Halcyon

      Было 11 вечера, и через тридцать минут он должен был выйти на сцену.       В 11:01 он стоял в кабинке туалета, выравнивая линии белого порошка на крышке держателя туалетной бумаги.       В 11:03 в дверь кабинки начали весьма настойчиво стучать. Приглушенные голоса, приглушенная музыка. Вибрации чувствовались через пол.       В 11:05 его нос горел, глаза слезились. Он ощущал, как участился пульс, кровь быстрее разгонялась по телу, разливая тепло. Это тепло казалось приятным, оно заставляло чувствовать себя бодрым, живым. Волнение подступало волной, голос в голове шептал, что он может, блять, все. Это было захватывающее чувство. Он был готов играть, чувствовать вибрацию струн в руках. Готов к музыке, громкой, отдающейся в груди. Готов к тому следующему уровню кайфа, который давала только игра.       В 11:10 удары в дверь кабинки стали ближе и громче, чем раньше, заставив его вздрогнуть и вернуться. Вернуться в реальность.       — Рыжий! Через двадцать минут мы выходим! Тащи свою задницу сюда!       Мо Гуаньшань поспешно стер остатки с импровизированного стола и нажал на ручку смыва, прежде чем выйти из кабинки.       — Черт, Феликс, успокойся. Уже нельзя поссать перед выходом на сцену?       — Конечно, если бы ты реально это и делал, — в голосе его товарища по группе слышалась нескрываемая укоризна, взгляд был недоволен. — Господи, Рыжий, через пару минут мы уже должны выходить, а ты вот этим занимаешься? Соберись уже!       Мо Гуаньшань двинулся так быстро, что Феликс едва успел среагировать, пока его не прижали к стене. Гуаньшань крепко схватил его за ворот рубашки. Зрачки Мо были расширены, а на носу еще оставались следы белого порошка.       — Не лезь, блять, не в свое дело, Феликс. Я нормально играю, черт возьми, лучше, чем все вы. Так какого хуя ты вообще доебался?       Феликс посмотрел на него с печалью.       — Ты никогда не думал, что мне не все равно?       Стук в дверь отвлек их обоих — женский голос, их менеджер:       — Десять минут до выхода!       Гуаньшань отпустил рубашку Феликса и ушел прочь, его плечи были максимально напряжены.       — Блядство, — выругался Феликс себе под нос и последовал за ним.       Они двинулись за менеджером, пробираясь сквозь толпу к закулисью. Пока они шли через зал, приглушенная музыка и шум голосов становились все четче. В тот вечер в зале было жарко и душно. Пот и пиво смешивались с запахами сигарет и травки. Гуаньшань считал, что многим это могло бы показаться неприятным, но он, наоборот, ощущал себя в своей стихии — спокойно и даже безопасно.       Место сегодняшнего выступления было скорее баром, чем концертным залом, но людям оно нравилось из-за доступных билетов и дружелюбного персонала. Бар назывался «Дворец», и многие местные жители приходили сюда, чтобы познакомиться с группами, которые часто здесь играли. Им нравилось, что в этом месте не было городских пижонов из Джерси, которые обычно оккупировали более элитные бары в центре. Сегодня зал был забит сильнее обычного, а толпа с нетерпением ждала следующего выступления.       Мо Гуаньшань и Феликс нашли остальных двух участников группы — Харуто и Джанику — за кулисами и быстро схватили свои гитары.       — И где вас, мудозвонов ебучих, носило? — резко бросил Харуто. — Может, десять минут до выхода на сцену — не лучшее время для спонтанного минета в туалете? Да вы, блять, издеваетесь! — Стресс в преддверии выступления явно давал о себе знать, но Гуаньшань с легкостью пропустил его слова мимо ушей.       — Завали ебало, Харуто, — огрызнулся Феликс. Он был без ума от Гуаньшаня с тех самых пор, как они познакомились на подработке. Вся группа знала о влюбленности Феликса, и Харуто не в первый раз отпускал такие комментарии. Феликс не мог с этим ничего поделать — Мо был слишком красив. Несмотря на вечную мрачность, его черты притягивали, и Феликс не был исключением.       Техники быстро прикрепили их аудио-наушники и подключили провода, в то время как ведущий заведения вышел на сцену и обратился к публике:       — Встречайте наш следующий номер! Одна из любимых местных групп «Дворца» — Hercule!       