Партнерство и равноправие

      На секунду, прямо перед тем как Люси открыла глаза, ей показалось, что ее сон вполне мог бы быть реальностью. Ей снилось, что она лежала в кровати рядом с мужем, а вдалеке не слышались крики, не было ножа в ее животе, и лезвие блендера не разрезало на части лицо любимого. Как будто то,другое, было всего лишь сном, и Монти, перед встречей с которым она так нервничала, правда был ее нареченным из Убежища 32. Что он был мужчиной, от которого она бы забеременела, чтобы ее дети могли поучаствовать в заселении поверхности — выполнить цель, стоявшую перед обитателями ее убежища. Может быть, ей даже удалось бы и самой в этом поучаствовать! Ее дети дружили бы с детишками Стеф, и они с подругой вместе наблюдали бы, как те играют. Она так явственно это себе представляла: она сама, ее муж, лучшая подруга и брат наблюдают за тем как дети бегают и играют под светом солнца-прожектора.       Только свет прожектора не должен быть таким ярким. Она распахнула глаза и сощурилась. В убежище ничего не могло быть таким ярким. И через мгновение ее сон развеялся, уступив место реальности. Поморщившись от боли в спине и мечтая о чистом мягком матрасе, Люси поднялась, осматривая небольшой переносной лагерь, который ее спутник разбил вчера вечером.       В ярком свете дня она спрашивала себя, зачем решила уйти вместе с Гулем из той обсерватории, в которой ее жизнь перевернулась с ног на голову. Где она прострелила голову собственной матери. Хотя, это уже была не ее мать. Конечно же, не она. Уже нет. Люси не могла позволить себе думать о том существе как о своей матери. Мама умерла давным давно. А ее отец… он оказался монстром. А еще, этот Гуль знал ее отца и, вместо того, чтобы связать или застрелить ее или отрезать еще один палец, он позвал ее с собой.       Встретиться с теми, кто ее создал.       И она пошла.       Она застрелила свою мать и ушла в темноту ночи, следуя за ним как эта собака, про которую он постоянно говорит, что она не его. Ушла в то время, как солдаты Братства Стали прорывались в обсерваторию через людей Молдейвер.       Она не задавала ему вопросов — была слишком уставшей и, вероятно, еще не отошла от шока прошлого вечера, когда он объявил, что им нужно остановиться на ночь. И они остановились. Она улеглась прямо в грязь, свернулась калачиком и проплакала, пока не забылась сном, где были ее муж, который не вонзил в нее нож, и отец, который не предавал ее. И ее убежище… ее дом… было безопасным и надежным местом. Она даже не задумалась о том, что Гуль мог бы убить ее, пока она спала. Что он вполне мог позвать ее, чтобы в удобный момент перерезать ей горло и пустить ее ягодицы на вяленое мясо. Закуску в дорогу.       По крайней мере, он никак не прокомментировал ее слезы.       Люси знала, как ощущается шок. Она знала как травматичные события могут влиять на действие нейромедиаторов в головном мозге, поэтому она уселась на земле, щурясь на яркое солнце, которое напоминало ей о матери, и постаралась убедить себя, что именно в нейромедиаторах и было дело. Что она пережила травму. Точнее, даже несколько травм, если считать со дня ее свадьбы. И именно нейромедиаторы заставили ее бросить единственного человека во всей Пустоши, который был к ней добр, и уйти с человеком, который пытался продать ее на органы, чтобы купить эти флакончики с непонятной жидкостью.       Интересно, он правда поможет ей найти отца? Он определенно знал его, и отец знал этого… человека еще до войны. Что Гуль сделает, когда они найдут его? А что сделает она?       Нажмет на курок? Сможет ли она на этот раз? Гуль точно сможет. И, кажется, ее отец это заслужил.       — Пойдем, Волти. Время поджимает.       Голос вырвал ее из размышлений. Люси подняла голову и сквозь слепящий свет солнца разглядела, что Гуль смотрит на нее, стоя прямо перед ней. Она не могла прочесть его эмоций, учитывая, что часть его лица была скрыта под шляпой, но, по крайней мере, он не тыкал в нее обрезом. Так что она кивнула, встала на ноги и подскочила от неожиданности, когда мохнатая морда боднула ее руку.       — Псина, ты тоже. Хватит тратить время, — И они тронулись в путь. Пожалуй, с момента их знакомства это был самый дружелюбный их разговор.       В пути Люси прикидывала в уме свои пожитки. В отличие от Гуля, у нее было совсем мало патронов для пистолета, а во фляге почти не было воды. Почти все припасы, которые она унесла из родного убежища, уже закончились, а из Убежища 4 ей не разрешили ничего взять после того как Макс попытался “спасти” ее.       Впрочем, Люси не осмеливалась завести разговор о припасах. Не сейчас. Она думала, что хорошо умеет читать людей — в убежище она много часов потратила на изучение вежливого и эффективного общения. Как решать проблемы, как договариваться. Но ничего из этого не срабатывало на Гуле.       С другой стороны, этоонее позвал. В этот раз она не была пленницей, и у него были ответы на все интересующие ее вопросы. Ей нужно было просто найти правильный подход к нему.       Люси попыталась вспомнить, что он говорил об ее отце. Воспоминания дней до прошлой ночи как будто заполнились туманом. Он назвал его “молодым Генри”, хотя ее отца звали Хэнк. А та фраза… Она была уверена, что она была из фильма с Купером Говардом, от которого отец фанател. Они что, оба видели тот фильм? Может они дружили? Мысли путались в голове, не желая складываться в общую картину.       Еще он говорил о своей семье. У Гуля была семья! Представить его с семьей было еще сложнее, чем понять, что он был жив еще до войны. Получается, он был обычным человеком? Конечно, она не собиралась об этом спрашивать. Люси подозревала, что Гуль вряд ли захочет делиться с ней сердечными переживаниями о его семье в ближайшее время. Сначала ей нужно просто выманить его на обычный ничего не значащий разговор, хотя Гуль и не выглядел как кто-то, кто любит обычные разговоры. Хотя, может быть, она его до сих пор не поняла, и на самом деле онхотелбы с ней поговорить? Он же не мог позвать ее с собой, чтобы всю дорогу идти молча?       А может и мог. Кого она пыталась обмануть? Она понятия не имела, что он там хотел.       Пока они шли, Люси обдумывала, с чего бы начать разговор. Рукой она машинально почесывала Псину между ушей. Так много вопросов! Как выбрать тот самый? Как вообще начать разговор с человеком, который в прошлую их встречу продал ее на органы? Она даже не знала как к нему обращаться! Та женщина в Филли звала его Гулем, но это больше похоже на констатацию факта, чем на имя. Были ведь и другие гули, как те в клетках в Супер-Дупер-Маркете, или тот дружок Гуля, которого он пристрелил. Когда-то они все были нормальными, а потом стали монстрами.       Он принимал лекарство, чтобы не стать монстром.       Диким монстром. Люси считала, что он и сейчас был кем-то вроде монстра. Но он спас ей жизнь. Это вообще значило хоть что-то для него? Поэтому он позвал ее с собой? Он сказал, что Братство убьет всех, включая ее — то есть, он пытался помочь ей?       — Сэр? — Это обращение показалось Люси лучшим вариантом. Она тихонько приблизилась к нему. Если он повернется, ей придется постоять за себя, и она должна быть к этому готова. Он был быстр и силен, но она умеет хорошо стрелять. По неподвижным целям, по крайней мере. Мишени в убежище никогда не направляли на нее оружие в ответ. Но, пока он не даст ей причины стрелять, она просто постарается быть вежливой.       Гуль что-то пробурчал себе под нос в качестве ответа, но не снизил скорость. Люси предпочла держаться на расстоянии просто на всякий случай.       — Откуда вы… знаете моего отца? Вы сказали, что он забирал вещи вашей жены из химчистки. Что это значит?       Псина залаяла, заставив Люси вздрогнуть, и унеслась в заросли кустов. Гуль, казалось, этого не заметил, продолжая шагать. Он молчал, и Люси показалось, что он игнорирует ее. Вдруг из кустов раздался отвратительный стрекочущий звук, и Псина с довольным видом выбежала к ним, неся в зубах что-то совершенно отвратительное на вид. Люси скривилась и отвернулась, хотя ее желудок уже давно громко завывал, требуя еды. Она задумалась, сколько еще времени должно пройти, прежде чем она начнет поедать гигантских насекомых.       — Твой папочка был ассистентом моей жены.       В его словах слышался сарказм и почти улыбка. Его голос с характерным акцентом кого-то напоминал Люси, но она не могла сообразить, кого именно.       — Я не знаю, что это, — призналась она. Она не представляла, какая информация окажется для нее важной, поэтому решила узнать так много, сколько сможет.       Гуль бросил на нее взгляд через плечо, подняв бровь.       — Что такое химчистка? — Уточнила Люси.       Он хмыкнул и отвернулся, покачав головой. Глядя на него, Люси достала свою флягу и отпила немного, размышляя, придется ли ей снова пить из лужи, когда чистая вода закончится.       — Не важно. Он работал на нее — вот что важно.       — До войны?       — Ага. Твой папочка работал на мою жену, а моя жена работала на Волт-Тек.       Волт-Тек. Люси неосознанно улыбнулась, почувствовав внутри тепло. Правда, реальность выдернула ее из приятных воспоминаний об убежище за секунду. Волт-Тек были плохими парнями. Это они разрешили те жуткие эксперименты в Убежище 4. И ее отец был частью корпорации! Его не волновали все эти смерти невиновных людей! В чьей еще крови запятнаны его руки?       И какой эксперимент был в ее убежище?       — Как вы думаете, она тоже жива? Как… как мой отец?       — Это как раз то, что я собираюсь выяснить.       — Если она работала на Волт-Тек, она знала об их планах? Об экспериментах в убежищах? — Люси опрометчиво сократила дистанцию между ними, чтобы было легче разговаривать. Гуль на это не отреагировал, так что она постаралась не волноваться. — Мы с Максимусом нашли убежище, другое. Убежище 4. И им когда-то руководили ученые. И они проводили отвратительные эксперименты.       Ее голос дрогнул, когда она вспомнила то, что видела в Убежище 4.       — Они выводили… мутантов. Скрещивали их с людьми, а потом убивали. Вы помните ту штуку, в воде? — Хотела бы она сказать, что наживкой именно для этой штуки она тогда выступила. — Заглота?       Гуль пробурчал что-то, что можно было принять за “Да”. — Это они его создали! Я видела запись, там была женщина в воде. Она… рожала этих существ, а потом… они ее съели, — Люси прошептала в ужасе, вспоминая жуткую картину и крики той женщины, и кровь в воде. — Люди, которые работали на Волт-Тек… они знали об этом? Когда задумывали первые убежища?       Он снова молчал. Но когда Люси взглянула на него, его лицо выражало странные эмоции. Как будто на него нахлынули воспоминания.       — Они все знали с самого начала. Все они. Таков и был план.       — В убежище 4 они убили ученых, и… женщина, которая живет там, сказала, что эксперименты были во всех убежищах. Она спросила, какой эксперимент был в Убежище 33, — Люси поколебалась пару мгновений. — Я не знаю.       Гуль скользнул по ней взглядом и снова что-то пробормотал. Это было не похоже на ответ, но он ее слушал.       — Вы тоже работали на Волт-Тек?       — Ну нахер, конечно нет, — Выплюнул Гуль, как будто ее вопрос его обидел. Люси посмотрела, не потянулся ли он к оружию, но его руки были расслаблены.       В ее голове роились сотни вопросов. Ачемон тогда занимался? До войны? Но эти вопросы казались ей слишком личными, чтобы произносить их вслух. Поэтому она спросила:       — А вы знали про эксперименты?       Он медленно кивнул.       — Ага. Твой папочка все о них знал. Может даже помогал разрабатывать некоторые.       Ну конечно, он знал.       — Он убил мою маму, — прошептала Люси, не понимая, зачем говорит ему об этом. Может, потому что больше некому было рассказать?       — Она выяснила, что на поверхности остались выжившие. Она ушла и взяла с собой меня и моего брата. И отец пошел за ней. И когда она отказалась возвращаться, он… уничтожил целый город. Он приказал скинуть бомбы на Шэйди Сэндс.       Гуль кивнул без тени удивления на лице.       — Мда. Звучит как именно то, что Волт-Тек бы и сделали.       — Что вы сделаете с ним, когда найдете?       Гуль остановился, повернулся к Люси и произнес медленно и четко. Его мягкий акцент связывал слова в единую цепочку.       — Во-первых, милая, я собираюсь спросить у него, где моя семья. А во-вторых, я всажу ему пулю промеж глаз. И я не советую тебе мешать мне в этот самый момент.       Люся сглотнула, однако, не чувствуя страха. Странно, но она была почти рада услышать эти слова. Если она не сможет выстрелить, сможет он.       — Не буду, — По крайней мере, он не захочет застрелить ее, пока она не даст повода? Он долго смотрел ей в глаза, наконец кивнув:       — Ладно.       И они снова отправились в путь. Гуль достал свой ингалятор и вдохнул пары жидкости в нем.       — Помните того гуля, что сидел за столом в обсерватории? — спросила Люси после недолгого молчания. Гуль вздохнул, явно раздраженный тем, что тишина прервалась. — Это была моя мама.       Он повернулся и посмотрел на девушку, подняв брови.       — Хм, — кивком головы он откинул шляпу на затылок, открыв глаза, — По крайней мере, ты неплохо стреляешь.       — Я выстрелила в вас и попала вообще-то, — мрачно произнесла Люси, на секунду забыв, с кем она разговаривала. Осознав, что только что вылетело из ее рта, она сжалась. Однако, вместо того, чтобы откусить ей голову или хотя бы палец, Гуль снова хмыкнул и покачал головой.       — Да. Попробуй еще разок и лишишься не только пальца.       Прозвучало весьма правдоподобно.       В убежище было много людей, и не со всеми Люси одинаково хорошо общалась, но там не было никого, кто был бы похож на Гуля. Никто не смел открыто угрожать другому. Никто так резко не переходил к насильственному решению проблем. Споры решались словами. Все в убежище с младых ногтей понимали, что выживание сообщества зависит от доброты, умения находить компромиссы и справедливо разделять ресурсы.       Она никогда не переживала, что скажет что-то не то, и это отразится на ней самой. Никогда ранее ее выживание не зависело от того, сумеет ли она держать свой рот на замке. На самом деле, ей это особо никогда и не удавалось. И ей всегда было с кем поговорить! Отец, Стеф, Норман, да даже Чет! Они всегда были рядом, чтобы поддержать, и она всегда была рядом для них. Сейчас же она шла в полной тишине, нарушаемой лишь позвякиванием шпор на ботинках Гуля и звучками от Псины.       Однако, тишина позволяла ей думать, и подумать было о чем. Рука матери на ее щеке, согретой солнцем. Брат, который периодически доводил ее до белого каления и желания кричать, но который всегда был готов подставить ей плечо. Стеф и ее муж, которого убили рейдеры, и их ребенок, который вот-вот должен был родиться. Выражение лица Чета, когда он открыл для нее дверь Убежища 32, через которую вошел ее будущий муж. И ее отец. Спасший ее в вечер ее же свадьбы.       “Ты - весь мой мир.”       Отец в клетке, цепляющийся за прутья в том время как Молдейвер рассказывала ей всю правду.       “Если проблема этого мира - фракции, их постоянная борьба, непрекращающаяся война, то какое решение принять? Избавиться от фракций. Сделать мир нашим. Только нашим, чтобы сделать его идеальным для нас.”       Он специально сделал это. И это было самой тяжелой мыслью. Он специально уничтожил целый город. Это звучало как сумасшествие на фоне всех мирных дней, которые она провела за играми, в книжном клубе, за просмотром вестернов. Как мог мужчина, который восторгался игрой Купера Говарда и ковбоями, который читал ей вслух и укутывал в одеяло перед сном, быть тем же мужчиной, который стер с земли целый город, чтобы отомстить своей жене?       Эти мысли заполнили ее голову и позже, когда Гуль привел ее на оживленную аллею, заставленную остовами машин. Как и в Филли, там были люди с разнокалиберными тележками, которые на подходе к поселению предлагали свои товары: мясо, кустарное оружие, склянки с разными лекарствами, сыворотками и наркотиками. Они предлагали свой скромный скарб путешественникам, выкрикивая им в лицо цены. Это были люди, о которых говорил ее отец. Отчаявшиеся, зараженные радиацией люди, которых Волт-Тек бросили умирать. Да даже Гуль! Он сам был из таких!       Отца это не заботило. И как только ее мать отказалась возвращаться, он просто убил ее.       