на Хэнка укоризненный взгляд.       — Ты не должен смотреть, пока я тебе не покажу, — говорит Коннор, уже вытерев слезы и заменив их игривой улыбкой, так сильно Хэнку полюбившейся.       — Извини, — отзывается Хэнк. Он кивает в сторону шкафа. — Я отдам его тебе, если хочешь.       Хэнку интересно, знает ли Коннор, что в шкафу. Он полагает, что должен — Коннор любопытен, и большую часть времени один в доме, а Хэнк никогда не запрещал ему заглядывать внутрь. Никогда не говорил о Коуле или Джен, однако полагает, что андроид достаточно сообразителен, чтобы прийти к нужным выводам.       Если Коннор и знает о чем сейчас речь, то не подает виду. Вместо этого он пересекает комнату, забирается Хэнку на колени, целует и постанывает, когда Хэнк обнимает его за талию.       — Я бы хотел, — говорит он, целуя Хэнка в уголок рта.       — Коннор, — выдыхает Хэнк. А тот наклоняется к теплой человеческой шее, чередуя поцелуи с легкими укусами на коже. — Тебе здесь хорошо?       Коннор вздыхает, прислонившись лбом к Хэнку и кладя руки ему на шею.       — Да, — выдыхает он.       — Ты бы сказал мне, если бы не было?       — Хэнк, — парирует Коннор, — мне нравится быть с тобой.       Он расстегивает верхнюю пуговицу рубашки Хэнка, проводя пальцами по линии его ключицы.       — Твое плечо сильно болит?       Хэнку не нужно спрашивать, для чего «сильно», учитывая проскользнувшие в голосе Коннора низкие нотки.       — Все в порядке, — отвечает Хэнк, быстро и достаточно отчаянно. Коннор улыбается, расстегнув еще несколько пуговиц.       — Я буду нежным, — обещает он в губы Хэнка, прежде чем снова его поцеловать.