За считанные секунды все участники группы вышли на сцену вслед за Джаникой, их вокалисткой. Подняв руки вверх, она поприветствовала толпу, направляясь к своему микрофону в центре сцены. Джаника была отличной вокалисткой и посредственной гитаристкой родом из небольшого городка на западе. Она переехала в Нью-Йорк, чтобы попытаться построить карьеру певицы. Училась она в заурядной музыкальной школе, далеко не Джулиард, но все же это был Нью-Йорк, город, полный возможностей. По крайней мере, так говорили. Она создала группу скорее для того, чтобы добавить еще одну строчку в свое резюме, чем из большой любви к делу. Хотя ее талант был очевиден, Гуаньшаню ее характер казался невыносимым.       Харуто занял свое место за барабанной установкой. Он познакомился с Джаникой в музыкальной школе после переезда из Японии, и они начали встречаться. Харуто был барабанщиком средней руки, но его настоящей страстью было создание и продажа музыкальных битов. Мо никогда не говорил ему этого, но втайне любил его треки. Ему казалось, что барабаны для Харуто — это скорее одолжение Джанике, чем действительно что-то серьезное.       Феликс родился и вырос в Нью-Йорке и играл на бас-гитаре всю свою жизнь. Он был фанатиком музыки, посвятившим себя ее изучению и освоению. Мо никогда не встречал человека, который так усердно шел бы к своей цели. Феликс не мог позволить себе ни уроков, ни обучения, так что всему научился сам. Он занял свое место справа на сцене, сияя от счастья. Он жил ради внимания публики, ради этого адреналина, который давало лишь выступление.       Наконец Мо Гуаньшань, которого в группе звали Рыжим — никто не мог правильно произнести его имя, — направился влево. Он был одним из самых талантливых гитаристов, которых кто-либо встречал в жизни. С нужными ресурсами и наставниками он мог бы стать настоящим вундеркиндом. Никто не играл так, как он. Феликс привел его в группу, что полностью изменило звучание всего коллектива. Единственной проблемой Гуаньшаня были его неуправляемая вспыльчивость и отсутствие самоконтроля. С ним было невозможно работать, и его давно бы выгнали из группы, если бы он не играл так чертовски круто. Никто толком не знал о его прошлом — лишь слухи да обрывки, которые он сам проговаривал в пьяном угаре. Все знали только то, что он уехал из Китая несколько лет назад после смерти матери. И что, когда он играл на гитаре, весь его гнев превращался в чистое искусство. Искусство, от которого невозможно отвести взгляд.       Сейчас было 11:30, и толпа сходила с ума в ожидании.       Джаника кивнула Харуто, чтобы он задал ритм первой композиции. Тот отбил такт, и вскоре Феликс присоединился, задавая тон. Через несколько тактов гитара Рыжего оживила песню. Их вступительный трек начал набирать обороты, медленно и уверенно. Он захватил внимание толпы, направив ее фокус только на них. Интро нарастало, словно волна, собирающая силы перед тем, как ударить о берег. Гуаньшань чувствовал, как в его пальцах нарастает возбуждение. Его руки скользили по струнам по инерции. Он был сосредоточен, ощущая каждую вибрацию, как и представлял себе раньше, в туалете.       Свет слепил, но ему не нужно было видеть, чтобы чувствовать электричество, которое пронизывало воздух, пока песня все нарастала и нарастала. На сцене было жарко, но Мо нравилось это ощущение. Ему было хорошо под светом прожекторов. Он слышал гармонию нот, пока наконец напряжение не разрядилось, когда Джаника резким, отточенным скримом прорезала воздух, завершив вступление.       Джаника обладала особым талантом, а хорошая вокалистка в жанре метал была редкостью. Жаль, что еще в школе она выбрала другое направление, а не рок. Ее умение переходить от скрима к мелодичному вокалу было безупречным, и зрители были в восторге, когда начался первый куплет. Рыжий и Феликс подпевали на бэк-вокале. Гуаньшань никогда не считал себя вокалистом, но за последние несколько месяцев Джаника дала ему много советов по технике скрима, пения и переходным интонациям между ними. Она говорила, что у него есть потенциал, но Гуаньшань не заострял на этом внимания — он просто исполнял свои партии, сосредоточившись на том, что делают его пальцы.       