И как только Люси сделала то же самое, он оставил ее с вооруженным охотником за головами. Гулем, который только что его подстрелил. Он знал, что Гуль не причинит вреда Люси? Он вообще об этом подумал? Получается, она больше не была его дочерью, потому что она пошла против него как ее мать?       Эта мысль ранила сильнее ножа, как Люси не пыталась уговорить себя об этом не думать. Он больше не был ее отцом. Может и никогда не был. Так даже лучше, чем иметь отца, который творил такие кошмарные вещи.       — Повнимательнее, Волти, — Бросил Гуль через плечо в тот самый момент, когда она чуть не врезалась в мужчину, который нес что-то вроде огромного топора. Мужчино грязно посмотрел на нее, окинув взглядом с ног до головы. Люси пробормотала извинение и поспешила за Гулем.       — Что мы здесь делаем? Здесь мы найдем отца?       — Если бы все было так легко. Нет, если мои догадки верны, молодой Генри успел уйти чуток подальше. Но нам пригодятся припасы, раз уж мы хотим пересечь пустошь.       — А, ну да, верно. — Люси кивнула. Звучало разумно. Гуль топтал землю уже более двухсот лет. Эта мысль даже как-то успокаивала. Уж он-то знает как выжить в пустоши, так что она просто будет учиться у него и…       И что потом? Когда она получит ответы на свои вопросы? Вернется в убежище? Она вроде как должна, да? Там остался ее брат. И лучшая подруга. Она же уже родила? Они выбрали нового Смотрителя? А этот новый Смотритель в курсе про Волт-Тек? И что с Максом? Как вообще ей его искать? Судя по всему, это Братство Стали правда было “сложной организацией”. Что это вообще значит? А Гуль знает? Конечно, не хотелось бы его пока спрашивать… уж больно он торопился. Так, что она сама и Псина еле за ним поспевали.       Поселение было меньше, чем Филли, но и здесь было предостаточно магазинчиков, чьи двери были распахнуты, чтобы впустить внутрь немного горячего воздуха с улицы. Две женщины сидели у одной из дверей, годовалый на вид малыш ковырялся в грязи, и юноша возраста ее брата стоял неподалеку, поглядывая на них в перерывах между чисткой штуковины, напоминающей пистолет.       Мужчина в магазинчике напротив предлагал услуги парикмахера, а на двери рядом висела вывеска “Дантист”, и под ней еще одна — “Мы покупаем зубы”.       В Филли Люси не успела все хорошенько рассмотреть, будучи занятой поисками Молдейвер. Поэтому сейчас, спеша за Гулем, она позволила себе порассматривать детали.       В убежище не было магазинов и своей валюты. Всем всего хватало, чтобы закрыть свои потребности. Никто ничем не торговал, да и денег ни у кого не было. Но на поверхности в качестве денег использовались крышки от Ядер-Колы, и у Люси их не было. У нее был пистолет и фляга для воды, и даже ей, спустя месяц на поверхности, было понятно, что этого было недостаточно. Ей нужно было еще воды, патронов. Может быть, еще нож. У Гуля ножей было достаточно, но не было похоже, что он хотел ими делиться. Да и в плане воды не приходилось на него надеяться после того как он вылил остатки своей воды на землю, не дав ей ни капли.       Ей нужно было запомнить, что они не были друзьями. Они просто шли вместе.       Гуль все так же быстро шагал впереди, целеустремленно заворачивая в один из магазинов. На вывеске был красиво нарисованный пистолет. Хорошо нарисованный, с тенями. Кто-то явно постарался.       Магазин был маленьким, почти уютным. Стена позади прилавка была заполнена разными видами огнестрельного оружия. Некоторые модели Люси даже не узнавала, хотя и состояла в стрелковом клубе убежища. За прилавком стояла молодая женщина с коротко подстриженными волосами. Она подняла взгляд на гостей, и на ее личике появилась гримаса. Люсе потребовалось время, чтобы понять, чем женщина могла быть недовольна.       — Чего тебе, Гуль? — резко произнесла женщина, опустив руку на рукоять револьвера, прикрепленного к бедру.       — Не выпрыгни из трусов, красавица. Я тут, чтобы закупиться, — Ответил Гуль, впрочем, не озадаченный ее грубостью.       — Назови причину, почему я буду торговать с тобой?       