Color me alive

It's not that i'm not alright It's just that everything can plague me Nostalghia — Color Me Alive

Когда Лань Чжань уснул, уже близилось утро. Вэй Ин некоторое время лежал рядом и рассматривал его с удивительным вниманием — сумеречный свет, проникавший сквозь оставшееся незанавешенным окно, позволял различить так много следов. Он видел на бледной коже алые цветки, что оставили его собственные губы — и зубы. Он видел царапины — словно причудливые надписи, в которых сохранилось напоминание о мгновениях, когда они оба окунулись в звёздную пыль, вдохнули чего-то слишком яркого и прекрасного. Лениво двинув хвостами, Вэй Ин почувствовал в себе тяжесть чужой энергии и на миг прикоснулся ладонью к солнечному сплетению. Под кожей мерно билось Золотое ядро, в котором он собрал и кровь, и семя. Он взял добровольный дар, и теперь гуцинь был бессилен — для него он стал частью Лань Чжаня. Для магии они теперь неделимы… пусть лишь на некоторое время, но Вэй Ину и не требовалось много. И всё же… Он вздохнул, закусил истерзанную губу, чтобы стальной вкус собственной крови отрезвил. Прижал уши к голове, потому что это не помогло. Уходить не хотелось, было больно от одной только мысли о подобном. Он и не предполагал, что ощутит такую печаль и пустоту. Всегда стремившийся к свободе, теперь он мечтал о пленении. «Прости, Лань Чжань, я должен, — обозначил он про себя — и для себя в первую очередь. Каждая мысль загорелась ярко, как начертанный в воздухе знак. — Лисьим духам не место в твоей жизни». Как не место там было магическим гуциням, но Вэй Ин предпочёл не вспоминать об этом. Он приподнялся и поцеловал Лань Чжаня ещё раз. В самый уголок губ, почти невесомо. Длинные ресницы чуть дрогнули от незамысловатой ласки, и в тот же миг сильные руки — о, он в полной мере оценил их силу сегодня! — обняли его и уложили на грудь, удерживая нежно, бережно и в то же время крепко. Внутренне Вэй Ин едва не взвыл — теперь желание остаться стало совершенно нестерпимым! Он осторожно выбрался из объятий, услышав разочарованный вздох — пусть Лань Чжань не проснулся, но почувствовал, что его покидают. Скатившись с постели, щелчком пальцев Вэй Ин приманил разбросанные по квартире одежды и меч. Взглянул на смятую постель, где Лань Чжань, едва прикрытый простынёй, разметался с тревожным лицом, и вышел в гостиную, где оделся, то и дело поглядывая на успокоившийся гуцинь, поправил меч. — Прости, — прошептал, и слово словно повисло в тишине квартиры. Не оглянувшись больше, Вэй Ин прошёл к дверям, повернул ручку, и замок, повинуясь магии, щёлкнул, открываясь. На мгновение Вэй Ин застыл на пороге, хотя ничто больше ему не препятствовало, затем рывком развернулся и начертал в воздухе огненную лисью печать. «Пусть она хранит тебя, Лань Чжань, убережёт от любых тёмных сил, от зависти и чужой злости, пусть она…» — он опустил голову, взмахом руки отправил знак вглубь квартиры и бросился прочь, вниз по лестнице. *** Лань Чжань проснулся не от звука будильника, а от пустоты. Ему стало холодно, но не потому, что по комнате гулял ледяной сквозняк. Холод словно просачивался откуда-то ещё, растекался под кожей. Сев на постели, он огляделся, и воспоминания тут же пришли к нему — поцелуи, объятья, прикосновения. Часть из них отпечаталась следами на коже. Никогда прежде не читал он по собственному телу таких историй. Кровь хлынула к щекам, но даже этот жар не смог уберечь его от тянущей прохлады. — Вэй Ин? — позвал он, но в квартире в ответ не раздалось ни вздоха. — Вэй Ин?! Лань Чжань порывисто встал, забыв, что остался