Выступление прошло гладко, даже лучше, чем четверо могли ожидать, учитывая их предшоу-напряжение. Гуаньшань завел толпу, которая буквально обезумела от его сольной партии. Его мастерство шокировало присутствовавших, большинство даже не осознавало, какой уровень игры они наблюдают. К концу выступления все четверо были насквозь мокры от пота, дышать было тяжело. Пальцы Гуаньшаня дрожали. Завершение шоу всегда ощущалось как спад после самого интенсивного кайфа. Таблетки, которые он размолол перед выступлением, только усиливали это ощущение. Он хотел бы задержаться на этом «гребне волны» дольше, но существовать в этом моменте было все равно что балансировать на краю пропасти. Группа поклонилась, и через мгновение сцена уже готовилась для следующего выступления. Момент закончился.       Гуаньшань чувствовал себя опустошенным и отчаянно нуждался в выпивке. Он направился прямо к бару, но наткнулся на какого-то высокого парня, окруженного толпой женщин.       «Почему здесь так дохуя людей?» — раздраженно пробурчал он себе под нос и вместо этого вышел в задний двор, чтобы закурить. Никотин должен был стать временным утешением.       

***

      Хэ Тянь прогуливался по центральным улицам Нью-Йорка. Он был укутан почти с головы до ног, а бейсболка и солнечные очки завершали его образ. Это был долгий день, и последнее, чего он хотел, — это сталкиваться с папарацци, но ему отчаянно нужно было выбраться из дома. В моменты сомнений он всегда мог положиться на городские улицы, которые отвлекали его от проблем. Часто именно эти прогулки помогали ему найти ясность и вдохновение.       Хэ Тянь покинул Китай в возрасте семи лет, переехав вместе с братом в Нью-Йорк. Жизнь в городе, свободная от ожиданий его семьи, дала ему возможность открыть свои интересы. В основном это были музыка, мода и автомобили. Он писал песни о своей неуверенности, одиночестве и гневе на мир. Оказалось, что боль может стать искусством, и многие люди находили отклик в его словах. Высокий рост и невыносимо привлекательная внешность только способствовали его успеху. Теперь, в свои двадцать семь лет, он был фронтменом невероятно популярной рок-группы Halcyon. У него были фанаты по всему миру, и он чувствовал, что наконец-то добился чего-то в жизни. Он был доволен… пока двое участников группы не решили уйти, и теперь вся его жизнь и карьера, казалось, рушатся.       Последние две недели Хэ Тянь устраивал прослушивания, но никто не подходил. Некоторые претенденты отлично играли, но их образ не соответствовал духу группы. У других, напротив, образ был идеальным, но игра оставляла желать лучшего. Это было невыносимо, и Хэ Тянь стал ощущать нарастающее давление. Объявление об уходе двух участников уже нельзя было задерживать, и он отчаянно хотел найти замену до того, как новость станет публичной.       Хэ Тянь сел на скамейку и достал пачку сигарет. Последняя в его последней пачке. Он вздохнул и все равно закурил. Помимо стресса из-за поиска новых участников, его угнетала боль от потери двух друзей. Когда он пытался поговорить с ними, оба сказали, что чувствуют: группа теряет свое направление. Страсть угасла. Хэ Тянь не мог с ними не согласиться. Он сам чувствовал себя лишенным вдохновения и мотивации. Слова для песен просто не приходили к нему, как раньше. Но именно сейчас, как никогда, ему и группе нужна была их поддержка. Он не мог избавиться от чувства предательства из-за их решения уйти, не попробовав дать всему этому еще один шанс или хотя бы заранее поделившись своими мыслями.       Было почти одиннадцать вечера, когда Хэ Тянь наткнулся на то, что выглядело как небольшой паб в центре города. Именно такое место он и искал — что-то неприметное, где можно спокойно выпить, не привлекая лишнего внимания. Войдя внутрь, он удивился, обнаружив гораздо более просторное помещение, чем ожидал. Это оказалось концертное заведение с полноценным баром. Билеты стоили недорого, так что он решил: почему бы и нет? Надеялся лишь, что музыка не окажется слишком уж говенной.       