Jonathan Roy — Keeping me alive
— Да! Боже, да! — несвязно выкрикиваю в пустоту, пока его ладонь ползет вверх по моему телу к горлу.
Омерзительно короткий комбинезон, который я надела по
требованию просьбе Стеф валяется в другом углу вип-комнаты, но сейчас я только рада от него избавиться. В нем я привлекала слишком много внимания, хотя мне ли жаловаться сейчас?
— Я ведь говорил не сводить ноги, — грозно смотрит мужчина и резко вынимает пальцы, отчего начинаю хныкать, словно у меня забрали самый вкусный леденец. О, хотя один я была бы не прочь попробовать. Развожу бедра в сторону, чувствуя, как нехотя расходятся половые губы, будто склеенные смазкой. Становится холодно, но звонкий шлепок по клитору запускает жжение в теле, и я запрокидываю голову, поддаваясь такому непривычному удовольствию.
— Развяжи меня, — хнычу, дергая затекающими плечами, на что Аарон лишь усмехается, грозно возвышаясь надо мной, и нежно ведет пальцами по щеке, чтобы в следующую секунду крепко сжать подбородок.
— Посмотри мне в глаза, — приказывает он. Я подчиняюсь, следуя за соблазнительной хрипотцой в его голосе, точно загипнотизированная, разглядывая цвет благородного виски в его взгляде, где сейчас плещутся черти. — Хорошая девочка, — вторая ладонь находит твердый сосок, прокручивая его между пальцев. — Чш-ш, — шепчет он, обжигая искусанные губы горячим дыханием. — Если хочешь продолжить, придется слушаться. Если развяжу, на этом и закончим. Я выйду за эту дверь, а у тебя будет десять минут, чтобы уйти.
Да он издевается! Я перестала слушать еще после слова «слушаться». Я согласна на все, потому что это слишком приятно. Боже, почему так хорошо? Неправильно, но о-о-очень хорошо. Шершавые подушечки оставляют незаметные царапины, вычерчивая дорожки и рассыпая полыхающие искры. Он обводит ареолу, и я готова кричать, но лишь кусаю губы, стараясь не закатывать глаза и смотреть на него.
— Я согласна… — шлепок по лобку сотрясает возбуждение, плещущееся внизу живота. Начинаю тихонько скулить, когда пальцы, надавливая, выписывают круги на самой чувствительной точке, — слушаться.
Он скользит внутрь, начиная интенсивное движение, от которого дрожат ноги, а по телу то и дело прокатываются новые волны наслаждения. Кусаю губы, чтобы не закричать, и Аарон довольно улыбается, продолжая терзать меня своими руками. Чувствую, как смазка стекает на диван, мысленно радуясь, что он кожаный, и тону в океане его ласк, жадных, быстрых, властных.
— Открой рот.
Послушно приоткрываю губы, выдыхая в предвкушении, когда он подносит свои пальцы ко рту, размазывая мою же смазку, и касается языка. Обхватываю их губами, нерешительно посасывая, ощущая солоноватый привкус, заполняющий полость, отчего рот наполняется слюной. Пальцы пробегаются по нёбу, вызывая щекотку, и язык сам находит их, облизывая.
— Пожалуйста, — хнычу, понимая, что больше не в силах терпеть эти чересчур соблазнительные пытки, от которых внутри все начинает сводить.
— Пожалуйста, что? — усмехается Аарон, неторопливо расстегивая пуговицы на рубашке и прожигая меня взглядом. Он замечает мое смущение — нашла время, ты тут лужей растеклась, а теперь сказать не можешь — и хмыкает, задерживаясь на последней пуговице. — Говори.
Кусаю губы в задумчивости и инстинктивно свожу ноги, за что тут же получаю укор в виде поднятых бровей и плотно сжатых губ. Аарон не двигается, замер в одной позе, и кажется, что мир застыл, давая мне время, чтобы собраться с мыслями. Слова вертятся на кончике языка, но стоит только попытаться их произнести, как поперек горла становится ком.