обнажённым, вышел из спальни, в надежде обнаружить лисьего духа в гостиной. Но нет… только тишина, предрассветный сумрак, безмолвный гуцинь. «Он… ушёл?» — разочарование было смешано с непониманием. Разве им не было хорошо… слишком хорошо этой ночью? Отчего же тогда он ушёл?.. Лань Чжань машинально подобрал с пола собственную одежду, оделся, всё ещё пребывая в состоянии, близком к… отчаянию? Он не знал, как обозначить свои чувства. Он не смел подбирать слова, потому что, с одной стороны, вчера он поддался желаниям, ни о чём не думая. Он впервые увидел Вэй Ина и позволил себе лишнего, позволил себе сорваться, как не срывался прежде никогда. С другой стороны, разве он не привык к постоянному присутствию лиса? У него даже на мгновение не возникло сомнений, что Вэй Ин в чём-то солгал ему. Напротив, узнав, что подобранный зверь никогда не был только лишь зверем, Лань Чжань испытал странное облегчение. Он скользнул взглядом по полутёмной комнате, и в памяти возник их первый поцелуй, он вспомнил сразу и то, что случилось немногим позже. Но вместе с воспоминаниями о наслаждении всплывали и фразы: «Лань Чжань, я — лисий дух, мне не пристало оставаться так долго в доме человека», «Отпусти меня, нельзя держать лисий дух в неволе… Это опасно», «Лисы… обычно уходят без спроса». Вот он и ушёл, разве не так? Каким-то образом обманув гуцинь, что вчера не позволял сбежать, Вэй Ин улизнул, вернулся к свободе, как и должно лисьему духу. «А на что я ещё мог рассчитывать? — с горечью спросил себя Лань Чжань. — Разве того, что случилось, не достаточно? Разве… он не отплатил мне за спасение с лихвой — не там, на постели, но откровением? Отчего же я стал таким... жадным? Не должно ли мне было хватить и признания, что рядом с обычным миром всё ещё живёт что-то волшебное?» Но разве это была жадность? Боль, смешанная с холодом, разливалась по телу, тоска и печаль перехватывали горло, в голове прокручивался весь прошлый вечер. «Я должен выполнить одно твоё желание», — сказал Вэй Ин. — Он обещал, что я ещё его увижу, — Лань Чжань закрыл лицо ладонями. Воспоминания были слишком свежими, казалось, он ощущает запах волос Вэй Ина, чувствует его прикосновения, снова почти касается губ, изгибающихся в чарующей улыбке, снова… Впору было застонать от того, что откликалось в теле. Вздохнув, Лань Чжань уже собрался отправиться в душ, как вдруг заметил на диване алую ленту. Свернувшаяся кольцами, она осталась и безмолвным свидетелем, и прощальным подарком, и… обещанием? Сжав её в кулаке, Лань Чжань прижал ладонь к сердцу. «Ещё увижу», — убедил он себя. *** Оказавшись на улице, Вэй Ин набросил на себя заклинание невидимости. Свежий холодный воздух говорил, что осень почти прошла, мир дышал предвкушением снега, и это очаровывало, даже сердце как будто успокоилось. Однако стоило углубиться в парк, туда, где стлался туман и не горели огни, как прямо перед Вэй Ином на дорожку выпрыгнула женщина в белом. Её меч раздражённо задрожал прямо у его лица. — Матушка, — почтенно поклонился Вэй Ин. Цансэ Санжэнь прижала уши к голове, развернувшись, девять хвостов раздражённо хлестнули воздух. — Где ты пропадал?! — Я… — он не смел поднять головы. И так было ясно, что увидит, как трепещут крылья носа Цансэ, как за один вдох она узнаёт, что происходило с ним ночью. — Как ты мог проиграть этому… Как ты мог проиграть Вэнь Чао?! — она наконец опустила меч. — И как посмел потом спрятаться в человечьем жилье, согревать чужую постель?! — Я не… — Вэй Ин хотел ответить резко, но усмирил чувства и, сделав глубокий вдох, ответил спокойно: — Матушка, Вэнь Чао