Люси ощутила прилив злости от несправедливости. Да, это Гуль, и Люси знала, что он мрачный и злой и продает невинных людей на органы, но продавщица-то об этом не знала! У всех должна быть возможность защититься. Он никому не навредил здесь, так почему она так груба с ним?       Женщина повернулась к Люси, брезгливо изогнув губы:       — Вот дерьмо. Ты из этих что ли?       Люси наклонила голову, почти успев спросить, что та имела в виду, как сильная рука схватила ее за ткань на спине комбинезона и оттащила ее в сторону. К удивлению девушки, это было совсем даже не грубо, и она заморгала, смотря на Гуля, который встал перед ней.       — Представь, что ее здесь нет, — Он повернулся к торговке и снял с плеча свою странную сумку, вытащив оттуда пригоршню крышек. — Так что, будешь торговать или нет?       Неохотно, но она согласилась.       Гуль не произнес ни слова, когда они с Люси вышли из магазина — он с патронами, она с пустыми руками. Но девушка не смогла сдержаться:       — Это все неправильно.       Гуль вздохнул, не замедляя шаг.       — Волти, опять ты со своим Золотым Правилом?       — Это же факт! Нельзя дискриминировать людей из-за их… — она запнулась, боясь его реакции на ее слова. Комментировать его внешность было бы грубо. — Да из-за чего угодно!       — Ну вперед. Иди обратно и скажи ей об этом. Правда, не думаю, что это тебе как-то поможет, и ждать я тебя тоже не собираюсь. Дел много. — Гуль остановился и развернулся к Люси. Девушке пришлось резко притормозить, чтобы не врезаться в него. Он посматривал на нее с еще более раздраженным видом, чем обычно, копаясь в своей сумке. Потом он схватил ее руку, раскрыл ладонь и высыпал на нее кучку крышек. — До следующего поселения дня два пути. Подумай хорошенько об этом, когда будешь тратить мои крышки. Хорошо, милая?       Его голос сочился сарказмом, но она просто сжала крышки в руке. Он только что дал ей деньги? Просто так? Тот же человек, который не дал ей и глотка воды, когда она умирала от обезвоживания? Это потому что она заступилась за него? Или за те флакончики, которые она отдала ему, хотя могла и убить? То есть, Золотое Правило сработало и на нем?       Она не решилась спросить, да и Гуль мог передумать. Люси аккуратно коснулась рукой его руки, которая все еще держала ее.       — Спасибо.       Гуль еще секунду помолчал, потом произнес, закатив глаза:       — Волти, у тебя ровно час. Потом я уйду и оставлю тебя здесь. Встретимся у входа и давай быстрее.       — Да, сэр! — Люси почувствовала себя очень глупо, произнеся это. Еще бы отсалютовала ему. Но Гуль лишь снова покачал головой и побрел в противоположном направлении.       Люси потратила крышки с максимальной пользой, обдумывая каждую покупку. Ей нужен был рюкзак и фляжка побольше. Еще ей пришлось заплатить за воду из насоса — она наполнила фляги и выпила прямо из-под крана столько, сколько смогла. На остатки крышек она купила охотничий нож и немного патронов. На аптечку крышек не хватило. Оставалось только надеяться, что та ей не пригодится.       Рюкзак был далек от совершенства, и Люси снова пожалела, что заглот съел ее прошлый рюкзак из убежища. Она и представить не могла, насколько ценными могут быть простые вещи типа спальника или одеяла. Как тяжело доставалось на поверхности то, что она раньше воспринимала как должное — вода и просто безопасное место, чтобы отдохнуть. Люди, которые не собираются ее убивать. Кровать. Душ. Проточная вода. Она вспомнила, с каким изумлением Монти открыл кран и смотрел на воду как будто никогда такого не видел. Хотя, наверное, и правда не видел.       Гуль и Псина были ровно там, где Гуль и обещал, когда она прибежала ко входу в поселение почти через час. Все обходили Гуля стороной, а некоторые бросали на Люси странные взгляды, когда она подошла к нему, но она не обращала внимания. Естественно, было понятно, что они путешествовали вместе, тут не было места предрассудкам.       — О. Ты решила не сбегать с моими деньгами.       Люси нахмурилась.       — Чего? Конечно же я так не сделаю.       Гуль издал звук, который почти можно было принять за смешок.       — Конечно нет… Я даже и заподозрить тебя в подобном не могу, Люси МакЛин.       Он развернулся и отправился в путь.