— Пожалуйста… — пищу я и сглатываю скопившуюся слюну, все еще соленую, — трахни меня.
— Хорошо, — кивает Аарон, со звоном дергая бляшку ремня и рывком доставая его. Холодная кожа змеей скользит по телу, и я невольно прикрываю глаза, пытаясь осознать новые, но такие желанные ощущения. — Встань.
Как вообще можно удержаться, когда все тело пробивает дрожь предвкушения? Нерешительно поднимаюсь, стараясь даже выпрямиться, хоть и получается плохо, но мой мучитель выглядит довольным. Он обходит вокруг меня, неотрывно разглядывая, ведет ладонью по телу, тянет соски, небрежно сжимает ягодицы, почти до боли — приятной боли, — от которой из горла вырываются стоны. Он тянет галстук, и тот освобождает мои руки от пут, позволяя крови помчаться по затекшим конечностям. Не решаюсь обернуться, хотя чувствую его дыхание на своей коже и губы, оставляющие россыпь поцелуев на плечах.
— Умница, малышка, — звонкий удар разрезает тишину комнаты. Ягодица горит, но Аарон медленно гладит место шлепка. — А знаешь, что достается послушным девочкам?
— Ч-что? — мысли путаются, а его голос вибрациям проходит через все клетки.
— Оргазм.
Аарон толкает меня к дивану, заставляя встать на четвереньки. Секунды ожидания длятся целую вечность. Слышу, как шелестит упаковка презерватива, и мужчина оказывается рядом, упираясь головкой между липких складочек, осторожно ведя ею снизу вверх. Снова изводит, но сейчас мне нравится, потому что мыщцы сладко сжимаются в предвкушении разрядки.
— Но даже послушных девочек нужно держать на поводке, — хрипит Аарон, затягивая ремень вокруг шеи, не давая вдохнуть полной грудью.
Он, не церемонясь, входит слишком резко, выбивая последний воздух из легких и натягивая ремень сильнее, вынуждая прогнуться в спине. Захлебываюсь удовольствием, желая чувствовать его в себе всегда, ибо это слишком жарко и до невозможности великолепно. С каждым толчком земля уходит из-под ног, а под кожей искрит, мелкими мурашками разбегаясь внутри. Его губы, касающиеся лопаток и втягивающие кожу, доводят до исступления. Сжимаюсь, обхватывая его член внутри, на что Аарон дергает «поводок». Запрокидываю голову, краем глаза замечая, как он закатывает глаза в удовольствии. От этого зрелища — властного мужчины, упивающегося собственной силой — оргазм настигает меня мгновенно, судорогой стягивая тело. Застываю в одной позе, боясь прервать томный момент. Аарон отпускает ремень, я медленно опускаюсь грудью на спинку дивана, позволяя себе расслабиться, хотя тело все еще пульсирует.
***
Если бы мне сказали, что в десять утра в комнату влетит отец, снова разбрасываясь тирадами о том, что у него совершенно безответственная дочь, я бы ни за что не танцевала ночь напролет и не напивалась алкогольными коктейлями. Голова раскалывается, а тело, кажется, переехал поезд. Дважды. Воспоминания прошедшей ночи всплывают короткими картинками. Мы со Стефани у бара, какие-то фрики пытаются с нами познакомиться, снова коктейли, танцы и сильные руки, что легли мне на талию. А дальше… вип и умопо… Нет, не думай об этом.
— Сара, к семи все соберутся, а ты абсолютно не готова, — отец расхаживает по комнате, а я хочу провалиться на месте. — Не стоило тебя вчера никуда отпускать, — так, нотации самому себе. — Прошу, будь готова. Сегодня мы устраиваем вечеринку, и с самого утра по дому снуют люди. Будут мои деловые партнеры, а еще Майкл, вы в прошлый раз, кажется, хорошо поладили.