не сражается честно, потому ему удалось измотать меня. А… после меня забрал человек, излечил мои раны и… — И взял от тебя слишком много в качестве благодарности?! — голос звенел не от гнева — от тревоги, и Вэй Ин позволил себе выпрямиться, поднять глаза на её прекрасное лицо. — Нет, это я забрал у него то, что он отдал добровольно, — возразил он тихо. Цансэ замерла и тут же сощурилась, сделала шаг и притянула Вэй Ина к себе за полы ханьфу. Она заглянула ему в глаза. Тревоги в голосе стало больше, теперь Цансэ даже не пыталась спрятать её за притворной яростью. — С кем ты был? Отчего так задержался? — У него… у него есть гуцинь, — прошептал Вэй Ин, не желая называть имя. — Пришлось позаимствовать кое-что, чтобы сбежать. — Что ж, когда за тебя возьмётся Баошань… — Цансэ отступила, и Вэй Ин наконец перевёл дыхание. — Ты уверен, что просто отдыхал всё это время, пока не нашёл возможности сбежать?.. — Матушка, не стоит беспокоиться обо мне, — преувеличенно беззаботно отозвался Вэй Ин, хотя душа была не на месте и сердце всё ещё ныло. Он улыбнулся. — Я… приятно провёл это время… — Вэй Ин! — теперь она поймала его за подбородок, и он инстинктивно прижал уши к голове. Обман не удался, она всегда видела его насквозь. — Лисий дух не должен любить человека! Разве ты не помнишь об этом?! — Но я и… — он мотнул головой, вырвался. — Нет, ничего подобного. Цансэ фыркнула, насторожила уши и прыгнула в гущу тумана. Вэй Ин помедлил несколько ударов сердца, прежде чем отправиться следом, наслаждаясь свободой. Слова матери напугали его, но он совершенно не хотел показывать этого. *** Лань Чжань собирался работать дома, чтобы хотя бы на некоторое время остаться наедине с собственными переживаниями и чувствами, но раздался звонок и экран смартфона отобразил фотографию Сичэня. Отчего-то встревожившись, Лань Чжань ответил на вызов и услышал: — Ванцзи, сегодня у нас переговоры с Вэнями, приезжай в офис, пожалуйста. — Переговоры? — удивился он. Казалось, ничто не предвещало подобного. «Приезжай?» Значит, он потребовался там срочно, ведь брат прекрасно знал, что Лань Чжань предпочитал прогулку, пусть и тратил вдвое больше времени. — Да, несколько внезапно, — согласился Сичэнь, голос его звучал озабоченно, и это тоже нисколько не нравилось Лань Чжаню. — Предложение поступило буквально десять минут назад. Ты мне нужен. — Хорошо, я буду, — Лань Чжань прикрыл глаза. Думать о работе сейчас было невероятно тяжело. Неосознанно он прижал ладонь к груди — прямо напротив сердца. Он чувствовал, как сильно то бьётся, и не мог понять, отчего же это происходит. Нужно было выбросить из головы воспоминания о поцелуях, забыть нежный аромат волос, спрятать алую ленту с глаз долой… Но Лань Чжань только вздохнул — снова, не первый и не второй раз за утро. Он хотел отмотать время назад, начать прошедший вечер, раствориться в нём, а не пробуждаться в холодной и пустой постели, не спешить на встречу с корпорацией, которая во всём наступала им на пятки и явно намерилась потеснить с рынка. Все эти заботы отчего-то казались удивительно мелочными по сравнению с океаном ощущений, в который он окунулся благодаря Вэй Ину, по сравнению с тайнами, которые скрывались в одной только фразе: «Но, Лань Чжань, я — лисий дух…» Он взял себя в руки, собрался и вышел из дому. Утро было холодным и туманным, и эта прохлада словно тотчас же устремилась под кожу, обернулась тоской, застыла ледяным комом в груди. «Он обещал», — напомнил себе Лань Чжань. Во двор въехало такси, и он, усаживаясь на заднее сиденье, постарался сосредоточиться только на работе.