На сцене меняли оборудование, значит, следующая группа вот-вот начнет играть. Хэ Тянь направился к бару, чтобы скоротать время с напитком. Несмотря на бейсболку и свободную одежду, его высокий рост и крепкое телосложение все равно привлекали внимание, и к нему сразу же подошли несколько женщин. Он отказывал им тактично, но твердо. Вокруг фронтмена Halcyon всегда ходили слухи: кто-то говорил, что у него тайная любовница, кто-то предполагал, что он гей, ведь его ни разу не видели с кем-то в отношениях. Хэ Тянь осознал свою ориентацию еще в юном возрасте, примерно тогда, когда вместе с братом уехал из Китая. Однако он никогда не имел публичных отношений и предпочитал держать эту сторону жизни в тени. Хотя в США гомосексуальность принимали, в отличие от его родной страны, страх перед осуждением семьи и собственные внутренние барьеры всегда удерживали его от того, чтобы подтвердить слухи.       Наконец свет в зале притух, и толпа затихла, когда ведущий вышел на сцену, чтобы объявить группу. Хэ Тянь почти не слушал, лишь потягивал свой напиток, устроившись за столиком в тени, надеясь отвлечься от навязчивых мыслей. Один за другим участники группы начали выходить на сцену. Разглядеть их было не так просто, но они выглядели молодо, студенческого возраста.       «Наверное, новички. Пытаются заявить о себе», — подумал он.       Последним на сцену вышел гитарист, и Хэ Тянь сразу же заметил его. Уникальная внешность. Азиат, возможно, китаец, как и он сам? И эти ярко-рыжие волосы… Он был завораживающим. Черная подводка для глаз, кожаная куртка с потертостями — этот образ выглядел не вычурным, а подлинным. Хэ Тянь был словно мотылек, летящий на красное пламя.       Заиграла музыка, и Хэ Тянь слушал, затаив дыхание. Барабаны звучали слабо, и это разочаровывало, но затем вступил бас. Басист оживал с каждой нотой, и Хэ Тянь начал кивать в такт. Молодой парень, но с потенциалом. Наконец вступил рыжеволосый, и Хэ Тянь не был готов к тому, что услышал. Его звук был резким, но сдержанным, как голодная собака, удерживаемая на поводке. Ноты нагнетали ожидание, и Хэ Тянь не мог оторвать взгляда, пока не вступила вокалистка с низким гроулом. Хэ Тянь всегда интересовался скримингом, но его голос для этого не подходил. Именно это сдерживало его группу от полноценного выхода на метал-сцену все эти годы, и он часто жалел, что не владеет этой техникой. А эта вокалистка, казалось, довела ее до совершенства. Это было впечатляюще.       Выступление шло неплохо, немного небрежно и сыро, но Хэ Тянь поймал себя на том, что наслаждается шоу. Между музыкантами ощущалось напряжение. Хэ Тянь гадал, заметил ли это кто-нибудь среди обычных зрителей. Он уловил раздраженные взгляды, неточные смены темпа, ту легкую фрустрацию, о которой говорили их позы. Но самое интересное — они следовали за гитаристом, а не за вокалисткой. Это было необычно. Гитарист, казалось, даже не замечал происходящего вокруг. Он был потерян в своем собственном мире — между собой и аудиторией. Он задавал темп, а остальные пытались за ним успеть. Очевидно, что он сдерживался, чтобы не оставить других позади.       «Какая жалость… Интересно, на что он способен в полную силу?»       Хэ Тянь не долго гадал. Последняя песня завершилась сольной партией рыжеволосого. Хэ Тянь не слышал подобного таланта уже много лет, и у него начало просыпаться вдохновение. Казалось, между ним и гитаристом был туннель, и тот стоял в самом его конце. Это была не просто игра, это был рассказ. Эмоции просачивались в каждую ноту, а его мимика выдавала неподдельную искренность. Партию завершил душераздирающий скрим, который превратился в песню, и звук буквально потряс Хэ Тяня. Неужели этот худощавый парень способен создать такое мощное звучание? Это было шокирующе, и толпа взревела, словно в край обезумев. Рыжеволосый легко взаимодействовал с ними, словно вел за собой, и они безоговорочно следовали за ним. Наконец вокалистка вернулась и вновь заняла центральное место, а гитарист отступил в тень. Сердце Хэ Тяня сжалось, когда он увидел, как тот уходит в глубину сцены.       Но он уже все решил. Он нашел замену. Он должен заполучить его.       