О, да, папа, очень хорошо. Мы скурили косяк в саду, который Тёрнер же и притащил. Поэтому весь вечер и тусовались вместе, чтобы не спалиться перед вами. Ах, да. Майкл. Если коротко, то это тот человек, которого отец навязывает мне в женихи. Наши родители — дражайшие партнеры, полагающие, что нет лучшего варианта объединить бизнесы, чем свадьба единственных детей.
— И, Сара, без глупостей сегодня, ладно?
Эх, знал бы ты, что лимит глупостей у твоей дочери на сегодня исчерпан. Киваю, и папа выходит из комнаты, порекомендовав проветрить. Можно чувствовать себя еще более неловко? Нет. Нужно с кем-то поговорить. Стеф. Позвоню ей. Этот энерджайзер наверняка уже не спит. Но сначала душ. Нужно смыть с себя прошлую ночь и… Нет, нельзя. Не думай о нем, просто забудь. Случайный
самый лучший в моей жизни секс в баре, подумаешь, с кем не бывает.
С тобой, Сара, потому что все это время вела себя как чертова скромница. И буду. Вчерашний день зачеркну в календаре, словно его и не было, и буду вести себя как прежде. Никто ведь не узнает. Даже Стефани не в курсе, потому что к тому моменту уже заполучила внимание бармена.
С водой уходят тревоги о прошлой ночи, зато наступает легкое волнение по поводу предстоящего вечера. Ладно, консилер справится с синяками под глазами, да и косметики предостаточно. Останется лишь выбрать наряд. Снова. Это похоже на настоящий ад. Почему нельзя ходить в джинсах и майках? Кто вообще придумал чертов дресс-код и установил его для вечеринок? Сжечь его.
Стефани недоступна, о чем красноречиво сообщает оператор, оставляя меня наедине с бушующим потоком мыслей. Хотя, как она всегда говорила: «Секс с мужчиной постарше — лучшее, что может с тобой случиться. Они точно знают, что нужно делать». Не то что мой бывший.
Выбираю легкое серебристое платье на тонких бретельках, поблескивающим водопадом струящееся по телу, и босоножки в тон. Останется лишь уложить волосы. А пока еще немного сна, потом в обязательном порядке кофе, иначе я не переживу этот вечер, который наступает слишком внезапно. Кажется, я только закрыла глаза, но вот звенит будильник, оповещая, что пора поднимать аппетитную попку с кровати и идти наводить красоту.
Остаток дня, определенно, будет удачным, потому что стрелки нарисовались ровно с первого раза, а тени для бровей идеально растушевались. Можно так каждый день, а? Для этого нужно продать душу Люциферу? Я готова. Даже непослушные и обычно торчащие во все стороны тонкими соломинами волосы сейчас укладываются в совершенно небрежный пучок, который ни за что бы не получился, если бы я делала его в любой другой день. Такие обычно шикарно выходят, когда завязываешь волосы перед душем рано утром, а потом не хочешь распускать, ибо это лучшая прическа, которая когда-либо получалась в твоей жизни.
Темно-розовая помада оставляет матовый, почти незаметный след на губах, и вот я уже верчусь перед зеркалом, готовая улыбаться гостям и терпеть фразы отца о замужестве. И Майкле, конечно же. Гости уже собираются, поочередно беседуя с отцом, и он, отвлекшись на несколько секунд, просит меня встретить Тёрнеров, которые приедут с минуты на минуту. Вышагиваю по паркету, распрямляя плечи, когда входная дверь распахивается, и в дверях появляется мой ночной
идеал кошмар и поправляет пуговицы на черном пиджаке. Застываю, мечтая провалиться на месте или телепортироваться в спальню, чтобы просидеть там, пока все на разойдутся. Я ведь раньше его никогда не видела, почему сейчас и после того, что было?
Улыбка слетает с его лица, сменяясь изумлением, когда он видит меня. Это будет веселый вечер.