***

      После шоу Хэ Тянь вернулся к бару. У него был план. Он собирался угостить рыжеволосого напитком, представиться и спросить, открыт ли тот для новых возможностей. Любой, кто хоть что-то знает о мире рока и метала, слышал о его группе, так что это не должно было быть слишком сложно. Однако Хэ Тянь не хотел переманивать его, если тот действительно привязан к своей группе. Но, увидев на сцене, как слабо взаимодействовали между собой четверо участников, он сомневался, что у того вообще есть какая-то привязанность к коллективу.       Вернувшись к бару, он тут же оказался окружен толпой людей. Конечно, в перерывах между выступлениями многие останавливались у бара, и пока Хэ Тянь присматривался к рыжеволосому, другие уже приметили его самого. Блять, с таким количеством людей вокруг он не мог видеть дверь, ведущую за сцену, и не понимал, куда тот ушел. Хэ Тянь как можно вежливее попытался извиниться перед поклонниками и вырваться из толпы. К сожалению, зал был переполнен, и передвигаться свободно было почти невозможно, не говоря уже о том, чтобы кого-то разглядеть.       К счастью, ему все-таки удалось заметить кое-кого. Правда, это оказался не рыжеволосый, а басист, направлявшийся к двери, ведущей на улицу. Хэ Тянь пробился сквозь толпу и догнал его.       — Эй! Можно с тобой поговорить? — Хэ Тянь почти прокричал, чтобы его услышали.       Басист обернулся, выглядя слегка озадаченным, пытаясь определить, кто его окликнул. Наконец он встретился взглядом с высоким незнакомцем, идущим к нему.       — Ты ко мне обращаешься?       — Да, у тебя есть минутка?       Тот выглядел немного растерянным, но кивнул:       — Эм, конечно, чувак. Может, выйдем на улицу? Тут слишком людно.       Хэ Тянь кивнул и последовал за ним в переулок. Там было темновато, но уличный фонарь освещал небольшое пространство, где несколько человек стояли и курили. Хэ Тянь встал перед басистом, рассмотрев его теперь как следует. Молодой парень со светло-каштановыми волосами и загорелой кожей. Несмотря на усталый вид, в его глазах горел огонек, отражавший возбуждение от недавнего выступления. Хэ Тянь слишком хорошо знал этот взгляд.       — Так чем могу помочь? — начал Феликс, доставая сигареты.       — Я хотел бы поговорить с тобой и вашим гитаристом. Я только что наблюдал за вашим выступлением, классно отыграли.       Феликс взглянул на Хэ Тяня с любопытством, закуривая:       — Спасибо. А мы знакомы? Ты из какой-то компании или что-то вроде того?       — Что-то вроде того. Меня зовут Хэ Тянь.       Глаза Феликса округлились, а брови взлетели вверх.       — Погоди, а ты не… тот самый Хэ Тянь? Хэ Тянь, который вокалист из Halcyon?       — Именно.       — Вау, я… я ваш огромный фанат! — выпалил Феликс, запинаясь. Теперь, когда он понял, с кем говорит, он заметно занервничал. Какого черта вокалист одной из самых известных рок-групп делает здесь, во «Дворце», да еще и смотрит их выступление?       — Спасибо, приятно слышать, что тебе нравится наша группа. Так ваш гитарист где-то здесь? Я бы хотел поговорить с вами обоими, если возможно.       — Эм… — Феликс огляделся. — Кажется, он выходил сюда, но сейчас я его нигде не вижу. Наверное, он скоро вернется. Он обычно курит после концертов, я, собственно, тоже. — Феликс усмехнулся, посмотрев на свою сигарету, а затем на Хэ Тяня, который не курил. — Ты куришь? Хочешь сигарету, пока ждем?       — Конечно, спасибо, — ответил Хэ Тянь, принимая предложение.       — Я, кстати, Феликс, — сказал басист, доставая еще одну сигарету и протягивая ее Хэ Тяню дрожащей рукой.       — Не надо так нервничать, Феликс, — мягко улыбнулся Хэ Тянь.       — Да, да, все верно. Эм, может, ты все-таки поделишься, о чем хотел поговорить с нами?       Хэ Тянь вздохнул. Он бы предпочел поговорить с ними обоими сразу, но этот парень выглядел слишком нервным, чтобы ждать. Возможно, стоило начать беседу прямо сейчас, пока неизвестно, когда появится рыжеволосый.       — Хорошо. Значит, это пока не публичная информация, но две недели назад наш басист и гитарист из Halcyon ушли из группы. Я провожу прослушивания, чтобы найти замену, но пока все идет не слишком успешно. Я не собирался никого искать этим вечером, но ты и ваш гитарист, как мне показалось, обладаете и навыками, и внешними данными, которые подошли бы для нашей группы. Я хочу пригласить вас обоих на официальное прослушивание.       Феликс застыл от шока.       — Меня? Ты хочешь, чтобы я играл в Halcyon?       — На прослушивании, — повторил Хэ Тянь.       — Да! Конечно, я согласен! Ты что, шутишь?! — выпалил Феликс.       Хэ Тянь рассмеялся. Такой энтузиазм был приятным изменением. Большинство тех, кого он приглашал на интервью, старались быть настолько профессиональными, что сложно было понять, любят ли они вообще музыку. Это был хороший знак. Басист согласен. Возможно, потребуется приложить немного усилий, чтобы вывести его на нужный уровень, но Хэ Тянь видел в нем потенциал.       — А что насчет гитариста? Как думаешь, он заинтересуется? Он очень талантлив. Я бы с удовольствием услышал его снова.       Улыбка Феликса сползла с его лица, хотя он пытался это скрыть.       — А, Рыжий. Да, у него действительно больше таланта, чем у всех нас вместе взятых. Я… я не уверен, что он захочет.       «Рыжий, да? Не самое оригинальное прозвище, но достаточно точное».       Хэ Тянь нахмурился. Такой ответ его удивил. Как это Рыжий может не быть заинтересованным? Человек, который показывал на сцене такую страсть и талант, должен любить музыку. Ему должно быть интересно играть. Как иначе?       — Он предан вашей группе? — спросил Хэ Тянь.       — Ха! — фыркнул Феликс. — Нет, точно нет. Он, как бы это сказать… с ним немного сложно работать. — Феликс вздохнул. — Извини, я слишком неопределенно выражаюсь. Не хочу говорить за него, но должен предупредить, он может быть резким. Очень избирателен в том, с кем работает и какую музыку играет.       Хэ Тянь позволил себе слегка дьявольскую ухмылку.       — Это ты так вежливо пытаешься сказать, что ему не нравится моя группа?       — Что?! Нет! Просто я не уверен, слушал ли он вашу группу вообще.       Хэ Тянь рассмеялся, а Феликс смотрел на него с тревогой. Неужели он обидел лидера Halcyon? Да где же Рыжий? Они только что получили предложение всей своей жизни! И еще лучше — у них был шанс принять его вместе. На сердце у Феликса потеплело от этой мысли. Играть бок о бок с Рыжим… этого достаточно, чтобы он покраснел. Феликс всегда боялся, что Рыжий рано или поздно устанет от группы Джаники и оставит его. А так они могли бы остаться вместе.       — Ты сказал, что он должен быть где-то здесь? — Хэ Тянь вырвал Феликса из его мыслей.       — Эм, да! Он обычно здесь где-то зависает. Могу угостить тебя сигаретами, пока ждем. Расскажешь мне побольше о вашей группе?       — Конечно, — легко согласился Хэ Тянь, стараясь сдержать нетерпение.       

***

      — О, черт, Рыжий… — Харуто застонал и еще крепче впился пальцами в короткие волосы Гуаньшаня. — Еще немного, я уже близко.       Гуаньшань опустился на колени и сомкнул губы вокруг члена Харуто, медленно посасывая и облизывая головку при каждом движении. Правой рукой он опирался на землю, а другой держался у основания члена Харуто.       — Блять, Рыжий, не издевайся, заглатывай целиком. — Харуто слегка надавил на затылок Гуаньшаня, осмеливаясь проникнуть в его горло еще глубже.       Гуаньшань слегка поперхнулся, и его глаза заслезились, по щекам растекались следы от черной подводки. Ощущение того, как горло Рыжего смыкается вокруг его члена, было слишком сильным для Харуто, и он застонал от удовольствия. Он посмотрел вниз, пытаясь запомнить эту сцену. Большой страшный Рыжий на коленях сосет его член на темной улице за грязным баром. Боже, он был таким горячим. Его горячее дыхание вызывало щекотку, а язык... Блять, то, что мог вытворять этот язык, было просто охуенно.       Наконец Гуаньшань прибавил темп и опустил голову вниз, приняв Харуто на всю длину, а затем медленно вытащил его обратно, тщательно посасывая головку и кружа по ней языком. Стояк Харуто пылал жаром у него во рту, подрагивая при каждом движении.       — Сука, я сейчас кончу, — задыхался Харуто.       Гуаньшань отодвинулся, намереваясь закончить все руками, но Харуто удержал его голову на месте, заставив на мгновение запаниковать, но было уже слишком поздно: молочная сперма попала ему в рот и потекла по горлу. После еще нескольких содроганий от оргазма Харуто наконец отпустил голову Гуаньшаня, который тут же отстранился и зашелся в кашле.       — Какого хуя, блять, Харуто?! — прорычал Гуаньшань.       — Ну, ты не уточнил, что не хочешь проглатывать. Ты сказал «все, что захочешь», помнишь?       — Да иди ты нахуй, любой порядочный человек не станет просто так, без спроса, сливать свой заряд в чужую глотку, ублюдок.       — Ага. Просто признай, что тебе понравилось. Ты всегда любил, чтобы было немного жестко. — Харуто ухмыльнулся, пряча член обратно в штаны. — К тому же не придется убирать за собой.       — Просто отдай товар. — Гуаньшань встал и вытер глаза рукавом своей куртки.       — Конечно, я верен своему слову. — Харуто достал маленький пакетик с тремя синими таблетками, разделенными на половинки. — Как и обещал, — нахально сказал он, протягивая их Гуаньшаню. — Помни: только одна половинка за раз.       Гуаньшань подхватил пакетик в воздухе и проверил его содержимое:       — Знаю, я не конченый идиот. — С этими словами он развернулся и направился обратно в бар, как вдруг Джаника резко распахнула дверь, едва не столкнувшись с ним.       — Господи, вы двое уже закончили? Мне без вас там пиздец как скучно, а Феликса я нигде не могу найти. Он же сегодня развозит нас, правильно?       Гуаньшань лишь бросил на нее злобный взгляд и вошел внутрь, захлопнув за собой дверь.       — Черт, детка, что ты уже натворил, что он в таком плохом настроении? — поддразнила Джаника, подходя и обвивая вокруг него руки.       — Да хуй его знает, весельчак с большой дороги. — Он взял ее за руку и повел обратно в бар: — Давай выпьем чего-нибудь.